,  разгорелись
веселым .
   Огоньком.
   Теплый  огонь  осветил  мягким  светом  их   убежище.   Никки   изумленно
огляделась. В свете костра ветви над головой отсвечивали Оранжевым.
   Никки спокойно грела над огнем руки. Она выглядела довольной. Не  сияющей
от восторга, но все же довольной. Казалось, она прошла тяжелое  испытание  и
теперь может успокоиться. Женщина, которая ничего не ждет, но радуется тому,
что имеет.
   Ричард не позавтракал с ней, и вчера тоже ничего не ел. Горькая решимость
уступила голоду. Он растопил снег и приготовил бобы с  рисом.  Голодовка  не
принесет пользы ни ему, ни Кэлен. Он молча протянул Никки половину  бобов  с
рисом, положив отломанную от буханки корку.  Она  с  благодарностью  приняла
миску и предложила ему вяленого мяса.
   Ричард уставился на протягивающие кусочек мяса изящные тонкие пальцы. Так
кормят бурундука. Вырвав мясо из ее пальцев, он впился в него зубами.  Чтобы
не встречаться с ней взглядом, он смотрел  в  огонь.  Тишину  нарушали  лишь
потрескивание костерка да шелест падающего с  веток  снега.  Снегопад  часто
превращает лес в царство оглушающей тишины.
   Ричард доел похлебку и некоторое время сидел возле  костерка,  ощущая  на
лице исходящее от него тепло. Наконец  усталость  сморила  его.  Он  добавил
дров, поворошил угли, а потом раскатал  спальный  мешок  по  другую  сторону
костра, подальше от Никки, молча наблюдавшей за ним, и  с  мыслями  о  Кэлен
погрузился в глубокий сон.
   На следующее утро они проснулись рано. Никки молчала, но как  только  они
сели в седла, решительно вывела свою серую в яблоках кобылу вперед и поехала
первой. Снегопад сменился холодной изморосью. Снег на  земле  превратился  в
серое месиво. Низины еще не были готовы уступить зиме.  Выше  в  горах,  где
находилась Кэлен, было куда холоднее, там снег ляжет надолго.
   Осторожно продвигаясь вперед  по  узкой  тропе  на  склоне  горы,  Ричард
старался смотреть по сторонам, но все равно невольно поглядывал  на  ехавшую
впереди Никки. Было холодно и сыро, она надела плотный черный плащ. С прямой
спиной, гордо поднятой головой, с рассыпавшимся по  черному  плащу  каскадом
светлых волос она выглядела изумительно. Ричард был в темной  грубой  одежде
лесного проводника и к тому же небрит.
   Кобыла Никки - темно-серая, почти черная, с  более  светлыми  пятнами  по
всему телу, грива и бабки темно-серые, хвост -  молочно-белый,  редко  когда
увидишь лошадь такой красоты. Ричард ненавидел эту кобылу - она принадлежала
Никки.
   После полудня они пересекли дорогу, ведущую на юг. Никки продолжила  путь
на восток.
   Горы тут негостеприимные. Деревья растут практически на  голом  камне.  В
некоторых местах ближе к  Хартленду  попадаются  сочные  зеленые  луга,  где
пасутся отары овец и стада коз.
   Ричард печально смотрел на края, в  которых  вырос.  Он  не  знал,  когда
вернется сюда - и вернется ли вообще. Он не спрашивал, куда они едут, -  все
равно Никки не ответит.
   Медленно покачиваясь в седле, Ричард думал о мече, вспоминал, как передал
его Кэлен. Тогда это казалось единственным  выходом.  Он  не  видел  другого
способа хоть как-то защитить ее - и молился, чтобы Кэлен никогда не пришлось
воспользоваться мечом. Ну а если придется - что ж,  он  передал  мечу  часть
своей ярости.
