аке. Мы - нет.
   - Возьмем факелы.
   - Вот тогда нас точно заметят. Мы будем обнаружены  на  их  территории  в
невыгодном положении,
   - Мы ведь вооружены. Значит, у нас будет преимущество...
   - И наконец, выход назад, - гнула свое Коилла. -  Ну,  это  после  первых
двух этапов уже не самое сложное... Неужели ты думаешь, что нам удастся  это
сделать?
   - Мы и раньше шли на риск, Коилла. Опасность меня не остановит.
   Она, сдавшись, вздохнула:
   - Не остановит, значит? Ты решил преодолеть все?
   - Ты знаешь, что я решил. Но я не стану брать с собой тех, кто не захочет
идти.
   - Не в этом дело. Меня беспокоит, как  мы  туда  проникнем.  Штурм  -  не
всегда лучшее решение.
   - Не всегда, но иногда. Если нет лучшего выхода.
   - В том-то и дело, черт побери, его-то я как раз и не вижу.
   - Я знаю, тебя тревожит, что перед  нами  огромное  количество  факторов,
которые нельзя предусмотреть.  Меня  это  тоже  тревожит.  Значит,  придется
потратить немного времени, чтобы направить события в нужное русло.
   - Вот именно, что немного, - вмешался Элфрей. - А как насчет Хоброу?
   - Мы ему прищемили хвост. Вряд ли он покажется здесь в ближайшее время. А
может, и вовсе не покажется.
   - Дело не только в Хоброу. За нами гоняются все, кому не лень. А  попасть
труднее в движущуюся цель.
   - Верно. Однако если цель неподвижна,  но  дает  сдачи,  ее  обычно  тоже
оставляют в покое.
   - А если ее преследует вся страна?..
   - Ты сказал,  придется  потратить  немного  времени,  Страйк,  -  сказала
Коилла. - Что ты имел в виду? Сколько времени?
   Страйк посмотрел на небо. Сгущались сумерки.
   - Уже почти темно. Завтра можно потратить еще один день на поиски другого
входа. Поиск проведем очень тщательно.  Разделим  территорию  на  сектора  и
будем искать. Если найдем лучший вход, воспользуемся им. Иначе войдем  через
тот, который уже нашли.
   - Через тот, который считаем входом, - поправила Коилла.
   - Страйк, я не хочу охлаждать ничей пыл, - сказал Джап, - но если  звезда
там и если мы ее раздобудем... что тогда?
   - Я так надеялся, что никто не задаст этот вопрос.
   Элфрей поддержал Джапа:
   - Его необходимо задать, Страйк. Иначе незачем туда и идти.
   - Мы идем, потому что... потому что больше нам  ничего  не  остается.  Мы
орки. Нам нужна цель. Вы это знаете.
   - Если продолжать  в  том  же  духе...  если  быть  логичными...  и  если
предположить, что мы целыми и  невредимыми  проберемся  в  Скратч,  то  надо
разработать  план  по  поиску  остальных   звезд.   -   Коилла   была   сама
рассудительность.
   - До сих пор нам везло, - заметил Джап. - Но так не может длиться вечно.
   - Мы устроим себе везение сами, - настаивал Страйк.
   Коилле пришла в голову новая идея.
   - Я подумала... Если мы не  отдаем  Дженнесте  звезды  в  обмен  на  наши
жизни...
   - Мы этого не сделаем, - резко оборвал ее Страйк. - По крайней мере, я  в
таком торге участия принимать не буду.
   - Тогда почему не сторговаться с кем-нибудь еще?
   - С кем?
   - Не знаю! Как и ты, я  всего  лишь  стараюсь  ухватиться  за  соломинку,
Страйк. Я просто думаю, что если мы не сумеем найти все пять  звезд,  то  от
двух-трех найденных будет мало проку. В то  же  время  хорошая  груда  монет
заметно облегчает жизнь.
   - В этих звездах кроется  сила.  Сила,  которая  может  сослужить  добрую
службу и оркам, и другим древним расам. Я не расстанусь с  ними  так  легко.
Что касается монет, то не забывай о пеллюциде. Даже за небольшую дозу  можно
получить хорошие деньги.
   - Кстати, а что насчет пеллюцида? - спросил Элфрей. - Ты подумал, как его
следует распределить?
   - Думаю, пусть он остается общей  собственностью.  Так  будет  лучше  для
дружины в целом. У кого-нибудь есть возражения?
