ники стояли полукольцом, ожидая,  что  скажет
им тощая маленькая женщина с неровно подрезанными светлыми  волосами;  я
смотрел на своего уродца.
   Пока что господа разбойники не обратили на него внимания...
   Все. Уже обратили.
   Волосатые руки, потянувшиеся было к моим  вещам,  сперва  отдернулись
под взглядом атаманши - и  только  потом,  получив  молчаливое  "добро",
потянулись снова.
   Я  рванулся  на  берег  -  меня  остановили  два  десятка  арбалетов,
нацелившихся мне в грудь. Несколько запоздало я вспомнил, что на  мне-то
защитного заклинания нет,  и  поспешил  прикрыть  себя  -  прямо  поверх
"гусиной кожи" и мокрых подштанников.
   Наблюдавшие за мной разбойники загоготали.
   Нет, не зря маги предпочитают черные плащи и высокие  шляпы.  Человек
повелевающий должен и выглядеть соответственно - а попробуй-ка сотворить
сколько-нибудь  приличное  заклинание  вот  так,  нагишом,  да  еще  под
взглядами хохочущих вооруженных мужланов...
   Разбойники уже обшарили мое платье, вытряхнули карманы и  выпотрошили
кошелек;  сдавленный  вопль  восторга  знаменовал  еще  одну  находку  -
разбойникам попался мешочек с камушками. Я увидел,  как  загадочные  мои
самоцветы, добытые с таким трудом, связанные каждый со  своей  особенной
тайной, расползаются по грязным  рукам,  разбойники  цокают  языками,  а
кое-кто уже и напялил на себя опасное украшение...
   Но самое  печальное  было  все-таки  не  это.  Атаманша,  безошибочно
определив,  какой  из  трофеев   имеет   наибольшую   ценность,   жестом
потребовала передать ей футляр с Карой.
   Я  попытался  вспомнить,  что  говорил  господин  председатель  клуба
относительно таких вот  случаев  -  Кара  в  чужих  руках.  Я  попытался
вспомнить  -  и  не  смог;  может  быть,   таких   случаев   вообще   не
предусматривалось? Ну какой же внестепенной маг допустит, чтобы  у  него
отобрали муляж Корневого заклинания?!
   - Мадам, - сказал я как мог проникновенно. - Эту вещь  вам  лучше  не
трогать. Мне будет обидно, если с вами что-нибудь случится...
   Она бросила на меня быстрый оценивающий  взгляд.  Повертела  муляж  в
руках,  легонько  подтолкнула  Аггея,  все  еще  валявшегося  на  земле,
по-матерински так пнула сапогом:
   - Малый, это что за лялька?
   Голос у нее был неожиданно тонкий. Хрипловатый - от вечных простуд и,
вероятно, курения, - но тонкий, как у девочки.
   Аггей сел. Посмотрел на меня - змееныш!  Мог  бы  -  живьем  бы  меня
сожрал, проглотил бы, не жуя...
   - Это Корневое заклинание, - сообщил мрачно. - Ежели этому, -  кивнул
на меня, - в руки попадет - ищи-свищи, привет сове. А так  -  я  его  на
части порву...
   Это даже хорошо, что на свете бывают такие  самоуверенные  юнцы.  Это
даже правильно; я приободрился.
   - Грохнуть? - спросила атаманша, с отвращением  разглядывая  глиняную
куклу.
   - Пускай, - сказал Аггей и оглядел разбойников оценивающим  взглядом,
- пускай Вилка грохнет...
   - А че? - возмутился молодой разбойник, примерно одних с Аггеем  лет.
- А че я?!
   - Слышал? - Атаманша  протянула  ему  болвана.  -  Давай  сломай  ему
шею-то... Небось  глиняный,  сдачи  не  даст.  Давай-давай,  делай,  что
сказано...
