же созданных тварей - и та не позволяет себе завести ребенка, хотя мы прекрасно понимаем, как трудно ей это дается. Мы не имеем права нарушать равновесие мира. Мы - боги! Слышите вы - боги! Выше нас нет никого и ничего. Это кажется незыблемым, но на самом деле положение слишком хрупко. Достаточно одного неверного шага, чтобы превратить нас в ничто. Мы не можем причинить вред друг другу, но этот ребенок мог все изменить. При его зачатии слились воедино обе ваши божественные сущности. А мы не вода, которую можно смешать и получить все ту же воду! Ребенок унаследовал вашу силу, но стал при этом вдвое могущественнее любого из нас. Это прямая угроза нашему благополучию и даже самому нашему существованию. Уже одно это дало мне право решать за всех вас!
     - Не факт, - коротко ответил Амфарон. - Ты не можешь ничего доказать, все это лишь твои домыслы, которые не многого стоят.
     - Мне нет дела до доказательств, я говорю лишь о том, что может случиться, а для меня этого вполне достаточно. Не желаю, чтобы ваши амбиции свели нас в могилу! Мне дорого мое благополучие и, думаю, вам оно так же не безразлично, равно как и остальным. Имиронгу, Каниосу, Орнелле, Ньермону и Везэльду пока еще не известно о вашей выходке, и, мне кажется, они также будут не в восторге. Вы не понимаете того, что произошло, но в скором времени по достоинству оцените мое вмешательство.
     - Твое вмешательство. Незабвенный? - крикнул Амфарон, но теперь в его голосе слышались нотки горечи. - Как можем мы простить тебе смерть нашего ребенка? Как? Ты виновен, даже несмотря на то что умертвил его чужими руками.
     - Я не желал марать рук убийством подобного мне, хоть и рожденного в созданном нам мире, - произнес Райгар. - Вы можете думать обо мне все, что вам заблагорассудится, но знайте одно - я желал всем нам только блага. Мне пришлось поступить так, как я поступил, и я не отрекаюсь от своего решения.
     - Ты не понимаешь, что ты наделал, - горестно выкрикнула Брэннета и неожиданно зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Амфарон бережно взял ее за плечи и принялся что-то шептать на ухо, пытаясь успокоить. Райгар взирал на это без каких-либо эмоций, как на само собой разумеющееся. Он прекрасно понимал чувства Брэннеты, но в данный момент это не имело значения.
     - Я никогда не прощу тебя. - Амфарон поднял глаза, бросив на Райгара косой ненавидящий взгляд, но тот лишь нахмурился и покачал головой:
     - Это твое право. И вы можете делать все, что вам заблагорассудится, но не раньше, чем я смогу создать свой собственный мир и уйти в него. Не знаю, когда у меня хватит на это сил, но до этого никто из вас не посмеет подвергнуть наш общий мир угрозе, от кого бы она ни исходила. А теперь - уходите. Вам нечего мне сказать. Наша встреча была ошибкой, и она не нужна была ни вам, ни тем более мне. Но я хочу, чтобы вы запомнили все, что услышали от меня.
     Запомнили и осознали, чем может обернуться неподчинение.
     - Убийца! - выплюнул Амфарон. - Пойдя против нас, ты пошел против себя.
     Райгар молчал, глядя, как уходят с утеса боги.
     - Дурак, - наконец тихо прошептал он, качая головой. - Брэннета поймет... Он - нет.
     Чуть приподняв руку, Райгар заставил ветер стихнуть. Плащ из вороньих перьев с громким хлопком опал, безжизненно повиснув на широких плечах.
     И тут Незабвенный, повернув голову, встретился взглядом с высоким юношей. Фигура его была скрыта длинным плащом того же покроя, что и у Райгара, но густо-желтого цвета с алой каймой. Зачесанные назад волосы открывали чуть вытянутое лицо, озаренное светом мечущихся в глазах огоньков. Смотрел юноша настороженно, но без страха.
     - Здравствуй, Имиронг, - не улыбаясь, произнес Райгар, хотя голос его заметно потеплел по сравнению с тем, каким Незабвенный разговаривал с Амфароном. - Ты прибыл раньше, чем мы условились.
     Имиронг пожал плечами, подходя чуть ближе.
     - Подслушивал? - Незабвенный чуть скривил губы и склонил голову набок.
