очень  сильное  проявление  чувств  для
Синдра. - Тем не менее, я уверен, что в дальнейшем мы с ним справимся  без
труда.
     - А что мне  делать?  Ты  должен  сказать  мне!  -  посыпались  слова
ошеломленного  короля,  который  начал  окончательно  терять   над   собой
контроль, - Синдр это видел.
     - Мои... источники сообщают, что он сейчас, в то время как мы  тут  с
вами разговариваем, приближается к своей цели. Он вскоре прибудет  в  один
из портов Аларона. Арестовать узурпатора, когда он ступит на берег,  будет
совсем не трудно. Вам только нужно, сир, объявить его вне закона.
     - Да, конечно. Именно это я и сделаю! Он самый  настоящий  разбойник,
ведь правда? Он собирается претендовать на мой трон. Я его повешу!
     - Очень хорошо, ваше величество.  Мы  можем  выставить  по  отряду  в
каждом порту. Его арестуют в ту самую секунду, как он сойдет с корабля.
     Король Карраталь повернулся, озабоченно хмурясь.
     - А как я узнаю, что мои приказы будут выполнены?  Этот  принц  очень
популярен: он же герой. Могу ли я быть  уверен,  что  мои  люди  настолько
преданы мне, что арестуют его?
     - А разве не для подобных целей вы платите  вашим  бригадам,  которые
подчиняются только вам?
     Король чуть побледнел, но похоже было, что он обдумывает  предложение
Синдра.
     - Да... можно использовать стражу. Я им прекрасно плачу... Пора им  и
послужить мне. - Ему все больше нравилась идея колдуна. - А как  я  узнаю,
что им можно доверять?
     - Алая Гвардия будет выполнять ваши приказы, - уверенно сказал Синдр.
- Я привел их к вам  исключительно  для  того,  чтобы  вы  имели  надежных
солдат, на которых вы всегда сможете положиться.
     - Народу это не понравится, - ответил король. -  Особенно  великанов,
их все боятся.
     По правде говоря, король и сам боялся великанов - именно  поэтому  он
до сих пор еще ни разу не воспользовался их услугами, хотя они состояли  у
него на службе уже больше двух лет и он прилично платил им. Но зато за это
время северяне ни разу еще не решились напасть на Каллидирр.
     А  теперь  он  собирался  использовать  их  против  одного  из  своих
подданных, - как-то некрасиво это выглядело. Он  понимал:  народ  возмущен
тем, что он взял на службу наемников, в то время как все знали, что ффолки
- прекрасные воины. И почему только он  позволил  колдуну  уговорить  себя
нанять таких страшилищ?
     - Народ - это ваши подданные, - возразил Синдр. Его голос стал  очень
жестким. - Вы что, позволите им управлять королевством?  Послушайте  меня:
гвардия - ваши самые надежные солдаты!
     - Именно это вы и утверждали, - сказал король, - когда убеждали  меня
нанять их.
     Синдр скромно опустил голову, и монарх не  заметил  торжества  в  его
глазах.
     - И лорды начинают волноваться, - прохныкал король. - Они все  должны
подчиняться мне, а ведут себя совсем не так, как следует. Я ни  одному  из
них не доверяю - они в любой момент могут пойти против меня. Вот как  этот
бандит О'Рорк в Дерналльском  лесу.  Этот  мятежник  может  подать  пример
другим мерзавцам, готовым предать меня!
     - Но ведь вы  же  держите  в  заточении  его  сестру.  Почему  бы  не
использовать ее в качестве... примера для остальных? Покажите им всем, что
вы делаете с теми, кто противится вашей воле.
     Король Карраталь снова отвернулся. Он не любил, когда ему  напоминали
о том, каким способом он  захватил  земли  О'Рорка,  -  и  ему  совсем  не
понравилась идея использовать девушку для достижения своих целей.
     - Если бы только  О'Рорк  знал  меня,  -  ноющим  голосом  запричитал
король, - он и его головорезы поняли бы,  что  я  пекусь  только  о  благе
королевства!
     - Я думаю, не стоит преувеличивать значение этой проблемы, - спокойно
проговорил Синдр. - Ну, так, ваше величество,  что  будет  с  принцем?  Вы
последуете моему совету?
     - Ладно, - вздохнул король Карраталь. - Я  объявляю  принца  Корвелла
вне закона. Алая Гвардия встретит его в порту, арестует и приведет ко  мне
в кандалах.


