ой работы; на нем бог в лавровом венке сжимал в  руке  пучок  молний.
Воин приземистый, с замкнутым лицом, как будто  считал  проявление  эмоций
недопустимой слабостью. И не только в его одежде чувствовался римлянин:  о
римском  происхождении  напоминала  обветренная,  смуглая  кожа,   коротко
остриженные волосы, гладко выбритое лицо.
     Мирддин ощутил целеустремленность этого человека, как ощущают  особое
оружие. Это настоящий вождь. Все, что говорили об Амброзиусе  Аврелианусе,
оказалось правдой: он был последним из римлян со всеми их достоинствами, а
может, и недостатками. Предводитель, за которым  идут.  Но  не  его  искал
Мирддин, не ему суждено сплотить  Британию  в  единую  нацию.  Он  слишком
римлянин,  чтобы  быть  для  многочисленных  племен  чем-то  большим,  чем
удачливый военный вождь.
     - Господин. - Мальчик тщательно подбирал слова. Он не мог сказать всю
правду, потому что Амброзиус ему не поверит. - Господин, я горец и  хорошо
знаю эту землю. Я лишь сказал людям  короля,  что  на  этом  холме  нельзя
строить башню, потому что под землей скрывается источник.
     - А драконы, красный и белый? Наши пленники клянутся, что  видели  их
схватку, - быстро возразил Амброзиус. - Откуда они явились, тоже из твоего
ручья?
     - Господин, люди видят то, чего ожидают. Вода оказалась  там,  где  я
сказал, поэтому они готовы были увидеть и остальное. Драконы были  лишь  в
их воображении. Белый  дракон  саксов  поддерживал  Вортигена,  а  красный
дракон нашей земли терпел поражение.
     Он спокойно встретил пронзительный взгляд вождя.
     - У меня нет опыта в колдовстве, -  сказал  Амброзиус  с  выражением,
которое невозможно  было  не  понять.  -  Колдовство  оскорбляет  богов  и
обманывает глупцов. Помни это,  юный  пророк!  Хотя  человек  имеет  право
хвататься за любое оружие, чтобы спасти свою жизнь, потом ему лучше больше
к этому оружие не  обращаться.  Мы  сражаемся  открыто,  вот  этим.  -  Он
коснулся меча, лежавшего перед ним на столе. - Магия ночи, зло  колдовства
- это не  для  нас.  Пусть  трижды  проклятая  девка-саксонка,  покорившая
короля, пробует эти штуки.
     Мирддин  слышал  рассказы,  что  именно  королева  дала  яд,  которым
отравили старшего сына Вортигена, тем самым начав восстание против короля.
     - Господин, - ответил он, - я не колдун. И  прошу  только  позволения
вернуться домой.
     Ему показалось, что во взгляде Амброзиуса мелькнуло любопытство.
     - В тебе кровь Найрена, благородного  воина  и  верного  человека.  И
возраст твой позволяет владеть оружием. Если хочешь, я возьму тебя в  свое
войско. Только больше никаких предсказаний, никакого обмана.
     - Господин, ты оказываешь мне великую честь, - Мирддин поклонился.  -
Но я не человек меча. Моя служба тебе будет иной.
     - Какой еще иной? Разве ты бард и имеешь власть над словами? Мальчик,
тебе нужно долгие годы учиться, чтобы стать бардом. А я не  король,  чтобы
посылать к врагам оратора, а не войско. Я не назову тебя трусом:  по  всем
данным ты был в смертельной опасности и вышел  невредимым  благодаря  лишь
разуму. Но наше время - это время оружия против оружия, и саксы совсем  не
слушают слова, как хотели бы многие наши.
     -  Господин,  ты  говоришь  о  колдовстве,  но  во  мне   живет   дар
предсказания. Ты и его считаешь злым?
     Амброзиус долго молчал, потом ответил более спокойным, рассудительным
голосом:
     - Нет, я не отрицаю, что в предсказаниях  бывает  и  истина.  Но  все
равно они вредны: если человек  знает,  что  его  ждет  победа,  он  будет
сражаться менее  отчаянно;  если  он  знает  о  поражении,  то  тем  более
храбрость покинет его, и он готов будет отказаться от битвы. Поэтому я  не
желаю знать, что ждет впереди,  не  желаю  советоваться  с  авгурами,  как
делали в легионах в прежние  дни.  Я  думаю,  ты  прав,  Мирддин  из  дома
Найрена. Если такую службу ты предлагаешь мне, я должен отказаться от нее.
