амом сумасшедшем доме, в котором когда-то побывал.
   Я прикоснулся к занавесям, к вложенному в ножны мечу; я бросил взгляд  на
город внизу; я уставился на огромный Дворец десяти тысяч окон.  Я  попытался
посмотреть через него, ожидая вот-вот увидеть стены  больничной  палаты  или
знакомую  обстановку  квартиры.  Но  Дворец  десяти  тысяч  окон  не   желал
становиться прозрачным. И город Некраналь отнюдь не  походил  на  призрачный
мираж. Я опустился на подушки.  Надо  было  собраться  с  духом  и  признать
очевидное: каким-то образом преодолев Пространство и Время, я  перенесся  на
эту Землю, о которой не упоминается ни в одном  учебнике  по  истории  (а  я
прочитал их достойно), о которой почти ничего  не  говорится  в  легендах  и
мифах.
   Я  больше  не  Джон  Дейкер.  Я  -  Эрекозе,  Вечный  Воитель,   легенда,
воплотившаяся в жизнь.
   Я засмеялся. Пускай все  это  лишь  бред  сумасшедшего  -  я  никогда  не
предполагал, что способен придумать такое!

***

   Наконец  наш  караван  достиг  вершины  горы.   Распахнулись   отделанные
драгоценными камнями ворота, и мы въехали  на  внутренний  двор,  где  росли
деревья и били фонтаны, питая ручьи, через которые были  переброшены  резные
мостки. В ручьях плескалась рыба, а на деревьях пели  птицы.  Навстречу  нам
бросились пажи. Животные опустились на колени, и мы сошли на землю.
   Король Ригенос довольно улыбнулся:
   - Как тебе, Эрекозе? Едва сев на трон, я распорядился все тут переделать.
До меня никто не обращал внимания, как мрачно выглядит двор по  сравнению  с
дворцом.
   - Красиво, - сказал я и поглядел на подошедшую  Иолинду.  -  Ты  воистину
творишь прекрасное,  король.  И  вот  самое  великолепное  украшение  твоего
дворца!
   Ригенос хохотнул.
   - Я вижу, из тебя не только воин, но и придворный хоть куда.
   Взяв нас с  Иолиндой  за  руки,  он  направился  к  двери,  что  вела  во
внутренние покои дворца.
   - Конечно, сейчас мне недосуг заниматься этим. Приходится думать о другом
и планировать не сады, а грядущие сражения, - он  вздохнул.  -  Быть  может,
тебе удастся навсегда покончить с элдренами, Эрекозе. Тогда у  нас  появится
время, чтобы радоваться прелестям жизни.
   На миг мне его стало жаль. Он хотел  того,  чего  хочет  всякий  разумный
человек, - жить без страха и воспитывать детей с уверенностью  в  завтрашнем
дне, строить планы на будущее, не  опасаясь,  что  однажды  они  могут  быть
нарушены по чьей-то злой воле. И потому его мир немногим отличался от  того,
который я недавно покинул. Я положил руку ему на плечо.
   - Будем надеяться, король Ригенос. Я сделаю все, что в моих силах. Король
прокашлялся.
   - Значит, дела пойдут на лад, Воитель. Скоро мы забудем  о  страхе  перед
элдренами!.
   Мы вступили в прохладный холл. Стены его отделаны были чеканным серебром,
поверх  которого  висели  шпалеры  искусной  работы.  Холл  потрясал  своими
размерами. Широкая лестница вела из него в  верхние  помещения,  и  по  этой
лестнице навстречу нам спускалась целая армия рабов, слуг  и  придворных.  У
подножия лестницы они выстроились в несколько  рядов  и,  преклонив  колена,
приветствовали короля.
   - Вот Эрекозе, - сказал Ригенос. - Он великий воин и мой почетный  гость.
Служите ему так, как служите мне; повинуйтесь ему так, как повинуетесь  мне.
Выполняйте все его желания.