     Вода бурлила и толкала Тристана, затягивала  его  на  дно,  не  давая
возможности перевести дух. Он бил рунами и ногами  по  воде,  сражаясь  со
стихией, но никак не мог  натолкнуться  хоть  на  что-нибудь  твердое,  да
почувствовал,  что  теряет  сознание,  несмотря   на   отчаянные   попытки
удержаться на плаву. Тристан сначала даже не почувствовал,  что  его  руку
сжали мощные челюсти и  кто-то  грубо  выдернул  его  на  поверхность.  На
мгновенье его лицо показалось над черной водой, и  принц  сделал  глубокий
вдох, а острые зубы еще сильнее вцепились в его плоть.
     Из  последних  сил,  стараясь  вынырнуть  на  поверхность  и  набрать
побольше воздуха, принц почувствовал, что руку его отпустили,  но  тут  же
схватили за воротник и потянули наверх - каким-то чудом его лицо держалось
над водой.
     Что-то  твердое  ударило  принца  по  спине,  и  он,   развернувшись,
ухватился за длинный  деревянный  обломок.  "Везучий  Утенок",  -  подумал
Тристан и вдруг понял, что  его  уже  никто  не  держит  за  воротник;  он
повернулся и оказался нос к  носу  с  тяжело  дышащим  мурхаундом.  Кантус
барахтался  рядом  со  сбоим  хозяином,  пока  ему  не  удалось  забраться
передними лапами на доску.
     - Спасибо, старина! -  пробормотал  принц,  обнимая  пса  за  шею.  -
Правда, ты чуть не откусил мне руку, дружище.
     Присутствие собаки согрело ему душу, впрочем, надежд  на  спасение  у
них все равно не было.
     - Боюсь, что ты  только  оттянул  неизбежный  конец,  -  добавил  он,
отдышавшись.
     - Дарус! - завопил вдруг  принц.  Где  же  его  верный  друг?  Темное
отчаяние охватило Тристана, когда он понял, что калишит  утонул  вместе  с
Роджером и Понтсвейном. Но он не мог заставить  себя  поверить,  что  этот
человек с петушиной  самоуверенностью  и  невероятной  энергией  погиб.  -
Клянусь богиней, нет!
     Чувство, что он обречен, не покидало Тристана, и ему  пришлось  сжать
зубы и как следует потрясти годовой, чтобы убедить себя в том, что  он  не
должен отбросить в  сторону  обломок,  за  который  держался,  и  медленно
опуститься на дно, чтобы успокоиться навсегда.
     Весь остаток этой длинной ночи юноша и собака, едва живые,  плыли  по
проливу, держась за доску. Один раз Тристан  потерял  сознание  и  очнулся
только, когда Кантус снова подтащил его к доске. Перепуганный и  дрожащий,
принц решил держать себя в руках.
     Тристан попытался понять, почему погиб "Везучий Утенок". Его погубила
черная магия, принц был в этом уверен. Но как? И  от  чьих  рук?  Снова  и
снова Тристан клялся, что отомстит тем, кто хотел погубить его, и гнев дал
ему силу.
     - Я не собираюсь умирать, - сказал он  себе,  -  я  слишком  зол  для
этого.
     Вдруг он заметил, что волны стали меньше, а ветер совсем стих. И хотя
волны еще взмывали на высоту пяти-шести футов, казалось, они просто  мирно
качают его. Волны уже больше не пенились и не  падали  стремительно  вниз,
пытаясь уничтожить все, что попадается у них на пути.
     Горизонт  стал   светло-серым,   и   Тристан   принялся   внимательно
осматриваться по сторонам в поисках суши или паруса, или хотя бы  обломков
судна. Видимость была по-прежнему плохой, и он ничего не смог разглядеть.
     - Тристан! -  он  услышал  голос,  донесшийся,  как  ему  показалось,
издалека; принц был уверен, что ему просто почудилось.
     - Тристан! Сюда!
     Теперь принц напряженно вглядывался в серую поверхность,  раздумывая,
а не сходит ли он с ума. Вон там! Он рассмотрел  что-то  яркое  на  гребне
волны.
     - Дарус!  -  прохрипел  принц.  Он  наконец  увидел  твоего  друга  и
Понтсвейна, которые то  появлялись,  то  пропадали  над  гребнем  огромной
волны. Калишит вскоре поплыл в его сторону, держась  за  собранные  вместе
деревянные обломки и таща за собой еле живого Понтсвейна.
     - Ты не ранен? - спросил Дарус.
     - Кажется, нет. А ты?