     Бог огня чуть приподнял брови и прищелкнул языком.
     - Случившееся меня не касается. Я никогда не вмешиваюсь в чужие дела.
     - Случившееся касается всех! - неожиданно бросил Райгар. - Я хочу, чтобы все вы поняли, что за свои поступки нужно нести ответственность!
     - Это не мое дело, - вновь повторил Имиронг, но чуть жестче, чем раньше. - Однако я знаю, что ты пытаешься вдолбить нам. Не стоит продолжать. Я не знаю, было ли у тебя право поступить так, как это сделал ты, но одно верно: если не ты, то кто-то другой... А Брэннета и Амфарон не поняли этого.
     - Не поняли... - пробормотал Незабвенный, качая головой и заново вспоминая весь предыдущий разговор. - Я сожалею.
     Некоторое время стояла тишина.
     - Мне кажется, ты хотел поговорить со мной, - наконец, не выдержав длительной паузы, напомнил Имиронг. Райгар поднял на него глаза и еще какое-то время молча взирал на Летнего бога, а затем, внезапно посуровев лицом, произнес:
     - Ты разочаровал меня. Мне казалось, что мы заранее обо всем договорились, почему же ты нарушил наше соглашение? В нашем уговоре было ясно сказано, что я не вмешиваюсь в ваши дела, а вы - в мои. И потому ты не имел никакого права играть моими Охотниками. Ведь я и так отдал вам все, кроме них, чего же еще тбе не хватало?
     - Но... - слабо попытался возразить Имиронг, однако Райгар не позволил ему сказать больше ни слова:
     - Ты запер троих моих Охотников в магической ловушке, ты даже пытался убить их там, приняв для этого облик уродливого смертного. Ты променял свое лицо на внешность какой-то твари - неужели тебе самому не противно осознавать это?
     - Почему уродливого? - недоуменно вымолвил Летний бог, сбитый с толку последней фразой Незабвенного.
     - Все созданные нами твари уродливы, - фыркнул Райгар. - Совершенны только мы. Но разговор не об этом. Я разрешил чинить препятствия моим Охотникам, но мы не договаривались делать это лично или прибегать к помощи магии. Это слишком грубо и лишено всякого интереса.
     - Я не придумал иного способа остановить твоих Охотников, чтобы дать возможность другим доставить осколок Шара Великим Змеям, - ответил бог огня.
     - Мальчишка! - вспылил Райгар и ударил кулаком о ладонь. - Ты запер моих тварей в какой-то паршивой деревне, ты пытался убить их.... Тебя сейчас спасает лишь одно - то, что Черные Охотники еще живы.
     - Я не мальчишка! - взревел наконец Имиронг. - Ты ничуть не старше меня! И я не собираюсь терпеть унижения от равного себе!
     И тут Райгар впервые с начала разговора широко улыбнулся:
     - Не стоит сердиться, Имиронг. Кажется, мы сумеем все уладить.

Глава 11

ДОМИК В ЛЕСУ

     Его лихорадило, но он нашел в себе силы открыть глаза и обвести мутным взором помещение, в котором находился.
     Первое, что открылось взгляду, - это низкий дощатый потолок. Дерево потемнело от времени, но было начисто выскоблено. В глазах двоилось, но Вазгер попытался сосчитать сучки на потолке, сосредоточившись на расплывающихся темных кругляшках. Откуда-то со стороны послышался скрип дерева и чьи-то шаги, сопровождаемые негромким кряхтением. Повернув голову, наемник увидел низенького сгорбленного старика, лица которого Вазгеру не удалось рассмотреть, поскольку перед глазами все плыло.
     - Проснулся? - откашлявшись, произнес старик хриплым голосом простуженного человека. Наклонившись куда-то, он распрямился и положил на лоб Вазгера чуть смоченную в лечебном отваре тряпицу, от которой исходил приятный травяной запах. Прикрыв глаза, наемник глубоко вздохнул, а затем вновь взглянул на старика. Трудно сказать, подействовал ли компресс, или Вазгеру стало лучше от осознания того, что он все-таки жив, но зрение немного нормализовалось, хотя перед глазами все еще плясали белые точки.
     - Где я? - спросил наемник. В горле запершило, и он закашлялся. Тут же не замедлила вернуться отступившая было головная боль. Влажная тряпица съехала на лицо, но была водворена на лоб заботливой морщинистой рукой. Кашель нехотя унялся, и Вазгер решил для начала немного прийти в себя.
