деревянными, пришлось посылать команды каждой  мышце.  Страшная
диафрагма надвигалась!
     Он  сделал последний шаг, и несколько пар усиков коснулись
его  тела,  требуя  пароль.  Он  осторожно  погладил  ближайшие
антенны  и шагнул под темный свод. Страшные челюсти подрагивали
в готовности. Натальин царапнул локоть и похолодел:  конец!  Но
запах  держался  стойко,  никто  его  не  тронул,  и мирмеколог
благополучно проскользнул в муравейник. Признали!
     Теперь он -- полноправный  член  муравьиной  семьи,  может
идти, куда вздумается, и делать, что захочется. Правда, ему уже
сейчас  не очень хочется оставаться в этом аду, среди лязгающих
челюстей, металлических панцирей и крючковатых лап.
     Он постоял немного, пока глаза привыкли к темноте. Впереди
-- туннель, из потолка и стен торчат обломки камней и сломанных
деревьев, пол достаточно ровный, местами отполирован миллионами
ног. Запах  несколько  иной,  похоже,  что  где-то   поблизости
находятся  грибные плантации. Скорее всего, несколькими этажами
ниже.
     Он осторожно начал продвигаться  вперед.  Через  несколько
метров  туннель  раздвоился  на два совершенно одинаковых хода.
Оба вели  вглубь  муравейника,  откуда  доносился  приглушенный
шорох множества ног.
     Натальин   несколько   мгновений   колебался.   В   правом
ответвлении поворотов несколько  больше,  чем  в  магистральном
туннеле.  Под  ногами  шелестели  сухие  листья.  Этот ход тоже
постоянно двоился и троился,  так  что  прошло  совсем  немного
времени,  и  он  заблудился  самым постыдным образом. Какой ход
ведет внутрь, какой выводит? Единственное, в чем еще можно было
ориентироваться,-- это старая добрая  гравитация.  Верх-низ  --
достаточно  просто,  а  вот  слух  отказывал  в мире, где шорох
трущихся панцирей и лап раздавался со всех сторон.
     Он выбрал ход, ведущий вниз. В подземельях расположены все
склады, плантации, камеры куколок и личинок,  покои  царицы.  В
складах  заготовлен впрок корм. Всякая добыча. Даже если ее еще
не удалось вышелушить из панцирей. Или скафандров.
     Натальин спускался по  наклонному  ходу,  он  дважды  имел
возможность испробовать прочность муравьиных панцирей. В первый
раз  вынырнувший  из  бокового  хода фуражир задел его кончиком
брюха, и мирмеколог отлетел в  сторону  и  грохнулся  о  камни.
Второй  раз  буквально лоб в лоб столкнулся с рабочим муравьем,
тащившим личинку. К счастью, этот  трудяга  не  летел,  как  на
пожар, и мирмеколог благополучно отделался легким ушибом.
     По   мере   того,   как  он  опускался  вниз,  становилось
прохладнее. От стен тянуло сыростью,  светящийся  мох  сменился
светящейся плесенью. Дважды он поскользнулся на слизистом полу,
больно ударился коленом.
     Склад   --   горы   мяса,   пропитанные   соответствующими
ферментами,  дабы  не  портились.  На  входе  маячат  несколько
придирчивых часовых. Натальин покосился на их челюсти и решил в
середину  не  заходить. Неинтересно, да и все знакомо по земным
видам.
     И вдруг среди шорохов и мелкого топота в затхлом и влажном
воздухе послышался далекий человеческий крик.  Натальин  замер,
прислушиваясь. В длинном туннеле зияли молчаливые боковые ходы,
небрежно сложенные стены не выглядели монолитами, в них кое-где
внутри  виднелись  щели,  сквозь которые можно было заглянуть в
соседнее помещение. Кричали оттуда?..  Но  вход  в  камеру  мог
оказаться  на  другом  конце  муравейника.  А может, это только
галлюцинация?
     Он чувствовал, что устал. Хотелось есть.
     Посередине туннеля несся навстречу шестиногий носильщик, в
крепких жвалах держал птичье гнездо.  Натальин  протянул  руку,
стараясь  тронуть  усик издали, чтобы не попасть под этот живой
мини-танк.
     Муравей остановился. Натальин  торопливо  погладил  обеими
ладонями  шероховатые  усики  с  лохматыми щеточками на концах.
Муравей  недоверчиво  пялился  на  странного  собрата,  который
обратился к нему с явно непонятным знаком.
     Натальин  заглянул  в  гнездо.  Пять очень крупных птичьих
яиц, все ярко-алые, с мелкими крапинками. Была -- не была!
