и в здешнем захолустье, княже?
     - И тебе здоровья, Верея, - окинул он женщину взглядом. - Порубежники мои весть прислали, что половцы, числом изрядным, на земли мои с Мурома вторглись и по Ушне вглубь идут. Поднял я дружину отпор им давать, однако же вижу, вы тут без меня сладились.
     - Нет больше половцев, княже, опоздал, - развела руками боярыня.
     - А ведомо ли тебе, Верея, что сие за твари такие? - ткнул князь сперва в сторону керноса с перерубленной шеей, валявшегося у деревьев за помостом, потом в пару монголов на льду. Нежить, частью все-таки побитая степняками в ночной схватке, частью истребленная наводящими порядок ратниками, валялась вокруг десятками. - Я тебе сам поведаю. Порождения сии бродят по землям моим где ни попадя. Скот портят, людей пугают, избы ломают. Смерды бежать начали из княжества, ако от чумы. И от того разор сплошной во всех сторонах и весях.
     - Знаю я про то, княже, - кивнула боярыня. - И окрест моих деревень они появляются...
     - А не ты ли, Верея, - наклонился вперед князь, - не ты ли уж в седьмую усадьбу о прошлой неделе с ратниками своими заявлялась, нежить сию разгоняла да серебро с хозяев за избавление брала? Да склоняла бояр тебе на верность присягнуть и дань платить, дабы впредь от напасти сохраниться? Не ты ли боярина Горбаткова заставила от Суздаля отринуться и тебе на мече в вечной верности поклясться?
     - Право боярина на отъезд в Русской Правде извечно закреплено, княже, - гордо вскинула подбородок Верея. - Посмеешь карать за это - тебя собственная дружина на рогатины подымет.
     - С огнем играешь, Верея. Ну да ладно, за отъезд карать нам предками навечно заказано. И новому их хозяину мстить тоже не велено. А как Правда Русская велит с колдунами черными поступать, кои Русь Великую порушить пытаются? Скажешь, за покарание отступников меня тоже бояре на копья возьмут? А ну, скажи, что у тебя здесь случилось?
     - Половцы с нежитью столкнулись. Погибли почти все. А потом подошли мои сотни, мы добили уцелевших, сами потеряли...
     - Лжешь, ведьма!! - зловеще взревел князь Гордей. - Лжешь! Совсем за несмышленыша меня держишь?! Вон, смотри, какие раны у твоих людей, что на помосте лежат. Не очищены, не перевязаны. А почему? Да потому, что времени их спасти не имелось. Начиналась ими сеча, а не завершалась! Последних посеченных завсегда спасти удается, а твои померзли! Стало быть, начинала сечу ты. Да не ожидала, что на каженную твою сотню у половцев пять окажется. И ты тогда нежить Чернобогову вызвала, коей с прошлого лета людей губишь. И дралась нечисть сия со степняками на твоей стороне. Ты их хозяйка, Верея! Вемигор, в железа ведьму!
     - Нет! - почти хором вскрикнули Лесавич, ведун и сама боярыня.
     - Неправда это, князь, у полона спроси! - продолжила дальше одна Верея. - Ворогов изрядно мы в полон захватили. У них спроси - с нами нежить шла али нет.
     - Полоняне? - Такое известие князя, похоже, несколько обескуражило. Наверное, он не ожидал, что "черная кодунья" оставит живых свидетелей.
     - Лесавич, - кивнула боярыня.
     Воевода убежал, но быстро вернулся, волоча за ворот халата сразу двух перепуганных половцев. Кинул их перед князем на снег:
     - А ну, отвечайте, откуда нежить эта взялась?
     - Ночью... Ночью пришли, - наперебой затараторили полоняне. - Давить, топтать начали.
     - А с ратниками когда дрались, с людьми?
     - Днем сеча случилась. Засветло русов в лес загнали, в полон сдаваться звали. Но те не хотели. А ночью земляные люди пришли, всех убивали.
     - Убедился, княже? - вызывающе поинтересовалась женщина. - Не дралась нежить на моей стороне. Сама пришла, когда меня уже и не было.
     - Лжешь, Верея... - покачал головой князь. - Чую, опять лжешь... Ох, как бы мне хотелось накинуть на твою стройную шейку тоненький ремешок и...
     Князь вполне красноречиво рванул плеть.