   К немалому моему смущению, они вновь упали на колени и хором возгласили:
   - Приветствуем тебя, Эрекозе!
   Я жестом попросил их подняться. Они повиновались. Я заметил, что  начинаю
воспринимать такое отношение к себе как нечто  само  собой  разумеющееся.  Я
знал, кому этим обязан.
   - Думаю, на сегодня с тебя хватит церемоний, - сказал Ригенос. -  Отдохни
в покоях, которые мы тебе приготовили, а о делах поговорим позднее.
   - Хорошо, - согласился  я,  поворачиваясь  к  Иолинде.  После  секундного
колебания она вложила свою ручку в мою ладонь и я поцеловал ее.
   - С нетерпением жду нашей следующей встречи, - пробормотал я, глядя в  ее
прекрасные глаза.  Она  потупилась  и  выдернула  руку.  Я  позволил  слугам
проводить меня наверх в приготовленные покои.
   В мое распоряжение отвели двадцать больших комнат. Там были  и  помещения
для десяти приставленных ко мне рабов  и  слуг.  По  большей  части  комнаты
обставлены были куда как богато,  я  бы  даже  сказал  -  изысканно,  с  той
роскошью, которой, по-моему, недостает людям двадцатого века. Вернее  всего,
пожалуй, было бы назвать обстановку пышной. Стоило мне только  пошевелиться,
как тут же подбегал раб и снимал с меня надетое поверх доспехов  платье  или
наливал вина, или поправлял подушки на диване. Роскошь начала утомлять меня,
и я почувствовал облегчение, когда, продолжая осмотр своих покоев,  очутился
в анфиладе более скромно обставленных комнат. Вместо мягких  диванов  в  них
стояли жесткие скамьи, а шелка и меха уступали место развешанным  по  стенам
клинкам, булавам, пикам и стрелам.
   Я довольно долго оставался  в  оружейных  палатах,  а  потом  вернулся  в
столовую. Рабы принесли кушанья и вино, и я от души поел.
   Покончив с едой, я почувствовал  себя  освеженным,  как  будто  проснулся
после долгого сна. Я отправился осматривать  дальше  отведенные  мне  покои,
интересуясь больше оружием, нежели обстановкой, которая привела бы в восторг
и самого изнеженного сибарита. Я вышел на  один  из  балконов.  Взору  моему
открылся великий город Некраналь. Солнце уже садилось, и на городские  улицы
легли глубокие тени.
   Небо полыхало всеми оттенками багрового, оранжевого, желтого и  голубого,
отражаясь в куполах и шпилях Некраналя, и стены домов словно  истончались  и
становились прозрачными.
   Тени стали гуще. Солнце село, окрасив напоследок багрянцем самые  высокие
из куполов, и  наступила  ночь.  Внезапно  на  крепостных  стенах  Некраналя
вспыхнули огни; это стражники разожгли костры. Зажглись огоньки в  домах.  Я
услышал крики ночных птиц и жужжание насекомых. Я повернулся спиной к городу
и увидел, что мои слуги зажгли в покоях лампы.  Холодало,  однако  я  медлил
уходить. Я задумался над тем, в какой угодил переплет, и попытался прикинуть
истинные размеры грозящей человечеству опасности.
   Сзади послышались шаги. Оглянувшись, я увидел короля  Ригеноса,  которого
сопровождал  Каторн,  хмурый  капитан  Имперской  стражи.  Волосы  его  были
перехвачены платиновым обручем; на плечи он накинул кожаную куртку с золотым
узором. Даже без шлема и нагрудника в нем  с  первого  взгляда  чувствовался
отважный и решительный воин. Король Ригенос  был  облачен  в  белый  меховой
плащ; на голове у него по-прежнему была украшенная алмазами корона.
   Они встали рядом со мной на балконе.
   - Ты отдохнул, Эрекозе?  -  спросил  король  Ригенос  нервно,  как  будто
ожидал, что я испарюсь без следа за время его отсутствия.
