олоняют сводники, попрошайки, шлюхи, извращенцы и  воры.
Наглые и высокомерные, они гордо выставляют  себя  напоказ  и  глумятся  над
случайно проходящими "порядочными".
   Ядерные  войны  конца  XX  столетия  уничтожили  Испанскую  Лестницу.  Ее
отстроили вновь, и снова уничтожили во время Мирового Восстановления  в  XXI
веке. Еще раз отстроили и на этот раз защитили взрывоупорным кристаллическим
куполом. Купол загородил вид, открывавшийся из дома, где почил великий Ките.
Посетители больше не прильнут к узкому окошку, дабы прочувствовать  картину,
которую лицезрел умирающий  поэт.  Теперь  виден  был  лишь  дымчатый  купол
Испанской Лестницы и, сквозь него, - искаженные тени Содома и Гоморры внизу.
   Тысячелетиями Рим встречал Новый Год всякого рода фейерверками, ракетами,
торпедами,  стрельбой,  шутихами,  бутылками,  банками...   Римляне   целыми
месяцами сберегали старье и рухлядь, чтобы выбросить из окон, когда  пробьет
полночь. Какофония вспышек, рев голосов,  треск  огненной  иллюминации,  шум
падающего на купол хлама оглушили Фойла и  Робин  Уэднесбери,  улизнувших  с
карнавала во Дворце Борджиа.
   Они были еще в костюмах. Фойл  -  в  черно-красном  обтягивающем  камзоле
Цезаря Борджиа, Робин - в расшитом серебристом платье Лукреции Борджиа. Лица
их скрывали нелепые вельветовые маски. Контраст между их старинными нарядами
и современным тряпьем вокруг вызывал поток насмешек и  присвистываний.  Даже
"лобо", постоянные завсегдатаи Испанской Лестницы,  неудачливые  закоренелые
преступники, у которых вырезали четверть мозга, временно  вышли  из  мрачной
апатии. Толпа вскипела вокруг спускающейся по ступеням пары.
   - Погги, -  спокойно  повторял  Фойл.  -  Анжело  Погги?  Кошмарный  урод
надвинул свое лицо и сатанически захохотал.
   - Погги? Анжело Погги? - бесстрастно спрашивал Фойл. - Мне  сказали,  его
можно найти ночью на Лестнице. Анжело Погги? Чудовищная шлюха  помянула  его
мать.
   - Анжело Погги? Десять кредитов тому, кто его покажет.
   Фойла  мгновенно  окружили  протянутые  руки  -  изуродованные,  вонючие,
жадные. Он покачал головой.
   - Сперва показать.
   Вокруг бурлил римский гнев.
   - Погги? Анжело Погги?

***

   После  шести  недель  бездарной  траты  времени,   после   шести   недель
томительного  ожидания  капитан  Питер  Йанг-Йовил  наконец  услышал  слова,
которые надеялся услышать все это время. Шесть недель тягостного  пребывания
в шкуре некоего Анжело Погги, давно умершего  помощника  повара  "Ворги".  С
самого начала  это  была  авантюра,  задуманная,  когда  до  Разведки  стали
доходить  сведения,  что  некто  осторожно   собирает   данные   о   команде
престейновской "Ворги" - и при этом не стесняется в средствах.
   - Это выстрел наугад, - признал тогда  капитан  Йанг-Йовил.  -  Но  Гулли
Фойл, АС-128/127.006 все-таки совершил безумную попытку взорвать "Воргу".  А
двадцать фунтов ПирЕ стоят такого выстрела.
   Теперь он вперевалку спускался по ступеням навстречу человеку в старинном
камзоле и маске. Опустившийся повар с воровской  наружностью,  протягивающий
кипу замаранных конвертов.
   - Грязные  картинки,  сеньор?  Христиане-подвальники  -  молятся,  целуют
крест? Очень мерзко, очень непристойно, сеньор. Развлеките  своих  друзей...
заинтересуйте дам...
