? - тихо поинтересовался трактирщик.
   Рыцарь мутно посмотрел на него, захохотал, махнул рукой:
   - Какое там, старина... Это я один вернулся. А эти болваны  по-прежнему
барахтаются в песках. Через неделю штурм Иерусалима, будут  реветь  трубы,
будут трещать копья, и кучка упрямых идиотов усердно станет  притворяться,
что за их спинами - Ронсеваль... Ну и пусть. Сколько  угодно.  Только  без
меня. В этом мире нет ничего среднего. Либо подвиг, либо скучная возня.  И
третьего не  дано.  А  они  там  четвертый  год  играют  в  кошки-мышки  с
сарацинскими разъездами, жрут  самогон  из  фиников  и  притворяются,  что
обрели желаемое, что именно к этому и стремились. И ни у кого  не  хватает
смелости признаться, что ошиблись и обрели не то,  что  искали,  гонор  не
позволяет  им  вернуться,  упрямство  заставляет  ломать  комедию  дальше,
дальше... Ну и черт с ними. Никогда не поздно прозреть и поумнеть.  Плевал
я на их проклятый песок... Держи.
   Он швырнул  на  стол  горсть  диковинных  монет.  Рисунок  на  них  был
странный, чужой, невиданный,  но  трактирщик  попробовал  одну  на  зуб  и
успокоился - настоящее полновесное золото.  Рыцарь  сгреб  в  охапку  меч,
шлем, щит, узел с чем-то тяжелым и направился к двери, роняя то  одно,  то
другое, подбирая с чертыханиями. Все молча смотрели ему вслед.
   Трактирщик, кланяясь, подвел худого рыжего коня,  помог  приторочить  к
седлу доспехи и узел с добычей. Над ними было густо-синее  кентское  небо,
вдали белела старая римская дорога, зеленели сглаженные временем холмы.
   Рыцарь не сразу взобрался на коня. Он стоял, пошатываясь, положив  руку
на седло, смотрел на юг, и в глазах у него была смертная тоска.



   Александр Бушков.
   Все могут короли

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Волчье солнышко". СпБ., "Азбука", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 20 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Вы, должно быть, слышали, что давным-давно, в добрые старые  времена...
Кстати, почему мы так  любим  называть  старые  времена  добрыми?  Потому,
наверное, что сами в те времена не жили,  а  там,  где  нас  нет,  кажется
всегда лучше. Может быть, именно поэтому лет через триста потомки  назовут
и наши времена добрыми старыми. Наверняка назовут. Вот и получается, что и
мы с вами живем в добрые старые времена. Только об этом не догадываемся.
   Так вот, давным-давно в мире  было  очень  много  королей,  а  так  как
парламентов еще не существовало, королям жилось совсем  неплохо  -  делать
они могли все, что хотели, а хотели они, как правило, все,  что  могли,  а
могли они... В общем, на свою участь  они  не  жаловались,  оставив  такие
мелочи своим подданным. Они носили красивые золотые  короны,  горностаевые
мантии, пили-ели на злате-серебре, но в их  замках  было  темно  и  гуляли
сквозняки, потому что электричество и паровое отопление  изобрели  гораздо
позже.
   К сожалению, пергамент, на котором была записана эта история, сгинул во
времена очередной войны, и некоторые утверждают,  что  его  никогда  и  не
было, но один профессор когда-то слышал от  другого  профессора,  что  тот
видел академика, который лично знал архивариуса, двоюродный  дед  которого
некогда встречал  монаха,  в  детстве  слышавшего  эту  историю  от  своей
бабушки, она рассказывала ее, когда была в хорошем настроении.  У  монахов
ведь  не  бывает  только  жен,  а  бабушки   бывают,   так   что   история
представляется правдоподобной.
   Короля, о котором мы хотим рассказать, звали Карл Задира. Так уж  тогда
было принято - королям давали прозвища, потому что фамилий у них не  было,
одни порядковые номера, и если говорили просто "Карл", трудно было понять,
о каком именно Карле говорят. Прозвища, надо отметить, брали не с потолка,
выдумывали не с бухты-барахты.  Они  всегда  были  заслуженными,  и  если,
например, короля именовали Скупым, можно было ставить сто  против  одного,
что он самолично отпускает лейб-повару кур и зелень, а перец вообще сыплет
в котел сам, никому не доверяя. Перец тогда стоил дорого, и привозили  его
издалека.