   Аггей рассчитал верно.  Понял,  что  завладеть  Карой  все  равно  не
сможет, и решил с минимальными потерями - ну, околеет какой-нибудь Вилка
- лишить меня честно выигранного Корневого заклинания...
   Я вскинул обе руки ладонями кверху. В небо ударили две очень  сильные
молнии; кроны сосен справа и слева вспыхнули, как пакля. Если бы я был в
черном плаще и при шляпе - разбойники дали бы деру все до единого. Но  я
был в мокрых подштанниках, а потому в стане врага  случился  всего  лишь
небольшой переполох.
   Во-первых, Вилка с перепугу - или  с  умыслом  -  уронил  болвана  на
песок.
   Во-вторых,  наиболее  робкие  разбойники  шарахнулись  и  присели,  а
наиболее храбрые вскинули оружие; в мою защиту ударили  три  или  четыре
тяжелые арбалетные стрелы.
   - Залпом! - крикнул гаденыш-Аггей. - Залпом, остолопы!
   Да, парнишка вовсе не был глуп. Я с ужасом понял,  что  одновременный
удар  десяти,  к  примеру,  стрел  даже  моей  замечательной  защите  не
сдержать...
   Я мельком взглянул на Ору; никакой Оры не было. Там, где  только  что
стояла моя помощница, обнаружилась теперь небольшая водяная крыса; зверь
ушел  в  воду  без  плеска,  оставляя  меня  одного  против  трех  сотен
головорезов, но одновременно развязывая мне руки.
   - Всех сожгу! - заорал я, подкрепляя слова новой молнией.  Разбойники
отшатнулись;  сосны  пылали,  огонь  перекидывался  с  кроны  на  крону,
становилось жарко. Больше всего я боялся, что в суматохе кто-то наступит
на мою Кару, а тогда уж, как правильно заметил Аггей, привет сове...
   Повелительно  рявкнула   женщина   в   линялых   штанах.   Полукольцо
разбойников,  развалившееся  было,  снова  сомкнулось;  воняло  паленым,
кое-кто недосчитался бороды, кое-кто остался без бровей и ресниц,  но  в
целом разбойничье воинство оставалось по-прежнему боеспособным. Атаманша
махнула рукой, отдавая команду арбалетчикам, залп - и я повалился ничком
в воду. Стрелы зашлепали в реку у меня за спиной; я впервые задумался  о
том, что этих три сотни, а я хоть и внестепенной маг, но один...
   Где-то в юности я читал подобную историю. Трое  могущественных  магов
пали жертвой толпы дикарей - потому  что  дикарей  было  много,  и  маги
истратили все силы до конца. Мои силы тоже не бесконечны, я  хорошо  это
усвоил еще в детстве, сидя в глубоком колодце.
   Да, обыкновенные разбойники давно поседели бы и отступили. Но  эти  -
эти всю жизнь прожили бок о бок  с  драконьим  замком,  магов  знали  не
понаслышке, а значит, запугать их не удастся, значит, пора убивать...
   Будто прочитав мои мысли, стриженая женщина скомандовала новую атаку.
   Заклинание "от железа и дерева" удержало нападающих, но  ненадолго  -
от ножей и топоров они догадались избавиться, а металлические  бляхи  на
одежде не воспринимались заклинанием всерьез.  Мой  барьер  пронзительно
звенел - но пропускал безоружных разбойников почти без сопротивления.
   Я отступил в воду почти по грудь. Я  сбивал  нападавших  некрасивыми,
серыми, но очень эффективными молниями.
   Они падали один  за  другим,  -  но  они  не  думали  отступать!  Они
спотыкались о тела  сраженных  товарищей,  но  перли  и  перли;  ко  мне
тянулась по  меньшей  мере  сотня  безоружных,  но  от  этого  не  менее
волосатых и загребущих лапищ.
   Са-ава! Да что они о себе возомнили!