     - Где ты? - прокряхтел старик. - Вообще-то, ты сейчас в моем доме.
     Если точнее - в двух десятках миль от Мэсфальда. Это бывший королевский охотничий домик, еще из старых.
     - Клюквенные болота, - прошептал Вазгер, позабыв о своем желании помолчать. Но на этот раз все обошлось. - Лаана в миле отсюда протекает... Ты егерь?
     Теперь настала пора удивиться старику. Похоже, он не ожидал услышать от Вазгера этих слов.
     - Так ты, что ж, местный? А внук уверял, что ты пришлый, чужак.
     Ошибался, выходит?
     - Внук? - пробормотал Вазгер. - Какой еще внук? Потом все неожиданно завертелось перед глазами, лицо старика превратилось в странную гротескную маску, потолок взлетел высоко вверх... И окружающее провалилось во тьму.
     На этот раз пробуждение оказалось менее болезненным, и Вазгер чувствовал себя куда лучше. Он попытался приподняться на локтях, и это, как ни странно, ему удалось.
     - Эй, старик, - кашлянув, позвал наемник. На этот раз он не услышал знакомого кряхтения: в комнате, похоже, никого не было. Вазгер решил осмотреться. Наемнику казалось, что старик говорил что-то об охотничьем домике, но если судьба и забросила Вазгера в один из них, то постройка эта претерпела весьма внушительные изменения, давно утратив свое первоначальное назначение.
     Несколько стен было сломано, объединив половину спален в одну длинную комнату, в которой Вазгер сейчас и лежал. Через приоткрытую дверь была видна часть соседней комнаты. На противоположной от кровати стене было навешено множество тщательно выструганных и сколоченных полок, заставленных чучелами разномастных зверьков, от белок до зайцев.
     Вазгер уже собрался осмотреть помещение повнимательнее, но тут послышался скрип открываемой двери, чьи-то шаги и женский голос.
     - Эй! - позвал наемник. Ему не хотелось лежать и ждать, пока женщина решит заглянуть к нему, если вообще соизволит сделать это. Крик вышел не очень громким, но привлек к себе внимание. В комнату вкатилось нечто круглое и невысокое. Далеко не сразу Вазгер понял, что перед ним закутанная с головы до ног женщина. Открытым оставалось одно лицо, сияющее румянцем. Одежда и множество шерстяных платков были покрыты снегом.
     - Кто ты? - спросил он, пытаясь получше разглядеть лицо женщины.
     - Элиэнта, - улыбнувшись, произнесла она мелодичным голосом. Но услышанное заставило Вазгера напрячься и сдвинуть брови.
     - Это не людское имя, - медленно и с расстановкой произнес он. Наемник хотел добавить еще что-то, но тут дверь вновь хлопнула, и в комнату быстрым шагом вошел старик, - Вазгер не мог ожидать от скрюченного временем егеря такой прыти. Тот, бросив на девушку недовольный взгляд, не терпящим возражений тоном сказал:
     - Элия, выйди. Я же просил без моего позволения не входить.
     Девушка не посмела ослушаться, лишь немного обиженно взглянула на старика, но покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Егерь опустился на стоящий подле стул и хмуро посмотрел на Вазгера. Некоторое время стояла тишина, а затем старик вздохнул и произнес:
     - Ты не должен был видеть ее. Хотя бы пока.
     - Она вечная, - больше утверждая, нежели спрашивая, произнес наемник.
     Егерь кивнул:
     - Да, ты прав. Я надеюсь, ты ничего не имеешь против? Мне бы очень не хотелось, чтобы ты хоть чем-нибудь обидел ее, пусть даже и ненароком.
     - Откуда она здесь? - продолжал допытываться Вазгер.
     - Это долгая история, - помявшись немного, ответил егерь. - Будет лучше, если я расскажу ее тебе как-нибудь в другой раз.
     Слова егеря заставили Вазгера задуматься. Вечная с доверием относится к старику, который приютил ее под своей крышей - весьма странно, если учесть что вечные нынче с большой опаской относятся к людям. Неприятное воспоминание о ланнан ши начало меркнуть, но настороженность не спешила покинуть Вазгера.
     Голова кружилась, но наемник постарался взять себя в руки, решив до конца выяснить все интересующие его подробности.
