утил волну жара. - Я говорил!..

Он снова умолк. Олег видел, как заработал его кадык, а на бледных щеках
выступил лихорадочный румянец. Щека снова дернулась, тонкие губы нервно
вздрагивали.

- Догадываюсь, - проговорил Олег, - о чем был разговор.

- Да! - быстро сказал Яфет. - О Башне-2. Мне удалось убедить... почти всех!

- С твоим жаром это возможно, - заметил Олег. - И что же?

Яфет взглянул ему прямо в лицо. Олегу показалось, что с экрана на полную
мощность бьют два голубых луча боевых лазеров.

- Проекты такого масштаба, - ответил Яфет все так же быстро, - требует
единогласия. Но ты всегда был сторонником крутых поворотов истории! Я же
помню, кто вызвал Великое переселение народов, кто сокрушил весь античный
мир!.. Да, признаю, ты тогда был прав, а я переосторожничал... Но сейчас
как раз твой случай!.. Где ты проходил, там сто лет трава не росла, а
вороны и волки жирели, растаскивая трупы павших. Сейчас пришла пора
прекратить, даже железом и кровью... если понадобится, но перейти
окончательно... Олег, ты видишь, мы уже в состоянии прекратить вести
историю племен и народов! Даже прекратить вести государства. А наконец-то
начинать вести - человечество! Ты же видишь, мы сблизили народы достаточно,
чтобы...

Олег прервал:

- Яфет, со мной хитрить не стоит. Называй вещи своими именами. Мы все
знаем, что ты называешь сближением... Я - против! Монокультура опасна,
несмотря на прогнозируемый скачок прогресса. Увы, этот скачок продлится
недолго.

- Но мы успеем запустить космические корабли! - сказал Яфет яростно. -
Успеем забросить колонистов на планеты!.. Если астероид все-таки ударит в
Землю, то род людской не погибнет!..

Олег сжал челюсти.

- А ты уверен, что путь к звездам - самый лучший путь?

- Уверен!

- Насколько?

- На все... девяносто девять процентов!

Мертвая тишина наступила, казалось, не только в комнате, но и на всем
пространстве между Олегом и Яфетом.

- Девяносто девять, - сказал Олег, - это почти сто... когда рискуешь
монеткой в кармане. Или замком на острове. Но когда выбираешь путь для
всего вида человеческого... Нет, даже ради единственного процента стоит
распылить ресурсы. Я - против!

Яфет резко поднялся. Лицо полыхало гневом, волосы встали дыбом, между ними
проскакивали голубые искорки.

- Я поставлю вопрос на общее голосование, - сказал он быстро и резко.

Олег предостерег:

- Для этого надо всех собрать в одном месте. Не телемост, а лично.

- У всех уже есть свое мнение! - выкрикнул Яфет.

- Знаю. Но если изменится в процессе дискуссии? Когда члены Совета заново
посмотрят на факты и выводы, а не будут кормиться готовыми выводами?

Яфет нахмурился:

- Ты хочешь сказать... неужели ты хочешь сказать, что я фальсифицирую
данные?

Олег выставил ладони:

- Ни в коем случае! Но твое обаяние... скажем так, хотя я бы назвал это
иначе, накладывает свой отпечаток. Я хочу, чтобы члены Совета выслушали не
только твои горячие речи, но и мои... не столь пламенные. Яфет, я же знаю,
что операцию Вавилонская Башня-2 все чаще между собой называют Реванш
Яфета. А это, извини, привносит личное...

Яфет несколько мгновений испепелял его взглядом. Олег чувствовал себя
неуютно, ибо Яфет был тем, чего недоставало ему самому, - сама чистота,
сама искренность, праведность. Яфет в самом деле страдает за каждого
невинно убиенного ребенка. Что, впрочем, не помешало ему на днях послать
бомбить горные селения сепаратистов, где этих ребенков больше, чем
тараканов.

- Хорошо, - выдохнул Яфет. - За неделю я их соберу, даже если придется
доставать со дна морского! Готовь свои доводы.

Олег напомнил неохотно, через силу:

- Помни, у меня есть еще и право вето.

Яфет почти прошипел:

- Посмотрим, сумеешь ли ты вспомнить о своем праве, когда будешь смотреть в
глаза всем шести Тайным!