     Он достал одно, обнаружил трещинку, бросил обратно и  взял
целое. Муравей умчался, а Натальин отошел к стенке. Ноги гудели
от усталости.
     Гадость  какая!  С  детства  терпеть  не  мог  сырых яиц и
рыбьего жира... Но что поделаешь, необходимость...  Неизвестно,
сколько  времени  придется  изучать свободную архитектуру замка
шестиногих разбойников.
     По  магистрали  в  это  время  шествовало  стадо  туземных
формикарум вакка. Розовые пузыри медленно передвигали крохотные
ножки,  фуражиры привычно подталкивали их массивными челюстями,
подгоняли отставших, не пускали в боковые ходы.
     "Неплохо,-- подумал Натальин.-- По крайней  мере,  заглушу
тошноту от яиц.".
     Он  притормозил  ближайшую  муравьиную  корову,  пощекотал
брюшко. Вакка охотно выдала громадную прозрачную каплю.
     Этот мед оказался  исключительно  сладким  и  душистым,  а
главное  --  холодным,  словно  из  самого  глубокого  колодца.
Странные процессы происходят в организме муравьиных коров!
     Он пил и  пил,  пока  живот  не  отяжелел  и  по  телу  не
разлилась сытость. Еще дважды щекотал брюхо формикарум вакка, и
в   довершение   успел   наполнить   доверху  предусмотрительно
захваченную флягу.
     Вот теперь можно отправляться на поиск!
     Он прошел еще несколько метров, миновал стражу -- и увидел
их!
     В глубине маленькой пещеры  с  низким  сводом  белели  три
крупные  человеческие  фигуры  в  металлических скафандрах. Две
теснились возле узкой щели в стене,  третий  человек  сидел  на
полу.  Все  трое походили на гигантских сколопендр, вставших на
заднюю пару ног. Отвратительные щитки, суставчатые члены, рожки
на шлемах...
     Натальин почувствовал, что его  непроизвольно  передернуло
от отвращения. Он шагнул к ним в пещеру и сказал:
     -- Здравствуйте.
     Он  сказал  это  негромко,  но  благодаря хорошей акустике
голос прозвучал четко и властно.
     Фигуры у щели отпрянули, сидевший на полу -- подскочил. Их
позы выразили испуг и ожидание.
     -- Вас ждут в  Куполе,--  сказал  Натальин.--  Тревожатся.
Возвращайтесь!
     Он  понимал,  что  говорит не то, но другие слова не шли в
голову. Да и вдруг стало очень неловко за  свое  легкомысленное
одеяние.  Босиком,  почти  голый,  разве  что с длинных трусах,
которые насмешливо зовут "семейными". Он  вспомнил,  что  среди
похищенных  есть  женщина,  и готов был сгореть со стыда. Это с
его-то кривыми ногами, длиннющими волосатыми руками!
     Он в растерянности протянул  флягу  со  все  еще  холодным
медом.
     -- Вот,-- сказал он,-- прекрасно утоляет жажду.
     Человек в скафандре недоверчиво взял флягу, а другой рукой
в этот  момент  отстегнул шлем. У него оказалось суровое, будто
высеченное из гранита лицо. Оно ничего не  выразило,  когда  он
сделал   глоток,  но  взгляд,  брошенный  на  мирмеколога,  был
странен.
     Второй космонавт сделал осторожный глоток, потом другой...
Третий глоток был рассчитан по крайней мере на половину фляжки,
но человек   с   суровым   лицом   поймал   руку   товарища   и
предостерегающе сжал.
     -- Извините,--  сказал  тот.  У  него  было  изумленное  и
радостное лицо.-- Элина, допей все. Амброзия, напиток богов!
     Третий космонавт откинул шлем  за  спину,  и  у  Натальина
заныло в груди. Такую девушку и во сне не увидишь! Красивая? Не
то  слово...  И  бывает  же такой сплав обаяния, женственности,
красоты...  Древняя  гречанка  эпических   сказаний,   звездная
принцесса Фомальгаута...
     -- Вы человек? -- спросил космонавт с суровым лицом.
     Натальин  почувствовал  неловкость.  Конечно,  он старался
вести себя достойно, но конь на четырех ногах и то...
     -- Да как вам сказать,-- промямлил он.
     -- Понимаем,-- быстро сказал человек с суровым лицом.-- От
имени человечества Земли приветствуем  в  вашем  лице,  Старшие
Братья, могучую сверхциви...
     -- Ах,  вот вы о чем! -- понял Натальин.-- Нет, я с Земли.
Сказали, что у вас что-то не в порядке, вот я и прибыл.