     - Но законы людские и божеские нарушать не стану. По Правде дело вести стану, по Правде. Против Русской Правды у тебя колдовства не хватит. Вемигор, забери у нее весь полон. Мы каждого в допросной избе разговорим. Откуда шли, где столкнулись, с кем дрались. Откуда нежить пришла, куда опосля сгинула.
     - Это мой полон!
     - А я тебе виру выплачу, - почти к самому лицу боярыни наклонился князь, пригладил бороду. - Всю виру выплачу, по Правде. А опосля узнаю, как тут все крутилось, до последней минуточки.
     - Это не я навожу нежить на твои земли, князь, - неожиданно призналась Верея, отвернув в сторону лицо. - Не я. Это боярин Руслан, из Гороховца.
     - Боярин Руслан? - отступил в растерянности князь, оглянулся за поддержкой на своих спутников.
     - Этот может, Гордей, - низким басом сказал один из них. - Гороховецкие ваш род издавна недолюбливают. Мобыть, правду речет боярыня.
     - А тебе откуда ведомо? - с подозрением прищурился на женщину суздальский князь.
     - При мне было, летом... - Верея тяжело вздохнула. - Ну, были у нас с Русланом мысли общие летом...
     Как бы это... Значит... Ну, жила я у него в детинце месяц без малого.
     Дружинники понимающе захмыкали, стали приглаживать усы и ехидно переглядываться.
     - Да, жила! - вызывающе вскинула подбородок боярыня. - Кто знает, глядишь, и сложилось бы! Да токмо заявился в Гороховец колдун заморский, из дальних-дальних земель. Там, сказывали, богов наших не чтят, огню поклоняются, что сам из земли выходит, мертвым не тризну устраивают и не земле предают, а на башнях высоких хоронят. Снега там отродясь не видали, звери живут невиданные...
     - Ну, про страны, где льда о круглый год не случается, мне и купцы сказывали, - покачал головой князь. - А вот про "хоронят на башнях" ты, колдунья, лжешь!
     - То не мои слова, княже! - моментально вспыхнула Верея. - То нам колдун заморский сказывал! Хочешь - у Руслана спроси. Мне неведомо, откель...
     - Ты про нежить-то, боярыня, дальше сказывай, - перебил ее один из возвышавшихся за княжеской спиной всадников. - Про мертвых слушать нам интереса нет.
     - А-а, - запнулась Верея. - Ну, так пришел, стало быть, колдун этот к боярину Руслану, поклонился низко и пообещал того правителем света всего белого сделать. Взамен просил визирем первым назначить и удел обширный для удовольствия и обобщения выделить. И земли даже просил. Но не наши, а заморские, южные. И сказывал еще колдун, что сила тайная спрятана в детинце княжеском. Кто ее в руки возьмет, тому равного на свете не станет. Ни по силе, ни по знанию...
     - Нравится мне сказка твоя, боярыня, - кивнул суздальский князь, - молви далее.
     - Мало знаю далее, - поморщилась Верея. - Интерес ко мне колдун иноземный стал выказывать, речи сладкие вести. А промеж прочего сболтнул, что силой тайною нежить из земли порождать сможет. И неведомо никому, как с ней тягаться, как воле своей подчинить. Токмо он один сие знает. Спужалась я тогда сильно, и он поведал мне тайну малую. Как самой от нежити страшной уберечься, как узнать, куда она тянется. Как одолеть можно, коли обложит...
     - Ну, чего смолкла?
     - Все, княже, - развела руками женщина. - Взревновал меня к колдуну Руслан, да и выгнал из города. А колдун с ним остался. Теперича я, как про чудищ колдовских проведаю, с подмогой к боярам еду. А коли в благодарность они мне на верность и службу присягают - так на то их боярская воля. Кто люб, к тому двору и сьезжают. И воли княжеской над этим нет. Так в Русской Правде записано. И попрать ее бояре тебе не дадут.
     - Мыслишь, из-за тебя, колдунья, бояре мне смуту станут устраивать?
     - Из-за себя княже, - покачала головой Верея, - из-за себя. Сегодня меня-за вольность каре предашь, завтра на иного кого гнев обрушишь.
     - Храбрые речи ведешь, колдунья, - покачал головой князь, похлопывая плетью но ладони. - Но по лезвию ходишь... Оступишься - кровь твоя польется. И бояр моих на бунт поднять не сможешь. Мне у них вера, не тебе. Но суда бесправного все едино чинить не стану. Не для того волей богов и по праву сыновнему на стол Суздальский всходил. Справляй тризну, боярыня Верея, да ратников своих в седла поднимай. До Гороховца путь недальний, половцев бояться ныне не к чему. Завтра поутру туда прискачем, да у самого боярина Руслана и спросим, откель нежить на земли наши выползает.