   - Благодарю тебя, король.
   - Хорошо, - он замялся.
   - Время уходит, - проворчал Каторн.
   - Верно, Каторн, верно, - король Ригенос поглядел  на  меня  так,  словно
надеялся, что я знаю, о чем пойдет речь. Но я не знал и потому  ответил  ему
вопросительным взглядом.
   - Прости нас, Эрекозе, - произнес Каторн, - но время  на  самом  деле  не
ждет. Король расскажет тебе, что тут у нас творится и чего мы от тебя ждем.
   - Слушаю, - ответил я. - Мне не терпится это узнать.
   - У нас есть карты, - проговорил король. - Где карты, Каторн?
   - Остались внутри.
   - Не согласишься ли ты...
   Я кивнул, и мы вернулись в мои покои. Миновав по дороге две  комнаты,  мы
прошли в большую парадную залу,  посреди  которой  стоял  массивный  дубовый
стол. Подле него нас ожидали рабы короля Ригеноса с пергаментными свитками в
руках. Каторн выбрал несколько свитков и расстелил их на столе, один  поверх
другого. С одной стороны он придавил их своим тяжелым кинжалом, ас другой  -
поставил металлическую, отделанную рубинами и изумрудами вазу.
   Я с любопытством посмотрел на карты. Очертания земель были мне знакомы. Я
помнил их по сновидениям  той  поры,  когда  меня  только  начали  настигать
призывы короля Ригеноса.
   Король наклонился над столом  и  заводил  по  картам  длинным  и  бледным
костлявым пальцем.
   - Как я уже сказал тебе, Эрекозе, в твоей..,  э-э..,  в  твоей  гробнице,
элдрены  владычествуют  надо  всем  Южным  континентом.  Они  называют   его
Мернадин. Вот он, - палец Ригеноса скользнул по побережью земли элдренов,  -
Пять лет назад они захватили нашу единственную крепость в Мернадине  -  свой
древний морской порт Пафанааль. Битва была недолгой.
   - Твои армии бежали? - спросил я. Снова вмешался Каторн:
   - Мы просто отвыкли воевать. Мы не  готовы  были  к  тому,  что  их  орды
отважатся покинуть свои берлоги в Печальных горах. Они, должно быть,  годами
готовились к нападению. Откуда нам было знать их планы -  ведь  им  помогало
колдовство!
   - Насколько я понимаю, вам  удалось  эвакуировать  людей?  -  перебил  я.
Каторн пожал плечами.
   -  В  крепости  находился  только  гарнизон.  Простые  люди  отказывались
селиться в Мернадине, считая, что его земля опоганена  Псами  Зла.  Те  края
прокляты, и обитают там лишь демоны из преисподней!
   Я потер подбородок и с невинным видом спросил:
   - Если вам не нужны их земли, почему  вы  так  рветесь  загнать  элдренов
обратно в горы?
   - Потому что, владея континентом, они непрерывно угрожают человечеству!
   - Понятно, - я сделал правой рукой неопределенный  жест.  -  Прости,  что
перебил тебя. Продолжай, я слушаю.
   - Постоянная угроза... - начал было Каторн, но тут вмешался король. Глаза
его были полны страха и ненависти. Тонким, дрожащим голоском он воскликнул:
   - Они вот-вот высадятся на берегах Завара! или Некралалы!
   - Вам доподлинно  об  этом  известно?  -  спросил  я.  -  И  сколько  нам
потребуется времени, чтобы собрать войско?
   - Они обязательно нападут! - холодные глаза Каторна метали молнии. Редкая
бороденка, обрамлявшая его бледное лицо, угрожающе встопорщилась.
   - - Они нападут, - согласился Ригенос. - Мы ведем с ними непрерывный бой,
а иначе они давно бы нас одолели.