   За поясом у Ричарда висел превосходный кинжал, но без меча он  чувствовал
себя голым. Он ненавидел древний клинок, ненавидел те мгновения,  когда  меч
извлекает из глубины его души что-то темное, и в то  же  время  тосковал  по
своему оружию. Тогда он вспоминал слова Зедда, что Меч Истины -  всего  лишь
инструмент.
   Но не только. Меч - зеркало, хотя и обладающее разрушительной магией. Меч
Истины способен уничтожить все, будь то  плоть  или  сталь,  если  направлен
против врага, но не может поразить  друга.  В  этом  и  заключался  парадокс
магии: лишь, обладатель меча определяет, что есть зло.
   Ричард был  настоящим  Искателем  и  наследником  силы  меча,  созданного
волшебниками во время великой войны. Меч должен  быть  при  нем.  Он  обязан
хранить меч.
   Тем временем они свернули с тропы,  ведущей  на  восток,  и  двинулись  в
юго-восточном направлении. Ричард знал этот путь. На  следующий  день  тропа
пересечет деревню и превратится в узкую дорогу. Очевидно,  Никки  этот  путь
тоже был знаком.
   Ближе к вечеру они  поехали  вдоль  северного  берега  довольно  большого
озера. На воде дрейфовала стайка чаек. Чайки в  этих  местах  попадались  не
часто, но и особой редкостью тоже  не  считались.  Ричард  вспомнил  морских
птиц, которых видел в Древнем мире. Море очаровало его.
   На дальнем берегу Ричард заметил двух рыбаков. На той стороне  озера  шла
широкая тропа, протоптанная  многими  поколениями  жителей  деревушки  южнее
озера, приходивших сюда порыбачить.
   Рыбаки,  сидевшие  на  широком  каменном  выступе,  приветливо   помахали
путникам. В этих местах всадники -  явления  редкое.  Ричард  с  Никки  были
слишком далеко, чтобы рыбаки могли их как следует разглядеть.  Скорее  всего
они посчитали их парой трапперов.
   Никки небрежно помахала в ответ, будто говоря:  "Удачной  рыбалки.  Жаль,
что не можем присоединиться".
   Они свернули и скрылись из поля зрения рыбаков. Ричард  отбросил  со  лба
влажные волосы, прислушиваясь к  тихому  плеску  волн.  Миновав  озеро,  они
свернули в лес. Тропа шла вверх по покатому склону. Никки надвинула капюшон,
чтобы прикрыться от мелкого дождя и сыплющихся с веток деревьев  капель.  На
лес опустилась серая мгла.
   Ричард очень боялся  по  ошибке  погубить  Кэлен.  Пришло  наконец  время
задавать вопросы.
   - Что ты хочешь, чтобы я говорил, когда мы встретим кого-нибудь? Вряд  ли
ты жаждешь,  чтобы  я  сообщал  каждому  встречному,  что  ты  сестра  Тьмы,
захватившая жертву. Или ты хочешь, чтобы я изображал немого?
   Никки искоса поглядела на него.
   - Для всех ты будешь моим мужем, - не колеблясь сообщила она. - И  я  жду
от тебя, чтобы ты держался этой версии при  любых  обстоятельствах.Отныне  и
впредь, чтобы ни случилось, ты - мой муж, я - твоя жена.
   Ричард стиснул руку на поводьях.
   - У меня есть жена. И ты - не она. Я не стану притворяться,  что  ты  моя
жена.
   Никки, покачиваясь в седле, внешне осталась совершенно  равнодушной.  Она
подняла голову и посмотрела на темнеющее небо.
   Здесь, в низинах, было еще слишком тепло для снега. Однако сквозь  редкие
просветы в облаках Ричард видел горы, затянутые плотной белой пеленой. Кэлен
наверняка сейчас в тепле, уюте - и никогда не уедет.
   -  Как  по-твоему,  ты  сможешь  отыскать  для   нас   еще   одно   такое
дерево-укрытие? - спросила Никки. - Где будет сухо, как прошлой  ночью?  Мне
бы очень хотелось посидеть в тепле и сухости.