   - Нет. - Фойл небрежно отодвинул его рукой. - Я ищу Анжело Погги.
   Йанг-Йовил подал незаметный сигнал. Его люди на лестнице стали снимать  и
записывать происходящий разговор, не  прекращая  сводничать  и  продаваться.
Секретная Речь Разведывательной Службы  вооруженных  сил  Внутренних  Планет
гремела вокруг Фойла и Робин градом перемигиваний, ужимок, гримас, жестов на
древнем китайском языке век, бровей, пальцев и  неуловимых  телодвижений,  -
Сеньор? - прогнусавил Йанг-Йовил.
   - Анжело Погги?
   - Си, сеньор. Я Анжело Погги.
   - Помощник повара на "Ворге"?
   Ожидая знакомое выражение смертельного ужаса, которое он, наконец, понял,
Фойл резко схватил локоть Йанг-Йовила.
   - Да?
   - Си, сеньор, - безмятежно ответил Йанг-Йовил. - Чем могу заслужить  вашу
милость?
   - Может быть, этот... - пробормотал Фойл Робин. - Он не испуган.
   Может быть, он знает, как обойти блок.
   - Мне нужно, чтобы ты кое-что рассказал, Погги. Я хочу  купить  все,  что
тебе известно. Все. Называй цену.
   - Но, сеньор! Я человек немолодой  и  бывалый.  Мой  опыт  нельзя  купить
целиком. Мне надо платить пункт за пунктом. Выбирайте, что вас интересует, а
я буду называть цену. Что вам угодно?
   - Ты находился на борту "Ворги" шестнадцатого сентября 2336 года?
   - Цена ответа 10 Кр.
   Фойл мрачно усмехнулся и выложил деньги.
   - Да, сеньор.
   - Шестнадцатого сентября возле пояса астероидов вы прошли  мимо  остатков
"Номада". "Номад" попросил помощи, а "Ворга" ушел. Кто отдал приказ?
   - Ах, сеньор!
   - Кто отдал приказ, и почему?
   - Зачем вам это, сеньор?
   - Не твое дело. Называй цену и выкладывай.
   - Перед ответом мне надо узнать причину  вопроса,  сеньор.  -  Йанг-Йовил
сально ухмыльнулся. - За свою осторожность я заплачу снижением цены.  Почему
вас так интересует  "Ворга"  и  "Номад",  и  это  позорное  предательство  в
космосе? Уж не вы ли, случаем, оказались там брошенным?
   - Он не итальянец! Произношение идеальное, но совсем не те обороты.
   Ни один итальянец не станет так строить предложения. Фойл застыл.  Зоркие
опытные  глаза  Йанг-Йовила,  натренированные  улавливать   и   распознавать
малейшие детали, заметили  перемену.  Йанг-Йовил  мгновенно  понял,  что  он
где-то ошибся, и подал условный знак.  На  Испанской  Лестнице  сразу  после
этого  вскипела  ссора.  Через  секунду  Фойл  и  Робин  оказались  в   гуще
разъяренной, вопящей, дерущейся  толпы.  Люди  Йанг-Йовила  были  виртуозами
обходного маневра, рассчитанного на предотвращение джантации  и  основанного
на том, что между  неожиданным  нападением  и  защитной  реакцией  неминуемо
должно пройти время. Специалисты из Разведки гарантировали: в течение  этого
времени их молниеносные действия застанут любого атакуемого врасплох и лишат
его возможности спастись. В три пятые секунды Фойла отколотили, швырнули  на
колени, оглушили, бросили на ступени и распластали. Маску с лица сорвали. Он
лежал, обнаженный и беззащитный, перед равнодушными  глазами  камер.  Затем,
впервые за всю историю существования этой процедуры, привычный  ход  событий
был нарушен. Появился человек, поправ  ногами  распростертое  тело  Фойла...
Гигантский человек с чудовищно  татуированным  лицом  и  дымящейся  одеждой.
Видение было таким ужасающим, что все застыли. Толпа на Лестнице взвыла.