     Ему не верили. Все трое смотрели на  поцарапанные  колени,
голые ноги, незащищенное лицо.
     -- Вы  хотите,  чтобы  мы  поверили  в  сверхчеловека?  --
спросил второй, доселе молчавший.
     -- Нет, зачем же,-- ответил Натальин смущенно.-- Это вы --
герои! Я  бы  и  шагу  не  сделал  в  этих  ужасных  водолазных
костюмах. Я -- мирмеколог.
     -- Я -- капитан,-- представился человек с суровым лицом.--
Макивчук.  Это  вот  --  Чонов,  а  вот наша Элина. Как это вам
посчастливилось уберечься от этих тварей?
     -- Ну зачем же "твари"?,-- сказал Натальин с удивлением.--
Очень милые... э-э... занимательные!
     Все  трое  как  по  команде  повернулись  к  единственному
выходу,  где  несли  вахту  три  сильных крупножвалых стража из
породы солдат.  У  Макивчука  рука  непроизвольно  дернулась  к
пустому поясу, Чонов инстинктивно прикрыл собой девушку.
     -- Да  что  вы? -- сказал Натальин.-- Они теперь вовсе вас
не тронут!
     -- Это вас почему-то не трогают,-- возразил Макивчук.
     -- Мы вас видели в щелку,-- объяснила девушка. Голос у нее
был низкий и волнующий.-- Кричали даже, но вы не слышали. Потом
вы остановили одно страшилище и принялись выбирать яйца. Как на
баразе, право  слово!  Затем  вы  доили  еще  что-то  страшное.
Неужели и в самом деле пробовали ту жидкость?
     -- Пробовал,-- сказал Натальин.-- Да вы тоже... пробовали.
Напиток богов!
     Все  трое  мгновение  смотрели  на него, лица их покрылись
бледностью. Макивчук  скривился.  Чонов  согнулся  и  ухватился
обеими руками за живот, словно ощутил резь. Элина вскрикнула.
     Натальин  смотрел,  ничего  не понимая. Сердце мирмеколога
наполнилось безграничным презрением. Вот она, вековая косность,
дремучее невежество, реликтовые предрассудки!
     И он ощутил, что уже никогда не почувствует себя крошечным
человечком, убогим узким  специалистом,  кабинетным  червячком,
который боится солнечного света и горячего ветра жизни.
     -- Собирайтесь,-- сказал он сухо.-- Я проведу вас в Купол.
Смажьте свои бронированные доспехи вот этим. Вас не тронут.
     Космонавты  стояли  неподвижно.  Натальин  проследил за их
взглядами. Ну да, стража. Как же иначе? Не слабаки,  а  крепкие
солдаты.  Так  и  должно  быть. Если даже помяли немного, когда
тащили в муравейник, то и это нормально. Других тянут вообще по
частям. Благодарите сверхпрочные скафандры...
     -- Не хочется мне что-то  выходить,--  сказал  Макивчук  с
тоской.
     -- Я вас понимаю,-- сказал Натальин,-- снаружи такая жара!

     ...Через   несколько  часов  двое  забарикадировавшихся  в
Куполе увидели на обзорном экране довольно  необычную  картину.
На  пыльном  горизонте  появились три фигурки. Приближались они
медленно, едва  передвигая  ноги.  Повсюду  шныряли  шестиногие
твари,  но  их  почему-то  не  трогали... Был и четвертый. Этот
странный человек, если только он был человеком, ехал верхом  на
ночном   кошмаре.   Его   босые  пятки,  покачиваясь,  беспечно
ударялись о зазубренные челюсти огромного муравья.
     Дозорные муравьи возле  Купола  не  обратили  внимания  на
процессию,  только  один  из  них, старый солдат с обгрызанными
усиками и  негнущейся  лапой,  подошел  почти  вплотную,  чтобы
обнюхать и пощекотать новоприбывших усиками.
     -- Хи-хи!  -- не выдержал Натальин.-- Щекотно! Кыш отсюда,
старый конкистадор!
     Элину в Купол внесли на руках. Макивчук и Чонов шли  почти
вслепую, страшась открыть глаза.
     -- Теперь  я  не  дрогну  и  перед  вурдалаками космоса,--
прохрипел Чонов, когда  Марусин  и  радист  укладывали  его  на
койку.
     А  Элина сидела на полу и плакала. В обыкновенном платьице
она стала еще более неземной и  красивой,  вот  только  плакала
совсем по-детски... И некому было ее утешить.
     -- Ну,  ладно,--  сказал  Натальин.--  Пора.  У меня утром
лекция. Нажмите кто-нибудь нужную кнопку.