   Я обернулся выдрой. Нырнул; поверхность воды,  подсвеченная  пожаром,
колыхалась над моей головой, будто оранжевое шелковое полотнище. Я видел
разбойничьи ноги в сапогах - и фонтанчики песка,  поднимавшиеся  со  дна
при каждом их шаге; кое-где на мелководье имелись безжизненные  тела,  и
вода вокруг них мутилась.
   - Где он? Где? - спрашивало толстое копье  с  железным  наконечником,
тычась в дно и распугивая мальков.
   - Может, пусть себе? - осторожно предположили хорошие  сапоги,  из-за
голенищ которых тянулись струйки радужных пузырьков. -  На  кой  он  нам
сдался?
   Неразборчиво закричала атаманша на берегу, и владелец  хороших  сапог
присел так, что я и качество штанов его  смог  оценить  -  штаны,  между
прочим, тоже неплохие...
   Достойно  ли  внестепенному  магу   спасаться   бегством   от   банды
головорезов?
   Цела моя Кара или на нее уже кто-то наступил?
   - Ни ответить на эти вопросы, ни принять решение я так  и  не  успел.
Там, за  оранжевой  водной  поверхностью,  случилось  что-то  не  вполне
понятное.
   Дикий вопль. Еще  один;  неразборчивые  проклятия,  мольбы,  шипение;
исчезло  копье,  убежали  на  берег  хорошие  сапоги,  и  даже  одно  из
безжизненных тел заворочалось, пытаясь подняться.
   Грязно ругался Аггей.
   - Брось! Брось!  -  орала  атаманша.  Я  осторожно  высунул  из  воды
маленькую, темную, покрытую жесткой шерстью голову.
   Они уходили! В панике, волоча за собой раненых, не  оглядываясь,  они
уходили, и позади всех бежала стриженая женщина в линялых штанах...
   От черного дыма даже выдре было нечем дышать.  Над  берегом  уверенно
разрастался настоящий лесной пожар; пора было уходить, и  уходить  через
реку.
   Я принял человеческое обличье и выбрался на берег. На  всякий  случай
прикрыл  себя  заклинанием  "от  железа";  опустился   на   четвереньки.
Задыхаясь и кашляя, взялся осматривать нечистый заплеванный песок -  вот
здесь стоял Вилка, когда муляж Кары вывалился у него из рук...
   Я полз, не разгибая  спины.  Совсем  рядом  упала  горящая  ветка;  я
просеивал песок между Пальцами, я рыл ямы и воздвигал горки - со стороны
могло бы показаться,  что  Хорт  зи  Табор  не  наигрался  в  детстве  в
песочек...
   - Вы что-то потеряли? - спросил Март зи Гороф.
   Даже не глядя в его сторону, я уже знал, что это он  и  что  стоит  в
пяти шагах от меня, и даже приблизительно  догадывался,  что  у  него  в
руках...
   Я поднял голову.
   Он стоял там, где я ожидал его увидеть. И в руках  у  него  была  моя
Кара - целая и невредимая.
   Са-ава...
   Надо было как-то, по возможности не теряя  достоинства,  подняться  с
колен. Защитка "от железа" по-прежнему была на  мне,  но  при  беседе  с
внестепенным магом толку от нее не было вовсе.
   Осторожно,  стараясь  не  делать  резких  движений,  я  перебрался  в
положение "сидя на корточках". И потом уже, осторожно выпрямляя  колени,
разогнулся.
   - Как  здоровье  вашей  совы,  господин  зи  Гороф?  Гороф  вздохнул.
Посмотрел на фигурку в своих руках, перевел взгляд на меня:
   - Сова поживает прекрасно, благодарю вас...
   - Это вы убедили господ разбойников... удалиться? - спросил я кротко.
   Он серьезно покачал головой.
   - Странно, - сказал я, механически вытирая руки о подштанники. -  Мне
показалось, что их кто-то очень настойчиво убедил... и так неожиданно...