   - Да.
   - Отлично. Нам надо поговорить.

ГЛАВА 25

   Когда Ричард спешился возле ближайшей приют-сосны,  Никки  взяла  поводья
его  лошади.  Привязывая  животных  к  толстым  ветвям  ольхи,  она   спиной
чувствовала его убийственный взгляд. Проголодавшиеся кони тут  же  принялись
жевать траву. Не говоря ни слова, Ричард принялся собирать хворост.
   Никки исподволь, краем глаза наблюдала за ним. Он был в  точности  таким,
как она его помнила. Но теперь, с их последней встречи, возросла  излучаемая
им властность. Прежде Никки иногда позволяла  себе  считать  его  мальчиком.
Теперь - нет.
   Теперь это могучий дикий жеребец,  пойманный  в  им  же  самим  созданный
загон. Никки держалась на  расстоянии,  позволяя  ему  лягать  стенки  этого
загона. Она ничего не  выиграет,  если  станет  издеваться  над  этим  диким
животным. Меньше всего на свете ей хотелось  насмехаться  над  Ричардом  или
мучить его.
   Никки понимала его жгучую ярость. Этого следовало ожидать. Она видела его
чувства к Матери-Исповеднице, а ее - к нему, и стенки его загона, как прутья
его загородки, сотканы из паутины его чувств.  Сочувствуя  его  боли,  Никки
прекрасно  понимала,  что  ничем  не  может,  ее   облегчить.   Чтобы   боль
притупилась, нужно время. Со временем прутья загородки сменятся другими.
   В один прекрасный день он смирится с неизбежным. Поймет истинность  того,
что она собирается ему показать. Поймет необходимость того, что она  делает.
Все к лучшему.
   Никки примостилась у края полянки на гранитный валун.
   Она сидела прямо - привычка, привитая еще в детстве матерью - и смотрела,
как Ричард идет расседлывать лошадей. Он подвесил лошадям торбы с  овсом,  а
сам принялся собирать камни на поляке. Сначала Никки  не  поняла  зачем,  но
когда Ричард потащил булыжники вместе с дровами под приют-сосну, сообразила,
что он собирается обложить ими костер. Он пропадал внутри довольно долго,  и
Никки поняла, что он разводит костер из  сырого  хвороста.  Если  бы  у  нее
осталось чуть больше силы, Никки бы ему помогла  своей  магией.  Только  вот
силы у нее почти не осталось.
   Впрочем, Ричард, судя по всему, с задачей справился. Вчера вечером  Никки
видела, как он это делает -  сначала  поджигает  опилки,  бересту  и  тонкие
веточки. Из-под кроны приют-сосны донеслось веселое потрескивание  -  Ричард
развел костер. Услышав звон  котелка,  Никки  догадалась,  что  он  поставил
кипятиться воду.
   Когда он вылез наружу, чтобы позаботиться о лошадях, Никки, спокойно сидя
на валуне, плела косичку из  травинок.  Лошади,  наевшись.  Попили  воды  из
небольшого прудика, образовавшегося во впадине на склоне.  Ричард  скользнул
взглядом по Никки. Предоставив ей и  дальше  плести  травинки,  он  принялся
обихаживать лошадей. Его большие руки работали плавно и уверенно. Никки была
уверена, что лошади рады избавиться от налипшей на боках и ногах грязи.  Она
бы точно радовалась на их месте.
   - Ты сказала, нам надо поговорить, -  произнес  наконец  Ричард,  проводя
щеткой по гриве кобылы. - Надо  полагать,  ты  сообщишь  мне  условия  моего
плена. Есть же у вас какие-то правила для пленных?
   Судя по ледяному  тону,  похоже,  он  решил  ее  немного  спровоцировать,
проверить реакцию.  Никки  отложила  травяную  косичку.  На  его  вызов  она
ответила искренним сочувствием.