   А  Карл  Задира  очень  любил  драться.  Со  всеми  соседями  он  давно
перессорился, а если иногда мирился,  то  исключительно  для  того,  чтобы
поссориться еще раз, иначе не интересно.
   Для того чтобы драться с соседями, нужна хорошая  армия,  а  для  того,
чтобы армия дралась и не разбегалась, ей нужно неплохо  платить  и  хорошо
кормить. Для чего, в свою очередь, необходимы налоги, поборы,  десятины  и
обложения, которые проще собирать с помощью  той  же  армии,  -  цивильных
сборщиков можно побить, а с военными проделать это значительно труднее.
   Вот так и шло - в мирное время армия разоряла свою страну, в военное  -
чужие. Естественно, разумнее было чаще отправлять ее в зарубежное турне.
   Постепенно Карл Задира прибрал к рукам или запугал  многих  соседей,  и
только с Генрихом Драчуном он никак не мог  справиться,  потому  что  этот
Генрих был того же поля  ягода  -  так  же  любил  драться,  запугивать  и
прибирать к рукам соседей и держать в  руках  армию  (а  для  этого  в  те
времена требовалось не меньше мастерства, чем  для  того,  чтобы  выиграть
битву). В конце концов свелось к тому, что  серьезно  воевали  только  они
одни, но ни одному не удавалось начисто разгромить другого. Оба понимали -
дальше так продолжаться не может.
   Карл Задира, несмотря на то  что  был  весьма  ограниченным,  недалеким
человеком, научных методов не чурался. И велел  позвать  одного  из  своих
мудрецов, чтобы тот растолковал, как быть и как жить дальше.
   Мудрецы были учеными стариками, считавшими, что  им  известно  все  обо
всем, и каждый утверждал, что истинный мудрец и светоч знания только он, а
все остальные - безмозглые компиляторы и плагиатствующие жулики.
   Мудрец предложил королю Карлу помириться с королем Генрихом. Через пять
минут ему отрубили голову, признав его предложение государственной изменой
и оскорблением национального достоинства.  Назавтра  Карл  вызвал  второго
мудреца,  и  тот,  памятуя  о  печальной  судьбе  предшественника,   решил
предложить прямо противоположное - идти войной на Генриха и бить его, пока
не разобьют дочиста.
   Второго мудреца повесили, потому  что  палач,  ведавший  рубкой  голов,
лежал после приступа радикулита. Король Карл и сам знал, что  лучше  всего
идти войной, но этот способ был против Генриха многократно  использован  и
успеха не принес. Король на скорую руку,  задним  числом  обвинил  второго
мудреца в преступной недооценке духа времени и велел вызвать третьего.
   Но и мудрецы не дремали. Они ненавидели друг друга, однако  отбрасывали
распри  в  одном-единственном  случае  -  когда  опасность  грозила   всей
корпорации. То, что сейчас дело обстояло именно так, не посмели отрицать и
самые глупые мудрецы.
   Все они умели считать, хотя бы на пальцах, и  быстро  вычислили,  через
сколько дней королевство останется вовсе без мудрецов, если их истребление
будет продолжаться такими же темпами. А вычислив, ужаснулись  и  в  ту  же
минуту дружно разбежались по сопредельным странам.
   Твердо решив  получить  научную  консультацию,  Карл  Задира  пригласил
алхимика. В каждом порядочном королевстве были в те времена свои алхимики.
Жил он обычно в уединенной обветшалой башне в компании сов и летучих мышей
(многие выписывали из-за границы еще и крокодилов -  для  колорита),  днем
спал,  а  ночью   превращал   свинец   в   золото,   вызывал   духов   для
конфиденциальных бесед и наблюдал  за  звездами.  В  отличие  от  мудрецов
алхимики больше скрывали свои познания, чем хвастались ими,  и  оттого  на
всякий случай их все боялись - короли в том числе. Не могло быть и речи  о
том, чтобы вульгарно рубить головы алхимикам, как это запросто проделывали
с мудрецами. Алхимикам не приказывали прибыть - их вежливо приглашали.
   Принято считать, что алхимики поголовно были старыми уродами, но в  это
плохо верится, - если в наше время имеются  тридцатилетние  доктора  наук,
почему же  мы  обижаем  алхимиков  упрощенным  представлением  о  них?  Из
дальнейших событий можно сделать неопровержимый вывод - тот  алхимик,  что
пришел к королю Карлу, наверняка был молодым.
