,  пылавший  на  месте
городских ворот.
   Макс бросил  взгляд  в  прямоугольную  щель  допотопного  приспособления,
напоминавшего перископ и собранного из двух битых зеркал. Оно позволяло  ему
видеть, что происходит  сзади  и  сбоку.  После  столкновения  с  "кавасаки"
перископ заклинило и был доступен только задний сектор обзора.
   Сквозь облако пыли, поднятой колесами "призрака", Макс разглядел  "КРаЗ",
мчавшийся прямо за ним на расстоянии около шести корпусов. Из узкой бойницы,
проделанной в обшивке кабины  напротив  пассажирского  места,  торчал  ствол
пулемета Калашникова, стрелявшего трассирующими. Еще два автомата вспарывали
воздух по  обе  стороны  от  дымящей  выхлопной  трубы.  Это  было  отличное
прикрытие.
   Макс до предела утопил педаль газа, и "призрак" рванулся вперед.  Стрелка
на давно уже неработавшем спидометре подрагивала около  нуля,  но  на  самом
деле он успел набрать скорость не меньше сотни километров в  час.  Грузовик,
который мог превратить его в месиво из мяса и железа, брат Максим рассмотрел
во всех подробностях: четыре огромные сверкающие  буквы  "MACK"  на  решетке
радиатора,  выпуклый  обтекатель   над   кабиной,   покрытый   непристойными
рисунками, и разбитые фары, в которых улыбались два детских черепа...
   В опасной близости от стального веера Макс резко притормозил  и  вывернул
руль. "Призрак" продемонстрировал  великолепный  занос  и  почти  мгновенный
разворот на сто двадцать градусов.  Был  момент,  когда  машина  неслась  по
инерции на двух колесах, подставив крышу под надвигающиеся копья,  но  через
несколько секунд двигатель  натужно  взвыл,  а  широкие  покрышки  взметнули
из-под  себя  фонтаны  песка.  Пылевая  завеса  разделила  автомобили.  Макс
оказался в жаркой полутьме. В горле саднило; крупные  песчинки  скрипели  на
зубах. "Призрак"  тряхнуло,  как  консервную  банку.  Со  скрежетом  смялись
козырьки, прикрывавшие шины...
   Водитель "мэка" начал поворачивать,  чтобы  достать  врага,  уходящего  с
линии удара, однако его собственная скорость  была  слишком  велика.  Только
один из стальных прутьев зацепил заднее крыло  "призрака",  проделав  в  нем
глубокую рваную  борозду.  Макса  швырнуло  вправо,  и  машина  пошла  юзом;
вероятно, была пробита покрышка...
   В это время из пыльного  облака  вынырнул  "КРаЗ"  со  своим  клиновидным
тараном. Избежать катастрофы уже было невозможно. Два грузовика  столкнулись
при встречной скорости около ста шестидесяти километров в час. Макс не видел
этого, но почувствовал тяжелый удар, заставивший вибрировать землю. Стальной
таран "КРаЗа" смял веер и врезался в двигатель  "мэка",  который  сорвало  с
рамы и внесло в кабину.
   О том, что осталось от стрелка и водителя, можно было судить по  багровой
каше, брызнувшей из щелей в обшивке. Вверх ударил восьмиметровый столб огня.
Людей выбросило из кузовов, причем два тамплиера приземлились  в  нескольких
метрах перед капотом "призрака",  и  Максим  не  успел  отвернуть.  Впрочем,
рыцари уже были горящими мертвецами, когда колеса раздавили их тела...
   После  этого  начался  настоящий  джаз.  Сражение   стало   хаотичным   и
бессмысленно кровавым.
   Говорить о какой-либо тактике было смешно, поскольку связь  и  управление
практически отсутствовали. В дыму и пыли сражающиеся не видели ничего, кроме
ближайшего противника. Тампдиеры стремились уничтожить наибольшее количество
неверных, а те  пытались  заставить  рыцарей  Отступить.  Обе  стороны  были
достаточно хорошо вооружены, чтобы истребить друг друга еще  до  наступления
ночи.
   Понеся большие потери, бандиты все  же  преодолели  завал  из  обугленных
бревен. Захват города позволял им рассчитывать в конечном итоге и на успех в
схватке с рыцарями. Часть банды  растеклась  по  Лиарету,  в  то  время  как
снаружи продолжалось автомобильное сражение.