   - Нужно покончить с ними! - прибавил Каторн. - И если мы  промедлим,  нам
несдобровать. Король вздохнул.
   - Люди устали от войны. Чтобы справиться с элдренами, нам необходимы либо
свежие силы, либо полководец,  который  сумеет  вдохнуть  надежду  в  сердца
утомленных воинов, а лучше - и то и другое.
   - Разве некого призвать под королевские знамена? - спросил я.
   Каторн издал горлом короткий гортанный звук.
   Я решил, что он рассмеялся.
   - Увы! Мужчины и женщины, старики и  дети  -  все  они  сражаются  против
элдренов. Война никого не обошла стороной. Король кивнул:
   - Потому-то мои мысли обратились к тебе, Эрекозе, хотя мне казалось,  что
я выставляю себя на посмешище, пытаясь оживить горстку праха.
   При этих  словах  Каторн  отвернулся.  Наверно,  он  считал,  что  король
просто-напросто обезумел от отчаяния. Моя материализация была для  него  как
гром с ясного неба. По-моему, он затаил на меня злобу, как будто я пришел  в
их мир по собственной воле.
   Король расправил плечи.
   - Ты стоишь передо мной во плоти,  и  я  хочу,  чтобы  ты  исполнил  свою
клятву. Я изумился.
   - Какую клятву?
   Пришла очередь удивляться королю.
   - Как какую? Ты же обещал, что если элдрены снова овладеют Мернадином, ты
вернешься и вмешаешься в битву между ними и людьми.
   - Ясно, - я  сделал  рабу  знак  принести  мне  кубок  с  вином.  Получив
желаемое,  я  принялся  разглядывать  карты.  Для  Джона  Дейкера  это  была
бессмысленная война, бессмысленная и  жестокая,  которую  вели  друг  против
друга ослепленные взаимной ненавистью нации. Однако выбора у меня не было. Я
- человек, а потому  обязан  всеми  силами  защищать  своих  сородичей.  Род
людской должен быть спасен!
   - Элдрены, элдрены, - пробормотал я. - Чем им так досадили люди?  Неужели
они на самом деле такие злодеи?
   - Что?! - прорычал Каторн. - Ты смеешь подвергать сомнению  слова  нашего
короля?
   - Вовсе нет, - ответил я. - Мне лишь хочется  узнать,  чем  сами  элдрены
объясняют свою воинственность. Чего они добиваются?
   Каторн пожал плечами.
   - Они стремятся уничтожить нас, - сказал он. - Этого тебе недостаточно?
   - Нет, - отозвался я. -  Раз  война,  должны  быть  и  пленные.  Что  они
говорили на допросах? - я взмахнул руками. - И что говорят вожди элдренов?
   Король Ригенос покровительственно улыбнулся.
   - Ты многое забыл, Эрекозе, если ты не помнишь элдренов. Они -  не  люди.
Они умны и расчетливы. У них языки без костей. Они забалтывают  человека  до
неподвижности, а потом когтями вырывают у него из груди сердце.  Хотя,  надо
признать, в отваге им не откажешь. Под пытками они умирали, так и не  открыв
нам своих истинных планов. Они хитры. Они хотят,  чтобы  мы  поверили  в  их
болтовню о мире, о взаимном доверии и  помощи;  они  надеются  усыпить  наше
внимание, а потом покончить с нами одним ударом,  навести  на  нас  порчу  и
сглаз. Не будь наивным, Эрекозе! Не пытайся говорить  с  элдреном  так,  как
говорил бы с человеком, ибо иначе ты обречен. В нашем понимании, у  них  нет
души. Они лишены любви, если  не  считать  их  расчетливой  верности  своему
хозяину Азмобаане. Пойми, Эрекозе, элдрены - это  демоны.  Они  -  чудовища,
которым Азмобаана на потеху аду даровал  подобие  человеческого  облика.  Но
пусть тебя не обманет их внешность! Внутри элдрены не  люди,  внутри  они  -
нелюди!
