е-то
высоко, у самой крыши. Со второго этажа ощутимо тянуло запахом съестного.
  - Ну что, прогуляемся по гостинице и осмотрим местные
достопримечательности? Все равно ведь делать нечего.
  - Здесь я вам не компания, - покачал головой Данкэн. Правда, эти слова он
произнес с некоторой долей настороженности, словно боялся, что я стану
возражать. - Напомню вам, что еще не завтракал сегодня. Так что - коль вы
не против - пойду предаваться чревоугодничеству. - Он помолчал и тихо
добавил, больше для себя: - Если кусок в горло полезет.
  - Приятного аппетита. Поговорим после ужина.
  Журналист молча кивнул и отправился наверх. Я проводил его взглядом и
подумал, что отныне связан с этим человеком, хочу того или нет. Он,
кажется, тоже чувствовал нечто подобное - пускай и неосознанно. Проклятье!
Осложнения на каждом шагу!
  Нужно было, наверное, идти к себе в номер и заняться тем, ради чего я
сюда и приехал, но после разговора с журналистом делать этого совсем не
хотелось. А хотелось просто пройтись и поразмыслить над всем, что
случилось со мной за последние два дня.
  Я стал бродить по первому этажу, разглядывая висевшие там гобелены и
прислушиваясь к голосам наверху. Кто-то восторженно восклицал: "Взгляните,
вы только взгляните на это!", а другие вторили: "Какая красота!" Первый
голос, похоже, принадлежал толстухе с крашеными волосами, остальных я не
узнал. Карны, кажется, среди них не было. Жаль. Она - единственный
человек, от чьего общества я не отказался бы сейчас. Хотя мне необходимо
было одиночество, чтобы разложить все происходящее по полочкам.
  Сунув руки в карманы и порождая своими шагами гулкое эхо, я бродил по
периметру первого этажа и размышлял о словах Мугида. Что он имел в виду?
Подобные вещи не говорят просто так, да и старик не похож на тех, кто
склонен к мистификациям и подпусканию тумана. Впрочем, мистификаторы и не
выглядят таковыми. В этом-то вся соль.
  Но если поведение Мугида тревожило меня, то рассказ Данкэна вызывал
недоумение. Что же происходит в этой проклятой гостинице? Хинэг
предупреждал меня, что я не первый, кто получил подобное задание. И все
его проваливали. Почему? Ведь сюда посылали не людей с улицы. Может быть,
каким-то образом влияют повествования? И Данкэн - всего лишь жертва такого
влияния? Скажем, в его сознании я каким-то немыслимым образом приобрел
качества Пресветлого. А именно: способность голосом заставлять людей
повиноваться. Если учесть то, что с самого начала журналист был склонен к
встрече с чем-нибудь тайным и опасным... И все равно, такая гипотеза
притянута за уши. Что-то другое? Но что?! Ответа не было.
  Единственный вывод, к которому я пришел, пока размышлял: нужно попытаться
проникнуть в закулисную жизнь "Башни". Тогда я смогу выяснить, что же
таится за словами Мугида... а заодно, если получится, решить проблему с
Данкэном. Но, конечно, не следует забывать о своих непосредственных
обязанностях...
  Сделав почти полный круг и изучив некоторое количество гобеленов, я
обратил внимание на то, что один из них отличается от прочих: нижние края
полотнища свободно покачивались в воздухе. Так, словно за ним дверь.
  Как раз то, что мне нужно,- закулисная жизнь "Башни". Загобеленная.
  Я осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться: рядом никого нет.
Потом приподнял гобелен за краешек и обнаружил за ним каменную плотно
пригнанную дверь. На уровне глаз в камне был выбит знак: молния,
скрестившаяся с клинком. Когда-то давно это означало предупреждение, хотя
сейчас я не мог вспомнить, о чем же именно предупреждали подобным образом.
Я колебался всего лишь мгновение, а потом налег плечом на дверь изо всех
сил.
  Шансов на то, что ее оставили незапертой,- никаких. Но она была
незаперта! Я счел это знамением свыше и проскользнул туда, осторожно
опустив гобелен за спиной. Дверь отпиралась внутрь, и поэтому я не стал
закрывать ее - снаружи видно не было, а туда, где оказался я, проникало
хоть немного света. Вполне достаточно, чтобы сориентироваться.
