и с
холодной и горячей водой. Многоярусный сад с беседками
и сонмом изваяний нимф и морских чудовищ. Три
маленьких дворца для трапезы и отдыха царей и знати.
     Весь этот комплекс, находившийся под
покровительством самого Посейдона был отгорожен от
внешнего мира высокой, выложенной из красного
песчаника стеной и бдительно охраняемой  безмолвным
строем  копьеносцев и личной гвардией Царей.
     По воле Посейдона - каждый гражданин
священной Атлантиды, не только  знать и грозные Цари,
мог пользоваться милостью богов и находить себе покой
и негу в теплых водах, бьющих  из источника Владыки. И
за всю многотысячелетнюю историю Атлантиды  ее Цари
ни разу не нарушили священной воли  Посейдона. Вот
почему сразу же за стеной Царской Купальни
располагались  более скромные купальни  для  граждан
Посейдониса и  простых атлантов.
     Между тем,  другой из его же законов не допускал
в Акрополь никого, за исключением Царей, жрецов и
знати.
      И только изредка, у Священного Чрева Кита -
огромного бассейна из мрамора, серебра и черного
гранита - граждане священной Атлантида смели
лицезреть  своих Царей и знать.
     Один раз в семь лет, по сложившейся традиции и
ритуалу, все благородные атланты  собирались возле
этого бассейна. Собирались вместе, чтобы отпраздновать
Торжества Посейдона и принести ему положенную
жертву.
     В этот день всем строжайше запрещалось
ссориться друг с другом, держать в руках оружие и
заниматься домашними делами.
     Ровно в полдень, у серебряной спирали, из
которой бил источник Посейдона, появились Цари
Священной  Атлантиды. Они были одеты в дорогие,
темно-синие одежды и были безоружны.
     Каждый из них подходил к Чреву Кита, брал из
рук своих невольников  большие венки из благоухающего
лавра и с почтением бросал его в воду.
     Вслед за венком  цари, а за ними и другие
атланты, бросали в воды Посейдона все, что было
дорогого  в их руках: бесценные произведения искусства,
золото и  дорогие украшения. Выполнив свой долг, они
удовлетворенно отходили прочь, освобождая место для
других.
     Наконец, когда последний из атлантов, достойных
сделать Посейдону свой подарок, отошел от бассейна
прочь, над Чревом Кита нависло безмолвие и гнетущая
тишина.
     Настал черед Жрецам прекрасной Клейто
продолжить свой обряд.
     Их появления ждали с трепетом и благоговением.
     Ведь от того, как примет жертвы их Владыка
Посейдон зависела дальнейшая судьба Священной
Атлантиды...
     Между тем, на устланной речным песком и
нежной галькой тропе появилась и чинно спустилась с
подножия Акрополя к бассейну безмолвная процессия
жрецов.
     Они шли медленно, сгибаясь под тяжестью своей
громоздкой ноши - сверкающей золотом ванны. К тому
же, доверху заполненной водой.
     Время от времени, при неосторожном шаге кого-
либо из жрецов, безмятежная водная гладь неожиданно
вспучивались и взрывалась  фейерверком изумрудных
брызг. В тоже мгновение раздавался странный свист и из
воды высовывалась вооруженная опасными как смерть
зубами пасть. И тут же уходила вновь под воду.
     Как только пышная процессия жрецов достигла
бассейна и осторожно  опустила свою странную  ношу  у
самой кромки воды, их главный жрец немедленно
взмахнул рукой. И уже через мгновение содержимое
жертвенной ванны в нетерпении  било  хвостом по воде в
самом центре бассейна.
     Все благородные атланты, включая Царей и их
грозную свиту, опустились на   одно  колено  пред
бассейном и стали ждать исхода жертвоприношения.
     Два жреца, одетых в черные одежды, вывели из
толпы намеченную ими жертву - самую красивую из
девушек столицы и завязали ей черной повязкой глаза.
     Девушка знала, какое страшное испытание ее
ожидает. Но все же держалась на удивление стойко и
достойно.
     Даже тогда, когда жрецы грубо сорвали с нее
одежды, вручили ей сверкавшую на солнце статуэтку Бога
и хладнокровно  подвели к бассейну.
     Но  прежде чем отдать Владыке океана его
жертву, главный жрец стал бормотать себе под нос какие-
то слова. Он говорил долго и нудно.