     В  комнате  повисла  мертвая  тишина.  Все  переглянулись,
отвели  глаза,  потом разом посмотрели на капитана. И Макивчук,
который лежал в изнеможении с закрытыми  глазами,  почувствовал
невысказанное требование экипажа.
     -- Послушайте,   необыкновенный   человек,--   сказал   он
медленно,-- а почему бы вам не поработать  в  нашем  ведомстве?
Например, с нами или еще где-нибудь?
     У  Натальина на миг захватило дыхание. С ними? Стать в тот
же ряд? Но вдруг в  памяти  выплыли  знакомая  аудитория,  лица
студентов...  Нет,  он  не  создан  для подвигов, он всего лишь
кабинетный червь.
     Макивчук, видя, что он упорно молчит, сказал устало:
     -- Элина, отправьте Натальина на Землю.
     Радист поднялся.
     -- Разрешите мне? Элина еле на ногах держится.
     Макивчук открыл глаза, поморщился то ли от боли в руке, то
ли еще от чего.
     -- Это был приказ,-- сказал он негромко.
     Элина с трудом поднялась с пола, кулачком вытерла слезы.
     -- Пошли!
     Они вошли  в  знакомый  уже  зал  с  черной  металлической
плитой. Через несколько мгновений проследует чудовищный всплеск
энергии.
     Он  встал обеими ногами на плиту. Элина почему-то медлила,
сердито смотрела на него исподлобья.
     -- Вы знаете, почему Макивчук послал меня? -- спросила она
вдруг. В ее огромных глазах зажглись искры.
     Натальин пожал плечами.
     -- Я не знааю ваших тайн.
     -- Он надеется, что я уговорю вас!
     -- Но я...-- сказал Натальин растерянно.
     -- Знаю. Вы не из тех, кого могут  уговорить  женщины.  Вы
сами  рождены  покорять  и  вести.  Но  это только мы, женщины,
понимаем...  Да-да,  не  притворяйтесь,  что  не  поняли.   Это
великодушно,  но  излишне.  У  вас  властное суровое лицо. И не
какого-нибудь прилизанного красавчика, а настоящего мужчины.
     Натальин почувствовал, что глупо улыбается.
     -- Вот-вот,--  сказала  девушка  увереннее,--   улыбаетесь
иронически...  Но  я  уже  знаю,  на  что вы способны! Какой вы
сильный!
     -- Я? -- переспросил он глупо.-- Вы что, не видите какие у
меня дряблые мышцы? Какие кривые ноги?
     -- У  мужчины  и  должны  быть  кривые,--   ответила   она
убежденно.-- А мышцы у вас не дряблые!
     -- Я урод,-- сказал он,-- у меня кривые зубы...
     -- Не   кривые,  а  хищные,--  поправила  она.--  Это  так
здорово..
     Она вздохнула, повернулась к пульту, начала набирать  код.
Натальин  тупо смотрел, как ее тонкие изящные пальцы порхают по
клавишам,    перебрасывают    рукоятки    тумблеров,    трогают
реверсионные рычаги.
     Да,  это  именно  та принцесса Фомальгаута, для которой он
завоевывал Средне-Галактическую Систему. Но ведь в этих  мечтах
он был звездным рыцарем, не знающим страха!
     Властно,  движением,  которое  отныне станет привычным для
него, он протянул к ней руку.

      * И ЖИТЬ С ЛЮДЬМИ *

     БРЕК РОТ

     В двадцать лет он с отрядом  десантников  прошел  Огненный
Пояс,  в  двадцать три нес вахту на Черных Болотах, а еще через
год уже сражался с упырями в зоне экватора. Когда пришло  время
возвратиться  в Город, он уже находился на самой передовой базе
Расширения, куда попадали только те, кто прошел  все  испытание
безупречно.
     Команда   провожала   его...   бурно.   Закатили  пирушку,
обнимали, били по спине. Пора! За тридцать  лет  жизни  накопил
достаточно  ценную  генетическую  информацию, теперь передай ее
дальше в будущее. Это долг каждого полноценного члена общества.
     Командир выстроил отряд, сказал громовым голосом:
     -- Ты здоров, Брек Рот. Потомки не будут стыдиться  такого
пращура.  Вместе  с  нами  прошел  огонь и воду, медные трубы и
чертовы зубы, горел в пустынях, тонул  в  болотах,  замерзал  в
ледяных провалах!
     -- Ура! -- заорал кто-то.
     -- Ура! -- подхватили дюжие глотки.
     -- Ура!
     -- Ура!!!
     Брек Рот слушал внимательно, сердце его билось ровно.
