ом лице  все  то  же  гневное  непреклонное  выражение.
Усеянные звездочками глаза смотрели не  на  нас,  а  куда-то  поверх  нас,
смотрели холодно, расчетливо.
     - Недостаточно, - услышал  я  ее  шепот.  -  Мало  для  того,  что  я
собираюсь сделать.
     Мы повернулись в направлении ее  взгляда.  На  расстоянии  ста  футов
почти через все ущелье  протянулась  невероятная  завеса.  В  складках  ее
происходило  движение,  вниз,  как  руки,  опускались  вращающиеся   шары,
захватывали пирамиды, те застывали, как  ощетинившиеся  волоски;  огромные
полосы из кубов выступали наружу и  снова  втягивались  в  завесу.  Завеса
находилась в непрерывном движении, она дрожала от напряжения, от ожидания.
     - Мало! - прошептала Норала.
     Губы ее разошлись; послышался еще  один  трубный  зов,  тиранический,
высокомерный,  звонкий.  Завеса  задрожала  сильнее,  из  нее  устремились
каскады  кубов.  Они  строились   в   высокие   столбы,   которые   начали
раскачиваться и вращаться.
     Десятки пламенеющих колонн устремились к аметистовой завесе и исчезли
в ней. Испуская фиолетовое свечение, они возвращались к Городу.
     - Хай! - крикнула Норала им вслед. - Хай!
     Она снова подняла руки; звездные галактики ее  глаз  бешено  плясали,
испускали  видимые  лучи.  Могучая   завеса   из   металлических   существ
пульсировала и дрожала; ее части переплетались; кубы, шары и пирамиды,  из
которых она была сплетена, казалось, стремятся оторваться от нее.
     - Идем! - воскликнула Норала и повела нас в дом.
     Мы пошли за ней. Я чуть не упал, споткнувшись о тело,  -  человек  со
смуглым лицом, в кожаных доспехах лежал поперек порога, вытянув ноги.
     Норала надменно перешагнула  через  него.  Мы  вошли  в  помещение  с
бассейном. Вокруг бассейна лежало еще с полдесятка вооруженных людей. Руфь
защищалась,  подумал  я  с  мрачным  удовлетворением,  хорошо  защищалась;
захватившие ее и Вентнора дорого заплатили.
     Мой взгляд привлекла фиолетовая вспышка. Рядом с бассейном, в котором
мы впервые видели белое чудо тела Норалы, сверкали две  большие  пурпурные
звезды. Между ними, как проситель, выкованный  из  черного  железа,  стоят
Юрук.
     Держась на двух нижних лучах, звезды сторожили его. Евнух  скорчился,
головой касаясь колен, закрыв глаза руками.
     - Юрук!
     В голосе Норалы звучало неземное немилосердие.
     Евнух поднял голову, медленно, со страхом.
     - Богиня! - прошептал он. - Богиня! Смилуйся!
     - Я пощадила его, - повернулась к нам Норала, - чтобы  вы  могли  его
убить. Он привел тех, кто забрал  мою  девушку  и  беспомощного  человека,
которого она любит. Убейте его.
     Дрейк понял, рука его устремилась  к  пистолету.  Он  достал  оружие.
Направил его на черного евнуха. Юрук увидел, закричал, закрываясь  руками.
Норала рассмеялась - сладко, безжалостно.
     - Он умрет еще до того, как  вы  ударите,  -  сказала  она.  -  Умрет
дважды, и это хорошо.
     Дрейк медленно опустил пистолет, повернулся ко мне.
     - Не могу, - сказал он. - Не могу... сделать это...
     - Хозяева! - Евнух на коленях подполз к нам. - Хозяева,  я  не  хотел
плохого. Я сделал это из любви к богине. Много лет я служил ей. А до  того
служил ее матери.
     - Я подумал, если девушка и пораженный уйдут, вы последуете за  ними.
И я снова буду один с богиней. Черкис не убьет  их.  Черкис  встретит  вас
приветливо, а за то, чему вы его можете  научить,  вернет  вам  девушку  и
пораженного.
     -  Смилуйтесь,  хозяева.  Я  не  хотел  зла.  Попросите  богиню  быть
милосердной!


     Ужас изгнал из черных глаз Юрука тень древности, стер  с  лица  следы
возраста.  Исчезли  морщины.  Поразительно  молодое  лицо  Юрука  умоляюще
смотрело на нас.
     - Чего вы ждете? - спросила Норала. - Время поджимает, мы должны  уже
быть в пути. Когда многих ожидает  смерть,  зачем  медлить  из-за  одного?
Убейте его!