      Но никто из атлантов не слушал его слов. Все их
внимание и взоры были сосредоточены на девушке, на ее
прекрасной наготе  и гордом презрении к смерти.
     Нерей, пожалуй, был единственным атлантом,
оставшимся безучастным ко всему происходящему.
     Он был далеко. В таинственной бездне своих
мыслей и чувств. И только восторженный возглас Царя
Амферея и непривычные безмолвие и тишина, как-то в
одночасье поглотившие собой место жертвоприношения,
заставили Нерея  резко поднять голову вверх и  бросить
пристальный взгляд в сторону бассейна.
     "- О, боже, как она прекрасна, - огненным
смерчем пронеслось  в его сознание.- Так прекрасны не
бывают даже боги!"
     Широко раскрыв глаза и мертвенно бледнея,
Нерей застыл  подобно изваянию, не в силах даже и
пошевелиться.
     Выточенная из цельного куска розового мрамора
фигура, пьянящая своей грацией и изяществом линий.
Узкие, строго по канонам атлантского понятия о красоте
бедра, крепкая и сильная грудь, тонкие руки,
безукоризненные  плечи  и сказочно красивые и длинные
ноги. Девушка была без всякого преувеличения была
достойной соперницей самой Афродиты!
     Нерей с огромным трудом сделал вдох и
чудовищным напряжением воли удержал себя от того, что
бы не высказать вслух своего восхищения.
     Секунды превратились  для него в столетия. Все
вокруг  утонуло в тумане.
     Он смотрел только на нее одну. Ту, которую он
видел впервые и без которой уже себя не мыслил.
     Он жадно поедал глазами ее прекрасные черты:
маленький, слегка вздернутый носик, высокий лоб и
белокурые локоны, небрежно ниспадавшие ей на плечи.
Он был не в состоянии определить цвета ее глаз, скрытых
черной повязкой. Но готов был разорвать на части
любого, кто стал бы спорить с тем, что они томны и
чувственны.
     Все, прежде казавшееся ему важным и значимым
отошло в его мыслях на второй, а то и третий, план.
     Его сознание более ему не подчинялось - оно
всецело было во власти образа прекрасной незнакомки.
     Тем временем жрец неожиданно кончил читать
свое странное заклинание и замолчал.
     Девушка, величественно ступая  по  раскаленному
от солнца песку, сама подошла к краю бассейна, изо всех
сил прижала к груди драгоценную статуэтку и
самоотверженно  бросилась в воду.
     Нерей с трудом удержал себя от того, чтобы не
броситься вслед за ней.
     Он судорожно перебирал в своем сознании все,
что знал о Торжествах Посейдона, пытаясь отыскать в
закоулках своей памяти путь к спасению девушки и,
теперь уже он нисколько в этом не сомневался,  самого
себя.
     Он знал, что никто из смертных и даже Царь
ничем не мог помочь девушке, пока Владыка Атлантиды
Посейдон  не высказал своего отношения к жертве.
     Знал он и то, что только  дельфин - любимец
богов - мог  спасти жертву Посейдона  от неминуемой
смерти -  страшного водоворота, в самый разгар
церемонии внезапно возникавшего в самом центре Чрева
Кита. Чаще всего, все именно так и происходило: грозный
воин  подводного мира  - дельфин, не раздумывая,
бросался на помощь оказавшимся в водовороте девушкам.
Он старался вытолкнуть их наверх, не дать захлебнуться.
И тем самым давал понять, что божественный Посейдон
не желает смерти своей жертвы. Что он доволен тем, как
атланты его почитают и как они соблюдают его законы.
Отвергая жертву и сохраняя ей жизнь, Посейдон, давал
свое благословение атлантам на семь лет  спокойной и
беспечной жизни. До следующих Торжеств. А его
прекрасная жертва  становилась Нереидой - верной
жрицей Амфитриты... Но страшные пытки и верная смерть
грозили девушке, если она ненароком роняла  статуэтку
Посейдона в воду и тем самым бросала дерзкий вызов
Небесам.
     Тут уже не мог помочь даже дельфин.
     За всю историю  Атлантиды было немало  случаев,
когда драгоценная статуэтка все же оказывалась   на дне
бассейна  или  божественный дельфин не успевал спасти
девушку.
     Это были страшные для Атлантиды и ее
правителей дни: цари Атлантиды  теряли уверенность в
себя, свое могущество и власть. То тут, то там
неожиданно вспыхивали восстание рабов и бунты
дикарей, жестоко покоренных армией атлантов. Страшные
ураганы и смерчи обрушивались на Атлантиду и
Пелагсикон. Кровавый водоворот войн и междоусобиц
захлестывал  города и царства благородных атлантов.
