рмотал он, глядя на собственные пальцы и обдирая сухую кожу с покрасневшей костяшки. Джулианна подавила улыбку - она видела, как мальчишке хочется помочь себе зубами, но в присутствии дамы он сдерживался.
     - Ну вот что, Эстьен, этот ваш замок слишком велик, чтобы искать повсюду. Так мы пробродим весь день и никого не отыщем. - "А я всего-навсего девушка, чужая здесь, - добавила она про себя, - и очень рассчитываю на такого молодого человека, как ты". - Придется нам гадать, куда она могла уйти. Мои догадки ни к чему ни привели, так что...
     Она не ожидала особой пользы от его предложений; если Элизанда могла оставаться тайной для нее, что сможет придумать этот зеленый юнец? Но ей нужен был спутник, знающий замок, а если мальчик почувствует, что на него надеются, с его мнением считаются, от него будет гораздо больше пользы.
     Мальчик нахмурился и задумался; его рука медленно поднялась ко рту, зубы начали обгрызать содранную кожу. Наконец брат произнес:
     - Здесь есть лазарет, госпожа, она могла пойти туда...
     Да, могла - могла пойти сама, а могла и попасть ненароком. Эстьен, конечно, не имел в виду ничего подобного; скорее он вспомнил о том, как его мать носила травяные настои бедным соседям - "женщины посещают больных". Джулианна же подумала о другом: "Элизанды не было весь день, она любопытна и беззаботна, не знает здешних мест, с ней могло случиться что-нибудь..."
     Она-то надеялась еще какое-то время не думать о лазарете! Но было уже поздно.
     - Могла, - весело согласилась девушка. - Не мог бы ты провести меня туда, Эстьен?
     Он мог и провел. Лазарет оказался большой комнатой, в которой было все - скамьи, бутылки, каменные кувшины, бочонки, ступки, букеты из сухих трав, подвешенные под потолком, и книжная полка. Помещение скорее напоминало аптеку: в самой комнате не было никого, но за дверью в конце коридора слышались тихие голоса. Однако, несмотря на это, Джулианне показалось, что она узнала один из голосов. Эстьен неуверенно поморщился, но Джулианна улыбнулась ему, скрывая собственные сомнения, и первой вошла в длинную комнату, уставленную койками.
     Только одна койка оказалась занята, но лежала на ней не Элизанда. Джулианна поняла это с первого взгляда и едва сдержала вздох облегчения, потому что самые худшие ее страхи не оправдались. Следующий вздох едва не превратился в смех; ей пришлось крепко зажать себе рот, чтобы не расхохотаться.
     Лежавший на матрасе человек, почти мальчик, был бледен и полураздет. Возле него стояли на коленях два монаха; один протирал губкой лицо и грудь больного, а второй смазывал чем-то кровоточащую рану на руке юноши. Оба брата в ужасе воззрились на возникшую перед ними девушку - выражение их лиц и насмешило Джулианну.
     Еще два человека стояли в ногах койки. Старшего Джулианна сочла главным целителем, а второго узнала - сьер Антон д'Эскриве. Это его голос она услышала и распознала еще в коридоре. Он быстрее всех пришел в себя, поднял измазанную, дурно пахнущую рясу и аккуратно накрыл лежащего на койке юношу. Проследив за его руками, Джулианна посмотрела на лицо больного. Да, это был Маррон, молодой монах и странный оруженосец сьера Антона.
     - Мадемуазель Джулианна! - В голосе рыцаря слышалась привычная уже сардоническая нотка, словно говорившая, что все в этом мире ничтожно и стоит разве что смеха. Рыцарь аккуратно вытер руки о сырой кусок ткани. - Вам требуется искусство магистра Скобиуса?
     - Нет. Я ищу свою компаньонку, но вижу, что тут ее нет. Если вашему оруженосцу нужна помощь, я не буду мешать. Я уйду...
     И она вышла, но д'Эскриве вышел вместе с ней. Джулианна заметила, что Эстьен исчез - юркнул в коридор и растворился в полумраке.
     - С Марроном не произошло ничего страшного. Перегрелся на солнце и сглупил, в результате чего снова открылась рана на руке. Главный целитель зашьет рану; свежая повязка, послеобеденный сон - и мой оруженосец будет как новенький. Эх, следовало бы поколотить его, чтобы доставлял мне поменьше забот!