     - Норала, - ответил я, - мы не можем убить его просто так. Убивая, мы
делаем это в честной схватке - лицом к лицу. Исчезла девушка,  которую  мы
оба любим; вместе с ней исчез ее брат. И даже если мы убьем Юрука -  из-за
его предательства все произошло, - ее нам это  не  вернет.  Мы  можем  его
наказать, да, но убить - нет. И мы хотим поскорее отправиться за  девушкой
и ее братом.
     Несколько мгновений она явно удивленно смотрела на нас.
     - Как хотите, - наконец сказала  она;  и  добавила  саркастически:  -
Может, я слишком долго спала и потому не понимаю вас. Но Юрук нарушил  мой
приказ. То, что принадлежало мне, я поручила ему, а он отдал моим  врагам.
Неважно, что вы собираетесь делать. Важно только то, что решу я.
     Она указала на мертвецов.
     - Юрук, - золотой голос звучал холодно, - собери эту падаль  и  сложи
вместе.
     Евнух встал, опасливо проскользнул  между  двумя  звездами.  Одно  за
другим стащил все тела в центр комнаты, сложив грудой. Один оказался  жив.
Когда евнух схватил его, он открыл глаза, раскрыл рот.
     - Воды! - умолял он. - Дайте мне воды! Я весь горю!
     Я почувствовал прилив жалости; взял фляжку и подошел к нему.
     - Ты, бородатый, - послышался безжалостный отклик, - никакой воды ему
не будет. Но он напьется, и скоро - напьется огня!
     Лихорадочные  глаза  солдата  устремились  к  ней,  он   увидел   всю
безжалостность ее прекрасного лица.
     - Колдунья! - простонал он. - Проклятое отродье Аримана! - И плюнул в
нее.
     Черные когти Юрука сомкнулись вокруг его горла.
     -  Сын  нечистой  суки!   -   взвыл   евнух.   -   Ты   осмеливаешься
святотатствовать перед лицом богини!
     И сломал шею солдата, словно тонкий прутик.
     От  такой  черствой  жестокости  я  на  мгновение   окаменел;   Дрейк
выругался, поднял пистолет.
     Норала ударила его по руке.
     - Твой шанс миновал, - сказала она, - и не за это ты должен был убить
его.
     Юрук бросил тело убитого на остальные; груда была завершена.
     - Поднимайся! - приказала Норала, указывая на груду. Евнух бросился к
ее ногам, извивался, умолял, стонал. Норала взглянула  на  звезду,  отдала
неслышный приказ.
     Звезда скользнула  вперед,  и  ее  лучи  почти  незаметно  дернулись.
Извивающаяся черная фигура взлетела с пола и, как мешок,  упала  на  груду
мертвых тел.
     Норала подняла руки. Из фиолетовых  овалов  на  верхних  лучах  звезд
полились потоки голубого пламени. Они упали на Юрука, разлились  по  нему,
по телам убитых. Тела начали сокращаться, задвигались; казалось,  мертвецы
пытаются встать, мертвые мышцы и нервы отвечали на потоки проходящей через
них энергии.
     От звезд летели молния за молнией. В комнате послышался треск, как от
разбитого стекла. Тела загорелись. Дыма,  отвратительного,  тошнотворного,
было мало, огонь будто пожирал его, прежде чем он мог подняться.
     На месте груды  убитых  с  черным  евнухом  наверху  осталась  только
маленькая кучка пепла. Ее взвихрил  ветерок,  она  скользнула  по  полу  и
исчезла за дверью. Молниеносные  звезды  стояли  молча,  разглядывая  нас.
Неподвижно стояла и Норала, гнев ее на мгновение был смягчен этим  ужасным
жертвоприношением. И  тоже  неподвижные,  лишенные  дара  речи  увиденным,
стояли мы.
     - Слушайте, - сказала она наконец. - Вы двое, любившие  девушку.  То,
что вы видели, ничто по сравнению с тем, что увидите  -  как  клок  тумана
перед грозовой тучей
     - Норала... - я  обрел  способность  говорить...  -  когда  захватили
девушку?
     Возможно, мы еще успеем догнать похитителей, прежде чем Руфь  попадет
в еще большую опасность. И тут у меня  появилась  новая  мысль,  вызвавшая
удивление. Юрук показывал мне утесы, куда ведет тропа.  До  них  не  менее
двадцати миль. А  какой  длины  проход  дальше,  в  утесах?  И  далеко  ли
поселение вооруженных людей? На  рассвете  Дрейк  пригрозил  евнуху  своим
пистолетом. Сейчас рассвет еще  не  наступил.  Как  мог  Юрук  так  быстро
добраться до персов, как они могли так быстро вернуться?