   - Ричард, не стоит предполагать, что только потому, что какое-то  событие
с тобой уже произошло, это повторится снова. Судьба  не  рожает  каждый  раз
одно и то же дитя. Сейчас все не так, как было в те два раза.
   Похоже, ее ответ застал его врасплох. Он долго смотрел на  нее,  а  потом
убрал щетку в седельную сумку и достал штычок.
   - Те два раза? - Он все понял, иначе и быть  не  могло,  но  бесстрастное
лицо ничем не выдавало  его  мыслей.  Ричард  поднял  правую  переднюю  ногу
жеребца и принялся чистить копыто. - Не понимаю, о чем ты.
   Теперь Ричард, судя по всему, хотел выяснить, что ей известно о тех  двух
предыдущих разах и в чем же, по ее мнению, разница. Он намерен  разобраться,
как она собирается избежать ошибки, допущенные его предыдущими  пленителями.
Как и положено хорошему воину.
   Он еще не готов принять, насколько все сейчас по-другому.
   Ричард продолжал чистить  копыта  огромного  черного  жеребца.  Когда  он
закончил, Никки встала. Ричард повернулся, и она ощутила на лице  тепло  его
дыхания. Ричард сверлил ее гневным взглядом,  но  сейчас  это  было  уже  не
страшно.
   Никки поймала себя на том, что  неотрывно  смотрит  в  его  пронзительные
глаза, восхищаясь тем, что наконец он принадлежит ей. Наконец-то он ее.  Для
нее это было не менее удивительно, как  если  бы  вдруг  удалось  поймать  в
бутылку луну со звездами.
   - Ты пленник, - сказала Никки.  -  Твоя  злость  и  твои  чувства  вполне
поняты. Я и не надеялась, что тебе это понравится, Ричард. Но сейчас все  не
так, как в те разы. - Она ласково положила руку ему на плечо.  Он  удивился,
но чувствовал, что опасности нет. - Прежде, - спокойно  проговорила  она,  -
ошейник был у тебя на шее. Оба раза.
   - Ты была во Дворце Пророков, куда меня привезли. Нo другой...
   Она отвела руку.
   - Мне не нужен ошейник,  который  надели  на  тебя  сестры  Света,  чтобы
управлять тобой. Моя цель совсем иная. - Она рассеянно улыбнулась, поплотнее
закутавшись в плащ. - Помнишь, как ты впервые появился во  Дворце  Пророков?
Помнишь, какую речь произнес.
   - Не очень... - Ричард отвечал крайне осторожно.
   Она по-прежнему смотрела куда-то вдаль, предаваясь воспоминаниям.
   - А я помню. Тогда я впервые увидела тебя. Я помню каждое твое слово.
   Ричард  молчал,  но  по  его  глазам  она  видела,  как  лихорадочно   он
соображает.
   - Ты был в ярости. Примерно как сейчас. Ты поднял красный  кожаный  прут,
висевший у тебя на шее. Помнишь?
   - Возможно. - Его подозрительный взгляд смягчился. -  С  тех  пор  многое
произошло. Я это забыл.
   - Ты сказал, что на тебя и прежде надевали ошейник. Ты  сказал,  что  та,
что надела на тебя этот ошейник, мучила тебя, чтобы наказать и вышколить.
   Он мгновенно напрягся.
   - Ну и что?
   Никки снова посмотрела в его серые глаза, внимательно следившие за каждым
ее вздохом, движением ресниц, жестом. Она знала, что он впитывает каждое  ее
слово, где-то  внутри  проводит  тщательный  анализ,  прикидывая,  насколько
высока загородка и не сможет ли он через нее перепрыгнуть.
   Не сможет.
   - Я все время об этом думала, - продолжила Никки. - О том, что ты  сказал
тогда - про ошейник. Несколько месяцев назад мы захватили женщину в  красном
кожаном одеянии. Морд-Сит. - Он слегка побледнел. - Она  сказала,  что  ищет
Магистра Рала, чтобы защищать его. Я убедила ее рассказать мне все, что  она
о тебе знает.