И тогда тебе лучше уехать.
     Ты сделал предсказание перед силами Вортигена и этим послужил нам, за
это спасибо. Мы  будем  сражаться  за  победу  красного  дракона,  но  без
колдовства. Тебе дадут лошадь, припасы, и уезжай от нас поскорей.


     Так Мирддин, увезенный  из  гор  испуганным,  ошеломленным  пленником
вернулся туда по-прежнему мальчиком по внешности, но разумом  и  духом  он
стал другим. Тот, кто взывает к таким Силам,  как  он,  в  одно  мгновение
перескакивает  от  детства  к  взрослости  и  никогда  не  возвращается  к
прежнему. У Мирддина было достаточно продовольствия, и он не стал заезжать
в дом клана, а направился прямо к пещере.
     Отпустив лошадь пастись на небольшой полянке перед склоном, в котором
находилась пещера, он пробрался через расщелину и оказался перед зеркалом.
Идя по пещере, он понял, что что-то  в  ней  изменилось,  хотя  на  первый
взгляд все оставалось прежним: огоньки все так же мелькали на машинах; как
всегда, на него смотрело его собственное отражение.
     Сила воли, поддерживавшая его в пути от  города,  откуда  был  изгнан
Вортиген и где теперь стоял лагерем Амброзиус, покинула мальчика. Он  упал
на скамью перед зеркалом, охваченный усталостью, опустошенный, не в  силах
думать.
     Но беспокойство не оставляло его. Даже в  этом  тайном  месте  что-то
было не так. Мирддин порылся в седельном мешке, отыскал кусок сухого хлеба
и маленькую кожаную бутылку кислого вина. Запивая хлеб вином, он ел только
потому, что знал: тело его нуждается в пище.
     Жуя,  Мирддин  смотрел  в  зеркало  и  видел  собственное  отражение:
маленькое, смуглое, со спутанными волосами с лицом, которое  -  он  теперь
ясно видел это - отличалось от лиц окружающих. Идет ли это отличие от  его
небесного  отца?  Среди  множества  изображений,  которые  показывало  ему
зеркало, он никогда не видел других людей.
     Мальчик устало жевал,  время  от  времени  оглядываясь.  Хотя  пещера
отражалась в зеркале, его не оставляло ощущение, что он не один. Как будто
слабый запах в воздухе. Он обнаружил,  что  принюхивается,  как  охотничья
собака.
     Удовлетворив голод, Мирддин начал осматривать  все  закоулки  пещеры.
Никого.
     Но, может, чужак был здесь раньше? Как он мог тогда почувствовать его
присутствие? Мирддин снова сел на скамью перед зеркалом,  обхватив  голову
руками. Некоторое время он сидел, погрузившись в мысли о будущем.
     Послышался резкий звенящий звук, как будто ударили  куском  бронзы  о
другой металл. Мирддин поднял голову. Зеркало проснулось, его  изображение
исчезло с поверхности. Вместо него знакомый клубящийся туман. Он сгущался,
темнел...
     Он смотрел на девушку. Держалась она напряженно и как будто к чему-то
прислушивалась. За ней виднелась хорошо  знакомая  местность  -  склон,  в
котором расщелина, ведущая в пещеру.
     Но эта девушка не из дома клана! Тело у нее стройное, еще без женской
округлости. Кожа бледная, цвета поблекшей слоновой кости, а волосы черные.
Но в этом черном  облаке  волос  сверкают  какие-то  странные  красноватые
искры.
     Лицо у девушки треугольное, скулы  широкие,  подбородок  заостренный.
Мирддин вдруг понял, что у него такие же черты лица.
     На ней простое платье4 в зеленом прямоугольнике  прорезали  дыру  для
головы, у талии платье перехвачено серебряной цепочкой. Невысокие  сапожки
с тем же украшением на ногах. Никаких браслетов или ожерелий.
     Девушка рукой с длинными пальцами убрала с лица волосы и посмотрела с
зеркала прямо на Мирддина. Ему показалось, что она его видит. Но в  глазах
ее ничего не отразилось.
     В простом платье, юная, она  казалась  неуместной  в  этой  пустынной
местности, и все же в  ней  чувствовалась  власть,  как  у  дочери  вождя.
Мирддин ближе придвинулся на скамье, чтобы лучше  разглядеть  ее:  девушка
странно привлекала его, больше, чем любая другая. Кто она?  Как  попала  в
горы? Гостит в  доме  клана?  Но  в  эти  дни,  когда  по  дорогам  бродят
разбойничьи отряды девушки не покидают безопасные убежища.
