нь просто, -  прошептал  великан.  -  После  того,  как  они
рассеют стаю, Корик и Террель пойдут по нашим следам, а потом  повернут  в
другую сторону, чтобы сбить преследователей с толку. Они  будут  двигаться
прямо вглубь Анделейна, к востоку от горы Грома, так что  погоня  собьется
со следа. Потом они повернут и присоединятся к нам.
     - Зачем? - тихо спросил Кавинант.
     Объяснения продолжил Лорд Морэм.
     - Мы полагаем, что Друл может понять наши намерения.
     Кавинант  не  мог  ощутить  присутствия  Лорда  так  же  сильно,  как
великана, поэтому голос Морэма звучал во тьме  как-то  бестелесно,  словно
это говорила сама ночь. Это впечатление,  казалось,  мешало  поверить  его
словам, словно без подтверждения  физическим  присутствием  все  сказанное
Лордом было неправдоподобно.
     - Наш поход должен  показаться  ему  глупым.  Поскольку  он  обладает
Посохом, мы должны быть, по его мнению, сумасшедшими, чтобы приблизиться к
нему. Но если,  тем  не  менее,  мы  все  же  решили  приблизиться,  тогда
выбранное нами южное направление - еще большая глупость, поскольку  дорога
здесь длиннее, а его сила день ото дня все возрастает. Он будет ждать, что
мы повернем на восток, приближаясь к нему,  или  к  Роковому  Отступлению,
пытаясь удрать. Корик и Террель дадут шпионам Друла повод думать,  что  мы
повернули и готовимся к нападению. Если он не будет знать  нашего  точного
маршрута, то не сможет догадаться о нашей истинной цели. Он  будет  искать
нас в Анделейне и постарается укрепить защиту в горе Грома.  Поверив,  что
мы повернули для нападения, он поверит также, что мы овладели силой вашего
Белого Золота.
     Кавинант некоторое время обдумывал все сказанное, а затем спросил:
     - А что во время этого, по-вашему, будет делать Фаул?
     - О, - вздохнул Морэм. - Это вопрос не в бровь, а в  глаз.  Над  нами
нависла угроза - угроза для нашего отряда и для всей Страны, - он  надолго
замолчал. - Когда я сплю, мне снится, что он смеется.
     Кавинант вздрогнул, вспомнив сокрушительный смех Фаула, и замолчал.
     Итак,  всадники  пробирались  сквозь  тьму,  вверив  себя  инстинктам
ранихинов. С наступлением рассвета оставленная ими засада на  волков  была
уже далеко позади.
     Отряду потребовалось еще  четыре  дня  почти  непрерывной  езды  (они
делали по пятнадцать лиг в день), чтобы достичь реки Мифиль, южной границы
Анделейна.  Отряд  двигался  на   юго-восток,   не   имея   ни   малейшего
представления о судьбе группы Корика. Она состояла всего  лишь  из  восьми
человек, но без них отряд казался ослабленным. Тревога  Высокого  Лорда  и
его спутников рокотала в топоте их скакунов и эхом отдавалась в  молчании,
которое пролегало между ними подобно пустой могиле.
     Из глаз воинов исчезло то удовольствие, с каким они  смотрели  раньше
на Анделейн. С рассвета до заката все взгляды были обращены  к  восточному
горизонту. Они не видели ничего, кроме  пустоты,  в  которой  должны  были
появиться всадники  Корика.  То  и  дело  Морестранственник  отделялся  от
отряда, чтобы взобраться на ближайший холм и оттуда осмотреть окрестность,
но каждый раз он возвращался запыхавшийся и  безутешный,  а  отряду  снова
приходилось по ночам мучиться кошмарами.
     Единодушное молчаливое мнение всех заключалось в  том,  что  никакого
количества волков не хватит, чтобы победить двух Стражей Крови, сидящих на
таких скакунах-ранихинах, как Хурпин и Брабха. Нет,  должно  быть,  группа
Корика попала в лапы небольшой армии юр-вайлов - так объясняли себе  члены
отряда ее отсутствие, хотя Протхолл утверждал, что Корик мог бы проскакать
много лиг, чтобы найти реку или другое средство  сбить  волков  со  следа.
Слова Высокого Лорда были очень логичными, но в кровавом  свете  луны  они
звучали как-то пусто. И несмотря на  это,  вохафт  Кеан  уже  готовился  к
церемонии, традиционной в случае гибели воинов.
     Все всадники были подавлены и мрачны, когда в сумерках  на  четвертый
день достигли берегов Мифиль.