     - Промок и окоченел. -  У  калишита  даже  хватило  сил  ухмыльнутся.
Чудесные локоны Понтсвейна свисали  на  лицо  наподобие  мокрых  тряпочек.
Казалось, он даже не заметил присутствия принца.
     - Я потерял меч Симрика Хью, - горестно  проворчал  Тристан.  -  Одна
богиня знает, где земля, и что это за земля.
     - И все же море успокаивается, да  и  день  вот-вот  настанет.  Может
быть, нам повезет и мы увидим парус. - Но похоже было, что  сам  Дарус  не
очень-то верит в их везение.
     Понтсвейн слабо кашлянул и попытался приподняться. Его усилия  только
раскачали ненадежный плот, и всем пришлось ухватиться покрепче.
     - Поосторожнее! - рявкнул принц, и лорд злобно уставился на него.
     - Это все из-за тебя! Если бы не ты, мы бы не отправились в  море  на
гнилой посудине, управляемой выжившим из ума  старым  идиотом!  Ничего  бы
подобного с нами не произошло.
     - Этот человек отдал за нас жизнь! Тебе, что ли, все равно?
     - Он получил то, что заслужил за свое неумение. Он  не  сделал  того,
что обещал, только это и важно, - сказал Понтсвейн.
     Наконец,   рассвело,   тучи   расступились,    но    путешественники,
по-прежнему, не видели ничего, кроме моря. Они поняли, где восток,  потому
что там на горизонте сначала появилось розовое солнечное сияние, а  вскоре
над морем поднялось и само солнце, чтобы начать свое медленное восхождение
на небо. Впрочем, это знание оказалось совершенно  бесполезным,  поскольку
было неизвестно, в какой стороне земля.
     - Что это? - вдруг спросил Дарус.
     Они замолчали, потому что теперь все слышали: со дна моря  поднимался
едва различимый рокот. Звук был таким  глубоким  и  сильным,  что  они  не
только слышали его, но и чувствовали, как он отзывается в их  телах.  Звук
становился  сильнее  и  громче,  пока  не  превратился   в   оглушительный
раскатистый гром.  Казалось,  что  вода  и  та  задрожала.  Неожиданно  на
некотором расстоянии от несчастных жертв кораблекрушения поверхность  моря
вспенилась; вода взмывала вверх и откатывала,  сильная  волна  отталкивала
принца и его спутников назад. Посылая волны и брызги во  все  стороны,  на
поверхности моря выступила башня с  бойницами.  Потом  из  моря  вырвались
вторая и третья башни, которые  вознеслись  в  небо  наподобие  гигантских
копий.
     Вдруг пенящаяся  вода  расступилась,  и  появилось  большое  каменное
строение. Лучи утреннего солнца отразились от него розовым сиянием. Стены,
ворота и башни  -  все  продолжали  подниматься  из  воды,  пока  огромное
строение, казалось, не уселось прямо на поверхности моря.
     Тристан,  Дарус  и  Понтсвейн,  барахтаясь  в  воде,   с   изумлением
уставились на самый великолепный замок, который им  когда-либо  доводилось
видеть.
     Замок стоял неподвижно - огромный  и  великолепный,  словно  памятник
былому  величию  давно  забытых  времен.  По  его  стенам  стекала   вода,
превращаясь в мягкий туман, который тут же окутал путешественников. Клочья
водорослей причудливо украшали стены замка, в котором было необычно тихо -
словно звуки не смогли бы передать ни значимости его внезапного появления,
ни величия его облика. А еще от  замка  исходила  теплота,  причем,  не  в
физическом смысле этого слова, а как ощущение духовной силы и  могущества.
Все почувствовали, как их зовет и сулит им что-то  некая  волшебная  сила,
заключенная в стенах замка. Он оставался на поверхности моря - Тристану  и
его спутникам ничего не оставалось делать, как войти.
     - Вот, леди. Хворост!
     Широко улыбаясь, мужчина бросил к ногам Робин большую охапку сушняка.
     - Спасибо, Желудь,  -  ответила  она,  неохотно  встретившись  с  ним
взглядом. Она стала называть незнакомца этим именем, поскольку он никак не
мог вспомнить, как его зовут. Имя очень подходило ему - он чем-то  походил
на ребенка, но Робин  чувствовала,  что  этот  человек  обладает  глубокой
внутренней  силой.  Ей  хотелось  возродить   эту   силу,   увидеть,   как
мужчина-ребенок снова станет взрослым. И в то же  время  она  его  немного
побаивалась.