     И тут послышался знакомый голос, источник которого Мирддин так  и  не
установил:
     - Это Нимье. Она проклятие Мерлина. Она из племени Других.
     - Что за другие? - спросил Мирддин. Голос зеркала по-прежнему называл
его этим странным именем. Он уже  привык  к  этому,  но  для  себя  всегда
оставался Мирддином.
     - Те, кто не хочет нового подъема человечества, -  ответил  голос.  И
после недолгого молчания продолжал:
     - Слушай внимательно, Мерлин, потому что зло близко и ты должен  быть
вооружен против него. В древние дни, когда наш народ прилетел в этот  мир,
здесь возникла могучая нация. Наши знания мы щедро отдавали  людям  Земли,
тем, кто хотел знать. И человечество  процветало.  Дочери  людей  выходили
замуж за рожденных небом. Дети, родившиеся от таких браков, были  могучими
героями и людьми Власти. Мы не понимали тогда, что в  твоей  расе  есть  и
порок.
     Но были и другие, которые тоже, подобно нам, летали  в  кораблях  меж
звездами. И они не хотели, чтобы  люди  поднялись  к  величию  и  знаниям.
Поэтому тайно явились они в ваш мир и обнаружили  этот  порок:  ваша  раса
склонна к ярости и насилию. И они использовали этот порок в  своих  целях.
Последовали такие войны, о которых  вы  и  понятия  не  имеете.  Сражались
молниями, взятыми с неба, переворачивали горы, превращали землю в  море  и
море в землю.
     Многие из нас погибли в этих  битвах,  и  те,  кого  мы  учили,  тоже
погибли. Тогда Темные вернулись на небо, решив,  что  человек  никогда  не
поднимется  вновь,  а  останется  зверем,  необученным  и  не  поддающимся
обучению. Немногие из наших детей выжили и попытались сберечь  знания.  Но
они зависели от машин, а машины, подобные тем, что  ты  видишь  в  пещере,
были уничтожены в войне. Металл невозможно стало  обрабатывать  и  человек
вернулся к орудиям из камня и кости. Те, что  начинали  жизнь  в  огромных
городах, кончили ее в первобытных пещерах вооруженные лишь руками  и  теми
знаниями, что сохранились в их памяти.
     Мы не могли вернуться, потому что Темные  контролировали  межзвездные
дороги. Если бы нас обнаружили, мы были  бы  схвачены  и  уничтожены.  Так
проходили века. Однако для  всего  настает  время  упадка,  и  наши  враги
ослабли, хотя мы тоже очень многое утратили. Но мы  не  забыли  тех,  кого
оставили беспомощными в этом мире, и, собрав все, что у нас  осталось,  мы
построили корабли, способные пересечь пустоту. Корабли были маленькие и не
вмещали нас, но могли нести начальные элементы жизни. Если бы они достигли
цели, то, что они несли, начало бы возрождение нашей расы.  Мы  отправляли
свои корабли с семенами жизни с надеждой, потому что уже давно в  небе  не
видели кораблей Темных.
     Наконец один из наших кораблей прилетел  на  Землю.  Маяк,  вызвавший
его, очень стар, мощность его ограничена, и лишь по счастливой случайности
смог он посадить корабли жизни.
     Так родился ты, Мерлин. На тебе лежит важная задача, потому что  нам,
чтобы вырасти снова, нужен мир. Ты должен установить этот мир.  Ты  будешь
нашими руками. Маяк, привлекший корабль, мертв. Но есть более мощный маяк.
Если его привести в действие, он приведет на Землю  весь  флот.  Это  тоже
твоя задача.
     Но тебя ожидает опасность. Точно так же,  как  мы,  сигнальные  маяки
оставили на Земле и Темные. И один из них ожил. Оттуда  происходит  Нимье.
Она должна помешать тебе выполнить твою задачу. Будь осторожен, потому что
в ней воплощено все  коварство  Темных.  И  она  владеет  силами,  которые
сравнятся с твоими. Ее привлекла сюда энергия этого места, но она не нашла
то, что искала: наши защитные поля еще прочны. Но она будет  искать  тебя.
Все, что ты делаешь, она постарается изменить, чтобы человек снова не стал
великим.
     У тебя две задачи. Первая - оживить Великий Маяк. Это трудная  задача
потому что часть маяка давным-давно увезена за море, на  Западный  остров.
Те, у кого сохранились остатки древних  знаний,  хотели  там  использовать
силу маяка, но не смогли.