     Как только они приблизились к реке, слева от них  неожиданно  выросла
крутая гора, словно граница Анделейна. Она охраняла северный берег,  отряд
мог миновать ее только вдоль  основание,  чтобы  добраться  до  Анделейна,
только вытянувшись цепочкой по одному вдоль  края  реки.  Однако  Протхолл
предпочел этот путь  пересечению  вплавь  сильного  течения  реки  Мифиль.
Впереди ехал Тьювор, держа  направление  на  восток  вдоль  берега.  Отряд
следовал за ним по одному. Вскоре они уже пересекли границу горы.
     Рассредоточившись в цепочку, они были очень уязвимы. По мере того как
гора вырастала сбоку от них, ее склон становился  все  более  отвесным,  а
каменистая вершина венчала  гору  подобно  крепости.  Всадники  двигались,
задрав головы; они отлично сознавали всю опасность своего положения.
     Они еще не успели пересечь границу, когда  услышали  с  вершины  горы
чей-то крик. Среди камней появилась фигура человека. Это был Террель.
     Всадники радостно приветствовали его. Поспешив закончить обход  горы,
они оказались в широкой травянистой долине, где неподалеку от реки паслись
лошади - два ранихина и пять мустангов.
     Мустанги были заметно измождены. Их ноги дрожали от слабости,  а  шеи
были устало опущены; казалось, им едва хватало сил, чтобы щипать траву.
     - Пять, - повторил про себя Кавинант. Он  чувствовал  какую-то  тупую
уверенность, что обсчитался. Корик уже спускался к ним.  Его  сопровождали
пять воинов.
     Кеан с гневным криком соскочил с коня и подбежал к Стражу Крови.
     - Айрин! - требовательно произнес он. - Где Айрин? Именем семи! Что с
ней?
     Корик ничего не сказал до тех пор, пока не предстал вместе  со  своей
группой   перед   Высоким   Лордом    Протхоллом.    Кавинанта    поразила
противоречивость этой шестерки - пять чрезвычайно  возбужденных  воинов  и
один Страж Крови, невозмутимый, словно патриарх. Если Корик  и  чувствовал
какое-то удовлетворение или боль, он не показывал этого.
     В одной руке он держал огромный сверток, но не стал сразу  объяснять,
что это. Вместо этого он отдал салют Протхоллу и сказал:
     - Высокий Лорд. С вами все в порядке? Вас преследовали?
     - Мы не заметили погони, - мрачно ответил Протхолл.
     - Это хорошо. Нам кажется, что наш план удался.
     Протхолл кивнул, а Корик начал рассказ:
     - Мы встретили волков и хотели разогнать  их.  Но  это  оказались  не
просто волки, а креши, -  он  сплюнул,  -  и  их  не  так-то  просто  было
повернуть назад. Поэтому мы повели их за собой на  восток.  Они  не  стали
заходить в Анделейн. Они выли над нашими следами, но войти не решались. Мы
смотрели на них издали, пока они не повернули на север. Потом мы поскакали
на восток.
     После одного дня и одной ночи мы сошли с вашего следа и повернули  на
юг. Но налетели  на  отряд  грабителей.  Они  оказались  сильнее,  чем  мы
предполагали. Это были юр-вайлы вместе с пещерниками, и с ними еще грифон.
     Среди слушавших Корика пронесся ропот удивления и огорчения, а  Страж
Крови прервал свой рассказ, чтобы произнести длинное певучее проклятье  на
своем родном языке харучаев. Затем он продолжал:
     - Айрин помогла нам бежать. Но мы сбились с пути. До этого  места  мы
добрались совсем незадолго до вас.
     С затрепетавшими от отвращения ноздрями он поднял сверток.
     - Этим утром мы увидели над собой ястреба. Он летел  как-то  странно.
Мы застрелили его.
     Он вытащил из мешка тело убитой птицы. Над  огромным  ее  клювом  был
всего один глаз - большой сумасшедший шар, расположенный посередине лба!
     Он поразил всех членов отряда злобой,  которую  излучал.  Ястреб  был
злом, уродством, существом, созданным силами  зла  для  целей  зла.  Сила,
отважившаяся извратить природу, направила развитие этой птицы с момента ее
зачатия по ложному пути. Это  зрелище  заставило  Кавинанта  почувствовать
удушье, а потом приступ тошноты. Он услышал, как Протхолл сказал:
     - Это работа камня Иллеарт.  Разве  мог  бы  Посох  Закона  сотворить
подобное преступление, подобное надругательство? Друзья мои, это  творение
нашего врага. Присмотритесь внимательней. Это только милосердие  -  отнять
жизнь у подобного создания.