   Возражений ни у кого не было.
   Хаскер, который все  время  стоял  поодаль  и  не  принимал  в  разговоре
никакого участия, приблизился к офицерам. На лице у него  было  безразличное
выражение, к которому они уже успели привыкнуть.
   - Что происходит? - спросил он.
   - Мы обсуждаем, как нам проникнуть в Скратч, - объяснила Коилла.
   Лицо Хаскера озарилось внутренним светом. Сразу стало ясно, что в  голову
ему пришла идея.
   - А почему бы нам не поговорить с троллями?
   Ответом был дружный хохот. Потом  до  Росомах  дошло,  что  он  вовсе  не
пытался рассмешить их.
   - В каком смысле поговорить? - спросил Элфрей.
   - Вы только подумайте, как облегчится наша задача, если мы  подружимся  с
троллями.
   У Элфрея отвалилась челюсть.
   - Что?
   - Но ведь они могут стать нашими друзьями? Все бы наши враги превратились
в друзей, если бы мы с ними разговаривали, а не дрались всю дорогу.
   - Не могу поверить, что это говоришь ты, Хаскер, - призналась Коилла.
   - А разве что-то не так?
   Э-э... просто как будто это... не ты.
   Хаскер обдумал ее высказывание.
   - О-о! Ну что же... Тогда давайте их прикончим.
   - Это мы и собирались сделать, если не будет другого выхода.
   Хаскер просиял:
   -  Хорошо.  Когда  я  понадоблюсь,  позовите.  Пойду  покормлю  коня.   -
Повернувшись, он зашагал прочь.
   - Что за черт? - Страйк ошалело смотрел ему вслед.
   Коилла покачала головой:
   - Да, здорово его пробрало, прямо не узнать.
   - Ты все еще станешь утверждать, что он  поправится,  Элфрей?  -  спросил
Страйк.
   - Не стану спорить, он не  слишком  торопится  поправляться.  Но  в  моей
практике были случаи, когда солдаты поправлялись  после  тяжелой  лихорадки.
Или после малярии с осложнением на легкие - когда, знаете, в  легких  у  них
вода. Довольно часто они после этого несколько дней как в бреду.  А  бывает,
что и ведут себя после болезни не так, как прежде.
   - Не так, как прежде! - воскликнула Коилла. -  Да  он,  по-моему,  вообще
превратился в кого-то другого.
   - Не знаю, тревожиться  нам  или  скорее  благодарить  богов  за  это,  -
признался Джап.
   - По крайней мере, он дал тебе отдых от своих нападок, а всем  нам  -  от
постоянного ворчания.
   - Ты исходишь из предположения,  Элфрей,  что  его  поведение  изменилось
из-за болезни, - сказал Страйк. - А нет ли тут  какой-нибудь  иной  причины?
Может быть, он ударился головой, а никто не заметил...
   - Таких признаков нет. Удариться он, наверное, мог, но тогда остались  бы
какие-то следы. Я не большой специалист по повреждениям головы, Страйк.  Мне
известно только, что после них  иной  раз  начинаются  странные  поступки  и
странные речи.
   - Ну, на вид он не вызывает недоверия, но все-таки лучше будет,  если  мы
станем за ним присматривать.
   - Ты ведь не позволишь  ему  принимать  участие  в  осуществлении  нового
плана? - сказала Коилла.
   - Нет, он обременит нас. Он останется вместе  с  парой  часовых,  которые
будут охранять лагерь и лошадей. И кристаллы. Я вот что  подумал,  Коилла...
Ты не станешь возражать, если я предложу тебе остаться с ними?
   Ноздри Коиллы раздулись.
   - Не хочешь ли ты сказать, что и я обременю вас?
   - Конечно, нет. Но ты не любишь закрытые помещения, ты не раз говорила об
этом, а я хочу оставить здесь того, на  кого  могу  положиться.  Потому  что
звезды я с собой не возьму. Слишком большой риск!.. Вот ты и присмотришь  за
ними до нашего возвращения. - Он заметил выражение ее лица. -  Да,  вот  еще
что мне пришло в голову... Если мы не вернемся, ты, так сказать,  продолжишь
наше дело.
   В одиночку?
   Джап ухмыльнулся:
   - Нет, с Хаскером.
   Она гневно глянула на него:
   - Очень смешно.
   Все посмотрели в сторону Хаскера. Тот кормил лошадь с ладони,  похлопывая
ее по спине.