     -- Ты   познал   цену   дружбе,--   продолжал  командир,--
мужеству, благородству, знаком с требованиями  Чести  и  Долга.
Пора,  дружище, передать накопленные качества организма дальше.
Да-да, в будущее! Пора продлить себя в детях. Увы, пока что это
единственный способ достичь бессмертия...
     По возвращении в Город Брек Рот сразу же отправился в Клуб
Ветеранов.  Странно  и  непривычно  идти   по   тихим   улицам,
любоваться  деревьями  и  закатами  трех  солнц!  На  плече нет
тяжелого автомата, нет за спиной огнемета, да и не нужно каждое
мгновение опасаться прыгающего растения,  или  стреляющей  ядом
змеи.
     Здесь навсегда отвоевано место у хищного мира, здесь Город
-- в самом центре расширяющегося мира!
     Секретарь  Клуба  Ветеранов, сам в свое время побывавший с
лучеметом в руках в  зонах  Огненного  Пояса  и  Черных  Болот,
встретил  его  уважительно,  ибо  Брек  Рот сумел пройти больше
ступеней Освоения. Он тут  же  выделил  новоприбывшему  хорошую
квартиру, велел обращаться при малейшей надобности.
     Через  пару  дней  Брек  Рот, выбрал подходящую юную особь
противоположного пола, оглядел  бегло  и  привел  в  свой  дом.
Неважно,  что  она  оказалась  худой,  бледной  и боязливой. Не
пещерный век -- сила и крепость мускулов решающего значения  не
имеют, а так юная женщина вполне подходит ему в жены.
     Эли,  так  звали  его  женщину, целыми днями просиживала у
окна, глядя в сторону родительского дома. Грустная, с  большими
печальными  глазами,  она  и  на  Брека  Рота  смотрела  только
исподлобья. В первые дни она  вовсе  забивалась  в  уголок,  не
сразу   освоилась,   не   сразу  научилась  управлять  кухонным
автоматом. Впрочем, Брек Рот, привыкший за время освоения новых
земель к концентратам, к еде оставался равнодушным, по-прежнему
признавал белки, жиры и углеводы, а в каком виде они  приходили
-- особо не привередничал.
     Однажды  по  возвращении  из  Клуба  Ветеранов  он обратил
внимание, что Эли еще больше похудела, ее носик заострился,  на
щеках   выступили   красные   пятна,  белокурые  волосы  виться
перестали, безжизненно распрямились,  даже  ее  небесно-голубые
глаза потускнели...
     Он  удовлетворенно  хмыкнул.  Семя брошено в благоприятную
почву, уже начинает  прорастать.  Новая  особь,  то  есть,  его
ребенок,  принялась  строить собственный организм. Естественно,
из подручного материала, которым является материнское тело.
     Эли  ходила  с   трудом,   ей   было   плохо.   Начиналась
Метаморфоза. Организм перестраивается, заработали новые железы,
в  кровь  поступают новые гормоны... Скоро изменится внешность,
характер, привычки... Вместо этой самочки, как ее... Эли, будет
совсем другая женщина.
     Он   взглянул   внимательнее.   Эта   худенькая    малышка
исчезнет...  Когда  ее отвезут в Дом Окончательной Метаморфозы,
он ее  больше  не  увидит.  Собственно,  никто  оттуда  еще  не
возвращался прежним.
     И  вдруг  странное, доселе никогда не испытываемое чувство
начало заползать  в  сердце.  Пораженный,  он  немного  ослабил
волевой контроль, и ощущение потери разрослось, охватило всего.
Чувства боли были настолько непривычными, сложными, что он даже
не пытался унять, ибо первая заповедь Освоителя Новых Земель --
понять,  разобраться, а как в этой сумятице чувств разобраться?
Что подавить, а что оставить?
     -- Эли...-- позвал он.-- Иди сюда.
     Она поднялась, послушно приблизилась и встала  перед  ним.
На  него  дохнуло  детством,  незащищенностью. Она стояла перед
ним, опустив руки, ее живот уже немного увеличился.
     Он  неожиданно  для  себя  привлек  ее,  прижал  к  груди.
Странное, никогда ранее не испытанное чувство нахлынуло с такой
взрывной,  ударной  силой, что он услышал звон в ушах, в глазах
на миг потемнело, а когда сознание прояснилось, он  уже  был  в
кресле,  а  она  сидела  у него на коленях, тонкие бледные руки
обхватывали его загорелую шею, и теплое  дыхание  щекотало  ему
ухо:
     -- Я  давно  люблю  тебя,  Брек  Рот.  Только ты ничего не
замечал