     Путь к приграничному городу Гороховцу князь выбрал речной: вниз по ровной ледяной дороге до Оки, по Оке до Клязьмы. Там, под разоренной порубежной заставой, рать встала широким лагерем, а утром двинулась дальше.
     Муромские дозоры дружине не встретились. А может, и встретились, да не показались - кто же в здравом уме на рать в полторы тысячи мечей кинется? Дело порубежника - опасность вовремя заметить да всех окрест о ней упредить. Останавливать ворога - работа княжеская. Видимо, таким маневром - проходом всего войска вдоль соседских границ - суздальский князь отомстил муромскому за внезапное появление половцев в своих пределах. От соседа ведь пришли, не из дальних земель.
     Гороховец показался впереди, как и обещал князь Гордей, вскоре после рассвета. Город встретил гостей оглушительным звоном набатного колокола и накрепко запертыми воротами. На стенах мелькали копья, шлемы. Лучники поглядывали поверх частокола, демонстративно держа наложенными на тетивы граненые бронебойные стрелы.
     Однако суздальцы на штурм не пошли - остановились за оврагом, напротив ворот, спешились, отпустили подпруги, давая роздых коням. Но костров не разводили, вешать торбьд на морды скакунов не спешили. Князь со своими ближними дружинниками умчались к небольшой, искрящейся инеем, дубовой рощице, что стояла особняком среди заснеженных полей, Что бывает в таких местах, Олег знал прекрасно: святилище.
     Действительно, где-то через час маленький отряд прискакал обратно, а вскоре следом за ним появился и знакомый Олегу безволосый волхв с высоким посохом. Движимый любопытством, ведун потянулся к княжеской свите, стараясь, однако, жрецу на глаза не попадаться. Волхв остановился перед воротами, стукнул посохом о землю, на что та неожиданно отозвалась долгим тяжелым гулом:
     - Слушайте меня, жители Гороховца. Я - Аргамирон, волхв святилища гороховецкого, носитель воли богов русских, жизни земли здешней, защитник чаяний ваших! Говорю вам, возлюбленные дети мои, что князь суздальский Гордей поклялся именами Сварога великого, Ярила светозарного, Коло весеннего, что нет у него мыслей недобрых и желаний супротив добра, живота и имущества вашего! Пришел он сюда не своею волей, а волей Белбога небесного, во имя правды и справедливости.
     - Пусть у себя смердов судит, - крикнули со стены. - А у нас свой боярин есть!
     - Есть воля выше боярской! - опять стукнул посохом волхв, и земля вновь отозвалась долгим протяжным звуком. - Дошла весть до ушей богов наших, что отошел боярин Руслан, возлюбленный сын мой, от веры отцов наших, от заветов предков, предал землю отчую! Что нет более веры в нем, а помыслы его исходят из шепота Чернобогова, приказов Мары костлявой, колдунов иноземных.
     - Ложь! Ложь это!
     - Слово, услышанное мною, тяжело, но отринуть его не могу. Повелеваю вам, жители Гороховца, отворить ворота. Хочу взглянуть в глаза сына своего возлюбленного, услышать ответ его на наветы суровые. Не верю в вину боярина, но во имя правды суда требую вместе с князем суздальским! Пусть очистит имя свое пред очами людскими и божьими!
     - Сами разберемся, - отозвались из города. - Гордею Суздальскому делать тут нечего.
     - Не добро чужое боярин покрал, несчастные! И не невинного гневом своим погубил! - возвысил голос Аргамирон. - Супротив богов и земли русской руку поднял! Нежить из земли поднимает, мертвецам потерянным покоя не дает, кровь пьет младенческую, тайным богам жертвы человеческие приносит! Слышите меня, жители Гороховца! Открывайте ворота немедля и представьте боярина своего на суд честный, пред лицом богов русских, бояр суздальских, пред глазами вашими! Не навлекайте гнев Божий с его души на свои головы!
     - Да ты, никак, из ума выжил, старик?! Как Руслан мог нагнать... Они же нас недавно осаживали!