  Я находился в просторном помещении с высоким потолком. Отыскав на ощупь
карманный фонарик, отрегулировал луч света: сделал тоньше и длиннее. Не
хотелось бы, чтобы заметили снаружи.
  Луч высветил зал, пол которого покрывали крупные плиты, а стены и потолок
оказались высечены прямо из камня. Я находился в той части башни, которая
примыкала к скале, так что в этом не было ничего удивительного. С потолка
свисали клочья паутины, а в щелях между плитами копошились мокрицы и еще
какие-то мелкие твари. Как только зажегся фонарик, они поспешили
спрятаться в своих убежищах и теперь осторожно поводили усиками - это
порождало гигантские фантасмагорические тени. В дальнем углу всполошенно
забегала мышь, потом юркнула в дыру и затаилась.
  Я пригляделся. Дыра, в которой скрылась хвостатая, была пробита в нижней
части еще одной двери: высокой, двустворчатой, находившейся справа от
входа в зал. Осторожно ступая по влажным плитам и морщась от затхлого
воздуха, я направился к этой двери. На ней был выбит точно такой же знак:
скрещенные молния и меч. Только, в отличие от предыдущей, эта дверь не
открывалась. Я как следует налег на нее плечом, но так ничего и не добился.
  Неожиданно в зале стало светлее, а прямо на меня упала, упершись головой
в потолок, чья-то огромная тень. Я вздрогнул и резко обернулся, взмахнув
фонариком, как саблей.
  В дверном проеме, через который я проник сюда, стоял человек. Он ничего
не делал, просто стоял, сложив на груди руки и загораживая собою проход.
  Какого демона!
  - Кто вы? - спросил я, предпринимая отчаянные попытки придать голосу
твердость и уверенность. - Что вы здесь делаете?
  Фигура пошевелилась:
  - Полноте, господин Нулкэр. Давайте не будем разыгрывать сцену из
дешевого фильма ужасов.
  Мне показалось, что с плеч свалился тяжеленный рюкзак, доверху набитый
булыжниками. Конечно, а что я себе представлял? Какого-нибудь страшного
монстра, который накинется на меня и станет пожирать живьем? А это всего
лишь старый Мугид заглянул на огонек.
  Вот только... Вот только снаружи вряд ли можно было заметить, что дверь
за гобеленом открыта. Всего-то! - но я почувствовал, что рюкзак с
булыжниками вернулся на прежнее место. Убьет и оставит тело здесь, и никто
так никогда и не узнает, что же со мной случилось.
  - Будьте так добры, опустите свой фонарик, - попросил повествователь. -
Свет бьет мне прямо в глаза.
  Я сделал так, как он просил.
  - Удивительно, - заметил Мугид, - все гости восхищаются коллекцией
древнеашэдгунского фарфора, а вы, господин Нулкэр, здесь, в одиночестве,
исследуете заброшенные комнаты башни. Вам настолько претит общество других
людей?
  - Нет, - ответил я, понемногу восстанавливая душевное равновесие. -
Просто мне показалось, что здесь интереснее, чем там. В этом все дело.
  Повествователь кивнул, словно что-то подобное он и ожидал услышать.
  - И все же я вынужден просить вас выйти отсюда, - заявил он бесстрастным
голосом. - Это одно из тех помещений, где запрещено находиться гостям.
  - Почему же? - Я попытался изобразить простоватую улыбочку - кустарная
работа.
  - Прежде всего потому, что так велят правила. Ну и, кроме прочего, этот
зал находится в аварийном состоянии. Вы ведь не желаете, чтобы потолок
рухнул на вас в то время, как вы будете пытаться взломать наглухо запертую
дверь?
  - Не желаю, - согласился я. Чушь, конечно. Сюда нужно внести пару ящиков
динамитных шашек, чтобы обрушить потолок. И мы оба это знаем. - А кстати,
что находится за наглухо запертой дверью, господин Мугид? Не просветите?
  - Выход, - глухо ответил он. - Выход наружу. Тоннель, который ведет к
долине Ханха.
  - Ясно, - сказал я, сдвинувшись наконец с места. - Спасибо за информацию.
  - Не за что.
  Приблизившись к старику, я протиснулся мимо него наружу; Мугид стал
запирать дверь. Не знаю, откуда он взял ключ и почему раньше дверь в зал
была открыта. И вообще... слишком уж многого я не знаю.