Юлия бродила как в зачарованном замке спящей королевы. Король и все
придворные заснули, музыканты спят, железные фигуры рыцарей в полных боевых
доспехах нерушимо застыли у входа на лестницы, почти у каждой двери и на
лестничных пролетах.

Монархи и великие полководцы смотрели со стен строго и неодобрительно. Юлия
ежилась, но мужественно тянула на себя массивные ручки, всякий раз вступала
в неизведанные миры.

Когда она пошла отыскивать Олега, он все так же сиротливо сидел на кухне
перед компом. Через широкие окна смотрела огромная греческая луна. На лицо
Олега падал призрачный свет от экрана, от окна лунный свет так же призрачно
обтекал его фигуру, ей он показался нереальным, словно созданным гигантом
компьютерной индустрии.

Облитые серебряным светом, кухонные столики, шкафчики и прочая мебель
выглядели странно непривычно, словно она оказалась в виртуальном мире,
очень реальном, но в то же время и неожиданном, когда согнувшийся в тени
разбойник с ножом оказывается газовой плитой, страшная фигура великана -
массивным холодильником, но в то же время привычная посудомоечная машина
может разогнуться с ревом в нечто чудовищное, а в руке блеснет не заурядный
нож, а что-нибудь посмертоноснее...

Лицо Олега за время ее прогулки по дворцу еще больше вытянулось, исхудало.
Глаза ввалились, скулы торчат остро, кожа натянулась. Он не выглядел таким
изможденным, даже когда поднялся после тяжелых ранений в Национале. Теперь
Юлия была уверена, что он, в самом деле, был тяжело ранен, не могли же эти
парни из спецслужб все так промахиваться!

Ощутила, что вот так, не поворачиваясь, он все равно видит, как она стоит и
как поднимает руки, даже знает, во что одета и как именно заплетены ее
волосы.

- Трудности?

Он предостерегающе поднял палец. На экране монитора появилось крупное
мясистое лицо. Выпуклые глаза взглянули на Юлию с такой силой, что она
отшатнулась. Мощь этого человека просачивалась сквозь пространство и
выплескивалась с монитора, как падающие глыбы с вершины гор.

- Олег? - донеслось с экрана рычащее. - Какими судьбами?.. Я слышал, ты
снова исчез...

- Исчез? - переспросил Олег, насторожившись.

- Не то в пещеры, по своей привычке, - объяснил краснолицый, - не то в
юродивые, как тоже любишь. Ну, в хиппари. Морда у тебя что-то больно
вытянутая. Захворал?

Он говорил мощно, патетически, каждое слово - прописными буквами, словно
стоял на каплоке. Фразы выходили болтовые, неторопливые как танки.

- Тилак, - проговорил Олег. - Тилак, мне нужна помощь. Что-то творится не
совсем то, что по нашим расчетам должно твориться. Такое впечатление, что
вмешалась... третья сила. А этого, как сам понимаешь, просто быть не может,
верно? Я просто не могу поверить, что Яфет внезапно ринулся достраивать
башню в одиночку!

Глаза краснолицего вперились в Олега. Юлия затаила дыхание. После паузы
Тилак прорычал уже тише:

- Он никогда не был в одиночестве. Ты - часто, он - никогда. Сейчас с ним
двое или трое из Тайных. Можно сказать, в спайке. Они не только говорят,
даже мыслят одинаково.

- А ты? - спросил Олег.

Тилак буркнул еще тише:

- Сам знаешь, я чаще рушил... чем строил. Но сейчас, мне кажется, Яфет прав.

- Ты его поддерживаешь?

Глаза Тилака погасли, он даже посмотрел мимо Олега. Голос стал совсем тихим:

- Общий сбор назначен через три дня?.. Да, мне Яфет сообщил. Извини, Олег,
но на этот раз я, похоже, поддержу Яфета.

- Похоже?

- Наверняка, если хочешь точности.

- Спасибо за откровенность, - прошептал Олег.

Экран погас. Олег некоторое время смотрел сквозь него бараньим взором, губы
шевелились. Юлия спросила почему-то шепотом:

- Кто был этот... странный человек?

Олег вздрогнул, оглянулся на нее так, словно увидел впервые в жизни. И даже
не заметил, что она в самом деле красивая.

- Аттила, - буркнул он, наконец.

Она отшатнулась:

-- Аттила? Какой Аттила?

Он пожал плечами:

- Ты могла бы предположить, что это... продюсер модной рок-группы.