     - Следовало бы, - согласилась Джулианна, не сдерживая смеха, - но вы же не станете этого делать. - Рыцарь был не единственным, кого забавляли дурацкие превратности жизни, и следовало показать ему это.
     - Ну да, скорее всего не стану. Мальчишка, кажется, заколдован - что-то удерживает меня от того, чтобы задать ему трепку. К тому же ближайшие несколько дней он будет не слишком хорошо себя чувствовать. Ах да, так вы потеряли мадемуазель Элизанду?
     - Да, похоже. - Но вызванное этим плохое настроение испарилось в мгновение ока; теперь Джулианна могла посмеяться и над ситуацией, и над собой. У нее появилась компания, появился собеседник - а о большем она и не мечтала, и теперь могла успокоиться. - Она наверняка шныряет по темным углам замка и раздражает братьев. Наша комната кажется ей... неуютной.
     - Как и вам, мадемуазель. - Это был даже не вопрос, рыцарь не дал ей возможности отрицать очевидного. - Братья бесконечно радушные хозяева, но гостей развлекать не любят. Но я могу немного развеять вашу скуку. В Роке появился менестрель. Я встретил его на дороге, когда он возился с моим глупым оруженосцем; надеюсь, этим вечером новый гость споет для нас. Придете ли вы послушать?
     Джулианне хотелось этого всем сердцем - если, конечно к тому времени найдется Элизанда. Солнце уже начинало клониться к закату, и это взволновало ее еще больше - ну куда могла подеваться вредная девчонка? Однако Джулианна произнесла:
     - Только если я смогу сделать это, не оскорбив монахов. На этот раз рассмеялся рыцарь.
     - Мадемуазель, само присутствие менестреля уже оскорбляет монахов. Еще больше их оскорбляет то, что правила Ордена запрещают выгнать его из замка. Если менестрель будет петь, он споет для нас, рыцарей - точнее, для рыцарей и гостей Ордена, если вы придете. Только прошу вас, приличия ради отыщите вашу компаньонку - и приходите. Мы будем очень рады.
     - В таком случае, сьер Антон, мы с благодарностью примем приглашение - если Элизанда к тому времени вернется...
     Д'Эскриве поклонился:
     - Я пришлю за вами своего оруженосца. Он покажет вам дорогу и посветит.
     - Вашего... Нет-нет, Маррону нужно...
     - Ему нужно понять, - сурово оборвал ее рыцарь, - что долг выше слабости. Он придет за вами после ужина. Д'Эскриве вывел ее на солнце и предложил:
     - Могу ли я проводить вас до ваших апартаментов, мадемуазель?
     Эстьен ждал ее во дворе, но продолжать бесплодные поиски было уже бессмысленно. Джулианна благодарно улыбнулась монашку, отпуская его, и сказала рыцарю:
     - Благодарю вас, вы очень добры, - и добавила: - Расскажите мне об этом менестреле, сьер Антон. Кто он? Он известен? Эти бродячие менестрели очень редко появляются в Марассоне, но мы слышали, что о некоторых из них ходит слава по всему Чужеземью.
     - Мне они не известны, - негромко ответил д'Эскриве. - Этого зовут Радель. О нем я могу сказать только, что он проявил похвальную заботу о моем оруженосце и о навозной телеге. Можно надеяться, что перед выступлением он вымоется; остальное мы узнаем вместе с вами.
     - Вот как?
     Здесь скрывалась какая-то история, но рыцарь, очевидно, не желал вдаваться в подробности. Джулианна решила не задавать больше вопросов, памятуя о предыдущем столкновении с противным умением уклоняться от ответа, присущим этому человеку. До комнаты Джулианны они дошли молча. При расставании рыцарь поклонился и произнес:
     - Мы еще увидимся, мадемуазель. Будут песни, сказки и немного вина на закуску. Только, боюсь, Маррону его не видать. Я не уверен, что сумею вынести его в подпитии.
     Джулианна отдала дорожные платья женщинам из деревни, попросив их выстирать наряды. Увидев результат, девушка очень обрадовалась тому, что один сундук с нарядами остался нетронутым. Она не слишком жаждала произвести впечатление на неизвестного менестреля, но нареченная невеста барона из Элесси - да еще наследника местного графа - даже в таком скромном обществе не имеет права показываться в замаранном платье...