   - Я получал ваши письма, Табор, - сказал зи Гороф задумчиво.
   - Вы не находите, что вежливее было бы  ответить?  Он  снова  покачал
головой:
   - Нет... Если  сию  секунду  не  потушить  пожар,  в  моих  владениях
случится настоящая катастрофа. Было бы справедливо,  если  бы  тот,  кто
этот огонь зажег, постарался поскорее потушить его.
   - Меня спровоцировали, - сказал я и закашлялся от дыма.
   - Беритесь за работу. Потушите пожар.
   - Меня невозможно принудить, - сказал я, обозлясь. - Раз уж этот  лес
относится к вашим владениям, вам бы и позаботиться  о  порядке.  А  пока
орды разбойников нападают на честных...
   - Заткнись, - сказал Гороф. Выдержка все-таки оставила его; я  видел,
как напряглись, сдавив статуэтку, длинные белые пальцы.
   - Я вовсе не подвергал вашего сына пыткам, - сказал я  примирительно.
- Я... несколько преувеличил. Да к тому же вы ничего не  сможете  с  ней
сделать! Это не ваша Кара. Не вы ее выиграли. Не вам ее применять...
   - Да, - сказал  зи  Гороф.  -  Применить  я  ее  не  могу,  да  и  не
собираюсь... Но вот забросить болвана туда, где он преспокойно  пролежит
еще четыре месяца, я могу, Табор. И я это сделаю.
   - Не сделаете, - сказал я и шагнул вперед.
   Гороф прищурился.
   Нет,  он  не  превосходил  меня  силой.  Но  я  сегодня  уже  здорово
потратился, я устал, я был зол и  посрамлен,  я  был,  в  конце  концов,
по-прежнему в одних подштанниках, а это не добавляет самоуверенности...
   Горящее дерево зашипело, и нас с  Горофом  окутало  облако  пара.  Мы
одновременно обернулись; под кронами  пылающего  леса  стояла,  раскинув
руки, Ора Шанталья. Тушила, по мере сил, разожженный мною пожар.
   А сил у нее было совсем немного.
   Гороф  снова  посмотрел  на  меня.  Неприятно  посмотрел;  не  отводя
взгляда, упаковал глиняную фигурку в  кожаную  сумку  с  двумя  ремнями,
закинул за спину. Повернулся, зашагал к Оре - и  огонь  сразу  же  будто
смутился, дым стал реже, зато белого пара прибавилось...
   Некоторое время я стоял и смотрел, как они тушат огонь.
   Потом принялся засыпать песком горящую траву и упавшие ветки. Я хотел
продемонстрировать Горофу добрую волю, не истратив  при  этом  ни  капли
магических сил. Которые, я чувствовал, сегодня еще понадобятся.
   Пожар понемногу издох.
   Стоящие у берега сосны приобрели жуткий, неживой вид. Дымились черные
кусты; было уже почти темно, и дневным зрением я не  мог  разглядеть  ни
Горофа, ни Ору в ее черном платье.
   Страшно хотелось пить. Но напиться из реки, в которой все  еще  мокла
пара разбойничьих тел, я побрезговал.
   Всего двое? Мне казалось, что своими молниями  я  перебил  не  меньше
полусотни...
   Я подтащил одного из  разбойников  к  берегу.  Перевернул  на  спину;
Вилка. Теперь, после смерти, ему можно было дать лет семнадцать.
   Сова-сова...
   Я вдруг понял, что мне холодно. Что я провонял  дымом,  что  я  почти
наг, что я убийца, что я неудачник; увиденный  ночным  зрением,  дымился
коричневый лес, смотрел  в  небо  мертвый  парнишка  у  моих  ног,  а  в
темно-бежевом песке тут и там виднелись камушки-самоцветы  с  глазами  и
мордами, моя разграбленная коллекция...
   Я стал собирать их. Не зная зачем.