     Вторая задача - выдвинуть  вождя,  который  прекратит  все  распри  и
установит мир. Тогда мы сможем вернуться и снова работать с людьми.
     Вот что ты должен сделать, а Нимье постарается  тебе  помешать.  Будь
осторожен, Мерлин, потому что ты наша единственная надежда, и  все  меньше
времени для ее осуществления. Если ты не справишься,  Темные  окончательно
завладеют твоим миром, и человек будет жить  звериной  жизнью  без  солнца
знаний!
     Изображение Нимье  исчезло.  Его  сменила  другая  картина:  огромные
стоячие камни, поверх которых лежали горизонтально другие  камни.  Мирддин
узнал это место: когда-то давно о нем рассказывал Лугейд.
     Это сооружение создано сказочным народом, населявшим остров до  того,
как из-за моря появился народ Мирддина. Оно оставалось священным не только
для своих забытых строителей, но и  для  тех,  кто  пришел  им  на  смену.
Обладавшие знаниями постигали здесь тайны движения  звезд.  И  сейчас  тут
жили люди, стремившиеся к знаниям. Мирддин считал, что  именно  сюда  ушел
после смерти Найрена Лугейд.
     - Это Великий Маяк! - произнес голос. Картина  задрожала  и  исчезла.
Мирддин понял, что  теперь  он  один.  Задача  разъяснена,  предупреждение
сделано.
     Мальчику было над чем подумать. Как  одному  вернуть  такой  огромный
камень с Западного острова? Он знал, что это невозможно. Привлечь других к
этой задаче также казалось невозможным. Кто  сейчас,  во  время  войны,  в
расколотой на части стране,  прислушается  к  нему?  Да  он  и  не  сможет
рассказать все. Мирддин понимал, что только такие, как Лугейд,  поверят  в
его рассказ.
     Лугейд...
     Мирддин не знал, имеет  ли  Лугейд  какое-то  влияние  на  королей  и
предводителей армий... Ему казалось, что должен иметь. Во  всяком  случае,
решил Мирддин, прежде  всего  он  должен  отправиться  к  Месту  Солнца  и
отыскать  там  Лугейда.  К  тому  же  не  мешает  осмотреть  это  место  в
реальности, а не в зеркале.
     Выработав план, мальчик лег между двумя машинами, завернулся в плащ и
уснул. Сны его были тревожными. Ему казалось,  что  он  заперт  в  большом
ящике, стены ящика прозрачны, как горный ручей, и через них он  видит  все
вокруг.
     Перед ящиком стояла Нимье и смеялась. Руки ее двигались -  это  знак,
отгоняющий колдовство. Он много раз видел этот жест в  детстве.  Он  знал,
что он ее пленник, и  в  нем  жила  потребность  высвободиться,  выполнить
какую-то важную задачу.
     Он бился о прозрачные стены ящика,  тело  его  покрылось  синяками  и
кровоподтеками, но выбраться он не  мог.  И  все  время  его  преследовало
ощущение какой-то страшной неудачи.
     Картина изменилась: перед ним был Лугейд. Друид спал  на  постели  из
сухих листьев, покрытых  оленьей  шкурой.  Мирддин  склонился  над  ним  и
коснулся ладонью лба спящего. И услышал собственный голос:
     - Я приду.
     При этих словах друид открыл глаза. Он узнал Мирддина.  И  заговорил.
Губы его задвигались, но Мирддин, как ни напрягал слух, не слышал слов.
     Между ними потянулся туман. Увидев его, Лугейд  отшатнулся,  взмахнул
руками, как бы отгоняя зло. Туман сгустился в фигуру. Мирддин снова увидел
смеющуюся Нимье. И проснулся.
     Он почти ожидал увидеть склонившуюся над  ним  девушку,  как  он  сам
склонялся над Лугейдом. Но он был один. Молчание нарушал лишь  гул  машин.
Мирддин знал, что нужно делать. Он должен идти к Месту Солнца, убедившись,
что никто его не преследует.
     Вначале раздобыть припасы и меч. Он не воин, но обращаться с  оружием
умеет, а ему предстоит углубиться  в  спорную  территорию,  где  одинокому
страннику перережут горло из-за пони или плаща...
     Ведя лошадь, Мирддин спустился по склону холма... и  увидел  страшную
картину. Здесь гостили огонь и меч. Угли остыли, значит  прошло  несколько
дней. Борясь с тошнотой, бродил он среди развалин обходя  обожженные  тела
защитников крепости. Их было слишком мало...  Женских  тел  одно  или  два
Мирддин догадался, что женщин и детей увели в рабство.