   - Горящий человек! Глядите! Горящий человек!
   - Но это Фойл - прошептал Йанг-Йовил. С  четверть  минуты  видение  молча
стояло, пылая, дымясь, пепеля  взглядом  слепых  глаз.  Потом  оно  исчезло.
Распростертый на ступенях человек тоже исчез. Он обернулся в размытое  пятно
действия. Молнией заскользил среди  толпы,  отыскивая  и  уничтожая  камеры,
магнитофоны, все регистрирующие устройства. Затем пятно метнулось к  девушке
в старинном платье, схватило ее и исчезло.
   Испанская Лестница вновь ожила, мучительно, тягостно,  словно  приходя  в
себя после кошмара. Ошеломленные разведчики собрались вокруг Йанг-Йовила.
   - Господи, что это было, Йео?
   - Я думаю, что это наш человек, Гулли Фойл. Та же татуировка на лице.
   - А горящая одежда!..
   - Как ведьма на вертеле...
   - Но если огненное явление - Фойл, на кого мы тратили время?
   - Не знаю. Нет ли у Бригады Коммандос разведывательной службы, о  которой
они не удосужились сообщить?
   - При чем тут Коммандос, Йео?
   - Не видел, как наш "Ноги-в-руки" ускорился? Он уничтожил  все  снимки  и
записи.
   - Не могу поверить собственным глазам.
   - Это величайший секрет Коммандос. Они разбирают своих людей на  винтики,
перестраивают и перенастраивают их. Я свяжусь с марсианским штабом и  узнаю,
не ведут ли они параллельное расследование... Да,  и  еще.  С  той  девушкой
вовсе не  обязательно  было  обходиться  грубо...  -  Йанг-Йовил  на  минуту
замолчал, впервые не  замечая  многозначительных  взглядов  вокруг.  -  Надо
выяснить, кто она, - добавил он мечтательно.
   - Если она  тоже  перестроена,  это,  действительно,  любопытно,  Йео,  -
произнес нарочито бесстрастный мягкий голос. - Ромео и Коммандос. Йанг-Йовил
покраснел.
   - Ну, хорошо, - выпалил он. - Меня насквозь видно.
   - Ты просто повторяешься, Йео. Все твои увлечения  начинаются  одинаково:
"с той девушкой вовсе не обязательно было обходиться  грубо..."  А  затем  -
Долли Квакер, Джин Вебстер, Гуин Роже, Марион...
   - Пожалуйста, без имен! - перебил другой голос. - Разве Ромео...
   - Завтра все отправитесь чистить нужники, - сказал Йанг-Йовил. -  Будь  я
проклят, если снесу такое непристойное ослушание... Нет, не  завтра,  а  как
только мы закончим с этим делом. - Его ястребиное лицо помрачнело.  -  Боже,
что за содом! Кто когда-нибудь сможет забыть  Фойла,  торчащего  здесь,  как
пылающая головня? Но где он? Чего он хочет? Что все это значит?

Глава 11

   Дворец Престейна в Центральном Парке сверкал яркими  новогодними  огнями.
Очаровательные древние электрические лампы  с  остроконечными  верхушками  и
изогнутыми нитями накаливания  разливали  желтый  свет.  По  особому  случаю
удалили противоджантный  лабиринт  и  распахнули  двери.  Прихожую  дома  от
непрошенных взглядов закрывал разукрашенный  драгоценными  каменьями  экран,
установленный сразу за дверями.
   Зеваки гулом и криками встречали появление знаменитых и почти  знаменитых
представителей кланов и семей. Те прибывали на автомобилях, на  носилках,  в
каретах  -  любым  способом  приличествующего  их  положению   передвижения.