   - Хорт, мы с господином зи Горофом нашли общий язык, - сказала Ора за
моей спиной.
   Я не обернулся. Камушки находились легко, будто сами просились мне  в
руки; они были здесь  почти  все...  Нет,  совершенно  все,  до  одного.
Странно, я ведь сам видел, как разбойники рассовывали их по карманам, по
кошелькам, кое-кто за голенище сунул...
   Моей одежды не было на берегу. Зато валялись два чужих сапога  -  оба
левых.
   - Вы слышите. Хорт? История с Аггеем полностью разъяснилась. Господин
зи Гороф больше не держит на нас зла...
   Я выпрямился, держа в  горстях  два  десятка  цветных  камушков.  Мне
просто некуда было их спрятать; стоя  перед  Орой  и  Горофом,  я  понял
вдруг, что чувство наготы владеет мной не потому, что я раздет.
   Я ощущал себя голым, потому что со мной не было Кары.

***

   - Да, каждый из этих камней - магическая вещь с собственной  историей
и собственным назначением...
   - Догадались и без вас, - грубо сказал я.
   - Хорт, не стоит так себя вести, - предложила Ора.
   - Не стоит давать мне советы, - отозвался я еще более грубо.
   Март зи Гороф усмехнулся.
   Моя Кара была все еще при нем.  В  сумке,  закинутой  за  спину;  оба
клапана были прикрыты сторожевым заклинанием, но я  пока  и  не  пытался
отнять заклинание силой.
   Такая попытка была чревата поражением.
   Пока.
   Мы шли через ночной лес - увиденный ночным зрением,  он  казался  мне
чужим, враждебным,  лилово-коричневым.  Я  не  стал  создавать  на  себе
иллюзию одежды - это было своеобразным вызовом, все мы маги,  мол,  чего
стыдиться? А потому и спутница моя, и  спутник  были  вынуждены  терпеть
рядом с собой полуголого босого мужчину.
   И они, надо сказать, терпели меня с достоинством.
   - Так вот, - назидательно продолжал  зи  Гороф.  -  Эти  камни  имеют
ценность как по отдельности, так и  все  вместе...  Эти  камни  остаются
орудием того, кто их создал.
   Он замолчал, ожидая вопроса.
   Я не открывал рта; мне казалось, что колючие шишки и выпуклые корешки
сбежались со всего леса на встречу с  моими  нежными,  не  привыкшими  к
босоногим прогулкам ступнями. Цветные камушки, завернутые в Орин носовой
платок, бились о бедро при каждом шаге.
   - Господин зи Гороф,  -  мягко  сказала  Ора.  -  Мы,  собственно,  в
последние  дни  только  и  заняты,  что  поисками  хозяина   камушков...
Возможно, вы знаете больше? Ведь тогда на королевском приеме...  на  том
недоброй памяти приеме вы обратили на них внимание, я заметила...
   Гороф как-то странно хмыкнул. Некоторое время мы шли молча.
   - Одна деталь, - сказал Гороф, глядя себе под ноги. - Я  наблюдал  за
выяснением отношений между господином зи Табором и местными  жителями...
не с начала правда, но наблюдал. У меня сложилось впечатление, что битва
зашла в тупик...
   Он ждал, наверное, что я вмешаюсь, но я по-прежнему молчал.
   - Да, - продолжал задумчиво Гороф. - Эти воинственные господа  видели
кое-что пострашнее горящего леса, молний и прочей магической атрибутики.
Однако... они ушли, и причиной этому вовсе не усилия  господина  Табора,
вернее, не только его усилия...
   Он снова замолчал.
   - Что же произошло? - терпеливо спросила Ора.
   - Самоцветы, - сказал Гороф,  поддевая  носком  сапога  бледный  гриб
посреди тропинки. - Глупое мужичье растащило коллекцию господина  Табора
в буквальном смысле по камушку... И вот, когда великая битва,  -  в  его
голосе проскользнула насмешливая нотка, - когда великая  битва  зашла  в
тупик - камушки дали о себе знать. Я сам видел, как неудачливые  господа
рвали на себе одежду, спеша от них отделаться...