     Поразительно, но Норала ответила не только на мой высказанный,  но  и
на невысказанные вопросы.
     - Они пришли задолго до сумерек, - сказала она. -  А  накануне  ночью
Юрук уходил в Рушарк, город  Черкиса;  еще  до  наступления  рассвета  они
двинулись в путь сюда. Так сказал мне этот черный пес, которого я убила.
     - Но вчера утром Юрук был тут с нами, - возразил я.
     - С тех пор прошла еще ночь - ответила она, - и вторая ночь почти  на
исходе.
     Ошеломленный, я задумался.  Если  это  правда  -  а  я  нисколько  не
сомневался, - тогда мы пролежали у живой стены перед конусами не несколько
часов, но остаток дня, целую ночь, следующий день и еще часть ночи.


     - Что она сказала? - Дрейк беспокойно  смотрел  на  мое  побледневшее
лицо. Я рассказал ему.
     - Да, - снова заговорила Норала. - В сумерках перед прошлой  ночью  я
вернулась сюда. Девушка была здесь. Она рассказала, что вы ушли в  долину,
и попросила меня помочь вам, вернуть вас назад. Я утешила ее,  дала  ей...
мир; но не совсем, потому что  она  сопротивлялась.  Мы  немного  поиграли
вместе, и я оставила ее засыпающей. Поискала вас и нашла. Вы тоже спали. Я
знала, что вам не причинят никакого  вреда,  пошла  по  своим  путям...  и
забыла о вас. Потом снова вернулась сюда - и нашла Юрука и тех, кого убила
девушка.
     Большие глаза сверкнули.
     - Высокие почести заслужила  эта  девушка  своей  битвой,  -  сказала
Норала, - хотя не понимаю, как она могла  убить  столько  сильных  мужчин.
Сердце мое стремится к ней. И потому, когда я привезу ее сюда  снова,  она
больше не будет игрушкой Норалы. Будет ее сестрой. А с вами будет так, как
она захочет. И горе тем, кто захватил ее!
     Она замолчала, прислушиваясь. Снаружи послышалась буря тонких воплей,
настойчивых и энергичных.
     - Но у меня есть и более старая месть, - торжественно звучал  золотой
голос. - Я давно о ней забыла... и позор мне, что забыла. Среди... этих...
- она указала рукой на тайную  долину,  -  я  вообще  забыла  всю  прошлую
ненависть и все жестокости. Если бы не вы и не все случившееся, я бы о них
и не вспомнила, мне кажется. Но сейчас я проснулась и буду мстить. А после
этого, - она помолчала, - когда все будет кончено, я вернусь сюда. В  этом
пробуждении нет ничего от упорядоченной  радости,  которую  я  люблю,  это
свирепый убийственный огонь. Я вернусь...
     Глаза ее подернулись дымкой, смягчилась их гневная яркость.
     - Слушайте, вы двое! - Дымка исчезла. - Те, кого я  собираюсь  убить,
злы, они все: мужчины и женщины -  зло.  И  давно  уже  они  такие,  много
солнечных циклов. И дети их подобны  им;  а  если  они  растут  мягкими  и
любящими мир, их убивают или они сами умирают от разбитого сердца. Все это
мне давно рассказывала мать. И потому больше не будет у них  детей,  чтобы
не росли они злыми и несчастными.
     Снова она смолкла, и мы не нарушали ее раздумий.
     - Мой отец правил Рушарком,  -  сказала  она  наконец.  -  Его  звали
Рустум, и он был потомком героя Рустума, как и моя мать. Это были добрые и
мягкие  люди,  их  предки  построили  Рушарк,  когда,  спасаясь  от   мощи
Искандера, оказались запертыми в этой долине упавшей горой.
     - И вот в одном из благородных семейств вырос -  Черкис.  Злой,  злой
был он и, когда вырос, задумал захватить власть. В ночь ужаса  он  перебил
тех, кто любил моего отца;  отец  едва  успел  бежать  из  города  с  моей
матерью, новобрачной, и пригоршней верных людей.
     - Они  случайно  нашли  дорогу  в  это  место.  Пришли  сюда  и  были
схвачены... теми, кто теперь мой народ. И моя мать, а она была  прекрасна,
поднялась перед тем, кто правит здесь, и понравилась ему,  и  он  построил
для нее этот дом, который стал моим.
     - И со временем родилась я... но не здесь, нет, в тайном месте света,
где рождается мое племя.