     Нерей в ужасе содрогнулся  при одной только
мысли о том, что Посейдон сегодня может быть не в духе.
     Нет, этого быть не могло. Его покровитель не мог
быть таким жестоким. Если бы это случилось  - Нерей
был готов на все. Даже на то, чтобы дерзко бросить вызов
богам, обратить на их храмы всю свою ярость и злобу,
переступив тем самым кодекс царской чести и священной
веры.
     Но было еще кое-что, помимо воли Посейдона и
его причуд, что ускользнуло пытливых глаз и чуткого
сознания Нерея.
     Не он один был очарован красотой и грацией
прекрасной жертвы.
     Злой, мстительный и алчный огонек сверкал в
глазах Царя Священной Атлантиды Амферея. В душе его
бурлила ненависть и злоба.
     В отличие от других Царей и юного Нерея, Царь
Амферей был знаком  с красавицей давно. Задолго до
Торжеств.
     Он даже как-то признавался ей в любви. Но
девушка его отвергла. Отвергла гордо и надменно.
     Тогда он посоветовал жрецам, чтоб те избрали ее
жертвой Посейдона.
     Так и случилось. И теперь коварный Царь ждал в
нетерпении развязки.
     Однако была еще одна  весомая причина для того,
чтоб Царь Священной Атлантиды Амферей желал для
жертвы Посейдона смерти. Она возникла несколько минут
назад, когда он неожиданно заметил  восторг и обожание
в глазах Нерея...
     Царь Амферей был много старше юноши и, уж
конечно, много опытней него в войне  и  боевых походах.
Но все же, Царь Атлант  и вместе с ним жрецы  назначили
Диктатором Нерея... Теперь вся слава и почет достанутся
другому!
     Нет, этого царь Амферей  ему простить не мог. Он
жаждал мести и реванша. И боги,  судя по всему, решили
сжалиться над ним...
     Тем временем, виновница страстей, бурлящих в
царских душах  юноши и  Амферея, барахталась в фонтане
брызг и  белой  пены. Ее голова то возникала над водой,
то исчезала вновь в  пучине.
     Дельфин был рядом и искренне старался ей
помочь. Он нежно тыкал мордой девушку  под мышки,
отчаянно свистел и всеми силами пытался отпихнуть ее
подальше от бурлящего  водоворота.
     Нерей не выдержал и первым бросился на помощь
жертве Посейдона.
     За ним к бассейну устремились и другие.
     Царь Амферей был тоже  среди них. И только
ждал удачного момента.
     Еще мгновение, и  Нерей был  у заветной цели.
     Раздался громкий, долгожданный стук. Стук
статуэтки Посейдона о бордюр бассейна. Владыка
Атлантиды был к Нерею благосклонен. Он пощадил  свою
божественную жертву  и подарил Нерею шанс ее спасти.
     Но что-то вдруг Царя насторожило.
     Он резко обернулся и увидел то, что лучше бы ему
так никогда и не увидеть.
     Царь Амферей решил его опередить: его тяжелая и
крепкая рука едва-едва коснулась подбородка жертвы и с
громким всплеском заскользила по воде.
     Будь Амферей чуть попроворнее и ловчее, жертва
Посейдона  была б обречена. Обречена на то, чтоб
выпустить из рук божественную статуэтку и этим самым
навсегда  закрыть себе дорогу в мир живых существ и
Солнца.
     И девушка, казалось, это поняла. В ее застыли
ужас и отчаяние.
     Нерей, в одно мгновение оказавшись между
жертвой и Царем Священной Атлантиды Амфереем, стал
для нее  единственной надеждой.
     Их взгляды встретились. И друг в друге потонули.
Все было ясно и без лишних слов.
     Нерей не знал что делает и как.
     Но действовал он мастерски  и быстро. Уже через
мгновение Амферей  был в туче брызг и посреди
бассейна.
     Жизни  нереиды более ничто не угрожало. Царь
Евэмон  зажал  ее ладонь в своей руке  и  дерзко вырвал
ее тело из пучины.
     Атланты и Цари восприняли поступок юноши с
восторгом и всеобщим одобрением.
     Лишь только один человек, с искаженным
ненавистью и яростью  лицом, был раздосадован  победой
юноши над смертью и стихией.