     С этими словами Высокий Лорд удалился, отягощенный новым известием.
     Кеан и Биринайр предали  тело  оскверненного  ястреба  земле.  Вскоре
воины из отряда Корика тоже заговорили,  и  их  рассказ  дополнил  картину
последних четырех дней. Внимание всех, конечно, приковала битва, в которой
погибла Айрин.
     Ранихин Брабха первым почувствовал опасность и  предупредил  об  этом
Корика. Тот сразу же спрятал свою группу в густой рощице,  где  они  стали
ожидать появления грабителей. Приложив ухо к земле, он определил, что  это
была смешанная сила пеших юр-вайлов и пещерников - пещерники  не  обладали
способностью юр-вайлов передвигаться бесшумно  -  общим  числом  не  более
пятнадцати. Поэтому Корик задал  себе  вопрос  -  как  следует  поступить?
Спасти своих спутников как защитников Лордов или сокрушить врагов  Лордов?
Стражи Крови принесли клятву защищать Лордов, а не Страну.  И  все  же  он
выбрал битву, поскольку считал свой отряд достаточно сильным; к  тому  же,
на его стороне было преимущество неожиданности.
     Его решение спасло их. Позже выяснилось, что если бы они  не  напали,
то роща стала бы для них западней, паника лошадей все равно выдала  бы  их
присутствие.
     Это была темная ночь после захода луны - вторая ночь после того,  как
группа Корика оставила отряд, - а  грабители  двигались  без  огней.  Даже
острое зрение Стражей Крови различало не более  чем  призрачные  очертания
врага. Между двумя сближающимися силами, кроме того, дул  ветер,  так  что
ранихины не могли определить по запаху степень угрозы.
     Когда грабители добрались до открытой  местности,  Корик  подал  знак
группе. Воины вихрем вылетели из ржи следом за ним  и  Террелем.  Ранихины
сразу же определили направление, так что Корик и Террель уже завязали  бой
с врагом, когда вдруг раздались  полные  ужаса  крики  лошадей.  Развернув
ранихинов, Стражи Крови увидели, как все шесть воинов  пытаются  успокоить
охваченных ужасом лошадей - и кружащего над ними грифона.
     Грифон представлял из  себя  похожее  на  льва  существо  с  сильными
крыльями, позволяющими ему делать  перелеты  на  короткие  расстояния.  Он
приводил в ужас лошадей, кидался на всадников. Корик и Террель поскакали к
своим товарищам. Следом бросились и грабители.
     Стражи Крови атаковали грифона, но эта крылатая  тварь  с  когтистыми
лапами не имела уязвимых мест, до которых можно было достать  без  оружия.
Тем временем грабители напали на группу. Воины сбились  в  тесное  кольцо,
чтобы  защитить  лошадей.  Корик  вскочил  на  спину  своему   Брабхи   и,
балансируя, готовился при первой же возможности прыгнуть  на  грифона.  Но
когда этот момент наступил, перед  ним  вдруг  очутилась  Айрин.  Каким-то
образом ей удалось захватить длинный палаш пещерника. Грифон схватил ее  в
когти, и, пока он разрывал ее на части, она его обезглавила.
     В следующий миг отряд  грабителей  снова  бросился  в  атаку.  Лошади
воинов были слишком напуганы,  чтобы  помочь  им,  и  потому  им  пришлось
обратиться в бегство. Поэтому группа Корика отступила, бежав на восток,  а
затем на север с врагами на хвосте. К тому времени, когда  они  оторвались
от преследования, они уже углубились в Анделейн  так  далеко,  что  смогли
присоединиться к Протхоллу лишь на четвертый день.
     Рано  вечером  воссоединившийся  отряд  разбил  лагерь.  Пока   воины
готовили ужин, с севера медленно поднимался  холодный  ветер.  Сначала  он
казался освежающим,  полным  ароматов  Анделейна.  Но  по  мере  того  как
приближался восход луны, он все крепчал,  и  порывы  его  становились  все
более ощутимыми, пока наконец он не начал продувать всю  долину.  Кавинант
ощущал его неестественность - нечто подобное ему приходилось чувствовать и
раньше. Как хлыстом, он гнал темные скопления туч на юг.