   Макс давно потерял из вида машину брата Альберта. Его ближайшей целью был
мотоциклист на "хонде", который незадолго до этого вывел из  игры  рыцарский
"кенворт", в упор расстреляв шины грузовика. Макс настиг его возле  горящего
"фиата" и размазал по закопченному металлу кузова.
   Из-за  значительного  количества   выведенных   из   строя   и   разбитых
автомобилей, сосредоточенных на небольшой площади, пространство для  маневра
резко ограничилось. Чутье подсказывало Голикову,  что  оставаться  в  машине
опасно. Он отъехал подальше от городской  стены  и  остановил  "призрак"  за
почерневшими тушами "КРаЗа" и "мэка", сцепившихся  навеки,  словно  издохшие
звери со сведенными челюстями. Потом осторожно высунул голову из  люка  -  и
тут же едва ее не лишился...
   Выскользнувший из дымного  облака  мотоциклист  оказался  вооруженным  не
только  пистолетом,  но  и  саблей.  Холодное  оружие  уже  перестало   быть
редкостью. Наиболее дальновидные запасались им  на  то  время,  когда  будут
разграблены последние склады патронов.  Древнее  искусство  возрождалось  из
варварского ремесла мясника. В монастырях и уцелевших городах заново учились
ковать и закалять сталь.
   ...Макса спасла быстрая реакция. Времени на разворот ствола уже не  было.
Он бросил "галил" прикладом вперед, и тот  врезался  в  череп  мотоциклиста,
превратив его лицо в окровавленную  сморщенную  маску.  Опускающийся  клинок
лишь слегка задел рыцаря, вспоров кожу на левом предплечье.
   Не обращая внимания на царапину. Макс выскочил  из  машины  через  люк  и
прикончил мотоциклиста ножом. Через секунду он уже снова  держал  автомат  в
руках. Ствол был чист, и он сделал  первые  выстрелы  по  фигурам  неверных,
заметавшимся в кузове  приближающегося  "КамАЗа",  наверняка  уложив  одного
человека. Грузовик промчался мимо, устремившись к какой-то  более  серьезной
цели, а Голиков короткими перебежками двинулся в сторону города.

Глава шестьдесят восьмая

   Сражение развивалось не в пользу  тамплиеров.  Сказывалось  превосходство
неверных в численности. Под защитой городских стен  они  могли  продержаться
достаточно долго, поэтому значительная часть банды пробралась в Лиарет через
сожженные ворота. Макс наткнулся на небольшую группу рыцарей,  возглавляемую
Клейном, которые тоже пытались проникнуть в город, и присоединился к ней.
   Без особых помех они расстреляли четверых бандитов, намеревавшихся убрать
от ворот застрявший грузовик с помощью лебедки. После этого дела пошли хуже.
Неверные  подогнали  "джип"  с  крупнокалиберным  пулеметом  на  турели,  из
которого простреливались подступы к городу.
   Рыцарям Храма пришлось залечь за обугленными кузовами двух легковушек,  а
тем временем мощный тягач подтащил к воротам нечто вроде настила на салазках
из металлических труб. Бандиты вели непрерывный яростный огонь.
   Максу стал ясен их замысел. Они хотели установить настил на башне  танка,
чтобы в город  могли  въезжать  машины.  В  кузове  тягача  находились,  как
минимум, три автоматчика, прикрывавших всю операцию.
   Гроссмейстер отдал короткие приказы, и два  человека  -  почти  наверняка
смертники - исчезли в дыму. Дошла очередь и до Макса. Клейн подозвал  его  к
себе быстрым жестом.
   (Оба помнили разговор, состоявшийся не так давно. Оба имели основания  не
доверять друг другу. И все же сейчас это  не  значило  почти  ничего.  В  их
совместном  движении  было  нечто  фатальное  -  связь,   не   обусловленная
чувствами. Их соединили вещи,  не  поддающиеся  осмыслению  и  превосходящие
взаимную ненависть. И кто мог сказать, не являются ли остальные члены Ордена
только жертвами, приносимыми по пути?)
   Тайная цель должна была оказаться поистине важной, чтобы оправдать  самые
тяжелые потери за всю историю похода. Макс знал, что если и узнает о ней, то
не от Клейна. Тот не разочаровал его. Они обменялись короткими  фразами  под
аккомпанемент дробного стука очередей.
   - Твой "призрак" в порядке?
   - Да, но он далеко.
   - Ладно. Когда Савва снимет пулеметчика, подгони мой "лендровер".
   - А тягач?
   - Не будем им мешать. Это единственный шанс попасть в город. Иди!