   Оказалось, что пришел он слишком рано - король  испытывал  на  полигоне
новые баллисты, а в это время принцесса, прогуливаясь  по  замку,  увидела
нового человека и заинтересовалась.
   - Кто вы такой? - спросила она.
   - Алхимик, - признался гость.
   Принцесса хотела испугаться и убежать, но любопытство пересилило, и она
спросила:
   - Правда, что вы умеете превращать плохих людей  в  жаб?  Понимаете,  у
меня есть старая камер-фрейлина, она меня замучила своими придирками, даже
на танцы не отпускает...
   Как  это  часто  бывает  со  многими,  алхимику  захотелось  произвести
впечатление на красивую девушку, и  в  результате  оказалось,  что  старую
камер-фрейлину нигде не могут найти, а в дворцовом пруду  появилась  новая
жаба, тут же принявшаяся учить хорошим манерам молодых головастиков...
   - А это правда, что ваш крокодил умеет петь веселые песни?  -  спросила
принцесса, налюбовавшись на жабу.
   - Умеет, - подтвердил алхимик. - Вы их любите?
   - Ужасно! - призналась принцесса. - Только у нас  играют  одни  военные
марши. Вы себе не представляете, какая у нас скучища - сплошь  кондотьеры,
барсальеры, кирасиры, мушкетеры, пушкари, гренадеры и всякие там пикинеры.
Разговаривают за завтраком про драку, за обедом про побоище, за ужином про
обходной маневр. Только и слышишь: маршировка, рекогносцировка,  ретирада,
сикурс, дефилировать, бомбардировать... А мне танцевать хочется,  и  песни
слушать, и влюбиться хочется в хорошего человека, и замуж выйти,  и  чтобы
дети были... Мама в прошлом году сбежала с путешественником, и я ее вполне
понимаю. Иногда хочется даже,  чтобы  батюшку  разбили  и  он  занялся  бы
полезным делом - пчел разводил или булки пек...
   Дальнейшая беседа приняла чересчур уж личный  характер.  В  те  времена
принято  было  влюбляться  с  первого  взгляда,  алхимик  был  молодой   и
неженатый, а принцесса... Тогда, как и сейчас, девушки не могли равнодушно
относиться к пользующимся популярностью молодым талантам, а  если  учесть,
что хоккеистов и солистов вокально-инструментальных ансамблей,  не  говоря
уж о киноартистах, не существовало, алхимик был интригующей фигурой  номер
один.
   Карл Задира вошел  в  тот  момент,  когда  принцесса  договаривалась  с
алхимиком, как тот ее украдет. План остался незавершенным - король тут  же
уволок алхимика в самое глубокое,  самое  тайное  подземелье.  Нужно  было
обеспечить максимальную секретность - половине слуг король не  доверял,  и
на то были все основания.
   - Догадываешься, зачем пригласил? - спросил король.
   - Примерно, - сказал алхимик.
   - Вот и придумай, как мне расколошматить этого мерзавца.
   - Не могу, - сказал Алхимик. - Мы войной не занимаемся.
   - Ну и ладно. - Король, похоже, не рассердился. - Я тут и  сам  кое-что
замыслил. Вы все считаете, что Карл Задира - тупой солдафон, а  он,  между
прочим,  личность  с  фантазией.  Это  правда,  что  вы  алхимики,  умеете
проделывать с Временем разные штуки?
   - Можем, - сказал алхимик. - Например, болит у  меня  зуб  -  возьму  и
перепрыгну на полчасика вперед, когда  он  уже  не  болит,  обязательно  в
личных целях.
   - Так об этом и разговор! - обрадовался король. - Видишь  ли,  двадцать
лет назад мы с этим негодяем Генрихом схватились у  Совиного  ручья,  и  я
проиграл  только  потому,  что  под  рукой  не  оказалось  конного  полка.
Соображаешь? Ты мне перебросишь в тот год половину армии. И получится, что
я его расколошматил двадцать лет назад. Лихо придумано, а?
   - Не стоит, - сказал алхимик.
   - Это почему?
   - Могут возникнуть разные побочные эффекты.
   - Да плевал  я  на  них!  Приступай!  Нового  крокодила  подарю,  башню
отремонтирую, а хочешь,  дочку  в  жены  отдам.  Мне  она  все  равно  без
надобности - на войну идти не хочет, сколько ей не толковал про амазонок -
отказывается.