Престейн из Престейнов стоял у входа, серо-стальной, неотразимый, с  улыбкой
василиска на лице и встречал общество у порога своего открытого  дома.  Едва
одна  днаменитость  скрывалась   за   экраном,   как   другая,   еще   более
прославленная, появлялась в еще более диковинном экипаже. Кола  приехали  на
грузовике. Семейство Эссо (шесть  сыновей,  три  дочери)  -  в  великолепном
стеклянном грей-хаундовском автобусе. Буквально по пятам явились Грей-хаунды
(в эдиссоновском электромобиле), что послужило предметом шуток и  смеха.  Но
когда  с  мотовагонетки,  заправленной  бензином  "эссо",  слез  Эдиссон  из
Уэстинг-хауза, завершив,  тем  самым,  круг,  смех  на  ступенях  перешел  в
безудержный хохот.
   Только гости  приготовились  войти  в  дом  Престейна,  как  их  внимание
привлекла отдаленная суматоха. Грохот, лязг, стук пневматических  поршней  и
неистовый металлический скрежет. Все это быстро  приближалось.  Толпа  зевак
расступилась. По дороге громыхал тяжелый грузовик. Шестеро мужчин  скидывали
с  кузова  деревянные  балки.  За  грузовиком  следовали  двадцать  рабочих,
укладывающих балки ровными рядами. Престейн и его гости замерли. По шпалам с
оглушающим ревом ползла гигантская машина,  оставляя  за  собой  две  полосы
стальных рельсов. Рабочие  с  молотами  и  пневматическими  ключами  крепили
рельсы к деревянным шпалам. Железнодорожное полотно подошло к дому Престейна
широким полукругом и  изогнулось  в  сторону.  Ревущий  механизм  и  рабочие
исчезли в темноте.
   - Боже всемогущий! - воскликнул Престейн.  Вдали  раздался  пронзительный
гудок. Из тьмы на освещенный участок перед домом  выехал  человек  на  белом
коне,  размахивающий  красным  флажком.  За  ним  громко  пыхтел  паровоз  с
единственным вагоном. Состав остановился перед входом.  Из  вагона  выскочил
проводник и разложил лесенку. По ступеням спустилась элегантная пара -  леди
и джентльмен в вечерних туалетах.
   - Я не надолго, - бросил проводнику  джентльмен.  -  Приезжайте  за  мной
через час.
   - Боже всемогущий! - еще громче воскликнул Престейн.
   Поезд с лязгом и шипением тронулся. Пара подошла к дому.
   - Добрый вечер, Престейн, - сказал джентльмен. -  Мне  крайне  жаль,  что
лошадь потоптала ваши газоны,  но  по  старым  нью-йоркским  правилам  перед
составом до сих пор требуется сигнальщик с красным флажком.
   - Формайл! - вскричали гости.
   - Формайл с Цереса! - взревела толпа. Вечеру у  Престейна  был  обеспечен
успех. В просторной парадной зале, обшитой бархатом  и  плюшем,  Престейн  с
любопытством рассматривал  Формайла.  Фойл  невозмутимо  выдержал  ироничный
взгляд, улыбаясь и раскланиваясь с восторженными поклонниками, которых успел
снискать еще в Канберре.
   - Самообладание - думал он. Кровь, внутренности и мозг.
   Престейн пытал меня полтора  часа  после  моего  безумного  нападения  на
"Воргу".
   Узнает ли он меня?
   -  Мне  знакомо  ваше  лицо,  Престейн,  -  сказал  Формайл.  -   Мы   не
встречались?
   - Не имел чести  знать  Формайла  до  сегодняшнего  вечера,  -  сдержанно
ответил Престейн. Фойл научился читать по  лицам,  однако  жесткое  красивое
лицо Престейна оказалось непроницаемо.  Они  стояли  лицом  к  лицу  -  один
небрежный и бесстрастный, другой -  собранный  и  неприступный,  словно  две
бронзовые статуи, раскаленные добела и вот-вот готовые расплавиться.
   - Я слышал, вы кичитесь тем, что вы - выскочка, Формайл.
   - Да. По образу и подобию первого Престейна.
   - Вот как?
   - Вы, безусловно, помните, - он гордился, что начало семейного  состояния
было заложено на черном рынке во время Третьей Мировой войны.