   План был  настолько  же  безумным,  насколько  самоубийственным.  Голиков
матерился по этому поводу, пока полз на брюхе, рискуя получить заряд  свинца
во  все  выступающие  части.  С  "галилом"  в  руках  и  четырьмя  запасными
магазинами на поясе такой вид спорта, как ползание,  не  доставлял  большого
удовольствия. Пыль, которую он глотал, отдавала гарью. Вскоре  Макс  порезал
себе локти, колени и бедра  об  острые  края  камней.  Его  "левис",  и  так
протертый до дыр, окончательно превращался в лохмотья. Пора было подумать  о
том, чтобы раздеть какого-нибудь мертвеца.
   Приходилось опасаться не только  выстрелов,  но  и  машин,  метавшихся  в
гремящем хаосе. Останки раздавленных колесами  грузовиков  выглядели  ужасно
даже для тренированного глаза. Один раз Макс чудом  выкатился  из-под  колес
"полонеза", потерявшего управление и на ходу рассыпавшегося на части, но все
же ехавшего достаточно  быстро  для  того,  чтобы  перелететь  через  ров  и
врезаться в противоположный берег. Взрыв вызвал обвал участка стены;  сквозь
образовавшуюся  брешь  стали  видны  городские  лачуги  и  башни   какого-то
сооружения, возвышавшегося в центре Лиарета...
   Макс  немного  отдохнул  под  прикрытием  "КамАЗа"  в   обществе   трупа,
свисавшего из окна кабины. Потом он  осторожно  открыл  дверцу  и  обзавелся
парой широких  штанов,  сшитых  из  брезента.  Вместе  с  ними  он  рисковал
приобрести насекомых и сыпь в паху, но все это казалось  сейчас  не  слишком
важным.
   Завязалась перестрелка, которая означала только то, что атака  тамплиеров
отбита, и самым разумным с их стороны теперь было бы отступить. Им еще очень
повезет, если неверные не станут их преследовать и не наткнутся на временный
лагерь,  оставшийся  практически  неохраняемым.  Но  гроссмейстер,  по  всей
видимости, не собирался менять свои планы, а Макс должен был  узнать  тайну,
скрытую за невзрачными стенами городка.
   Лежа в жирной черной тени грузовика, он увидел еще  кое-что,  характерное
для этой жуткой реальности. Неверные добивали раненых и собирали  трупы.  Не
для того, чтобы их хоронить. Голод был страшным врагом, не щадившим  никого.
Возможно, именно голод погнал бандитов на приступ. Некоторые набивали пустые
желудки прямо сейчас, на поле боя, не брезгуя сырым мясом...
   Брата Максима это нисколько не удивило. Во время голода  каннибализму  не
предавались только идеалисты вроде тамплиеров и,  как  ни  странно,  племена
мутантов, обитавшие на возвышенностях, поблизости от  которых  были  некогда
затоплены атомные электростанции.
   Впрочем, в самые худшие времена рыцари нередко  изменяли  своим  идеалам.
Древняя формула - "цель оправдывает  средства"  -  приобрела  в  новом  мире
статус универсального закона.
   Макс убрал двух бандитов одиночными выстрелами из своего укрытия и  начал
отползать, . пока его не обнаружили  в  общей  сумятице.  Вскоре  он  увидел
"лендровер" Клейна, протаранивший  бампером  дверь  вражеских  "жигулей"  со
стороны  водителя.  Через   несколько   минут   брату   Максиму   предстояло
превратиться в живую мишень верхом на бензиновой бочке, и с каждой  секундой
его решимость таяла. Идеальные солдаты хороши тем, что не рассуждают. Он сам
был таким в течение долгого времени. Сейчас сомнения мешали ему действовать.
Но если не теперь, то когда же?!..
   Он вскочил в "ровер".  Радиоприемник  все  еще  работал.  Моррисон    пел:
"Музыка - твой единственный друг до самого конца". "Это точно, "  -  подумал
Голиков и врубил заднюю передачу. Машины со скрежетом  расцепились,  и  Макс
погнал тачку гроссмейстера  в  сторону  города.  Где-то  под  сидениями  был
спрятан несгораемый ящик, в котором хранился "Путеводитель", но  сейчас  ему
было не до бумаг.
   Стук пулемета возле ворот смолк. Вероятно,  это  означало,  что  началось
беспрепятственное  'вторжение  неверных  в  Лиарет.  Рискуя  жизнью,  Максим
проскочил мимо тягача и успел заметить, что настил уже установлен  на  башне
танка. Он был сварен из труб и стальных полос и  вряд  ли  выдержал  бы  вес
тяжелого грузовика, но мотоциклы и легковые автомобили проскакивали по  нему
без проблем. Лежавшее на нем измочаленное тело в  джинсовых  тряпках  вполне
могло быть трупом брата Саввы.