ГЛАВА 23

   Это ярость Господня!..
   У Кимбола Хоброу не было сомнений.
   Погоня  за  безбожными  ворами,  этими  нелюдьми,  которые  забрали   его
собственность, привела священника  к  берегам  Калипарра.  Его  сопровождали
последователи, дюжин десять. Когда пала  ночь,  они  натолкнулись  на  следы
побоища. Примерно две дюжины тел, по большей части женщин и детей,  усеивали
участок земли рядом с торговым путем.
   Хоброу  узнал  их  одежду.  Нескромная,  выдающая  страсть   к   плотским
наслаждениям, своими  яркими  цветами  она  свидетельствовала  о  непомерном
тщеславии. Знает он таких: богохульники, сошедшие с пути праведного.  Жалкие
последователи многобожья...
   Он  ходил  среди  убитых,  по  пятам  за  ним  шли  охранники.  Если  вид
отрубленных рук-ног и содранной кожи и  произвел  на  проповедника  какое-то
впечатление, то он ничем это не выдал.
   - Слушайте, - сказал он. - Их души отошли от  истинного  и  единственного
пути. Они приняли грязное язычество нечистых рас, а за это  Господь  покарал
их. А ирония, братья, заключается в  том,  что  мечом  Своего  возмездия  он
сделал нелюдей. Они легли со змеем, и змей же пожрал их. Все сходится.
   Он продолжал осматривать убитых, изучая лица, оценивая тяжесть ран.
   - Десница Всемогущего длинна, а ярость Его не  знает  пределов,  -  вещал
Хоброу. - Он вознаграждает Своих избранных, но и поражает нечестивцев.
   С другой  стороны  разгромленного  лагеря  его  позвал  охранник.  Хоброу
подошел к нему.
   - Что такое, Калверт?
   - Одна еще жива, господин. - Солдат указал на женщину.
   У той была коса светлых волос. С  окровавленной  грудью  женщина  еле-еле
дышала. Жить ей осталось недолго.
   Хоброу опустился  на  колени  возле  нее.  Женщина,  по-видимому,  смутно
отдавала себе отчет в том, что рядом  кто-то  есть.  Она  попыталась  что-то
сказать, но слова не выходили из дрожащих губ.
   Хоброу склонился ниже.
   - Говори, дитя. Исповедуй свои грехи и облегчи душу.
   Они... они...
   - Кто?
   - Они пришли... и...
   - Они? Ты говоришь об орках?
   - Орки. - Ее стеклянистые глаза на  мгновение  сфокусировались.  -  Да...
орки.
   - И они сделали с вами это?
   - Орки...
   - Да, орки, - Хоброу говорил медленно и отчетливо. - Тебе известно,  куда
они пошли?
   Она не ответила. Он схватил ее за руку и сжал.
   - Куда они пошли? - повторил он.
   - Скр... Скратч...
   - Мой Бог! - Он отпустил руку женщины и встал.
   Ее рука потянулась к нему, но, незамеченная, упала на землю.
   - По коням! -  провозгласил  Хоброу.  В  его  голосе  пылала  мессианская
страсть. - Змей, которого мы разыскиваем,  в  союзе  со  своими  сородичами.
Начинаем крестовый поход, братья!
   Заразившись его пылом, все бросились к коням.
   Мы отомстим им! - поклялся он. - Господь направит нас и защитит!

***

   Росомахи провели день в  поисках  другого  входа  в  Скратч.  Если  он  и
существовал, то был слишком хорошо укрыт от посторонних глаз. Но и  троллей,
вопреки своим опасениям, они тоже не встретили, так что по  крайней  мере  в
этом им повезло.
   Страйк решил проникнуть в лабиринт через  главный  вход  (так  они  стали
называть шахту) на следующее утро. Теперь, когда стемнело,  оставалось  лишь
ждать.  Поскольку  кое-кто  придерживался  мнения,  что  тролли  выходят  на
поверхность с наступлением ночи, выставили  двойные  наряды  стражи,  и  все
держали оружие неподалеку.
   Элфрей предложил разделить  немного  пеллюцида.  У  Страйка  не  возникло
возражений, при условии, что очень немного и исключая стражников. Сам он  не
стал его курить,  а  прилег  на  одеяло  поблизости  от  лагеря  и  принялся
обдумывать план.
   Последнее, что он ощутил, перед тем как погрузиться в  сон,  был  сладкий
аромат кристаллов.