   - Во время Второй, Формайл. Но лицемеры из нашего клана его не  признают.
Его фамилия Пэйн.
   - Не знал.
   - А какова была ваша несчастная фамилия, до того, как вы  сменили  ее  на
"Формайл"?
   - Престейн.
   - В  самом  деле?  -  Убийственная  улыбка  василиска  обозначила  точное
попадание. - Вы претендуете на принадлежность к нашему клану?
   - Я предъявлю свои права позже.
   - Какой степени?
   - Скажем... кровное родство.
   - Любопытно. Я чувствую в вас определенную слабость к крови, Формайл.
   - Это семейная черта, Престейн.
   - Вам нравится быть циничным, - заметил Престейн. - Впрочем, вы  говорите
правду. Нас всегда отличала пагубная слабость к крови  и  деньгам.  Это  наш
порок. Признаю.
   - А я разделяю его.
   - Влечение к крови и деньгам?
   - Да. Страстное влечение.
   - Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия?
   - Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия.
   - Формайл, вы мне по душе. Если бы вы не претендовали на родство  с  моим
кланом, я бы вынужден был принять вас.
   - Вы опоздали, Престейн. Я уже принял вас. Престейн взял Фойла под руку.
   - Хочу представить вас моей дочери, леди Оливии. Вы разрешите?
   Они пересекли залу. В Фойле бурлило торжество.
   - Он не знает. Он никогда не узнает. Затем пришло сомнение.
   Но и я никогда не узнаю, если он когда-нибудь узнает. Это  не  человек  -
сталь. Вот кто мог бы поучить  меня  самообладанию.  Со  всех  сторон  Фойла
приветствовали знакомые.
   - Вы дьявольски ловко провели всех в Шанхае.
   - Чудесный карнавал в Риме,  не  правда  ли?  Слышали  о  появившемся  на
Испанской Лестнице Горящем Человеке?
   - Мы искали вас в Лондоне.
   - У вас был божественный выход,  -  сказал  Гарри  Шервин-Вильямс.  -  Вы
перещеголяли нас всех. По сравнению с вами мы  выглядели,  как  распроклятые
приготовишки.
   - Не забывайтесь, Гарри, - холодно отчеканил Престейн. - В моем  доме  не
принято выражаться.
   - Извините, Престейн. Где теперь ваш цирк, Формайл?
   - Не знаю, - беззаботно ответил Фойл. - Одну секунду.
   Вокруг мгновенно  собралась  толпа,  улыбаясь  в  предвкушении  очередной
выходки. Фойл достал  платиновые  часы  и  со  щелчком  откинул  крышку.  На
циферблате появилось лицо слуги.
   - Эээ... как вас там... Где вы сейчас находитесь?
   - Вы приказали нам обосноваться в Нью-Йорке, Формайл.
   - Вот как? И?..
   - Мы купили Собор Св.Патрика, Формайл.
   - А где это?
   - На углу Пятой Авеню и  бывшей  Пятидесятой  улицы.  Мы  разбили  лагерь
внутри.
   - Благодарю. - Формайл захлопнул  часы.  -  Мой  адрес:  Нью-Йорк,  Собор
Святого Патрика... Одного не отнимешь у запрещенных  религий  -  по  крайней
мере, строили такие церкви, в которых может разместиться цирк.

***

   Оливия Престейн восседала  на  троне,  окруженная  поклонниками.  Снежная
Дева,  Ледяная  Принцесса  с  коралловыми  глазами  и  коралловыми   губами,
царственная, недосягаемая, прекрасная. Фойл посмотрел на нее раз. И тут же в
замешательстве опустил глаза перед ее слепым взглядом, который различал лишь
электромагнитные волны и инфракрасный свет. Его сердце заколотилось.
   - Не будь дураком - подумал он. - Держи себя в руках. Это может оказаться
опасным...
   Его представили. К нему обратились - хрипловатым снисходительным голосом.
Ему протянули руку - изящную и холодную. Но она как будто взорвалась  в  его
руке. Его словно пронзило током.