   Настил заметно пошатывался. Дальний его край был приподнят над землей,  и
это превращало мост в невысокий трамплин. Вслед Максиму ударили автоматы  из
кузова тягача. Он ушел от пуль, бросая "ровер" из стороны  в  сторону.  Дела
были плохи как никогда.
   Он увидел три тени, бегущие ему наперерез, и едва не всадил в них очередь
из "галила". Потом узнал перекошенное и почерневшее лицо Клейна... Вместе  с
тремя уцелевшими рыцарями гроссмейстер вскочил в  машину.  Клейн  ничего  не
сказал, только показал в сторону ворот.
   Зажав  руль  коленями.  Макс  на  ходу  поменял  магазин  и  вырулил   на
двухсотметровку, ведущую прямиком в ад. Они очутились в  узком  коридоре  из
горящих машин. Плотность огня  здесь  была  сумасшедшей.  В  конце  коридора
виднелись простреливаемый с двух  сторон  участок  земли  и  раскачивающийся
MOOT, за которым можно было наткнуться на огнеметы и сабли неверных...
   Не снимая ноги с педали газа, Максим бросил "галил" под  себя  и  сел  на
него. Остальные  четверо  тамплиеров  открыли  почти  непрерывную  стрельбу.
"Лендровер" быстро разогнался до ста с лишним километров в час. Прямо  перед
ним в город въехали  двое  бандитов  на  "харлее",  а  справа  к  мосту  уже
подъезжал "шевроле" без задних дверей и крышки капота.
   Макс оглох от выстрелов, раздававшихся над  самым  ухом.  Горячие  гильзы
сыпались  прямо  на  него.  Он  попал  под  кинжальный  огонь  справа.   Ему
показалось, что пулеметная очередь разрежет "ровер" пополам, но  укрепленный
стальными листами корпус выдержал. Зато не выдержала чья-то голова.
   Макс понял это, когда теплая влага выплеснулась ему на затылок и  шею,  а
на руках появились серые брызги. У него не было  даже  возможности  вытереть
то, что еще секунду назад было человеческим мозгом...
   Клейн вскрикнул и повалился на Максима,  получив  пулю  в  плечо.  Машину
бросило влево, и Голиков с трудом  удержал  руль.  Вдобавок  по  ним  начали
стрелять из "шевроле". Масон  был  в  сознании,  хотя  его  правая  рука  не
действовала.'
   "Где же твоя неуязвимость?" - подумал Макс со злостью и погнал "ровер"  к
мосту под опасным углом. Он знал, что, скорее всего, их ожидает участь  мух,
размазанных по стене... Еще один рыцарь выпал из машины,  прошитый  десятком
пуль. Губы Клейна, спрятавшего  голову  в  плечи,  слабо  шевелились.  Максу
показалось, что тот беззвучно читает какую-то молитву. По  его  мнению,  это
было жалкое и немного смешное зрелище...
   Они въехали на мост. Раздался гулкий удар, и  оглушительно  завибрировали
стальные листы. Лиарет, затянутый дымом,  закачался  перед  глазами.  Настил
накренился,  трубы  душераздирающе  заскрежетали.  Через  мгновение   машина
взлетела... Стена промелькнула так близко, что камни, из  которых  она  была
сложена, срезали козырьки, прикрывавшие колеса. Заодно автомобиль лишился  и
зеркала заднего вида. Тамплиера, сидевшего справа за Клейном,  выбросило  из
кузова уже в воздухе.
   Макс сжался в ожидании удара. Прямо перед ним  появилась  узкая  улица  с
убогими постройками, между которыми вряд ли могли разъехаться две  машины...
"Лендровер" приземлился на передние колеса, и сразу стало ясно,  что  больше
ему не ездить. Взорвался радиатор, вслед за ним тихо скончался двигатель.
   Клейн дико взвыл от боли. Максу было не до масона.  Ему  показалось,  что
его  собственный  позвоночник  сложился,  как  телескопическая  антенна.  Он
ударился лбом о рулевое колесо, и в глаза брызнула тьма. "Ровер" по  инерции
пропахал еще метров пятьдесят по пыльной  улице,  оставляя  за  собой  части
рассыпающегося переднего моста...