***

   Сквозь сгущающиеся сумерки начал пробиваться свет  первых  звезд.  Страйк
никогда не видел таких ярких.
   Он стоял на краю обрыва.
   На расстоянии броска копья, прямо  напротив  него,  возвышалась  отвесная
скала с деревьями на вершине, высокими  и  прямыми.  Две  скалы  разделялись
глубоким  каньоном.  Далеко  внизу  ревела  белопенная  река.  Бурные  волны
ударялись о валуны, вздымаясь облаками мелких капель. Скалы тянулись  в  обе
стороны куда хватало глаз,
   Их  соединял  покачивающийся  подвесной  мост  из   толстых   канатов   и
перекрученной бечевы, с деревянными перекладинами.
   Наличие моста - и  только  оно  -  подвигло  Страйка  поставить  ногу  на
перекладину и двинуться над пропастью.
   По мере того как он удалялся от укрытия, которое давала  скала,  холодный
бриз все больше умерял приятное тепло  начинающегося  вечера.  Бриз  доносил
капли из потока внизу и охлаждал кожу.
   Страйк шел медленно,  наслаждаясь  величественностью  зрелища  и  глубоко
вдыхая кристально чистый воздух.
   Он прошел уже примерно с треть, когда заметил, что кто-то идет навстречу.
В полумраке Страйк не мог разобрать черты, но кто бы это ни был, двигался он
уверенно и целеустремленно. Страйк не  стал  замедлять  шаг.  Вскоре  фигура
приблизилась достаточно, чтобы ее можно было рассмотреть как следует.
   Это была та самая женщина-орк, которую он видел здесь раньше. Где бы  это
"здесь" ни находилось.
   Она была в пламенно-алом, украшенном перьями,  головном  уборе,  меч  был
прикреплен сзади, так что его рукоятка виднелась  над  левым  плечом.  Одной
рукой она слегка прикасалась к канату-поручню.
   Они узнали друг друга одновременно, оба улыбнулись.
   И встретились посередине.
   - Наши пути опять пересеклись, - сказала она. - Приятная встреча.
   Он испытал то же странное волнение, что и при предыдущих встречах.
   - Приятная, - в тон ей ответил он.
   - Воистину ты орк мимолетной странности, - сказала она.
   - Это как?
   - Твои приходы и уходы скрыты покровом тайны.
   - То же самое я могу сказать и о тебе.
   - Это не так. Я всегда здесь. А ты появляешься и  исчезаешь,  как  водная
дымка, вскормленная рекой. Куда ты уходишь?
   - Никуда. То есть я... наверное, я исследую, ищу новые пути. А ты?
   - Я иду туда, куда диктует жизнь.
   - А меч свой ты носишь таким образом, что его не очень легко вытащить.
   Она бросила взгляд на его меч в ножнах, прикрепленных к поясу.
   - Чего нельзя сказать о тебе. Так, как у меня, лучше.
   - Так, как у тебя, было раньше обычаем моей страны. По крайней мере,  так
носили меч, если путешествовали в безопасных местах. Но это было давно.
   - Я никому не угрожаю и путешествую, где мне  угодно,  и  это  безопасно.
Там, откуда ты пришел, все иначе?
   - Иначе.
   - Тогда в твоей стране, наверное, и в самом деле невесело. Говоря так,  я
не хочу тебя обидеть.
   - Я и не обижаюсь. Ты сказала правду.
   - Может быть, тебе стоит перебраться сюда и раскинуть свой лагерь здесь?
   Он не был уверен, приглашением ли это прозвучало.
   - Это было бы приятно, - ответил он. - Жаль, но я не могу.
   - Что-то мешает тебе?
   Я не знаю, как перебраться в твою страну.
   Она рассмеялась:
   -  Если  захочется  поразгадывать   загадки,   на   тебя   всегда   можно
рассчитывать. Как ты  можешь  говорить  это,  если  находишься  здесь  прямо
сейчас?
   - Я понимаю в этом не больше тебя. - Он посмотрел  вниз,  на  громыхающую
воду. - Я разбираюсь  в  своих  проникновениях  сюда  не  больше,  чем  река
разбирается в том, куда течет. Даже меньше, потому что река всегда впадает в
океан, и она вечна.
   Женщина придвинулась ближе.
   - Мы тоже вечны. Мы течем с рекой жизни.  -  Потянувшись  к  кошельку  на
поясе, она извлекла из него два камушка, круглых и гладких. - Я нашла их  на
берегу. - Она разжала ладонь, и камушки устремились вниз. - Теперь они опять
одно с рекой, так же как мы с тобой - одно с рекой времени.  Не  кажется  ли
тебе, что здесь, на мосту, очень удачное место для нашей встречи?
   - Не уверен, что понимаю, о чем ты.
   - Неужели?
   - То есть я чувствую, что в твоих словах есть правда, но их смысл от меня
ускользает.
   - Потянись глубже и поймешь.
   - Но как это сделать?
   - Не прилагай усилий, и все получится.
   - Теперь уже ты говоришь загадками?
   - Истина  проста,  это  мы  предпочитаем  воспринимать  ее  как  загадку.
Понимание придет к тебе.
   - Когда?
   - Оно начинается с этого  вопроса.  Будь  терпелив,  чужестранец.  -  Она
улыбнулась. - Я все еще называю тебя чужестранцем. Я не знаю твоего имени.
   - Так же как и я твоего.
   - Так как тебя зовут?
   - Страйк.
   - Страйк. Сильное имя. Оно хорошо тебе служит... Страйк, - повторяла она,
будто пробуя имя на вкус. - Страйк...