     - Объясни мне, старик, что происходит? Кто ты такой и как я сюда попал?
     - Старик? - хмыкнул егерь, повеселев. Он, очевидно, был рад, что разговор пошел не об Элиэнте. - Ты бы, мил человек, на себя взглянул для начала... Ну да ладно. Зовут меня Гайдерисом. Служил когда-то у короля Дагмара главным егерем и заодно был смотрителем этого домика. Король частенько здесь объявлялся - уж до зверя-то он страсть как охоч был. А потом пореже заезжать стал. То ли места разонравились, то ли еще почему, только приказал он еще пару домиков построить...
     - На другой стороне болот, - закончил Вазгер за старика. - У протоки.
     - Верно, - удивился егерь. - Да ты и вправду здешний, раз ведаешь о таком. Ошибся внучек-то, ошибся, спутал, видать, тебя с кем-то.
     - Внук? - спросил Вазгер.
     - Да, - словно спохватившись, добавил егерь. - Я же с внуком живу. С внуком да еще... Ну, ты понимаешь, с Элией. Так вот, Маб как тебя увидел, так и твердит: это, мол, он меня от рогача спас, точно он. Да только что мальцу со страху-то не померещится. Натерпелся, вот и видит теперь в каждом встречном спасителя.
     - Рогач? - пробормотал Вазгер. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло у него в голове. Громадная птица с хищно раскрытым клювом, несущая в когтях мальчишку... Горячая кровь на лице и руках, ставший неимоверно скользким боевой нож, стиснутый в кулаке... Вазгер крепко зажмурился - так все это было реально и в то же время призрачно.
     - Рогач, - вновь тихо произнес Вазгер. - Рогач... Он утащил мальчишку.
     Егерь нахмурился и настороженно взглянул наемнику прямо в глаза.
     Похоже, с возрастом слух старика не притупился и он расслышал каждое слово, сказанное Вазгером.
     - Так это и вправду был ты? Казалось, наемник не расслышал вопроса, но тем не менее минуту спустя неуверенно произнес:
     - Наверное. Не знаю... Не могу вспомнить. - От того, какую шутку сыграла с ним память, Вазгеру было гораздо горше, чем от осознания своей телесной слабости. Если телу еще можно было вернуть прежнюю силу и подвижность, в чем наемник не сомневался, то с памятью шутить не годилось.
     - Ничего-ничего, - поспешил успокоить Вазгера егерь. - Еще припомнишь, нет в этом ничего страшного. Лучше скажи, за что тебя казнить-то удумали? Ты на разбойника-то вроде и не похож... Хотя тебя и собирались повесить.
     - Откуда ты знаешь, что меня хотели повесить? - чуть прищурился наемник, бросив косой взгляд на Гайдериса.
     - А то не видно было, - усмехнулся старик, но не слишком весело, проведя при этом рукой по шее наемника. - Сейчас-то следов не осталось почти, а когда Маб тебя нашел, тебе такой рубец горло расчиркал - жутко вспомнить.
     Веревка-то сама порвалась?
     Вазгер закрыл глаза, с болью в душе вспоминая свой последний день, проведенный в стенах Мэсфальда, всю боль и унижение, которому подвергся тогда.
     Но даже сейчас все это казалось наемнику донельзя нелепым, будто происшедшим не с ним.
     - Сама, - ответил наконец Вазгер. - Почему ты спас меня, старик?
     Почему не оставил умирать там, где нашел?
     - Да за кого ты меня принимаешь?! - моментально вспыхнул Гайдерис, едва не вскочив на ноги. - Неужели ты думаешь, что я оставлю человека зверям? Я живу здесь давно, и ты не первый, кого мне приходится спасать, вырывая чуть ли не из лап самого Райгара. И еще никто и никогда не укорял меня за это, ты - единственный.
     Слова егеря смутили Вазгера. Ему до сих пор не верилось, что он остался жив после всего, что произошло. Это казалось самой большой нелепостью.
     Все указывало на то, что изгнание должно было закончиться смертью. И Вазгер уже тогда успел свыкнуться с этой мыслью. Боялся, но все-таки ждал благословенного избавления от тягот.
     Потом наемник вновь вспомнил о столь неожиданной встрече с Зарианом, и душу в очередной раз ожег огонь ненависти. Подробности встречи стерлись так же, как и все остальное, но это было единственное, что наемник помнил лучше всего.