  - Вот так, - веско вымолвил он, опуская ключ в карман своего одеяния.
Зловеще блеснули в ножнах, прикрепленных к нарагу, метательные ножи. -
Надеюсь, вы больше не станете рисковать своей жизнью.
  - Хоть бы таблички весили: "Посторонним вход воспрещен".
  - Думаете, поможет? - иронически поднял бровь Мугид. - Впрочем, я обдумаю
это, господин Нулкэр. Спасибо за совет. И прошу вас, помните о моем.
  - Если бы я его еще понимал, господин Мугид... - вежливо поклонился я.
  - Вы понимаете его, господин Нулкэр, - с нажимом произнес повествователь.
  - Впрочем, если вам угодно, делайте вид, что нет.
  Он ушел, и опять последнее слово осталось за ним.
  Куда же направиться теперь? Обедать мне не хотелось, зато возник интерес
к истории ущелья. Только что я прикоснулся к чему-то, почти проник в
тайну, и только появление Мугида помешало мне докопаться до этого
существенного "чего-то". И сие каким-то образом было связано с тем, что
произошло несколько сотен лет назад. В "Башне" ведь, кроме коллекций
древнего ашэдгунского фарфора, должна быть и библиотека, верно? Может, там
я отыщу ответы на свои вопросы.
  Я поднялся на второй этаж и нашел слугу. Он подтвердил, что да,
библиотека в гостинице имеется, - и вызвался отвести меня туда.
  Библиотека располагалась тремя этажами выше и занимала две небольшие
комнаты, заставленные книжными стеллажами по самый потолок. Причем в
большей степени на стеллажах хранились не современные книги, а старинные
свитки и фолианты, на удивление хорошо сохранившиеся в круговерти веков.
Пахло там не старой плесневелой бумагой, а полевыми цветами и немного
персиками - я такого совсем не ожидал. Несколько тяжелых столов и удобных
кресел располагались рядом с узкими, как и во всей башне, оконцами, но на
каждом столе было по лампе, так что посетитель не рисковал испортить себе
зрение, разбираясь в иероглифах древнеашэдгунского.
  Слуга отдал мне ключи от библиотеки и пожелал приятного чтения, после
чего удалился. Странно, конечно, что они оставляют посетителей наедине с
такими раритетами, но это их дело. Чье? Разумеется, владельцев гостиницы.
А кстати, кто является этими самыми пресловутыми "владельцами"? О них ведь
почти ничего не известно. Еще одна загадка "Башни"? Похоже. Хотя, скорее
всего, это просто богачи, пожелавшие остаться в тени.
  Я взял в руки толстенный том в шершавой матерчатой обложке, озаглавленный
как "Каталог". Здесь были перечислены все книги и свитки, имевшиеся в
библиотеке, с указанием их местонахождения на стеллажах. Очень удобно.
  Ну-ка, посмотрим. "Боевые искусства древних ашэдгунцев" - не то.
"Политико-экономическое состояние Хуминдара в первой половине..." - не то.
"Феномен Пресветлых" - вот! - именно то, что нужно. Я мысленно
поблагодарил Хинэга за то, то он в свое время настоял на обучении меня
древнеашэдгунскому, и отправился на поиски "Феномена".
  Книга стояла под самым потолком, пришлось нести из другой комнаты
стремянку. Взобравшись по шатким ступенькам, я стал искать нужный мне
фолиант. Сначала проглядел его, потому что на корешке не было названия -
только причудливая вязь, характерная для прежнего Ашэдгуна. Теперь она
стала чем-то вроде его символа и используется, пожалуй, даже чаще, чем
нужно, к месту и не к месту. Но в конце концов я разобрался, что к чему, и
спустился вниз, бережно прижимая к груди книгу. Что я надеялся найти в
ней? Может быть, подсказку, как мне быть с Данкэном и как вообще объяснить
случившееся с ним. Все-таки я считал, что журналист находится под влиянием
повествования о Пресветлом. Ну... хотел так считать. А может быть, мне
попросту нужно было от чего-то оттолкнуться. Сейчас уже сложно вспомнить.
  Итак, я раскрыл книгу в самом ее начале и углубился в чтение.