     Она смолкла. Я взглянул на Дрейка. Тайное место света - тот волшебный
зал, где огни превращаются в  музыку.  Мы  заглянули  и  туда,  и  за  это
святотатство, как  я  думал,  нас  выбросили  из  Города.  Может,  в  этом
объяснение ее необычности? Может, там вместе с молоком матери всосала  она
загадочную жизнь металлического народа, стала мутантом,  родственным  этим
существам? Кто мог бы объяснить...


     - Мать показывала мне Рушарк, - Норала  продолжила  рассказ,  прервав
мои размышления. - Однажды, когда я была еще мала, мать  и  отец  пронесли
меня через лес и по тайному пути. Я смотрела на Рушарк  -  большой  город,
многолюдный, котел, полный жестокости и зла.
     - Отец и мать не были похожи на меня. Они стремились к своим,  хотели
вернуться. И вот однажды мой отец  отправился  в  Рушарк,  чтобы  поискать
друзей и с их помощью вернуть себе свое место. Те, кто повинуется мне, ему
не повиновались; не мог он повести их, как поведу я, на Рушарк.
     - Черкис захватил его. И ждал, хорошо зная,  что  мать  последует  за
отцом. Черкис не знал, где искать ее, потому  что  между  городом  и  этим
местом огромные непроходимые горы, и путь сюда  тщательно  скрыт;  и  лишь
случайно моя мать и те, кто бежал с ней, открыли его. Моего  отца  пытали,
но он не показал им пути. А потом те, что оставались здесь, вместе с  моей
матерью отправились на поиски отца. Меня они оставили с Юруком.  И  Черкис
захватил мою мать.
     Ее гордая грудь вздымалась, глаза горели.
     - С моего отца живьем содрали кожу, а потом  распяли  его.  Его  кожу
прибили к воротам города. Надругавшись над моей матерью, Черкис  отдал  ее
своим солдатам для забавы.
     - Всех ее сопровождающих пытали и убили, и Черкис смеялся  их  мукам.
Но один из них бежал и рассказал мне.  Я  была  еще  девочкой.  Рассказал,
попросил отомстить и умер. Прошли годы, но я не похожа на своих родителей,
я забыла, жила здесь в спокойствии, отгороженная от всех, и  не  думала  о
людях и их путях.
     - Ай, ай! - воскликнула она. -  Горе  мне!  Я  забыла!  Но  теперь  я
отомщу. Я, Норала, раздавлю их: и Черкиса, и город Рушарк, и  все,  что  в
нем! Я, Норала, и мои слуги - мы втопчем их в скалы, так что никто никогда
не узнает и места, где они были! И если бы я встретила их богов со всей их
мощью, я растоптала бы и их, впечатала бы их  в  камень  под  ногами  моих
слуг!
     Она протянула белые руки.
     Почему Юрук солгал мне, думал я, глядя на  нее.  Диск  не  убивал  ее
мать. Конечно! Он лгал, чтобы сыграть на  нашем  страхе,  хотел  отпугнуть
нас.
     Вой снаружи все возрастал. Одна из звезд  сложилась  и  скользнула  к
выходу.
     - Идем! - приказала Норала и  пошла.  Вторая  звезда  последовала  за
нами. Мы переступили через порог.
     И на  мгновение  застыли,  пораженные,  затаив  дыхание.  Перед  нами
возвышалось чудовище - колоссальный безголовый сфинкс. Как передние лапы и
челюсти, в стены ущелья упирались столбы из кубов  и  шаров.  За  ними  на
высоту в двести футов вздымалось само чудовище.
     Все они состояло из движущихся переплетающихся металлических существ;
они образовали гигантское туловище, огромные щиты, живую  кольчугу.  И  от
всех  этих  движущихся  частей,  от  всего  чудовища  доносился  вой.  Как
безголовый сфинкс, прижималось оно к земле - и сделало шаг навстречу нам.
     - Хай! - воскликнула Норала, в ее золотом голове звучала жажда битвы.
- Хай, мои спутники!
     Сверху спустился огромный хобот из кубов  и  вращающихся  шаров.  Как
хобот, он ткнулся в нас, подхватил и поднял вверх. Несколько  мгновений  я
пошатывался, испытывая головокружение;  меня  держали;  я  стоял  рядом  с
Норалой на маленькой ровной площадке,  полной  мигающих  глаз;  на  другой
стороне площадки покачивался Дрейк.
     Во всем чудовище чувствовалась дрожь, нетерпеливый пульс. Я  повернул
голову. На полмили  уходила  назад  спина  зверя,  заканчиваясь  драконьим
хвостом, который извивался еще на расстоянии в полмили. Со спины вздымался
зубчатый воротник, густая роща копий, свивающихся и развивающихся щупалец,
зубастых вершин. Они непрерывно двигались, наклонялись; непрерывно хлестал
фантастически длинный хвост.