   Алхимик подумал, вспомнил, что говорила принцесса, и согласился - очень
уж ему хотелось наказать короля за неуважение к Времени. Он достал  разные
волшебные снадобья, магические кристаллы и принялся колдовать.  Вспыхивало
разноцветное пламя, по стенам метались страшные тени,  свистело  и  ухало,
метались сквозняки, забившийся в угол король только крестился  и  тихонько
охал.
   Пламя вспыхнуло в последний раз и погасло.
   - Все, - сказал алхимик. - Разбили вы его двадцать лет назад.
   - Ура! - закричал Карл Задира и  пустился  в  пляс.  -  Да  здравствует
алхимия, царица наук!
   Они вышли из подвала, король поймал бегущего куда-то слугу и спросил:
   - Помнишь такого короля - Генриха Драчуна?
   - А как же, - сказал слуга, нетерпеливо притопывая. -  Ваше  величество
его разбили двадцать лет назад у Совиного ручья. Он в том ручье с  горя  и
утопился.
   - Ура! - завопил король  и  снова  пустился  в  пляс,  а  наплясавшись,
спросил слугу:
   - Слушай, куда это ты бежишь?
   - Ну как же, - сказал слуга. - На вас ведь пошел  войной  король  Петер
Скуломет и уже наголову разбил всю вашу армию, вот мы и разбегаемся, - кто
его знает, что ему в голову насчет нас придет. Побежал я,  а  то  там  всю
золотую посуду растащат, мне не останется. - И убежал.
   - То есть как это Петер Скуломет? - заорал король. - Какой  может  быть
Петер Скуломет, если Генрих Драчун его разбил  восемнадцать  лет  назад  у
Барсучьего холма, да там Петер  с  горя  и  повесился?  Ты  что  натворил,
шарлатан?
   - Я же вас предупреждал насчет побочных эффектов, - сказал  алхимик.  -
Из-за того, что вы двадцать лет назад разбили Генриха, он восемнадцать лет
назад не разбил Петера, и Петер стал вашим главным противником. С Временем
нужно обращаться очень осторожно...
   Он поклонился и ушел, оставив Карла Задиру биться головой  о  стену.  С
ним ушла и принцесса, и, насколько нам известно,  они  долго  и  счастливо
жили в старой башне, и  в  дождливые  вечера  крокодил  исполнял  для  них
лирические песни и  комические  куплеты  в  собственном  сопровождении  на
лютне.
   А  Карл  Задира  устроился  фонарщиком  при  городской  ратуше.  Работа
непыльная, он пополнел, отпустил  бороду,  женился  на  вдове  мельника  -
королева, как мы помним, давно от него убежала. Он часто бывает в трактире
"Под золотым гусем", попивает пиво и поигрывает в  трик-трак,  все  как-то
забыли, что он был королем, да он и сам начал это забывать.  У  него  есть
две странности: он страшно любит читать, слушать и спорить про войну и  он
терпеть не может часов - водяных, механических, солнечных, а  также  всего
остального, что связано с Временем. Да  еще  никогда  не  ходит  навестить
дочку и зятя. Хотя, если разобраться,  на  зятя  ему  дуться  не  стоит  -
виноват  он  сам  и  никто  другой,  с  Временем  нужно  обращаться  очень
осторожно...
   А у алхимика все хорошо. Многие  удивляются  -  как  это  они  с  женой
прожили столько лет, ни разу  не  поссорившись  и  не  поругавшись?  Ответ
простой.  Он  ведь  умеет  управлять  временем,  и  когда  чувствует,  что
назревает ссора, перепрыгивает вместе с женой на сутки вперед  или  назад,
когда они еще не ссорились либо  уже  помирились.  Рассказывают  еще,  что
своего знакомого, старого часовщика,  у  которого  очень  сварливая  жена,
алхимик научил прятаться  от  нее  во  вчерашнем  дне.  Забавно,  говорят,
получается - старуха бегает со скалкой, ищет своего старика,  но  как  его
найдешь, если он  спрятался  во  вчерашнем  дне?  Нипочем  не  найдешь,  и
пытаться нечего...
   Вот и сказке конец, а кто слушал и дослушал - молодец, дай  ему  судьба
такую жену, чтобы от нее не нужно было прятаться во вчерашнем  дне.  Не  у
каждого ведь есть знакомый алхимик.






   Александр Бушков.