   Лицо Каторна исказила гримаса.
   - Не доверяй элдренским собакам! Они насквозь лживы, лживы и злы!  Мы  не
будем знать покоя, пока не уничтожим их всех до единого. Раз  и  навсегда  -
так, чтобы на Земле не осталось ни кусочка их плоти, ни капли их  крови,  ни
косточки и ни волоска! Я  не  преувеличиваю,  Эрекозе.  Если  в  нашем  мире
останется хоть частичка  тела  хотя  бы  одного  элдрена,  Азмобаана  сможет
воссоздать своих прислужников и снова натравить  их  на  нас.  Потому  нужно
сжечь это демонское отродье - всех: мужчин, женщин, детей!  Сжечь,  а  пепел
развеять по ветру!  Вот  что  нам  предстоит,  Эрекозе,  вот  что  предстоит
человечеству. И добрые силы благословили нас на подвиг!
   Тут раздался еще один голос, мягче и нежнее прежних. Обернувшись к двери,
я увидел Иолинду.
   - Ты должен повести нас к победе, Эрекозе, - сказала она прямо. -  Каторн
не лгал тебе; правда, он мог бы выбирать выражения. Дела обстоят именно так.
Ты должен повести нас к победе.
   Я посмотрел ей в глаза. И глубоко вздохнул,  чувствуя,  как  застывает  и
холодеет лицо. - Я поведу вас, - сказал я.

Глава 4

ИОЛИНДА

   На следующее утро меня разбудили  рабы,  которые  готовили  мне  завтрак.
Рабы? Или жена, которая расхаживала по комнате, собираясь будить сына?
   Я открыл глаза, ожидая увидеть ее.
   Но не обнаружил ни жены, ни квартиры, в которой я жил в  бытность  Джоном
Дейкером.
   Рабов тоже не было.
   Мне улыбнулась Иолинда. Оказывается, это она, своими собственными руками,
готовила мне завтрак.
   На мгновение я ощутил слабую вину, как будто я  каким-то  образом  предал
свою жену. Но потом я понял, что мне нечего стыдиться. Я стал жертвой судьбы
- или сил, сущность которых мне не дано уяснить. Я больше не Джон Дейкер.  Я
- Эрекозе. Я понял, что лучше всего будет поскорее свыкнуться с этой мыслью.
Тот, с кем случилось раздвоение личности, - просто-напросто больной человек.
Я пообещал себе как можно скорее забыть о Джоне Дейкере. Раз я стал Эрекозе,
значит, надо быть им. В определенной степени я был фаталистом.
   Иолинда подошла ко мне с подносом, на котором лежали фрукты.
   - Откушай, господин мой Эрекозе. Я выбрал странный, мягкий на ощупь  плод
с желтовато-красной шкуркой. Иолинда протянула мне  маленький  нож.  Я  было
взял его, но плод был мне незнаком, и я  не  знал,  с  какого  боку  к  нему
подступиться. Иолинда с улыбкой забрала у меня нож и, усевшись на край  моей
постели, принялась за дело сама. Мне показалось, что она уж очень старается.
   Разрезав плод на четыре части, Иолинда положила его на тарелку  и  подала
мне, все так же избегая глядеть мне в глаза, но при этом загадочно улыбаясь.
Я проглотил кусочек плода; он был одновременно острым и сладким  на  вкус  и
хорошо освежал.
   - Благодарю, - сказал я. - Никогда раньше такого не пробовал.
   - Разве? - изумилась Иолинда. - Но ведь  в  Некралале  нет  фрукта  более
распространенного, чем экрекс.
   - Ты забываешь, что я чужой в Некралале, - заметил я.
   Она наклонила  головку  и,  слегка  нахмурясь,  поглядела  на  меня.  Она
откинула легкую голубую ткань, которая покрывала ее  волосы;  она  тщательно
расправила свое голубое платье. Она выглядела смятенной.