   - Я не из Д'Хары. -  Ричард  говорил  уверенно,  но  Никки  почувствовала
скрывавшийся за этой уверенностью страх. - Морд-Сит практически  ничего  обо
мне не знают.
   Никки покопалась. под плащом в поисках  вещицы,  что  привезла  с  собой.
Маленький красный прут скатился из ее ладони на землю к  его  ногам.  Ричард
напрягся.
   - Да, но она знала, Ричард. Многое знала. - Никки едва заметно улыбнулась
- не радостно или насмешливо, с отстраненной грустью  при  воспоминаниях  об
этой храброй женщине. - Она знала  Денну.  Она  была  в  Народном  Дворце  в
Д'Харе, куда тебя привезли, когда Денна тебя поймала. Она все знала.
   Ричард отвел взгляд. Преклонив колено,  он  почтительно  поднял  с  сырой
земли красный прут и вытер о штанину.
   - Морд-Сит ничего бы тебе не сказала. -  Выпрямившись,  он  посмотрел  ей
прямо в лицо. - Морд-Сит - продукт пыток. Она сказала бы тебе ровно столько,
чтобы ты сочла, что она сотрудничает с тобой. Она скормила  бы  тебе  хитрую
ложь, чтобы обвести вокруг пальца. Она бы скорее умерла,  чем  сказала  хоть
что-то, что может навредить ее Магистру Ралу.
   Никки изящным движением отвела прядку светлых волос со щеки.
   - Ты меня недооцениваешь, Ричард. Эта женщина была очень храброй. Мне  ее
чудовищно жаль, но мне необходимо было  кое-что  выяснить.  И  она  мне  все
рассказала. Все, что я хотела узнать.
   Никки видела, как в нем закипает ярость. Он покраснел. Вовсе не этого она
добивалась, не этого хотела. Она сказала ему правду, но он отмел ее,  следуя
ложным предположениям.
   Прошло какое-то мгновение, и правда наконец дошла до него.  Ярость  ушла,
уступая место печали. Он сглотнул, горюя об  этой  женщине.  Никки  этого  и
ждала.
   -  Судя  по  всему,  -  прошептала  Никки,  -  Денна  была  исключительно
талантлива в области пыток...
   - Я не нуждаюсь в твоем сочувствии и не хочу его.
   - Но я сочувствую, Ричард, потому что эта женщина подвергла тебя мучениям
только  ради  того,  чтобы  причинить  тебе   боль.   Это   самая   скверная
разновидность боли, верно?  Без  всякой  цели,  не  с  тем,  чтобы  добиться
каких-то признаний... И такая бесцельность лишь усугубляет мучения. Вот  что
тебе довелось вынести.
   - Эта женщина, - Никки указала на красный прут, - вынесла вовсе не  такую
разновидность боли. Я хочу, чтобы ты это знал.
   Он недоверчиво сжал губы, глядя куда-то во тьму.
   - Ты убил ее, эту Морд-Сит по имени Денна, но лишь после  того,  как  она
сотворила с тобой немыслимые вещи.
   - Верно. - Лицо Ричарда окаменело. В его ответе звучала скрытая угроза.
   - Ты пригрозил сестрам Света потому, что они тоже надели на тебя ошейник.
Ты сказал им, что они не стоят мизинца той женщины, Денны, и  был  прав.  Ты
сказал сестрам, что они полагают, будто держат тебя на поводке, и  пообещал,
что они обнаружат - они держат в руке молнию. Даже и  не  думай,  что  я  не
понимаю твоего отношения к этому или твоей решимости. - Никки постучала  его
по груди. - Но на сей раз, Ричард, ошейник надет на твое сердце,  и  допусти
ты хоть малейшую ошибку, пострадает Кэлен.
   Его кулаки сжались.