   - Но ведь камушков было что-то около двадцати, - быстро сказала  Ора.
- А разбойников... гм. Местных жителей было куда больше, и вряд ли общая
паника...
   - Я говорю о том, что видел, - мрачно сказал Гороф.  -  Именно  после
того, как камушки - внезапно  и  все  разом  -  обнаружили  свой  норов,
господа горожане решили покинуть поле боя...
   Я обнаружил, что руку с узелком держу на отлете - подальше  от  себя,
как будто самоцветы вот-вот должны были превратиться в пылающие  уголья;
мне  вдруг  страшно  захотелось  рассказать  кому-нибудь  про   феномен,
свидетелем  которого  я  был:  тогда  слабенький   шлейф   чужой   воли,
окутывающий горку камней как бы облачком,  вздулся,  будто  вылезший  из
орбиты кровавый глаз...
   Я сдержался.
   - Господин зи Гороф,  -  сказала  Ора  торжественно.  -  Как  вы  уже
убедились, мы с господином зи Табором  не  имеем  никакого  отношения  к
мастеру камушков. Мы ищем его, чтобы...
   - Чтобы покарать, - сказал я хрипло. Гороф быстро взглянул на меня  -
но ничего не сказал.
   - Хорт, - после паузы предложила Ора. - А  не  рассказать  ли  вам...
учитывая,  что  между  нами  и  господином  Горофом  возникло  некоторое
взаимопонимание, и ради укрепления этого, хрупкого пока что  мира...  не
рассказать ли вам историю, которую вы в свое время рассказали мне?
   Я наступил пяткой на острый камень - и зашипел, подобно рассерженному
коту.
   - Стало быть, это, - Гороф шевельнул плечом, поправляя сумку на своей
спине, - эта вещь... предназначена хозяину  камушков?  Я  правильно  вас
понял?
   - Это было бы разумно и честно, - сказала Ора, и я вдруг  понял,  что
она повторяет мои же слова.  -  Потому  что  кого-нибудь  другого  можно
покарать и так, своими силами... если возникнет необходимость карать.  А
тот, кто препарирует людей, награждая их потом камушками...
   - Препарирует? - быстро спросил Гороф. Ора запнулась
   - Препарирует... - повторил господин внестепенной маг, отводя от лица
нависшую над тропинкой ветку. - Какое неприятное... в то же время  какое
точное слово. Госпожа Шанталья... мне действительно хочется услышать эту
историю. Если господин Табор набрал в рот воды - может  быть,  вы  могли
бы...
   Из коричневатой темноты вылетели бесшумно,  будто  надутые  воздухом,
три пестрых лохматых шара.  Две  совы  мелькнули  над  нашими  головами,
третья изменила траекторию - и тяжело бухнулась  на  плечо  Горофу.  Тот
неуклюже присел, пытаясь сохранить равновесие.
   - Не сова, а куль с отрубями, - сказал Гороф почти зло.
   Птица  повернула  голову  и  смерила  меня  желтым  взглядом.   Потом
развернулась к Оре - и таким же образом изучила ее. Переступила  лапами,
устраиваясь поудобнее. Гороф поморщился.
   - Я не скажу ни слова, - пообещал я мрачно. - И госпоже  Шанталье  не
позволю ничего рассказывать... пока мне по доброй  воле  не  вернут  мою
собственность.
   - Госпожа Шанталья, - сказал Гороф,  поправляя  на  плече  сову,  как
поправляют шарф или  капюшон.  -  Должен,  сообщить  вам,  что  Корневое
заклинание Кары обладает странным, не до конца изученным свойством - оно
изменяет личность того, кому принадлежит. Вытаскивает на поверхность все
самое гадкое и низменное. Вос