     Этим человеком  был благородный Царь
Священной Атлантиды Амферей.
     - Однажды, мы  еще встретимся, щенок, - зловеще
прошипел он в адрес  равнодушного  к нему Нерея. - Мы
встретимся на  узкой тропе... И ты, самовлюбленный
выскочка и любимчик богов, вспомнишь свою дерзость, и
бассейн, и  нереиду ...
     Глава шестая .
     Диктатор.
     - Я хочу, чтобы прекрасная госпожа была
помещена в самый лучшие из моих покоев! И ни в чем бы
не было ей отказа! - тоном, не терпящим возражений,
приказал Тритону Нерей, переступая порог своего дворца
и пропуская впереди себя носилки с  бездыханным телом
нереиды. - За любую оплошность или своеволие, ответишь
мне головой, жрец!
     Нерей на минуту  замолчал и, несколько смягчив
свой тон, добавил:
     - Да, еще, Тритон, узнай у  своих братьев  жрецов
имя моей прекрасной богини. И как можно быстрее!
     - Слушаю и повинуюсь! - без особого энтузиазма в
голосе  откликнулся жрец. - Все твои приказания будут
немедленно исполнены, мой повелитель! Что же касается
имени твоей божественной  пленницы, то когда-то ее
звали  - Юлия. Не правда ли, имя - вполне достойное
своей хозяйки?!
     - Почему ты говоришь о ней и ее имени в
прошедшем времени, жрец?! - настороженно переспросил
жреца Нерей и угрожающе сверкнул глазами. -  Ты даешь
мне понять, что ей  уготовлена роль очередной
невольницы в этом Дворце, не так ли?  Забудь об этом,
жрец! Эта девушка моя гостья и твоя госпожа! И не дай
бог с ней что либо случится...
     - Смени свой гнев  на милость, благородный Царь!
- в легком замешательстве  возразил Тритон. - Я не имел
ввиду ничего такого, что могло бы обидеть тебя или твою
прекрасную нереиду. Я просто хотел напомнить тебе о
том, что ты, как ее повелитель и Царь, в праве дать ей
новое имя. Имя, которое тебе больше по нраву. Или
оставить прежнее ... Вот и все?!
     - Хотелось бы в это верить, - недоверчиво
процедил сквозь зубы Нерей,  все еще не в силах простить
жрецу утреннего инцидента.
      - Можешь заняться своими обязанностями, жрец!
Если ты мне вновь понадобишься, я за тобой немедленно
пошлю, - выдавил из себя Царь, устало опускаясь на
мягкое ложе   и  морщась от боли в ноге.
     - Воля твоя для меня закон, благородный Царь! -
поспешил откланяться жрец.
     Однако в дверях он чуть было не столкнулся с
атлантом, закованным  в орихалковые латы и с
символикой царского посыльного на груди.
     Вестник смерил жреца с головы до ног надменным
взглядом и сунул ему прямо под нос личный перстень
Царя Атланта.
     Тритон благоразумно уступил дорогу и трусливо
скрылся в глубине дворца.
     Несмотря на дерзость воина жрец даже в мыслях
не держал осадить его пыл и  грубость.
     Посыльный самого Царя Атланта был явно
Тритону не по зубам. Если не сказать большего.
     - Не вели казнить, вели слово молвить, грозный
Царь Священной Атлантиды, - между тем скороговоркой
выпалил Вестник и покорно опустился перед Царем на
одно колено.
     - Что ж, говори! - с трудом превозмогая усталость
и страстное желание покоя, кивнул ему в ответ Нерей.
     - Вам срочное и сугубо секретное послание  от
Совета Царей и лично от царя Атланта, - быстро и четко
отрапортовал Посыльный, опуская вниз глаза  и
почтительно протягивая Нерею золотой Диск с
иероглифическим письмом и серебром тесненным
леопардом.
     Нерей быстро пробежал диск  глазами  и громко
приказал прислать к нему писца.
     - Что здесь написано? Мне не знаком этот язык! -
властно произнес он, когда писец бережно взял диск в
свои руки и с ужасом уставился на символ царской власти
- леопарда. - Читай!
     - Это специальный царский шифр, мой
повелитель, - смертельно побледнев, пробормотал писец
и чуть не потерял сознание. - Я не смею ... Только жрецы
имеют на это право...
     - Я сказал, читай! - бесцеремонно  перебил его
Нерей и по его лицу заскользила тень ярости и
раздражения. - Если ты понимаешь текст, тогда читай.