  "Династия Пресветлых правила на большей части континента-острова Ильсвура
в течение нескольких сотен лет, начиная от воцарения на троне древнего
Ашэдгуна Хрегана - первого из династии. Согласно легендам, после сражения
у пролива Вааз-Нулг Хрегану была дарована исключительная возможность. Но
прежде, чем переходить к детальному описанию самого феномена, расскажем о
битве в проливе Вааз-Нулг. Понимание случившегося там приподнимет завесу
над причиной таинственного дара, которого удостоился Хреган.
  Битва произошла в 237 году от образования Ашэдгуна. Ей предшествовала
цепь событий, которые сыграли большую роль..."
Ну, это можно пропустить. Я и так знал, что там произошло. Ну, по крайней
мере, мне было известно то же, что и другим. А именно? А именно следующее:
Хреган изначально был не более чем очередным правителем. Правда, стал он
им после переворота в стране, но таких переворотов в те времена случалось
по несколько десятков в столетие. А воцарившись на троне, основатель
династии тоже не отличался особой оригинальностью: сменил прежних вельмож
на тех, что были более лояльны к новому правителю, ввел новые свободы. И
конечно же новые налоги. В общем, своеобразием не блистал. Таким бы,
наверное, и остался в памяти потомков, но вот с опальными вельможами ему
не повезло. У всех враги как враги, а у него - приверженцы Фаал-Загура. И
не какие-нибудь там вшивые богопоклонники, а верховные жрецы. Короче, по
пути к власти Хреган обеими ногами вляпался в... навозную кучу.
Основательно так вляпался. А Боги в то время играли не последнюю роль в
делах мирских. И пошли обиженные Хреганом жрецы к Фаал-Загуру плакаться в
его волосатую грудь. Еще и переманили на свою сторону кучу народу,
совершенно не имеющего никакого отношения к Богу Боли, зато имеющего зуб
(и не один) на нового правителя. В общем, компашка сколотилась та еще.
  Короче говоря, собрались они все, стали жертвы приносить, молитвы всякие
с завыванием читать - взывать к отмщению. Фаал-Загур, натурально, чихать
на них всех хотел, но у него имелись свои интересы в этом деле - он и
вмешался. Помог, чем мог, как говорится. В результате образовалось
прегромадное войско, которое ломанулось всей своей мощью на Гардгэн. Но -
что удивительно! - разрушали они при этом не города и веси, а храмы - в
основном храмы Оаль-Зиира и Ув-Дайгрэйса. Конечно, и про других Богов тоже
не забывали.
  Непонятно, что стало причиной подобного хода со стороны Фаал-Загура.
Легенды сохранились самые разные, и в каждой - своя трактовка. Некоторые
утверждают, что он повздорил с Богами из-за того, что умертвили его жену -
Богиню Отчаяния. Злобная, говорят, была тетка. Потому что она не
олицетворяла собой отчаяние, а несла его другим - это, согласитесь,
совершенно разные вещи. А в других сказаниях говорится, что, мол,
проигрался Фаал-Загур Богам в карты (или во что они там играют), а долг
отдавать не желал и захотел таким вот злодейским нападением сразу все
проблемы решить...
  А может, просто природа его пакостная взыграла - все-таки Бог Боли. Он и
нес другим боль, пока его не остановили у Вааз-Нулга.
  Впрочем, Боги к тому времени со своим восставшим коллегой поделать уже
ничего не могли, поскольку храмов у них почти не осталось, а
следовательно, и сил, чтобы пребывать на земле воплощенными. Они небось и
на небе едва удерживались. Еще бы чуть-чуть... Но до этого "чуть-чуть"
дело как раз не дошло. Поскольку божественное божественным, а Хреган жить
хотел на земле. Посему он собрал войско и подловил противника в том самом
проливе Вааз-Нулг. Изрубил в капусту, поджег вражеские корабли и вообще
дал волю своему правительственному гневу. Ну а заодно уничтожил почти всех
приспешников Фаал-Загура.
  Не думаю, чтобы он это совершил из каких-то там высших интересов, просто
так получилось, что они поставили себя по другую сторону крепостных стен.
Но этим поступком Хреган спас остальных Богов, а те, как известно, умели
человека так одарить, чтобы тот потом всю оставшуюся жизнь мучился: "Что
это было - проклятие или благословение?!"