   Когда Максим поднял голову, все вокруг было розовым - небо, облака  пыли,
каменное строение впереди и даже фигура Клейна, выползавшего из машины. Этот
цвет напоминал о чем-то.  Спустя  некоторое  время,  кроме  цвета,  появился
вкус...
   Голиков вытер с лица кровь - свою и чужую. Потом схватил  липкими  руками
"галил".
   Сзади  уже  приближался  "шевви"  со   свисающими   из   окон   гроздьями
человеческих рук и голов. Макс выпустил по ним  длинную  очередь  и  побежал
вслед за гроссмейстером, который потащился к узкому боковому проходу. Старик
хромал, его правая рука выглядела так, будто ее только что  освежевали;  тем
не менее, в левой руке он держал "рашид" и даже сумел выстрелить  пару  раз.
Отдача встряхивала его, словно тряпичную куклу.
   Потом их накрыла  тень.  От  палящего  солнца  защищали  навесы,  которые
соединялись над проходом, образуя извилистый туннель. В этом лабиринте  было
несложно спрятаться, а еще проще. -  заблудиться  самому.  Тамплиеры  дважды
сменили направление, пока не  оторвались  От  преследователей.  Те  были  не
слишком настойчивы; зачистка территории ожидалась после боя.
   Максим и Клейн остановились в каком-то темном закоулке и вместе упали  на
землю. Глаза постепенно привыкали к полумраку.  На  зубах  привычно  скрипел
песок; воздух с хрипом вырывался из двух пересохших глоток.
   Сейчас их можно было взять голыми руками и без особого шума. Любой,  даже
не  слишком  крутой  бритоголовый  сумел  бы  расправиться  с  ними,  орудуя
кинжалом. Но здесь не было не  только  бандитов.  Обитатели  трущоб  пропали
куда-то, и это казалось странным.
   Сквозь щели в стенах просачивался запах  испорченных  продуктов.  Голиков
почувствовал себя крысой, затаившейся в заброшенной  канализационной  трубе.
Неизвестно, удастся ли найти выход отсюда. Они попали в  город,  но  что  же
дальше? Гроссмейстер получил пулю впервые на  его  памяти.  Макс  был  почти
уверен, что  тот  не  мог  одновременно  контролировать  большое  количество
людей... Он без всякого интереса размышлял об этом, пока рвал  халат  Клейна
на полосы и накладывал повязку на кровавый кратер,  в  который  превратилось
плечо масона.
   Через минуту тот потерял сознание.

Глава шестьдесят девятая

   Зомби наслаждался жизнью в  собачьем  раю.  Его  сука  была  беременна  и
заметно увеличилась в объеме. Он давно отвык от охоты и  забыл  о  том,  что
такое  полуголодное  существование.  Ему  снились  только  приятные  сны,  а
призраки  из  кошмарного  прошлого  больше  не  тревожили  его.  Свежая  еда
неизменно появлялась на одном и том  же  месте,  а  ручей,  бегущий  с  гор,
никогда не пересыхал. Источники пищи и воды оставались неизвестными.
   Теплые  дни  сменялись  прохладными  ночами;  вечная  весна  бродила   по
окрестным холмам. Здесь никогда не бывало слишком долгих  дождей  и  слишком
жаркого солнца. Вечнозеленые деревья не плодоносили и не осыпались.
   Люди появлялись редко. Это неизменно были те двое, которых Зомби видел  в
первый раз. Они приходили на берег, чтобы искупаться, полежать на траве  под
солнцем и поиграть  в  свои  внесезонные  брачные  игры.  Как-то  бультерьер
отправился по их следам и открыл, что люди живут в доме, стоящем на  вершине
самого высокого холма, - белом днем, розовом  на  закате,  призрачно-голубом
при свете луны. Дом  был  прекрасен,  как  мираж,  и  так  же  не  подвержен
разрушающему действию времени.
   Зеркало бассейна сверкало небесной чистотой, а  тенистый  парк  за  домом
шумел, наполняя пространство самой естественной в мире музыкой. Цепь  холмов
тянулась до горизонта; кое-где были видны извивающаяся между ними лента реки
и бирюзовые пятна зарослей.
   У пса не было никакого желания исследовать те  отдаленные  места,  а  вот
люди как-то раз запаслись едой и надолго отправились  в  путь.  Их  не  было
недели две или три (Зомби не считал дни, чрезвычайно похожие друг на друга);
потом они вернулись,  разочарованные  и  недовольные.  Буль  услышал  фразу,
которую произнес мужчина: "Везде одно и то же". Он не понима