     - Ты сделал все очень хорошо, - добавила она, чувствуя  себя  неловко
от того, как засияло его лицо, когда он услышал ее похвалу. - Теперь, если
ты принесешь немного воды, я смогу постирать, а потом мы отдохнем.
     Желудь радостно  помчался  в  сторону  сверкающей  на  солнце  речки,
которая  весело  бежала  через  рощу  Генны,  но  вдруг  на   полпути   он
остановился, смущенно глядя на Робин.
     - Ведра забыл! - объяснил он ей, радостно хихикая,  словно  это  была
очень забавная шутка.
     Дни проходили, и незнакомец стал более понятливым и полезным. Он  бил
сильнее обычного мужчины и Обладал умениями, очень пригодившимися Робин  в
уходе за рощей.
     Все это, конечно,  неплохо,  думала  Робин  с  легким  беспокойством,
поскольку Генна стала вдруг чувствовать себя еще хуже. Последние несколько
дней она не вставала, в беспамятстве металась в кровати и  едва  понимала,
что вокруг нее происходит.
     Ньют  тоже  почти  не  бывал  в  роще.  Он  отправился  в  длительное
путешествие по Долине, время от времени залетая в топи. Сегодня он  затеял
поиски Гранта,  ему  захотелось  подразнить  старого  медведя.  Грант  был
знаменит своим вспыльчивым нравом, а Ньют развлекался тем, что доводил его
до безумия, то появляясь, то исчезая прямо у него под носом.
     Робин снова задумалась о Желуде. Он вел себя дружелюбно и чуть не  до
слез радовался, когда девушка его хвалила, но все чаще в  его  присутствии
Робин охватывало какое-то неприятное ощущение. Мгновение назад он  казался
ей совершенно безобидным, и вдруг ее охватывал страх. Но  почему,  она  не
понимала.
     - Вот, леди. Вода!
     С довольным видом Желудь вернулся с двумя полными  до  краев  ведрами
воды.  Он  поставил  их  у  ног  Робин,  радостно  качая  головой,  и  она
поблагодарила его. Девушка быстро прополоскала и повесила сушиться  мягкие
одеяла; теперь ей часто приходилось заниматься стиркой: лихорадка у  Генны
требовала часто менять белье. Она пыталась не обращать внимания на то, что
Желудь не сводил глаз с ее спины, особенно когда девушка потянулась,  чтоб
достать до веревки, на которой развешивала белье.
     - Пошли, - сказала она, и он послушно двинулся вслед за ней. - Почему
бы нам не посидеть у пруда? У меня есть морковка  и  яблоки,  так  что  мы
сможем перекусить.
     Они пошли через сад Генны -  роскошное  поле  диких  цветов  и  трав.
Посреди сада был большой пруд с небольшим островком,  поросшим  травой,  в
самом центре. Кое-где песчаное  дно  было  ровным  -  отличное  место  для
купания. Но большая  часть  пруда  заросла  лилиями,  чьи  широкие  листья
облюбовали лягушки и черепахи. Огромные белые лебеди царственно  скользили
между ними. Разглядывая открывшийся ее глазам вид, Робин  снова  подумала,
что это, наверно, самое красивое место в мире.
     Когда они подошли к пруду, вода забурлила, и на поверхности  появился
ровный песчаный мост. Робин не обратила на это ни малейшего внимания - она
так привыкла к загадочным происшествиям в роще, - но Желудь остановился.
     - Пошли, - подбодрила она его, ступив на  прочный  мостик,  и  Желудь
очень неохотно последовал за ней на островок, в то время как  девушка  уже
занималась поисками сухого местечка, где можно было бы спокойно посидеть и
поесть.
     Она удобно расположилась на мягкой траве и  стала  болтать  ногами  в
воде, чтоб дать отдохнуть уставшим мышцам. Желудь медленно, чуть ли  не  с
почтением уселся подле нее. Но Робин стало не по себе, когда она заметила,
что выражение его лица переменилось: куда-то подевался невинный простак, и
было похоже, что он пытается скрыть от нее какую-то тайную мысль.
     - На, - сказала  Робин,  стараясь,  чтобы  он  не  заметил,  что  она
нервничает, - возьми яблоко.
     Желудь взял яблоко и начал терзать его зубами, не обращая внимания на
то, что кусочки застревают у  него  в  бороде  и  брызги  летят  в  разные
стороны. Он мгновенно покончил с яблоком и потянулся к корзинке,  стоявшей
на коленях у Робин, чтоб взять еще одно.