Примерно так они и поступили с Хреганом. В "Феномене" этому было отведено
несколько абзацев, написанных Высоким Слогом (как, впрочем, почти вся
книга).
  "Сошедшие на землю Боги долго советовались между собой, как же быть со
Спасителем.- Спасителем они величали Хрегана. А еще Избавителем и другими
столь же оригинальными титулами. - И было решено, что дадут они ему то,
чего пожелает сам Хреган. Был он вопрошен и отвечал: желаю, дабы род мой
правил до скончания веков. Тогда вопросил у него Оаль-Зиир, каким же
образом представляет себе это Избавитель. И ответил..."
Короче, Хреган потребовал, чтобы Боги наделили каждого его потомка
знаком, по которому того легко было бы отличить. Те пошушукались и
нашушукали следующее: во-первых, править род Хрегана будет не до скончания
веков, а до тех пор, пока не закончится время властвования нынешних Богов.
Хреган махнул на это рукой (и прежде всего потому, что возражать
всемогущим не рисковал - умный был мужик). А во-вторых, Боги решили, что
знаком отличия для потомков Хрегана будет какой-нибудь дар,
сверхъестественная способность. Они долго выбирали, что же именно, но
выбрать так и не смогли. Каждый хотел подарить свое, но тогда вместо людей
получились бы новые Боги, а старые были не настолько глупы, чтобы
допустить подобное. Тогда пришли к компромиссу: потомки Хрегана
награждались одним даром от одного из Богов, но каждый раз - от того, чья
очередь дарить подходила к тому времени. Своеобразное решение проблемы! Но
оно устраивало всех. ...Ну, пожалуй, за исключением тех самых потомков -
ведь никто из них не знал, что же достанется ему от щедрот Божественных.
Может, способность проходить сквозь стены, а может - воспламенять взглядом
предметы. И ее нужно было не просто демонстрировать (а без этого наследник
имел не больше прав на трон, чем любой нищий в стране), а еще и привыкнуть
к оной способности. Талигхилл вот, судя по всему, не привык. (Кстати, еще
одна интересная деталь. Боги догадывались, что в новообразовавшейся
династии мужчины смогут зачать и поболее чем одного наследника. А если
каждому бастарду давать Божественную способность, оглянуться не успеешь,
как в мире наступит неразбериха. Опять же, война таких претендентов на
трон могла закончиться весьма плачевно. Поэтому Боги решили, что только
первый законный сын или дочь правителя получает дар. В случае смерти дар
обретает второй сын или ближайший родственник. Конечно, принимая такое
решение, Боги взваливали на себя непомерные хлопоты, но обещание - не
воробей...) А титул "Пресветлый" возник уже потом, видимо, по ассоциации.
Фаал-Загур считался Богом тьмы, ну а его противники - соответственно -
Богами света. Дальнейшее ясно и трехлетнему ребенку.
  Я пролистал все эти страницы, посвященные истории возникновения династии
и ее правления, удивляясь тому, что осталось нынче от древнего Ашэдгуна.
Упадок начался еще до Талигхилла, но лишь при нем он проявился в полной
мере. Например, сам наследник не верил в Богов и, даже когда принял
правление страной, не избавился от этого неверия, вопреки немалым усилиям
жрецов наставить правителя на путь истинный. Все остались с носами, а
Талигхилл с собственными заблуждениями. Он в открытую признавал, что видит
сны, но называл их не пророческими, а лишь "предвидческими". Можно
подумать, это что-то меняло! В другое время (лет сто спустя) его вполне
могли бы сместить, продолжай он отказываться от дара Богов - ведь именно
на этом строилась вся система наследования власти. Но обстоятельства
сложились так, что больше на тот момент править страной было некому - да
никто и не хотел бы взваливать на себя то бремя, которое досталось
Талигхиллу. А потом, после Крина, позиции Пресветлого в народе слишком
укрепились, чтобы его можно было просто сместить очередным дворцовым
переворотом. Да и не происходило таковых уже много лет, а без практики,
как говорится...
  В общем, упадок веры в Богов ярко выразился именно во время правления
Талигхилла. И очень скоро людям "аукнулось" соответственно. Уже внука
Талигхилла сместили с трона, поскольку он (внук, конечно) не обладал
даром. Да и откуда было взяться дару - Боги перестали властвовать, и
династия Хрегана пресеклась. Все