     Приближалась ночь, но никому,  казалось,  не  хотелось  спать.  Общая
депрессия  все  усиливалась,  словно  ветер  был  пронизан   страхом.   На
противоположных концах лагеря Морестранственник и Кеан  беспокойно  мерили
шагами землю. Большинство воинов с удрученным видом сидели вокруг  костра,
бесцельно перебирая оружие. Биринайр с  видом  глубокого  неудовлетворения
шевелил огни костра. Протхолл и Морэм стояли, подставив себя ветру, словно
пытаясь прочесть его с помощью нервов  лица.  А  Кавинант  сидел,  склонив
голову под грузом воспоминаний.
     Только Вариоля и Тамаранту не коснулось всеобщее настроение. Взявшись
за руки,  двое  древних  Лордов  сидели  и  мечтательным  сонным  взглядом
смотрели на огонь, и отблески костра словно письмена  мелькали  у  них  на
лбах.
     Вокруг лагеря, непоколебимые словно камни, стояли часовые.
     Наконец Морэм вслух выразил то, что чувствовали остальные:
     - Что-то происходит, что-то ужасное. Этот ветер неестественный.
     Восточный горизонт, видимый из-под туч, краснел от света луны.  Время
от времени Кавинанту казалось, что он видит  оранжевые  отблески  на  этом
красном фоне, но он не был в  этом  уверен.  Изредка  поглядывая  на  свое
кольцо, он видел те же самые оранжевые вспышки  на  преобладающем  красном
фоне. Но ничего не сказал об этом. Ему было стыдно за то, что Друл наложил
на него свою лапу.
     И все же бури пока не было. Ветер продолжал свое дело, и в завываниях
его ощущалось дыхание льда, но он не приносил с собой ничего, кроме туч  и
депрессии, охватившей постепенно весь отряд.  Наконец  большинство  воинов
все же сумели задремать, дрожа от порывов  ветра,  несущегося  к  Роковому
Отступлению и Южным Пустошам.
     Рассвет так и не наступил, тучи поглотили восходящее  солнце.  Однако
отряд был разбужен переменой в характере ветра.  Он  ослабел  и  потеплел,
постепенно сменив направление на западное. При этом он не стал здоровее, а
сделался еще более коварным.  Несколько  воинов  выбрались  из-под  одеял,
звеня мечами.
     Отряд поспешно позавтракал,  подгоняемый  смутным  чувством  тревоги,
которое внушал им непонятный  ветер.  Старый  хайербренд  Биринайр  первым
понял его. Жуя хлеб, он вдруг вскочил на ноги, словно чем-то  ошарашенный.
Дрожа от напряжения, он долго всматривался  в  восточный  горизонт,  затем
выплюнул хлеб на землю.
     - Горит!   -  прошипел  он.  -  Ветер.  Я  чувствую.  Горит.  Что?  Я
чувствую... Горит... Дерево! Дерево! - взвыл он. - Ах, они отважились!
     Мгновение все молча смотрели на него. Потом Морэм воскликнул:
     - Горит вудхелвен Парящий!
     Его спутники тотчас пришли в движение. Стражи Крови вызвали ранихинов
леденящим душу свистом. Протхолл сквозь зубы отдавал приказы, которые Кеан
затем кричал срывающимся голосом. Часть воинов бросилась седлать  лошадей,
пока остальные сворачивали лагерь. К тому времени, когда Кавинант  сел  на
Дьюру, весь отряд уже был готов отправиться в путь. Тотчас же все  галопом
поскакали на юго-восток вдоль Мифиль.
     Вскоре начались неприятности с лошадьми. Даже самые свежие из них  не
могли угнаться за ранихинами, а мустанги, которые  побывали  с  Кориком  в
Анделейне, еще не восстановили своих сил. Местность тоже не располагала  к
быстрой езде - она была слишком неровной.  Протхолл  послал  двух  Стражей
Крови вперед на разведку. Но после этого  он  был  вынужден  приостановить
движение отряда. Он не мог позволить себе оставить часть сил позади. И все
же они двигались вперед с максимальной скоростью. Это была скачка,  полная
нервного напряжения -  Кавинант,  казалось,  слышал,  как  Кеан  скрежещет
зубами, но помочь этому было нельзя. Протхолл  мрачно  сдерживал  рвущихся
вперед свежих лошадей. К полудню они достигли брода через  Мифиль.  Теперь
они уже могли видеть дым прямо к югу  от  них,  и  запах  горящего  дерева
наполнял  воздух.  Протхолл  отдал  приказ  остановиться,  чтобы   напоить
лошадей.  Потом  всадники  снова  поскакали  вперед,  понукая   ослабевших
скакунов, словно надеясь, что те смогут найти новые силы.