Если нет, тогда ...
       Царский Вестник ловко выхватил из ножен свой
клинок и угрожающе занес его над шеей писца, ожидая от
Царя приказа.
     - Волей Могущественного Царя Царей  Атланта и
божественного Посейдона, - забубнил писец, прощаясь с
жизнью. - Цари и твой народ  нарекают тебя Диктатором
всех войск и флота Атлантиды. Теперь ты выше нас  и за
твоей спиной стоит неистовый и кровожадный Арес. Будь
достоин этой чести, Диктатор Евэмон! Стань во главе
атлантов и принеси нам всем Победу!
     - Ну что ж, свершилось! - подытожил Царь, с
трудом скрывая ликование.
     Его усталость как рукой сняло.
     - Отныне бог войны Арес почетный  гость и
повелитель  в этом  доме! - торжественно добавил Царь и
жестом приказал убить писца.
     Царь отвернулся в сторону и в его глазах
сверкнуло нетерпение.
     Его сознание устремилось в объятия войны. Он в
мыслях был уже в пылу сражений и у подножия Славы.
Там, где с адским грохотом и лязгом проносились
колесницы. Там, где  звенел и  лопался от напряжения
металл. Там, где свистели вражеские стрелы, ржали кони,
гулко топали слоны  и на врага с отвагой бросались
легионы.
     "- Зачем тебе все это, благородный Царь, -
неожиданно  ворвался в его душу робкий голос.  -
Опомнись, что ты делаешь?! Зачем?! Ты даже не знаком с
народом, который ты готов назвать своим врагом и рвать
на мелкие кровавые кусочки... Ты молод, ты умен, красив
... влюблен, в конце концов! Что побуждает тебя  все это
отринуть? Что пробудило в тебе ненависть и жажду
крови? Остановись, подумай! Что с тобой станет ... Что
станет с Юлией, в конце концов? Война безжалостна!
Особенно  к таким как ты - излишне честным, гордым,
благородным. Ты можешь стать ее законной и лишенной
воли жертвой!? А может ... и ее жрецом! Таким, как брат
твой - Амферей!"
     Голос смолк. Смолк так же неожиданно, как и
возник в сознании Нерея.
     Диктатор  грозно  огляделся, в надежде  отыскать
того, кто смел  так дерзко говорить с Царем.
     Но тщетно.
     Голос не был собственностью человека. Он
принадлежал Царю. То есть, самому Нерею.
     Редко когда ранее он слышал и, уж тем более,
хотел бы вслушиваться в этот голос.
     Быть может, его раньше и никогда не было?!
     Перед глазами Царя всплыли далекие
воспоминания из детства.
     Это случилось, когда Нерею еще не исполнилось и
двенадцати лет.
     Он еще не был признан полноправным
наследником трона и жил в небольшом тихом  полисе 55
на северном побережье Пелагсикона.
     Однажды  вместе со своим ментором Радимом он
оказался в городском амфитеатре на гладиаторских боях.
     В самый разгар одного из поединков один из
гладиаторов неосторожно поскользнулся и выпустил из
рук свой меч.
     Тот взвился в воздух и упал в песок к ногам
Нерея.
     Амфитеатр замер в ожидании.
     Все смотрели на него, Нерея и в нетерпении
ждали от него достойного поступка.
     Мальчик знал, что значило сие на языке атлантов.
     Но все же, он не выдержал, и искренне желая
спасти жизнь побежденному, поднял с песка клинок  и,
размахнувшись ... так и остался  без движений.
     Чужая, властная и  злая воля бушевала у него  в
сознании, диктуя что и как он должен делать.
     "- Ты сын атланта и сам благородный атлант,
Нерей, - бесцеремонно убеждала его эта воля. -  Как
смеешь ты жалеть презренного раба. Как смеешь ты,
будущий правитель Атлантиды, заботиться о сохранении
его  никчемной жизни. Оставь в покое меч и навсегда
запомни  сей урок. Ты, знатный сын царя, не смеешь
чувствовать что-либо, кроме презрения  и ярости ко всем,
кто не достоин твоего внимания. Запомни это навсегда,
Нерей. Мир принадлежит царям и только им. И ты не кто
иной, как будущий его хозяин. Выше и  могущественнее
тебя могут быть только боги. Все остальные - жалкие,
никчемные  людишки. Будь  равнодушен и жесток по
отношению к ним  - это твой удел и право".