- Перестань! Как будто такой бесчеловечный зануда, как ты... Нет, это может
быть только такой же зверь, как и ты! Исполнитель, убиватель... как тот
бедолага сказал - гасильщик! Морда-то, морда! Вылитый Аттила! Бич Божий!

- Ты говоришь так, - предположил Олег, - словно сама помнишь те времена.
Хотя ты на диво прозорлива.

- Что он хочет? - спросила она саркастически. - Восстановить империю гуннов?

Олег поморщился:

- Неужто думаешь, что годы ничему не учат? Малышка, мало кому из... из
таких удалось избежать соблазна побывать каганом, королем или даже
императором! Но никому... ни одному человеку, я говорю о тех... кто вошел в
Совет Тайных, не захотелось остаться им надолго. Это все басни о королях,
которые проводят годы и десятилетия в оргиях. Годы - да, но эти радости
рабов даже самого глупого не могут держать долго. Рано или поздно, а чаще
рано, чем поздно, они начинают искать более сильные радости...

- Наркотики?

- Творчество, - ответил он просто. - И не разрушение! Это слишком просто.
Самое сладкое - созидание.

Он скупо усмехнулся. Юлии даже не приходится врать, ей в голову не может
прийти, что речь идет о настоящем Аттиле. Хотя познакомился с ним давно,
еще в эпоху Переселения народов, но больше знал его по тем забавам, как тот
их называл, которые словно эпидемия захватывали интеллектуальную часть
населения России, а то и всей европейской части мира. Открыв для себя
такого древнего математика и поэта, как Омар Хайям, он пришел в восторг от
его рубайев, читал взахлеб, а потом, как всякий помешанный, попытался
распространить свое увлечение на весь мир. Но у долгоживущих больше сил и
возможностей, и Олег помнил, как все читали и восторгались внезапно
засверкавшим через почти тысячу лет поэтом...

Как возникали внезапные эпидемии увлечения Киплингом, Гумилевым, как вдруг
косяком пошли книги об Экзюпери...

Как всякий варвар, Аттила не знал очень многое, а когда открывал для себя
что-то, всем знакомое, он с такой страстью вгрызался в это, что волны
ширились и ширились, а затихали не раньше, чем он так же внезапно
охладевал... нет, он не охладевал, а просто так же внезапно открывал для
себя что-то еще, как, к примеру, открыл, что задолго до его времен, в
каком-то странном Египте уже существовали люди, была культура, от которой
осталась голова Нефертити... Нефертити!

Чертов Аттила, Олег вспоминал с удивлением и раздражением эту манию, когда
все девушки старались походить на ту бледную и анемичную царицу-подростка,
страдающую от всех болезней, когда ее головка смотрела на него со всех
витрин, сумок, маек, стен, журналов, газет, плакатов, календарей...

Кажется, Аттила успел поработать министром или кем-то из тех, кто держит
руку на рычаге внедрения пропаганды. Олег что-то помнил, как Аттила то ли
восхищался, то ли ужасался легкости, с которой в головы простых людей, а
они все простые, можно вложить любую идею: от повального увлечения йогой
или восточными единоборствами до бредовой сексуальной революции. И
вкладывал, вкладывал, мерзавец...

Экспериментировал с массовым сознанием, запускал бредовые слухи о снежных
людях, Несси, летающих тарелках, телепатии, старухах-ясновидцах из
сибирских деревень...

Юлия вертелась перед отполированной стеной, тщетно стараясь рассмотреть,
как на ней сидят лиловые шортики.

- Аттила, - фыркнула она. - Все вы, тайные службы, одни Аттилы, Чингисханы
да всякие там Улугбеки и Гитлеры...

- Народ знает, - проговорил он задумчиво, глаза смотрели сквозь
пространство, - что к старости многие злодеи и разбойники уходили то в
монастырь, то скрывались в пещерах. Церковью это подносилось как акты
раскаяния, попытки замолить грехи... Мол, вот-вот предстанет перед очами
Всевышнего, страшится вечных мук в аду... Бред. Я знаю этих людей. Они
ничего не страшатся! Просто наступает момент, когда человек растерянно
понимает, что силой всего не добьешься. Вернее, добьешься, но лишь до
известного предела. А дальше, увы, лежат те сокровища, которые можно
получить как-то иначе, но не силой... Однако жизнь коротка, редко кто
доживает до такого момента. У одних это приходит в тридцать лет, у других в
сорок, кто-то успевает понять в девяносто. Но если бы человек сумел прожить
две тысячи лет, то, как бы он ни был туп и жесток, как бы ни был глуп,
любой уже давно бы пришел к известной истине...