   - Чужой... - пробормотала она.
   - Чужой, - согласился я.
   - Но, - тут она сделала паузу, - но ты  же  великий  герой  человечества,
господин Эрекозе. Ты знал Некраналь в дни его славы и могущества, ты  правил
в нем тогда, тебя именовали Победителем. Ты  знал  древнюю  пору  Земли,  ты
освободил ее от цепей элдренов. Тебе известно о нашем мире больше, чем  мне,
Эрекозе.
   Я пожал плечами.
   - Да, многое тут мне знакомо и становится ближе с каждой минутой.  Но  до
вчерашнего дня меня звали Джоном Дейкером и я жил в городе, вовсе не похожем
на Некраналь, и я отнюдь не был воином. Я  не  отрицаю,  что  я  -  Эрекозе;
помимо всего прочего, мне нравится это  имя.  Однако  я  не  знаю,  кем  был
Эрекозе. Во всяком случае, знаю не больше  твоего.  Он  был  великим  героем
древних времен и перед тем, как умереть, поклялся, что если понадобится,  он
вернется, чтобы вмешаться в распрю между элдренами и людьми. Его положили  в
довольно, надо сказать, мрачную гробницу на холме вместе  с  мечом,  который
мог носить он один.
   - И который звался Канайана, - прошептала Иолинда.
   - Значит, у него есть имя?
   - Да. Канайана - это больше, чем просто  имя.  Произнося  это  слово,  ты
называешь истинную сущность клинка, мистическую природу тех сил,  которые  в
нем заключены.
   - А есть какая-нибудь легенда, которая объясняла бы, почему только я могу
носить мой меч? - спросил я.
   - Их несколько, - ответила девушка.
   - Расскажи мне ту, которая тебе нравится больше всего, - попросил я.
   Иолинда в первый раз за все утро взглянула мне прямо в глаза  и,  понизив
голос, проговорила:
   - Мне нравится та из легенд, в которой говорится, будто  ты  -  избранный
сын Всеблагого,  Всевышнего,  будто  твой  меч  -  клинок  богов,  будто  он
повинуется тебе потому, что ты и сам - бессмертный бог.
   Я расхохотался.
   - Ты веришь в подобную чепуху? Иолинда потупилась.
   - Если ты скажешь мне, что легенда лжет, я поверю тебе, - произнесла она.
- Да, так.
   - Разумеется, я здоров и исполнен сил, - сообщил я. - Однако я  вовсе  не
ощущаю себя богом. И потом, будь я им, я бы,  наверно,  о  том  знал.  Я  бы
обитал в той плоскости, где обитают боги, я  бы  знался  с  другими  богами,
среди моих друзей были бы богини...
   Бросив взгляд на Иолинду, я умолк. Она казалась обеспокоенной.
   Я легонько дотронулся до ее руки и сказал:
   -  Может,  ты  и  права.  Может,  я  и  вправду  бог,  ибо  имею  счастье
разговаривать с богиней. Она оттолкнула мою руку.
   - Ты смеешься надо мной, господин.
   - Нет. Клянусь, что нет. Иолинда поднялась.
   - Такому великому воину, как ты, я, должно быть, кажусь дурочкой. Прости,
что донимала тебя своей болтовней.
   - Ты вовсе меня не донимала, -  возразил  я.  -  Сказать  по  правде,  ты
помогла мне. Она от удивления приоткрыла рот.
   - Помогла?
   - Ну да. Ты рассказала мне обо мне. Я  не  помню  себя  как  Эрекозе,  но
теперь, по крайней мере, я знаю о своем прошлом столько  же,  сколько  любой
другой. Что отнюдь не плохо!
   - Наверно, твой вековой сон лишил тебя памяти, - произнесла девушка.
   - Может быть, - согласился я. - А может, за  время  этого  сна  появилось
множество других памятей, памятей о других жизнях.
   - Ч