     - Приказываю вам, жители Гороховца, - медленно, размеренно, но громогласно заговорил волхв, - немедля открыть врата града своего пред судом Божиим и человеческим. Не то волей своей и именем богов отрину навеки благодать от домов и нив ваших, бесплодным сделаю семя мужей и чрево жен ваших, отрину лучи Яриловы от окон и глаз ваших. Наполнятся слезами очи детей ваших, падут стада и птицы ваши. Не станет силы в руках и ногах ваших. Да будет так!
     Посох ударился в землю - гул волнами заметался вокруг, словно отражаясь от близких берегов.
     - Да будет так!
     Посох ударился снова - гул стал громче, напоминая скатывающуюся с гор лавину.
     - Да будет так! - Волхв скинул с себя капюшон и поднял глаза к небу: - Тебя, Белбог, бог справедливости, призываю в союзники и судии этому граду неверному, заветы отцов отринувшему, от лика богов отвернувшемуся. Исполни...
     - Стой, отец! - Из-за стены послышался какой-то треск, шум.
     - Остановись, волхв! - крикнули уже со стены. - Мы не против честного суда!
     Кто-то громко и болезненно закричал, еще кто-то просто возмущенно выругался. Послышался стук.
     Князь, стоявший неподалеку от волхва, оглянулся на свою дружину, махнул рукой.
     - Первая, вторая сотня.. По коням!
     - В седло, в седло, - послышалась перекличка десятников.
     - Верею захватите! - уже голосом приказал князь.
     Ворота отворились, за ними незваных гостей ждала толпа горожан. Но перед решительно двинувшимся вперед волхвом люди расступились. Олег, подкравшийся к княжеской свите пешком, прибавил ходу и пристроился за его спиной. Князь и его ратники двигались следом.
     Детинец тоже оказался открытым нараспашку. Боярин Руслан стоял у дальней стены - высокий, белокурый, жилистый, с узкой короткой бородкой; в синей шерстяной куртке, украшенной двумя волнистыми линиями нашитых на ткань мелких золотых лошадок, в зеленной суконной епанче без всякого подбоя. Синие свободные шаровары заправлены в невысокие, до колен, коричневые сапоги из толстой бычьей кожи. Поодаль, как бы при хозяине, но все же немного в стороне, маячили его ратники - с рогатинами, в кольчугах, но числом не более полусотни.
     Суздальские дружинники спешились перед детинцем, половина осталась снаружи, другая, уже без коней, втянулась внутрь, распределившись вдоль стен и рядом с дружиной местного боярина. Следом за ними внутрь в тянулась изрядная толпа горожан, тоже прижавшихся к стенам, но уже возле ворот. Олег пристроился между местными и пришедшими воинами, вольготно остановившись почти в трехметровом интервале между ними.
     Волхв, князь и Верея с Лесавичем выступили вперед, в самый центр утоптанного двора. Минут десять все молчали, дожидаясь, пока успокоятся собравшиеся люди, потом Аргамирон вскинул руку:
     - Я всегда любил тебя, боярин Руслан. Ты вырос на моих глазах, ты обучен мною грамоте и заветам предков, я поддержал тебя, когда ты занял место отца после его безвременной кончины. Ответь мне, ако отцу кровному: мешался ли ты с силами черными, с колдунами иноземными, Чернобоговьши? Творил ли обряды запретные, вел ли речи с нежитью земной, али духами мерчвыми?
     - Нет, я никогда этого не делал, волхв! - гордо ответил боярин и широко расставил ноги, закинув руки за спину.
     - Однако же дошло до меня, Руслан, - вкрадчиво заговорил князь, - что приезжал сюда колдун из дальних стран. Что речи он вел сладкие, обещал многое, просил малое... О чем сговорился ты с тем колдуном, боярин?
     - Я не знаю, о чем ты молвишь, княже, - поджав губу, отрицательно покачал головой боярин.
     - Как же так?! - На лице Вереи выразилось неподдельное изумление. - Ты лжешь!
     Она выступила вперед, тыкнула пальцем в землю:
     - Здесь, на этом самом месте об уделе сговаривались! На купеческой ладье с двумя вьюками он приплыл. В халате, мелкими ворсинками покрытом. Полосатый халат, сверху вниз полоски...
     - Первый раз слышу.
     - Как в первый раз? Он же тебе власть над всем миром предлагал, а ты, как кот, облизывался!
     - Ты мстишь за то, что жениться я на тебе отказался, колдунья, - презрительно скривив рот, покачал головой боярин. - Потому и лжешь. Нет и не может быть тебе веры.