- Да-да, - торопливо согласилась она, - но, может быть, лучше надеть
голубые? Под цвет неба?.. Понимаешь, у тебя здесь одних шортиков около
сотни! Ты хоть это знаешь?

- Нет, - ответил он со вздохом.

- Ну да, - сказала она злобно, - если ты до сих пор не знаешь, сколько
здесь комнат... Но когда я все эти шорты перемерю? - В ее голосе звучала
настоящая мука.

Он пожал плечами:

- Там и помимо шортиков есть что мерить. Она едва не швырнула в него компом.

Глава 25

Олег набрал другой код, на экране моментально высветилась таблица. Снова
пальцы запорхали с легкостью бабочки, но дрожь пробежала по спине Юлии,
когда в памяти мелькнули свежие картинки, как эти пальцы скрипача
скручивали шеи проклятым десантникам.

Олег очень быстро набрал еще несколько символов, причем переходил с
латиницы на кириллицу по крайней мере трижды. Появилось новое окошко. Олег
отстучал шестизначный код, по экрану пошли полосы, медленно высветилось
странное помещение, смесь средневекового замка и химической лаборатории.

Ей показалось, что Олегу не нравится ее присутствие, неслышно вышла.
Огромный дворец казался таинственным и сказочным.

Олег не помнил, сколько он просидел за компом. Он всегда мог часами
зачарованно следить, как курсор, подчиняясь его пальцам, без всякой магии
находит через Интернет далекие страны и народы, одним щелчком вламывается в
библиотеки в Австралии, а через пару секунд - в Бразилии, и уже расстояния
между этими континентами словно не существует...

Сейчас же надо было собрать и обработать гору информации, выловить ее
непросто даже для специалиста, так как Интернет - это ко всему еще и
большая свалка, куда сваливается и всякий мусор дилетантами, считающими
себя гениями или же просто людьми, желающими заявить о себе.

Он уловил далекий всплеск воды и по нему определил, что Юлия вылезает из
бассейна, что ей не то что надоело ихтиандрить, но возжаждалось говорить,
приставать с вопросами, влезать в его дела, участвовать...

Словом, современная женщина стремится подставить и свое плечо, облегчая
бремя мужчины.

Она вошла грациозная, покрытая золотистым загаром. За ней оставались мокрые
следы, босые ступни шлепали по прохладному мрамору, как лапки смешного
гусенка. Без каблуков она показалась ему совсем маленькой, милой и почти
ребенком. Прозрачные капельки воды как мелкие жемчужинки блестели по ее
нежной чистой коже.

- Все работаешь? - спросила она с сочувствием. [#151] Нет, все-таки тяжела
жизнь шпиона!.. Рядом море, солнце, настоящие чайки вместо осточертевших
московских ворон, горластых и наглых, а ты за компом, как будто не покинул
чахлую квартиру в Жулебине.

- Тяжела, - согласился он. - Ох, тяжела... Есть хочешь? Там на кухне всего
хватит на месяц. Но можно заказать и сейчас, если чего не хватает.

- И что же? Доставят?

-Да.

- Мы ж на острове!

- Ну и что? На катере. Можно на вертолете. Из любого ресторана Греции.

Она села на край стола. Ее тугое бедро, покрытое загаром, оказалось на
ширине ладони от клавиатуры. На стол с мокрых волос упала капля воды.

- Олег... Ты меня гнусно обижаешь! Знаешь же, что заказывать я не решусь,
так что сразу на кухню?..

- Прости. Там есть еще пара комнат с одеждой. За той, что ты уже отыскала.
Начни примерять, это тебя займет на пару суток. Чуть дальше комнатка с
этой... как ее... с той ерундой, что вешается. Да не на веревке, а на шее,
ушах, даже в носу. Ага, бижутерия! Все камешки настоящие, можешь не
проверять.

У нее сердце заколотилось, но сказала тоном оскорбленного достоинства:

- Олег, я не совсем та дурочка, что слепо идет за мужчиной, если он богатый
и толстый... Ну, умный и смелый - какая разница? Я сама уже перестаю себя
уважать за... ну, ты же знаешь!