   Из жизни пугал

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Волчье солнышко". СпБ., "Азбука", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 20 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   В девять утра на Лубянку был звонок по "вертушке",  от  Хозяина.  Через
двадцать секунд  черный  бронированный  "бьюик"  лучшего  друга  советских
физкультурниц Лаврентия Павловича вылетел из  ворот,  как  пушечное  ядро.
Смазливые девушки с визгом бросились в  подворотни,  но  на  сей  раз  все
обошлось.  Лаврентий  Павлович  сломя  голову  мчался  по  государственной
необходимости. Московские дворники и  сексоты,  ранние  пташки,  провожали
машину  взглядом  и  понимающе  переглядывались:  спозаранку  спешит  ныне
товарищ Берия, ближайший соратник. Снова, поди, врачи-вредители пекинского
медведя в зоопарке отравили, чтоб порушить  дружбу  нашу  с  председателем
Мао. А то лженаука какая объявилась...
   Но дело было совсем  не  так.  Прибыв  на  ближайшую  дачу  в  Кунцево,
Лаврентий Павлович перекинул через плечо большой пыльный мешок и  предстал
пред ясны очи генералиссимуса. Генералиссимус  был  суров  -  внук  не  ел
манную кашу. Дедушка ему и так и сяк, а внучек бросил ложку и ноет:
   - Да ну ее, деда, сам заварил, сам и расхлебывай...
   Увидев Лаврентия Павловича, генералиссимус просиял:
   - Кушай, малэнький оппортунист, а  то  вот  Лаврэнтий  Палыч  с  мэшком
пришел. Нэ будэшь есть кашу - забэрет!
   Внук  съел  кашу  молниеносно,  чуть  ложку  от  страха  не  проглотил.
Генералиссимуса это обрадовало, и он взревел:
   - Васылия мне!
   Пред ясны очи вождя народов предстал  сын  Василий  -  с  помощью  двух
охранников, ибо сам он  после  вчерашнего-позавчерашнего  к  вертикальному
передвижению был неспособен.
   - Васылий, - сказал отец народов и беспутного Василия. - Вот  Лаврэнтий
Палыч с мэшком пришел. Будэшь похмэляться...
   И ежу понятно, что беспутный сын Василий тут же поклялся переболеть без
опохмелки и выдал запасы спиртного.
   - Свэтлану ко мне! - отдал генералиссимус историческое указание.
   Доставили сию минуту ни живу ни мертву.
   - Свэтлана, а Свэтлана, - сказал отец народов. - Вот Лаврэнтий Палыч  с
мэшком  пришел.  Если  будэшь  заниматься  интымной  жизнь  с   режиссером
Каплэром...
   Дочь Светлана тут же дала клятву забыть и про  интимную  жизнь,  и  про
режиссера Каплера, формалиста  и  космополита.  Мир,  покой  и  благолепие
воцарились в семье отца народов. Однако он ощущал в  себе  огромный  запас
нерастраченной энергии, а посему снял трубку и приказал:
   - Лазарь, а Лазарь! Чтоб через месяц ты мне построил на  Чукотке  самый
большой в мире Металлургический комбинат! А если за три недели  управишься
- можешь своим именем назвать!
   Если не управишься - тогда моим.
   Трубка жалобно залепетала в том  смысле,  что  дело  это  не  такое  уж
простое. Тогда генералиссимус, отечески и хитро улыбаясь в усы, рек:
   - А вот тут у мэня Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел! Если  не  построишь
за месяц - забэрет!
   Трубка бодро отрапортовала, что все будет сделано согласно историческим
указаниям и молниеносно. В таком духе прошли еще  несколько  разговоров  с
постоянными ссылками на  Лаврентия  Палыча  и  его  мешок.  Вот  только  с
маршалом Тито вышла неувязка - не испугался маршал ни Лаврентия Палыча, ни
мешка, заматерился и трубку бросил. Тут же было ведено  забыть  Югославию,
будто ее и на свете не было. Генералиссимус ее лично отчекрыжил  ножницами
с карты Европы и повелел: всех, у кого старые карты найдут, - на  Чукотку.
Металлургический комбинат  строить.  Гордый  своей  полезностью  Лаврентий
Палыч был отпущен восвояси с напутствием: "Будэшь  еще  балерин  прямо  со
сцены утаскивать - сам  с  мэшком  приду  и  забэру!"  Лаврентий  Павлович
пообещал не блудить боле, взял мешок под мышку и пошел вон.  Про  себя  он
думал, что блудить будет все равно, потому  что