   - Что это? Она символ... Недоступная... Принцесса Мечты...
   Самообладание.
   Он боролся с собой так ожесточенно, что не заметил, как  им  пренебрегли,
любезно и равнодушно. Он застыл, хватая ртом  воздух,  на  миг  потеряв  дар
речи.
   - Что? Вы еще здесь, Формайл?
   - Я не могу поверить, что вы уделили мне так мало внимания, леди Оливия.
   - Ну, едва ли. Боюсь, вы мешаете подойти моим друзьям.
   - Я не привык к такому обращению, леди Оливия. ("Нет, нет. Все не  так!")
По крайней мере, от человека, которого хотел бы считать другом.
   - Не будьте навязчивым, Формайл. Пожалуйста, отойдите.
   - Я вас обидел?
   - Обидели? Не смешите меня.
   - Леди Оливия... ("Боже! Могу я хоть что-нибудь сказать правильно?!
   Где Робин?") Давайте начнем сначала.
   - Если вы стараетесь показать  свою  неотесанность,  Формайл,  то  у  вас
получается восхитительно.
   - Пожалуйста, снова вашу руку. Благодарю. Я - Формайл с Цереса.
   - Ну, хорошо. -  Она  рассмеялась.  -  Я  признаю  вас  фигляром.  Теперь
отойдите. Уверена, что вы найдете, кого развлечь.
   - Что случилось теперь?
   - Достаточно, сэр. По-моему, вы хотите меня разозлить.
   - Нет. ("Да, хочу! Хочу достать тебя как-то... пробиться  сквозь  лед"  )
Первый раз наше рукопожатие было... неистово. Сейчас же...  оно  пусто.  Что
произошло?
   - Формайл, - утомленно вздохнула Оливия. -  Я  признаю:  вы  оригинальны,
остроумны, неотразимы... есе, что угодно, если вы только уйдете.
   Фойл, спотыкаясь, отошел. "Дрянь. Дрянь. Дрянь. Нет. Она именно такая,  о
какой я  мечтал.  Ледяная  вершина,  которую  надо  штурмовать  и  покорить.
Осадить... ворваться... изнасиловать... заставить пасть на колени..."
   Тут он столкнулся лицом к лицу с Дагенхемом, застыл, парализованный.
   - А, Формайл, - произнес Престейн. - Познакомьтесь. Саул Дагенхем.
   Он может уделить нам только тридцать минут,  и  настаивает  одну  из  них
провести только с вами.
   - "...Знает? Послал за Дагенхемом, чтобы убедиться?.. Нападай."
   - Что с вашим лицом, Дагенхем?
   - А я думал, что знаменит. Лучевое поражение. Я радиоактивен. "Горяч".
   - Беспощадные глаза ощупали Фойла. - Что скрывается за вашим цирком?
   - Страсть к популярности.
   - Я сам мастер камуфляжа. Узнаю признаки. Каким ремеслом занимаетесь?
   - Разве Дилинджер делится  с  Капоне?  -  Фойл  улыбнулся,  успокаиваясь,
сдерживая облегчение. ("Я перехитрил  их  обоих")  Вы  кажетесь  счастливее,
Дагенхем.
   Он тут же понял свою ошибку.
   Дагенхем мгновенно подхватил ее.
   - Счастливее, чем когда? Где мы встречались раньше?
   - Не "счастливее, чем когда", а  "счастливее,  чем  кто".  Вы  счастливее
меня. - Фойл повернулся к Престейну. - Я безнадежно влюблен в леди Оливию.
   - Саул, твои полчаса истекли.
   Дагенхем  и  Престейн  обернулись.  К  ним  подошла  высокая  женщина   в
изумрудном платье, статная, с длинными отливающими медью волосами. Это  была
Джизбелла Мак Куин. Их взгляды  встретились.  Прежде  чем  потрясение  могло
отразиться на его лице, Фойл отвернулся, пробежал шесть шагов  до  ближайшей
двери и выскочил наружу.
   Дверь захлопнулас