Он посмотрел, наконец, в ее глаза. Заглянул в глубину. Она смотрела
открыто, позволяя ему читать себя, как раскрытую книгу.

Олег смутился, отвел взгляд, а голос от неловкости пошел как автомобиль по
неровной дороге:

- Тогда я должен не уважать себя еще больше... Меня считают если не
женоненавистником, то, по крайней мере, человеком, который ради женщины
пальцем не шелохнет! Я всегда старался жить только умом... не подозревая,
что ум - всего лишь тонкая пленка на кипящем молоке инстинктов и что
могучие инстинкты придумали себе ум для прислуги!.. Но если начну
рассказывать о своих делах и проблемах... Гм, я вообще-то боюсь, для твоих
хрупких плечиков ноша покажется тяжеловатой.

- Я - современная женщина, - отрезала она с достоинством. - И давно сама
зарабатываю себе на жизнь!

- Испытание и для извилины, - сказал он серьезно.

- Валяй, - разрешила она весело, насторожилась, почему упомянул только одну
извилину - какую именно имел в виду? - но переспрашивать не стала, только
сказала еще тверже: - Я готова.

- Не пожалеешь?

- Нет! - сказала она твердо.

Он указал на мягкое кресло:

- Может быть, переберешься туда? Здесь ковра нет.

- Какого ковра?

- Мягкого. Как станешь засыпать, не брякнешься на этот дубовый паркет
прошлого века. Кстати, дуб относится к твердым породам.

Она заколебалась, но взглянула в эти зеленые глаза, что видят ее насквозь,
вспыхнула до корней волос, сказала с веселой твердостью:

- Поехали!

- Ну, хорошо, - сказал он таким академическим голосом, что ей сразу
захотелось зевнуть во всю ширину Эгейского моря, - возьмем самое простое и
заметное: свалка на острове Статен, куда ежедневно сбрасывают сорок
миллионов фунтов мусора, стала самой высокой горой на всем заокеанском юге.
Самолетам запрещено летать в той части страны, ибо в темноте натыкаются и
гибнут, ведь на вершину свалки фонарь не повесишь... На каждого человека
развитых стран мусора ежедневно приходится в четыре раза больше, чем он
весит. Во время сильных дождей промышленные города просто тонут в
собственном дерьме... Перерабатывать все это никто не успевает. А для
выживаемости рода человеческого... учти, нашу Организацию не интересуют
такие мелочи, как нации, народы или государства!.. нужна стабильность
круговорота веществ. Отсюда напрашиваются выводы... или требования, как
хочешь. Жить надо по экономическим средствам, верно? То есть по
справедливости в рамках наших экологических возможностей. Но требования
человечества к природе превосходят ее возможности, это уже очевидно!

Она с трудом подавила новый зевок, как же трудно даются шпионские
премудрости: только начала слушать, и уже глаза сводит в кучку.

- Я об этом уже где-то читала. Или слышала краем уха...

- И тут же переключила канал на телешоу, - кивнул он. - Я знаю, так все
делают. Может быть, и сейчас сделаешь так? Я не обижусь.

- Нет-нет, продолжай, - сказала она с неловкостью. - Просто я думала... ну,
что-то более романтичное. Все-таки яхты, стрельба из двух пистолетов,
страшные подземелья, роскошная постель в Национале... А зеленые - это
дурацкие акции по спасению пингвинов!

- Лапушка... Ладно, идем дальше. Земля, имея конечные размеры, конечные
ресурсы и конечную способность по регенерации, представляет собой крохотный
космический корабль с массой в триста тридцать тысяч раз меньше массы
Солнца, что лишь маковое зернышко рядом с небоскребом какой-нибудь крупной
звезды. Сегодня корабль перегружен хозяйственной деятельностью человека, и
перегрузка все возрастает. Через считанные десятилетия возможна гибель
экипажа. Нет, это не с потолка, это очень точные расчеты! Вся Организация
единодушно согласна, что необходимо сократить численность населения
Земли... Как согласны и около сотни лучших специалистов, что серьезно
занимаются этой проблемой... и понимают ее опасность. Правда, здесь
начинается расхождение среди Семерых, но... ладно, потом. Семеро - это
глава Организации. Самые что ни на есть главные.

Он видел, каких титанических усилий стоит