     - Ты отказался?! - вспыхнула Верея. - Это я от тебя сбежала, урод...
     - Пустите, пустите! - с криками протолкалась вперед какая-то женщина в накинутом поверх легкого домашнего сарафана тулупе. - Пустите, я знаю!
     Она вышла на открытое пространство, и Середин с удивлением узнал Заряну. Девушка закрутилась, оглядывая присутствующих, пока не обнаружила Олега, и, резко остановившись, подняла руку с вытянутым пальцем:
     - Вот он! Это он, оборотень. Сама видела, как перекидывался! Волкодлак он, нежить черная!
     Ратники с двух сторон сомкнулись, и ведун даже пикнуть не успел, как в него вцепились десятки рук, выволокли вперед, поставили перед Гордеем.
     - О-о, знакомец старый, - обрадовался волхв, прищурившись на Середина. - Колдун болгарский! От как свидеться пришлось. И это таких судей ты привел сюда, княже? - повернулся Аргамирон к суздальскому правителю. - Колдунья известная да оборотень заезжий? От кто тебя на воспитанника моего навел? И я, старый дурак, поддался, боярина гороховецкого подозрением опозорил! Эх, князь, князь... А судить тут нечего. Прорубь на Клязьме открытая, течение быстрое. Под лед обоих, и пусть плывут, откуда явились. Неча им землю русскую топтать.
     - Князь! - метнулась со своего места Верея, упала перед суздальцем на колени. - Меня казни, я виновна! Ведуна оставь. Не со мною он. И не оборотень вовсе. Олег-охотник это, ведун из Новгорода. Купцов он по завороженным тропам водил, василиска на тракте Тверском извел. На свадьбе в Белоозере супругу князя исцелил, поезд свадебный от беды заговаривал, конокрадов в дороге ведовством своим нашел. Хоть в Белоозеро, хоть в Ярославль князьям отпиши, все за него поручатся.
     - Что это ты так за подельника своего обеспокоилась, колдунья? - гнусно-въедливым тоном поинтересовался Аргамирон. - Никак, без него из мира мертвых вернуться не сможешь? Под лед обоих!
     - Пошли вестника в селение, где я ей оборотнем померещился. Пусть спросят, чем я там два дня занимался! - Дернулся в крепкой хватке Олег. - Тогда про нас и решай!
     - Нет мне печали туда-сюда дружинников гонять! - зло рявкнул князь. - Сам скажи! Обрыдли загадки ваши!
     - Я там за два дня всю нежить в округе истребил. Штук двадцать земляных людей, если не больше.
     - Двадцать? - Гордей махнул рукой: - Девку тащите! А ну, сказывай, правда, что оборотень этот нежить при тебе истреблял? Говори, не то на кол посажу!
     - Пра... Правда. Но волкодлак он! Все едино волкодлак! Я сама видела.
     - Пошла вон! - тяжело выдохнул князь. - Отпустите его. Я ныне любому оборотню в ножки поклонюсь, лишь бы от нежити землю мою избавил. Иди, истребляй, тварь Чернобогова. Свободна.
     - Нет, князь, я не оборотень, - покачал головой Середин. - Скажи мне, князь, вернулся ли в святилище вещий Сварослав. что с важным делом и письмом тайным на Печору уезжал?
     - Сварослав?.. - замер Гордей, задумчиво поглаживая бороду. - Постой... Олег, ведун из Новгорода... Ты?!
     - Волхв решил, что стар стал для таких дел. Мне поручил колдуна, нежить из земли поднимающего, найти.
     - Ну?
     - Сперва я Верею заподозрил. Оттого и в отряде ее находился. Проверить хотел. Но она невиновна. Теперь надо боярина Руслана испытать.
     - Ты же слышал, ведун, оболгала его колдунья.
     - Нет, князь, пока я понял только то, что врет кто-то один. А проверить это несложно. Помнишь, что Верея сказывала? Колдун не к боярину приехал. Он древнюю силу искал, что где-то здесь спрятана. Если она здесь - значит, боярыня правду говорила. Ежели нет... - Середин красноречиво пожал плечами.
     - Ну, так ищи, ведун! Чего стоишь? Тебе костер запалить надо али кровь человеческую в жертву принести?!
     Олег в ответ промолчал, внимательно оглядываясь. Потом пошел к дому. Ратники расступились - ведун поло