***

   Страйк. Страйк. Страйк!
   Его трясли.
   - У-ум-м... Как... Как тебя зовут?
   Это я, Коилла. Да очнись же, Страйк!
   Страйк заморгал и огляделся. Вернулось осознание того, где он находится.
   Светает. Они в Скратче.
   - У тебя странный вид, Страйк. Ты в порядке?
   - Да... да. Просто... сон.
   - Мне кажется, в последнее время ты часто их видишь... Кошмары?
   Нет. Очень далеко от кошмара. Всего лишь сон.

***

   Дженнесте снились кровь, смерть, разрушение,  страдание  и  отчаяние.  Ей
снилась похоть и то озарение, которая она несет.
   Как, впрочем, и всегда.
   Она проснулась в своем внутреннем святилище. Искалеченное тело человека -
мужчины, почти юноши -  лежало  на  алом  алтаре  посреди  остатков  ночного
ритуала. Не  обращая  на  него  никакого  внимания,  Дженнеста  поднялась  и
прикрыла наготу меховым плащом. Ее костюм  завершила  пара  высоких  кожаных
сапог.
   Рассвет едва зарделся, а у нее было незаконченное дело.
   Когда она вышла из покоев, часовые-орки вытянулись по стойке "смирно".
   - Пошли! - отрывисто приказала она. Орки последовали за ней. Она  провела
их сквозь лабиринт коридоров, вверх по пролетам каменных лестниц и  в  конце
концов на открытый воздух. Они  очутились  перед  дворцом,  на  площади  для
парадов.
   Там, выстроившись  стройными  рядами,  стояли  несколько  сот  воинов  ее
оркской армии. Слушателями - ибо именно для того, чтобы слушать, они здесь и
находились - были представители каждого полка. Так она могла  быть  уверена,
что слово, которое им сейчас предстоит услышать, быстро  распространится  по
всей орде.
   Перед  войсками  располагался  приземистый  деревянный  столб  высотой  с
небольшое дерево. К нему ремнями был привязан солдат-орк. Почти до талии ему
доходили вязанки хвороста и сухой щепы.
   Генерал Мерсадион встретил Дженнесту поклоном. Выйдя  вперед,  он  поднял
пергамент на уровень глаза. Громоподобным голосом (именно за свой голос  ему
и была поручена столь непопулярная роль) он начал читать.
   - По приказу Ее Императорского Величества Королевы  Дженнесты  пусть  все
узнают, что выяснил военный трибунал по случаю Крекнера, сержанта  Имперской
Орды.
   Все глаза устремились на орка у столба.
   - Обвинения, предъявляемые Крекнеру, заключаются в следующем:  во-первых,
он сознательно не повиновался приказу  старшего  офицера,  и  во-вторых,  не
повинуясь приказу, он проявил трусость перед лицом врага. Трибунал пришел  к
заключению, что  его  следует  считать  виновным  в  обоих  преступлениях  и
наказать соответственно за каждое.
   Генерал опустил пергамент. На площади царило мертвое молчание.
   Мерсадион обратился к узнику:
   - У тебя есть право последней апелляции к  королеве.  Используешь  ли  ты
его?
   - Да, - отвечал Крекнер.  Его  голос  звучал  громко  и  спокойно.  Он  с
достоинством переносил испытание.
   Начинай, - сказал Мерсадион.
   Сержант повернул голову к Дженнесте:
   - Что касается приказов, то в мои намерения вовсе не входило пренебрегать
ими, мэм. Но нам приказали вступить в бой как раз в тот момент,  когда  наши
товарищи лежали раненые, и им еще можно  было  помочь.  Я  задержался  ровно
настолько, сколько требовалось, чтобы остановить кровотечение у одного, и за
это я прошу помилования. Я считаю, что приговор, который мне вынесли за  это
правонарушение, несправедлив.
   Наверное, это была самая длинная и уж точно самая  важная  речь  из  всех
произнесенных им в жизни. С ожиданием он смотрел на королеву.
   Она продержала его и  всех  остальных  в  ожидании  целых  полминуты.  Ее
забавляло, что они воображают, будто она раздумывает, не помиловать ли его.
   - Приказания отдаются для того, чтобы им повиновались, - объявила она.  -
Исключений быть не может,