     - Хай! - еще раз крикнула Норала. Послышался ее золотой  зов,  теперь
он звучал как безжалостный гимн убийству.
     Чудовищный корпус поднялся. В него втянулся  длинный  хвост.  В  него
ушли зубцы спины. Мы поднимались все выше и выше, на три сотни  футов,  на
четыре, на пять. Гигантская нога  перешагнула  через  голубой  купол  дома
Норалы. Из боков чудовища, как у паука, торчало множество других ног.
     Начинался рассвет. Мы двигались со все возраставшей скоростью,  прямо
к линии холмов, за которой город вооруженных людей - и Руфь и Вентнор.



                                24. РУШАРК

     Колоссальная фигура двигалась ровно, мы на ней чувствовали себя,  как
в колыбели. Чудовище не скользило, оно шагало.
     Колоннообразные  ноги  поднимались,  сгибались  в  тысячах  суставов.
Пьедесталы ног, огромные и массивные,  как  платформы  шестнадцатидюймовых
орудий, опустились с математической точностью.
     Деревья леса под этими ногами падали, как камыш на  пути  мастодонта.
Далеко снизу доносился треск. Густой лес замедлил продвижение чудовища  не
больше, чем трава помешала бы человеку.
     За нами в зелени леса оставался след из глубоких черных ям, с  такими
же ровными и гладкими  краями,  как  на  отпечатке  в  долине  маков.  Это
отпечатки ног существа, которое несло нас.
     Свистел ветер. Взлетел выводок птиц, они  отчаянно  били  крылышками.
Лицо Норалы смягчилось, она улыбнулась.
     - Уходите, маленькие глупышки, - воскликнула она и  взмахнула  рукой.
Птицы улетели с криками.
     На широких крыльях скользнул к  нам  стервятник;  всмотрелся  в  нас;
полетел в сторону холмов.
     - Не будет тебе падали, черный пожиратель мертвых, когда я  кончу,  -
услышал я шепот Норалы. Глаза ее снова стали мрачны.
     Становилось все светлее; Норала снова возвысила голос. И теперь,  под
мерный топот чудовища, ее гимн начал действовать и на меня.  И  на  Дрейка
тоже, увидел я, потому что он высоко поднял голову, глаза его  горели  так
же ярко, как и у поющей.
     Торжествующий пульс пронизал наши тела. Пульс чудовища, пульс песни!
     Утесы приближались. С грохотом падали деревья, их  треск  сопровождал
боевую песнь стоявшей рядом со мной валькирии, как дикие  аккорды  бурного
прибоя. Впереди непрерывный лес. Прямо перед нами утесы. Рассвет кончился.
Наступил день.
     Через гранитные утесы вела расщелина. В ней  густо  лежала  тень.  Мы
двигались прямо к ней. И тут верх чудовища  начал  быстро  понижаться.  Мы
опускались все ниже и ниже, на сто футов, на двести;  теперь  мы  всего  в
двух десятках ярдов над вершинами деревьев.
     Вперед  протянулась  шея,  тело  гигантской   змеи.   Вся   усаженная
пирамидами; пирамидами усажена и голова. Она густо ощетинилась пирамидами,
на вершине каждой быстро вращалось колесо. На сотни футов вперед  тянулась
эта невероятная шея, а сзади, вдвое более длинное,  извивалось  чудовищное
тело.
     Теперь мы ехали на змее,  на  сверкающем  голубым  металлом  драконе,
покрытом пиками, копьями  и  чешуей.  Конь  Норалы  растянулся,  собираясь
преодолеть ущелье.
     И по-прежнему по всему  телу  проходил  дикий  торжествующий  быстрый
пульс. По-прежнему звенела песня Норалы.
     По обе стороны от нас раздвигались и падали деревья, как будто  мы  -
морское чудовище, а они - рассекаемые нами волны.
     Теперь  утесы  окружили  нас.  Мы  опустились  еще  ниже;  теперь  до
поверхности  не  больше  пятидесяти  футов.  Чудовище  потоком  стремилось
вперед.
     Нас окутала глубокая тьма. Туннель.
     Мы плыли по нему. И вырвались из него в более широкое  место,  полное
рассеянным светом. Свет проходил через отверстие в  высокой,  много  тысяч
футов, каменной стене. Впереди, в миле от нас, снова щель, но такая узкая,
что едва ли через нее пройдет человек.
     Неожиданно металлический дракон остановился.
     Пение Норалы изменилось, стало более зв