     Слуг здесь у нее не было, и Джулианна самостоятельно взялась за сундук. Когда на лестнице раздались мягкие шаги, она как раз сражалась с непривычной и непростой задачей - разглаживала складки на платье и вытряхивала из них вездесущую дорожную пыль. Обернувшись назад, Джулианна увидела, как отодвинулась штора и в комнату проскользнула Элизанда.
     Пока Джулианна разбирала платья, к ней вернулась вся прежняя злость. Заскрипев зубами, она почувствовала одновременно привкус пыли и обиды в равной степени.
     - Где ты была?
     - Везде. - Элизанда взяла с подоконника кувшин с водой, наполнила кубок и одним махом осушила его. Падавший на нее сквозь резные ставни свет плясал на одежде причудливыми пятнами, но не мог скрыть бледности и усталости девушки и только высвечивал пятна грязи и пыли на ее платье.
     Нет, на платье Джулианны - и здешним неумехам-прачкам такого в жизни не отстирать!
     - Чем ты занималась? - Джулианна хлопнула ладонью по платью, которое держала в руках, намереваясь усилить впечатление от вопроса. Однако от хлопка поднялось облако мелкой пыли, заставившее Джулианну закашляться и только ухудшившее ее настроение.
     - Искала выход. А что, я разве должна плясать вокруг тебя? Или в мои обязанности входит причесывать тебя после того, как я почищу твое платье?
     А нуждается ли оно в чистке? - задумалась Джулианна, на мгновение обуздав свою ярость, но тут же потеряв над ней контроль.
     - Разумеется, ты вольна поступать так, как пожелаешь. Но если ты здесь как моя компаньонка - а в эти ворота тебя впустили благодаря мне, Элизанда, - ты могла бы помочь мне одеться. Если же ты тут как моя подруга, тебе не следовало бы исчезать на весь день, не сказав мне ни слова и зная, что я буду волноваться. А если ты мне не подруга и не компаньонка, если ты для меня никто, то меня очень даже касаются твои занятия и местонахождение. Что, если я привезла к братьям их врага?
     - В общем-то так оно и есть, - тяжело сказала Элизанда. Сев в кресло, она начала тереть платье с такой яростью, что втерла в него всю грязь, а потом внезапно спросила:
     - Ты когда-нибудь слышала, как кричит человек? По-настоящему кричит?
     Джулианна не ответила, подозревая, что ее ответ не требуется. Она произнесла только:
     - Было очень страшно?
     Подруга ответила ей мрачным взглядом.
     - Я тебя искала, - сказала Джулианна. - И в кухне, и вообще везде. Главный повар сказал, что ты ушла, когда начались крики... Кстати, друзей у тебя на кухне не прибавилось. Повар все сокрушался о яблоках, что ты стащила.
     _ А-а... - Элизанда полезла за пазуху и достала два маленьких желтых яблочка. - Я и забыла, что взяла их. Я думала, что проголодаюсь...
     - Пора бы, если ты ничего не ела с завтрака. - В этих словах был намеренно неприкрытый намек, но, похоже, голос Джулианны утратил былую повелительность. Элизанда улыбнулась, покачала головой и отложила яблоки.
     Прекрасно. Значит, она отказывается есть и отказывается говорить о том, что слышала.
     - Так где же ты была? - На этот раз в вопросе не было обвиняющих ноток - только беспокойство и искреннее любопытство. Элизанда ушла из кухни, стащив по дороге пару яблок, поскольку ожидала, что проголодается; там, где она побывала потом, она совсем позабыла о голоде или вовсе потеряла аппетит. Она вернулась в измазанном платье и с грязными руками, а Джулианна села рядом с ней и взяла ее руки в свои, видя грязь, чувствуя ее запах и отмечая, что под ногтями у подруги запеклась зелень.
     - Там, внизу, - ответила Элизанда с гримасой, которая должна была обозначать улыбку. - Под замком полно туннелей и ходов, вырезанных прямо в скале. Там есть комнаты, погреба, кельи, камеры... - На мгновение ее голос надломился, но Элизанда тут же овладела собой. - Некоторые из них были закрыты, но не все, а кое-какие были пусты. Не все. Я обыскала их, как умела, - у меня был масляный светильник.
     - Элизанда, зачем?
     - Я искала выход, - повторила девушка.