     Но он нашел Юлию. Она все еще сжимала обломок копья.  Видимо,  умерла
быстро. От удара мечом. Мирддин стащил тела в чудом уцелевший сарай. Здесь
лежали мешки с зерном. Он сделал из них похоронный настил, уложив на  него
тела своих родичей. Юлию он положил последней.
     Достав огниво, он поджег мешки: у него не было сил хоронить  мертвых,
а оставить их непогребенными он не  хотел.  Когда  взметнулось  пламя,  он
отыскал немного заплесневелого хлеба, кусок  погрызенного  мышами  сыра  и
бутылку, которую наполнил водой из ручья. Он не оглядывался на поднявшееся
к небу пламя. Все, что знал Мирддин в прошлом,  ушло.  Детство  кончилось.
Осталась лишь воля выполнить полученные в пещере приказы.
     Мирддин выехал утром, на горизонте  собирались  грозовые  облака.  Он
глубоко дышал, стараясь изгнать из горла запах дома клана, забыть то,  что
он видел там.
     Пошел дождь, но  Мирддин  не  остановился;  он  приветствовал  дождь,
обмывающий его тело.  Это  природа,  а  не  отвратительные  деяния  людей.
Мирддин размышлял над рассказом зеркала. Неужели правда человек жил в мире
и обладал огромными знаниями? Если это так - а у него не  было  причин  не
верить, - он сделает все, чтобы вернуть золотой век.
     В нем росла ненависть, не к тем, кто разрушил дом его  клана:  такова
природа всех набегов. Нет, он ненавидел тех, других,  которые  летают  меж
звездами, владеют силами, которых он даже вообразить себе не может, и  все
же хотят, чтобы человек оставался грубым животным.
     Что движет Темными? Ревность к тем, другим, что помогали  Земле?  Или
страх? Может, они предвидят в человечестве врага, как  кошка  и  собака  -
враги с самого рождения? Если так, то какое качество в  человеке  вызывает
такой сильный страх? Мирддин жаждал спросить об этом зеркало. Он  спросит,
когда вернется.
     Когда вернется?..
     Он  должен  отвергнуть  такие  мысли,  сосредоточиться   на   будущем
попытаться избавиться от возможных преследователей. Он  неопытен  в  таких
делах, поэтому придется удвоить усилия. Поэтому он держался в  стороне  от
любых жилищ, останавливался в развалинах, давно покинутых  людьми.  Дважды
он ночевал в руинах. Запасы пищи он растягивал, как мог. В конце концов он
горец, и ему удавалось поймать кролика или сбить камнем утку.
     Мясо он ел сырым, так как не осмеливался разжечь костер.  И  ни  разу
ему не удавалось избавиться от  страха  перед  преследованием.  Дважды  он
забивался в кусты, обернув голову лошади плащом, чтобы  заглушить  ржание,
пока  отряды  всадников  проезжали  мимо.  Он  решил,  что   это   рекруты
Амброзиуса, но не был уверен в этом,  и  осторожность  говорила  ему,  что
лучше не показываться.
     С острым чувством голода и беспокойства  Мирддин  наконец  выехал  на
равнину и увидел впереди гигантские стоящие камни. Он достиг Места Солнца.



                                    5

     Мирддин закутался в плащ. Дождь стучал по  крыше  грубой  хижины,  но
внутри горел огонь, а в руках мирддин держал деревянную  чашку  с  горячим
супом из кролика, сваренного на травах. Дверью  в  хижину  служила  шкура,
которую время от времени раскачивал ветер. Мирддин  слишком  устал,  чтобы
есть, хотя запах пищи вызывал слюну во рту.
     Лугейд не нарушал молчания. Он сидел, скрестив  ноги,  и  чинил  свое
платье, ставшее старым, а не  белым  Друид,  занимавший  некогда  почетное
место в доме клана, теперь был похож на обычного нищего на  дороге.  Но  в
голосе его не  было  нищенских  ноток.  Он  смотрел  на  Мирддина  строгим
проницательным взглядом.
     - Поешь и спи, - сказал друид. - Тут тебе ничего не угрожает.
     - Откуда ты знаешь, что мне грозит опасность? - Мирддин сделал глоток
супа.
     - А откуда я знал, что ты идешь? - ответил вопросом  Лугейд.  -  Боги
дали мне способности и  ум,  чтобы  пользоваться  ими.  Разве  ты  сам  не
предв