     Складывалось впечатление, будто в каземате произошло нечто, что разбило память Вазгера, превратив ее в огромную бессмысленную мозаику.
     - Будь проклят Зариан! - прошептал наемник, закрывая глаза.

***

     Встать с постели Вазгер попытался только через день после того, как понял, что окончательно пришел в себя. Он знал, что не стоит слишком залеживаться, но в то же время не следует и спешить. Вазгер и так потерял слишком много времени, пролеживая бока в егерском домике. Элиэнту Вазгер видел еще дважды, хотя в доме она проводила почти все время: вечная слушалась старика беспрекословно и не подходила к наемнику, однако тому казалось, что ночью он слышал дыхание у двери отведенной ему комнаты. Вазгер старался не обращать на это внимания: мало ли что могло почудиться в нестойкой ночной тиши.
     А вот чаще других наемник видел Маба - старикова внука. Впервые увидев его, наемник напрягся, пытаясь припомнить его. Какое-то смутное воспоминание шевельнулось глубоко в мозгу, - возможно, Вазгер на самом деле спас мальчишку из когтей Острокрыла. Мабу было лет десять, не больше, но по тому, как он думал и рассуждал, ему можно было дать и пятнадцать.
     Перво-наперво Маб рассказал Вазгеру о происшедшем в деревне, едва только наемник заикнулся об этом. С каждым новым словом наемнику казалось, что он вспоминает что-то отлично ему известное. Рассказ старикова внука пробудил лишь небольшую часть воспоминаний, большего мальчишка просто не знал, но Вазгера радовало и это: выходит, не все потеряно и забытое еще можно вспомнить.
     Натянув старую старикову рубаху, наемник вышел на крыльцо и глубоко вздохнул, втягивая в легкие морозный воздух. Егерь до сих пор не вернулся из леса, хотя ушел проверять капканы еще до света. Маб отправился вместе с Гайдерисом, а Элиэнта исчезла пару часов назад - Вазгер и не заметил, куда она подева-лась. С каждым днем эта девушка интересовала его все больше и больше, наемник даже проникся к ней некоторой симпатией. И все же знание того, что Элия вечная, продолжало смущать его. Вазгер настороженно относился ко всем рожденным на Изнанке, но Элиэнта вызывала у него противоречивые чувства. Егерь старался устроить так, чтобы девушка не приближалась к наемнику, и старику это вполне удавалось, однако у Вазгера сложилось впечатление, что Элия немного не в себе.
     Она казалась - да и была - слишком уж беспечной и веселой.
     Сейчас же Вазгер старался выкинуть все из головы и заняться собой. Он и так потерял слишком много времени. По словам егеря выходило, что с того момента, как он с внуком нашел наемника, распятого и наполовину утонувшего в ручье, прошло уже целых два месяца. Это был долгий срок, учитывая то, что происходило на землях Мэсфальда. Вазгер еще не пытался расспросить Гайдериса о том, какова ситуация, сложившаяся в результате войны. Егерь также ничего не говорил, но по обрывкам фраз, которые иногда доносились до Вазгера, можно было понять, что ничего хуже для Мэсфальда быть уже не может. Наемник твердо решил выведать у старика все, что тому известно о войне, как только Гайдерис вернется домой.
     Нагнувшись, Вазгер зачерпнул пригоршню снега и медленно растер по лицу. Пальцы прошлись ото лба до подбородка, не упустив ни малейшей детали столь знакомого, но одновременно ставшего чужим лица. Наемник до сих пор ни разу не взглянул на свое отражение, старательно обходя единственное тусклое зеркало в доме егеря. Вазгер не хотел видеть, во что превратила его судьба. Не хотел видеть, но постоянно чувствовал, стоило ему лишь случайно или намеренно коснуться лица.
     Наемник скрипнул зубами и, решительно стиснув в ладонях эфес воображаемого меча, сделал резкий замах и удар. Без настоящего оружия проделывать подобное было и просто, и невероятно сложно одновременно. Отвыкшие от подобных упражнений мышцы запротестовали, но наемник с легкостью подавил в себе желание плюнуть на все и продолжил выполнение заученных однажды и на всю жизнь движений. Вазгер разминался до тех пор, пока спина не стала мокрой от пота и рубашка не прилип