     - Что ты имеешь в виду? Я спрашивала стражников у ворот, они не видели тебя!
     - Да, не видели. Я не хочу просить у них разрешения, когда решу уйти, поэтому я искала другой выход. Какую-нибудь потайную дверь, коридор, лаз в пещеру... Должен же здесь быть потайной ход! Не бывает больших крепостей с одним-единственным выходом. Но я не сумела найти его. - Она ссутулилась и затихла, являя собой красноречивое свидетельство тщетности своих поисков.
     - Вряд ли у тебя есть надежда, если этот ход считается тайным.
     - От меня не может быть никаких тайн. Я хорошо нахожу скрытое - по крайней мере так говорят. - Темная голова приподнялась, темные глаза блеснули, и девушка фыркнула, смеясь над самой собой. - Я не выношу, когда мне приказывают быть терпеливой. И в четырех стенах сидеть не могу. Спроси хоть у моего деда.
     - Я бы не против. - Джулианна ухватилась за эту возможность, приоткрывавшую завесу тайны. - Где его можно найти?
     - Ты его еще увидишь, обещаю. Или твой отец его встретит. Хотела бы я посмотреть на эту встречу. - Элизанда снова фыркнула, скривившись, посмотрела на собственные руки и сказала: - Дай-ка я умоюсь и помогу тебе с платьем. Оно у тебя красивое. И причешу тебя, а то у тебя в волосах пыль.
     - Да уж, не без этого. Только нам понадобятся два платья, подбери себе тоже какое-нибудь. Этим вечером рыцари пригласили нас поразвлечься.
     Она намеренно не стала рассказывать о менестреле, желая сделать Элизанде сюрприз - приятный, если окажется, что этот человек умеет красиво петь. Если уж у Элизанды есть свои секреты, почему бы Джулианне не иметь своих? Оставалось только надеяться, что секреты гостьи не страшнее ее собственных. В конце концов, Элизанда была у шарайцев, они могли послать ее сюда шпионить. Джинн посоветовал ей вернуться - но она отказалась. Нет, забудь о джинне, брось эти мысли, не надо думать о всякой нечисти. Джулианна сама решит, что ей делать и повиноваться ли отцу, и не будет обязана решениями никаким там джиннам...
     Довольно скоро девушки поняли, что одного кувшина воды им будет маловато для мытья. Усердно изображавшая старательную компаньонку Элизанда сбегала вниз и остановила первого попавшегося брата. Вскоре после этого небольшая процессия принесла им чан, исходящие паром ведра и ящичек мыла.
     После мытья они переоделись в чистое белье и сделали друг другу прически - Джулианна думала, что с Элизандой будет просто, но у той оказались такие жесткие кудряшки, что, когда результат удовлетворил Джулианну, ее компаньонка успела взвыть от боли не раз и не два, - и достали из сундука полдюжины богатых нарядов. Элизанда отказывалась, Джулианна настаивала; потом они с удовольствием обсудили вот это миленькое и вон то симпатичненькое, решая, какой цвет лучше подойдет каждой из них. Звон колокола прервал их болтовню, но Джулианна заявила, что сегодня у них нет времени на молитву, будь они даже прилично одеты. Впрочем, колокол напомнил ей о наступающей темноте, и девушка зажгла все лампы и свечи в комнате прежде, чем снова начать убеждать Элизанду нарядиться в темно-красное.

***

     Братья, час спустя доставившие им ужин, застали девушек в роскошных платьях и красивых вуалях. Подруги хихикали, поглядывая друг на друга. Те же братья унесли чан и ведра. Не успели они уйти, как Джулианна откинула вуаль, положила еды Элизанде и себе. Наверное, она даже ела, потому что в конце концов ее поднос оказался пуст, но сама Джулианна так и не почувствовала вкуса еды. Все ее внимание было поглощено Элизандой, она радовалась каждому куску, который съедала компаньонка. Что бы там ни случилось с Элизандой сегодня, она явно была глубоко потрясена, что казалось странным для такой беззаботной и разговорчивой девушки. Джулианна почувствовала гордость - законную, подумалось ей - за то, что она сумела развлечь подругу нарядами и вернуть ей аппетит.
     Когда ужин был окончен, они стали ждать. К Элизанде, похоже, вернулся не только аппетит, но и любопытство. Ей хотелось знать, кого они ждут, куда пойдут, как рыцари будут развлекать их и почему их вдруг пригласили, если до сегодняшнего вечера их компанией пренебрегали все рыцари, за исключением сьера Антона.