   - Кэлен скорее умрет, что позволит мне оставаться рабом  из-за  нее.  Она
умоляла меня пожертвовать ее жизнью ради моей свободы. И, возможно, наступит
день, когда мне придется удовлетворить ее просьбу.
   Никки было скучно слушать его угрозы.  Люди  слишком  часто  начинали  ей
угрожать.
   - Дело твое, Ричард. Но ты ошибаешься, если думаешь, будто меня это  хоть
сколько-нибудь волнует.
   Она и припомнить не могла, как часто Джегань всерьез угрожал убить  ее  и
сколько раз его ручищи сжимались на ее шее, после того как он избивал ее  до
полусмерти. Кадар Кардиф временами бывал не менее  жесток.  Она  давно  счет
потеряла, сколько раз была уверена, что сейчас умрет, -  еще  с  детства,  с
того случая, как тот мужик затащил ее темную аллею.
   Но люди были не единственные, кто обещал ей страдания.
   - Я передать тебе не могу, какие обещание давал мне во  сне  Владетель  -
обещания бесконечных мук. Такова моя судьба. Так что будь добр,  Ричард,  не
пытайся напугать меня своими жалкими угрозами. Мне  угрожали  смертью  люди,
куда более жестокие, чем ты. Я давным-давно смирилась  со  своей  судьбой  и
перестала беспокоиться по этому поводу.
   Ее руки тяжело опустились вдоль туловища. Она не испытывала ничего. Мысли
о Джегане, о Владетеле напомнили ей, что ее жизнь не  имеет  смысла.  Только
то, что она видела в глазах Ричарда, давало ей намек на нечто  большее,  что
ей еще только предстоит открыть и понять,
   - Так что тебе надо? - требовательно спросил Ричард.  Никки  вернулась  к
насущным делам.
   - Я тебе сказала. Отныне ты мой муж. И останешься таковым,  если  хочешь,
чтобы Кэлен жила, Я сказала тебе чистую правду. Если ты пойдешь  со  мной  и
будешь делать то, что я попрошу, к примеру,  станешь  моим  мужем,  -  Кэлен
проживет долгую жизнь. Не могу, конечно, сказать, что счастливую,  поскольку
знаю - она любит тебя.
   - И как долго, по-твоему, ты сможешь меня  удерживать,  Никки?  -  Ричард
раздраженно провел ладонью по волосам. - Это не сработает,  чего  бы  ты  ни
добивалась. Как скоро тебе наскучит это абсурдное притворство?
   Она сощурилась. Ричард явно ничего не понял.
   - Мой милый мальчик, я пришла в этот несчастный мир сто  восемьдесят  лет
назад. Ты знаешь. Неужели ты думаешь, что за все эти  годы  я  не  научилась
терпению? Пусть внешне мы и выглядим ровесниками, и во многих смыслах  я  не
старше тебя, но я прожила почти в семь раз дольше. И ты  искрение  считаешь,
что ты терпеливее меня? Считаешь меня какой-то сопливой  девчонкой,  которую
сможешь обхитрить или переиграть?
   Он немного остыл.
   - Никки, я...
   - И не думай подружиться со мной или одержать надо мной верх. Я не Денна,
не Верна, не Уоррен. И не Паша, если уж на то пошло. Мне друзья не нужны.
   Отвернувшись,  он  погладил  жеребца,  который,  почуяв  вьющийся  из-под
приют-сосны дымок, всхрапнув, ударил копытом.
   - Я хочу знать, какие гадости  ты  проделала  с  этой  несчастной,  чтобы
выудить у нее сведения о Денне.
   -  Морд-Сит  рассказала  мне  все  в   обмен   на   услугу.   Недоверчиво
нахмурившись, Ричард снова посмотрел на нее.
   - Какую услугу ты могла оказать Морд-Сит? - Я перерезала ей горло.
   Ричард, прикрыв глаза, опустил голову и прижал эйджил к сердцу. Его голос
утратил пыл. - Вряд л