     Она  с  грустью  подумала  о  пикниках,  которые  они  устраивали   с
Тристаном. Вот уж ничего общего с этим! Интересно, что он  сейчас  делает,
подумала девушка. Вспоминает ли, скучает? Ей вдруг стало ужасно грустно, и
некоторое время она раздумывала, а  не  бросить  ли  занятия  с  Генной  и
помчаться домой, в Корвелл, чтобы увидеться с Тристаном.  Но  она  тут  же
распрощалась с этой мыслью, зная, что не может предать богиню.  Но  почему
же она должна чувствовать себя такой одинокой?
     Робин рассеянно грызла яблоко и вдруг  ощутила  близость  Желудя.  Ей
стало неловко. В то же время девушка не могла отодвинуться, боясь  обидеть
его. Повернувшись, она была  потрясена,  увидев,  с  какой  напряженностью
Желудь смотрит на нее. Его  глаза  прояснились,  но  теперь  в  них  горел
пугающий огонь.
     - Леди... я вам нравлюсь? Вы мой друг?  -  но  его  взгляд  оставался
обжигающим.
     - Да, Желудь... Конечно, ты мне нравишься. Разве я...
     - Я имею в виду... - он неловко прервал ее. - Леди, вы - моя леди!  -
неожиданно он схватил Робин за  бедро.  Затем  Желудь  быстро  наклонился,
навалившись на девушку всем телом, собираясь поцеловать ее в губы.
     - Нет! Оставь  меня!  -  закричала  она  и  попыталась  откатиться  в
сторону.
     - Моя! - завопил Желудь и на четвереньках бросился к Робин,  пока  та
не успела вскочить на ноги.
     Она ударила его по лицу, но он продолжал  цепляться  за  нее,  и  его
глаза горели безумием. Желудь прижал девушку к земле.
     Ужас придал Робин силы, и она снова вырвалась, но в этот раз часть ее
одеяния осталась у него в руках. Желудь остановился, с  недоумением  глядя
на оторванный кусок ткани, и в этот миг Робин вспомнила быстрое и  простое
заклинание, которому ее научила Генна:
     - Стой!
     Команда  прозвучала,  как  удар   хлыста,   -   озверевший   мужчина,
приготовившийся к прыжку, вдруг застыл на месте.  Огонь  безумия  медленно
погас в его глазах.
     Девушка смотрела на него с ненавистью и гневом. Ей  хотелось  ударить
его, причинить ему боль. Но  что-то  -  возможно,  его  жалкий  вид  почти
слабоумного - остановил ее руку. Она вся дрожала от  пережитого  страха  и
ярости, и ей не хотелось даже смотреть на него.
     Всхлипывая, она подобрала  подол  разорванного  платья  и  побрела  к
домику, оставив Желудя неподвижно стоять под действием заклинания.


     - Поплыли!
     Тристан начал грести в сторону  замка  еще  до  того,  как  заговорил
Дарус, который был поражен настолько, что ему  даже  не  пришло  в  голову
задуматься, а не иллюзия ли передними. Кантус  и  Понтсвейн  плыли  рядом,
забыв об усталости. Вскоре люди и собака оказались у  подножия  массивной,
гладко обтесанной стены. Сверкающая  розовая  поверхность  вздымалась  над
ними высоко в воздух и, казалось, уходила глубоко под воду.
     - Розовый кварц, - пробормотал калишит, -  взобраться  на  эту  стену
невозможно.
     - И что же?.. - начал принц, в смятении при мысли о таком близком, но
все же невозможном спасении.
     - Давайте попробуем поискать  ворота,  -  предложил  Дарус,  и  легко
поплыл вдоль стены. Понтсвейн  последовал  за  ним,  а  Тристан  и  Кантус
немного поотстали.
     Калишит первым добрался до ворот. Принц смотрел, как  Дарус  медленно
поднимается из воды, постепенно вскарабкиваясь все выше и выше по решетке.
Наконец, калишит ловко перебросил свое тело через ворота и исчез из виду.
     Несколько секунд ничего не было слышно,  а  потом  ворота  начали  со
скрипом опускаться, и Тристан увидел своего друга, который крутил  гладкое
железное колесо лебедки, потихоньку вытравливая цепь, удерживающую ворота.
Через мгновенье Тристан, Понтсвейн и Кантус уже стояли на твердой земле.
     - Неужели это все настоящее? - спросил лорд.
     - Я не знаю, - ответил принц, непроизвольно  переходя  на  шепот.  Им
овладело чувство благоговения. Розо