     Джулианна загадочно улыбалась и молчала.
     Наконец они услышали поскребывание по занавеске. Джулианна пригласила посетителя в комнату, и вошел Маррон.
     В здоровой руке он нес горящий факел. На этот раз юноша не стал вытирать ноги перед входом, но Джулианна все же вспомнила кое о чем.
     - Маррон, прошлой ночью ты оставил здесь свои сандалии, - улыбнулась она. - Где они, Элизанда?
     - В углу, вон там...
     - Да-да, вон они. Боюсь только, что один из них наполовину сгорел.
     - Э-э... да, госпожа. - Он вспыхнул, как и ожидала Джулианна. - Но это... это не важно. У меня есть новые сандалии... - Он даже приподнял подол рясы и предъявил обувь. Джулианна с удовольствием заметила, что ряса у него тоже новая и чистая. Впрочем, этого следовало ожидать.
     - Что ж, хорошо. Как ты себя чувствуешь?
     - О, хорошо, спасибо, госпожа.
     - Правда? - Он выглядел отнюдь не здоровым; его голос был негромок и невыразителен, что напомнило Джулианне о его бледном теле, распростертом на койке в лазарете, белом в тех местах, где его не коснулось солнце. - Рука сильно болит?
     Он покачал головой, но по его виду было ясно, что он лжет. В здоровой руке он держал факел, и потому машинально раздвинул шторы и подобрал подол рясы раненой. Теперь он прижимал руку к груди, словно рана причиняла ему сильную боль.
     - Что ж, будь поосторожнее, не то она опять станет кровоточить. Тебя хоть покормили как следует?
     - Да, госпожа. Мясной бульон...
     На этот раз она поверила ему. По его бесхитростной улыбке стало ясно, что в трапезной кормили куда хуже. Возможно, в этот день братьям не полагалось мяса, зато Маррону досталось настоящее лакомство.
     - Ну, тогда пошли. Отведи нас, куда тебе сказали.
     - В малый зал, госпожа. Если вы изволите следовать за мной...
     Он направился к двери, но Джулианна опередила его, первой достигла занавески и отвела ее в сторону, чтобы пощадить его больную руку. Маррон снова вспыхнул, наклонился и вышел на лестницу, изо всех сил стараясь не подносить факел близко к ткани. Джулианна улыбнулась, пропуская его вперед, а сама взяла за руку подошедшую сзади Элизанду.
     Они вышли из своей маленькой башни, пересекли двор и оказались в темном здании собственно замка. Здесь не горело ни единого факела - возможно, из экономии, а может быть, с целью поддержания дисциплины, чтобы братья с наступлением ночи не выходили из спален. По пути процессии попалось такое количество ступеней и углов, что даже человек, знающий дорогу, не осмелился бы войти в коридор без факела. Джулианна уже не понимала, где они находятся, и благодарно сжала руку Элизанды, идя вслед за ярким пламенем факела Маррона, в колеблющейся тени его спины и изредка поворачивающейся головы. Его лицо казалось в свете факела размытым белым пятном; убедившись, что девушки идут следом, он отворачивался и смотрел вперед.
     Наконец они подошли к высокой двустворчатой двери, распахнутой наполовину. Из-за двери виднелся мерцающий желтый свет и доносился приглушенный говор вперемешку со смехом. Тут Маррон воткнул факел в кольцо на стене и жестом предложил девушкам войти.
     - Нет уж, мы пойдем за тобой, Маррон, - хихикнула Джулианна. - Там, наверное, полно народу, так что тебе придется отыскать для нас сьера Антона. Я вовсе не хочу проталкиваться сквозь толпу незнакомых мужчин.
     - Госпоже не придется проталкиваться...
     - Хочешь сказать, что этим займешься ты? - встряла Элизанда. - Сомневаюсь, Маррон. Достоинство гостей хозяина распространяется и на его оруженосца. По правилам приличия мадемуазель Джулианне очистят путь - и тебе вместе с ней, можешь поверить.
     "Другими словами, - ехидно подумала Джулианна, обменявшись с подругой понимающим взглядом, - рыцари расступятся перед нами с не меньшей охотой, чем братья, но по другим причинам".