     Через несколько лиг Высокий Лорд был вынужден еще замедлить скорость,
так как разведчики не возвращались. Мысль о том, что они попали в  засаду,
прорезала его лоб глубокой морщиной, а глаза сверкали  так,  словно  имели
алмазную грань. Отдав всадникам приказ перейти на шаг,  он  выслал  вперед
еще двоих Стражей Крови.
     Эти двое вернулись прежде, чем отряд одолел одну лигу. Они сообщили о
том, что вудхелвен Парящий  мертв.  Местность  вокруг  него  превращена  в
пустыню.  Судя  по  признакам,  можно  предположить,   что   первые   двое
разведчиков ускакали на юг.
     Пробормотав "меленкурион!", Протхолл легким галопом  повел  за  собой
отряд к останкам селения на дереве.  Обугленный  ствол  был  расщеплен  от
вершины до основания на две половины, чуть разошедшиеся в разные  стороны.
Время от времени то тут, то там все еще вспыхивали языки пламени, и  везде
вокруг основания дерева  землю  устилали  трупы,  словно  земля  была  уже
чересчур переполненной  смертью,  чтобы  вместить  в  себя  все  население
деревни. Трупы остальных вудхелвеннинов, не  обгоревших,  лежали  какой-то
странной цепочкой, тянущейся через поляну на юг.
     Вдоль этой цепочки лежало несколько искалеченных  трупов  пещерников,
но возле дерева было всего лишь одно тело, не принадлежавшее  человеку,  -
один мертвый юр-вайл. Он лежал на спине лицом к  расщепленному  стволу,  и
его черное как смоль тело было так же измято, как и  металлический  палаш,
все еще зажатый в руке. Возле тела лежала тяжелая  металлическая  пластина
почти в десять футов шириной.
     Зловоние мертвой обожженной плоти заполняло всю поляну.  Воспоминания
об обитателях вудхелвена заставили Кавинанта ощутить прилив дурноты.
     Лордов же, казалось, это зрелище лишило здравомыслия;  они  не  могли
поверить, что люди, находившиеся  на  их  попечении,  могли  подвергнуться
такому насилию. Вскоре Первый Знак Тьювор поведал всем о том,  что  здесь,
видимо, произошло.
     У людей вудхелвена Парящий не было ни малейшего шанса.
     В конце дня накануне, предположил Тьювор, большой отряд пещерников  и
юр-вайлов (истоптанная земля на поляне говорила о том, что отряд был очень
многочисленным) окружил  дерево.  При  этом  они  держались  за  пределами
досягаемости стрел. Вместо того, чтобы напасть на вудхелвен,  они  выслали
вперед несколько юр-вайлов, и  те  под  прикрытием  металлических  пластин
подобрались к дереву и подожгли его.
     - Слабый огонь, - заметил Биринайр. Подойдя к дереву, он постучал  по
нему посохом. Часть обугленной коры отпала, обнажив белое дерево.
     - Сильный огонь уничтожает все, - бормотал он. -  От  него  могла  бы
спасти только сила. Разумеется, слабый шанс, но если  бы  хайербренд  знал
заранее, был готов к нападению, он мог бы  подготовить  дерево,  дать  ему
силу. Они смогли бы выжить. Ах! Я должен был быть здесь. Они не смогли  бы
сделать этого, если бы я позаботился о защите.
     - Как только огонь охватил дерево, - продолжал свою версию Тьювор,  -
атакующие просто выпускали стрелы в  тех,  кто  пытался  его  погасить,  и
ждали, когда отчаявшиеся вудхелвеннины попытаются бежать. Отсюда и цепочка
необгоревших тел, протянувшаяся на юг. Здесь была устроена засада.  Потом,
когда огонь стал слишком велик, чтобы вудхелвен мог сопротивляться, мастер
учения юр-вайлов расщепил дерево,  чтобы  уничтожить  его  окончательно  и
стряхнуть с него всех, кто еще остался в живых.
     Биринайр снова заговорил:
     - Он получил свое возмездие.  Глупец,  а  не  мастер  своего  учения.
Дерево уничтожило его. Хорошее дерево. Даже охваченное огнем, оно не  было
мертвым. Хайербренд -  храбрый  человек.  Нанес  ответный  удар.  И...  До
Осквернения учение лиллианрилл могло бы еще спасти ту жизнь, которая в нем
еще осталась, - он нахмурился, словно в