мательно слушал всех, одобрял одни предложения и возражал
против других, охлаждал запальчивых и подбадривал застенчивых. Военный совет
продолжался почти до зари. Мыши должны победить - это несомненно. Но как?
   Бэзил настоял на том, чтобы отвести Констанцию в лазарет, где осмотрят ее
раны. Идти в лазарет барсучиха не хотела.
   - Подумаешь! Столько шума из-за нескольких царапин, - ворчала она.
   Заяц громко прищелкнул языком:
   - Несколько царапин!  Вы  только  послушайте  эту  героиню!  Моя  дорогая
Констанция, это не царапины, это славные боевые ранения, полученные на  поле
брани. Джесс, вот посмотри-ка на лапу барсучихи. Видишь  эти  резаные  раны?
Старушка, клянусь, тебе нужен полный покой. Даже заяц, получив  такие  раны,
не смог бы оставаться в боевом строю. Пойдем, пойдем, ну вот, так-то лучше.
   Чуть ли не силком Бэзил и Джесс увели  Констанцию  в  лазарет.  Остальные
пошли спать, а Матиас и Мафусаил решили перед сном подышать свежим воздухом.
   - Знаешь, старик, я не могу избавиться от мысли, что мы  сможем  победить
лишь в том случае, если найдем меч Мартина, - сказал Матиас.
   Мафусаил задумчиво кивнул ему в знак согласия:
   - Пожалуй, ты прав. Но, увы, несмотря на все  наши  усилия,  мы  зашли  в
тупик. Глухой, словно холодная январская ночь. Боюсь, придется  смириться  с
тем, что меч потерян нами навсегда.
   Старик привратник тяжело оперся на лапу  друга,  и  они  не  спеша  пошли
дальше. Разговор зашел о нападении воробьев на Джесс.
   Мафусаил обернулся к Матиасу:
   - Воробьи - очень опасные птицы. Воинственные и  задиристые.  К  счастью,
они нападают лишь на тех,  кто  вторгается  на  их  территорию,  как  это  и
случилось  сегодня.  Кстати,  ты  видел  воробьиху,  которую  подбили   наши
лучники?
   - Еще бы! - ответил Матиас. - Констанция посадила эту маленькую забияку в
корзину. Противная хулиганка! Стрела ее только  оцарапала,  так  что  скорее
всего она свалилась просто от неожиданности. Говорит, зовут ее Клюва.
   Мафусаил удивился:
   - Так тебе удалось даже поговорить с ней? Удивительно! Их  язык  довольно
трудно понять.
   - Да как тебе сказать, - ответил Матиас.  -  Мне  их  язык  не  показался
слишком трудным, да и эта дикарка меня, кажется, тоже понимала.
   Мафусаил заинтересовался:
   - И что же она тебе сказала, эта, как ее, Клюва?
   - Да ничего особенного! - ответил Матиас. - Мол, или  она  сама,  или  их
вождь, король Бык, убьет меня. По  всей  видимости,  всякий,  кто  не  умеет
летать, для нее - враг.
   Они подошли к главным воротам. Старик пригласил  Матиаса  зайти  к  нему.
Казалось, разговор о воробьях очень его заинтересовал.  Войдя  в  келью,  он
принялся листать свои записи.
   - Так, посмотрим. "Лето Великой Суши"... "Зима Глубоких Сугробов"...  Это
должно быть где-то здесь. Помнишь, я рассказывал тебе, как года четыре назад
лечил ястреба-перепелятника? А, вот они, записи,  которые  я  тогда  сделал!
Ястреб рассказывал о воробьях, называя их, кстати, крылатыми мышами, хотя  я
не вижу никакого сходства между цивилизованными мышами и этими  примитивными
дикарями. Суть, однако, не в этом. Ястреб говорил, что слышал, будто воробьи
украли когда-то из нашего аббатства что-то очень ценное, но не  сказал,  что
именно. Я тогда решил, что он просто пересказывает какие-то нелепые слухи, и
не стал слушать дальше. А надо, надо было порасспросить его, -  может  быть,
он знал, что именно украли у нас воробьи. Матиас задумался.
   - Ты думаешь, меч?
   Старик легонько похлопал рукой по книге:
   - Возможно, и так, очень возможно. Видишь ли, воробьи не  враждуют  и  не
дружат с нами, они никогда не прилетают к нам в аббатство. Но там, на крыше,
- это другое дело. Они считают ее своей территорией. И насколько я  понимаю,
единственный принадлежавший нам ценный предмет, который находился там, - это
меч, хотя мы о нем и не знали. И кто, кроме  птиц,  мог  знать  о  том,  что
воробьи его украли?
   - Клянусь усами, старик, - взволнованно сказал Матиас, - думаю, ты  попал
прямо в яблочко. Как полагаешь,  наша  пленница  может  что-нибудь  об  этом
рассказать?
   Глаза Мафусаила недобро сверкнули.
   - Одолжи-ка мне свой кинжал. Сейчас я произведу над ней  небольшой  опыт.
Пойдем.

   Мафусаил прямиком направился к корзине, стоявшей около  стены  аббатства;
Матиас шел за ним следом. Изнутри не доносилось ни звука. Мафусаил  постучал
кинжалом по дну корзины.
   Клюва, которая, вероятно, дремала, зло зачирикала:
   - Червь, червь, мышечервь! Прочь, иначе Клюва убьет!
   Мафусаил изо всех сил старался говорить грозно:
   - Молчи, грубиянка, а не то насажу тебя на этот кинжал,  вместе  с  твоим
королем, если, конечно, он осмелится пожаловать сюда!
   В ярости воробьиха забилась о стенки корзины, так  что  старику  пришлось
даже сделать шаг назад.
   - Ха, убей Клюву! Подожди! Король Бык не убить маленький мышиный  кинжал!
Король Бык иметь большой меч! Порубить всех мышей! Подожди!
   Мафусаил засмеялся:
   - Слышишь, Матиас? У воробьиного короля есть большой меч!
   Матиас запрыгал от радости:
   - Мафусаил, да ты просто чародей, настоящий волшебник!
   Старик скромно покачал головой:
   - О нет, называй меня просто весьма ученым.
   12
   Удобно  устроившись  на  взбитых  подушках,  Клуни  потягивал  из  кружки
ячменное пиво и слушал  рассказ  Селы  и  Черноклыка.  Излагая  свою  лживую
историю, оба ерзали на месте, стараясь не противоречить один  другому  и  не
встречаться с холодным взглядом Клуни.
   - Хм, случилось вот что, хозяин, - мямлил Черноклык.  -  Мы  со  стариной
Краснозубом присматривали за этой вот лисицей, и тут вдруг Краснозуб услыхал
в лесу шум, ну и пошел разведать, что там такое.
   - Откуда был шум? - рявкнул Клуни.
   Обманщики заговорили одновременно.
   - С севера, - сказала Села.
   - С запада, - сказал Черноклык.
   - То есть с северо-запада, я хотела сказать, - поправилась Села.
   Но она и сама отлично сознавала, сколь  неубедительно  звучит  ее  голос.
Надо бы взять инициативу на себя, а  то  этот  тупица  Черноклык  скоро  все
испортит.
   - Ну так вот, - продолжала Села, -  Краснозуб  и  отправился  посмотреть,
откуда шум. Мы говорили ему, не ходи, мол, но он не стал нас слушать.
   Клуни посмотрел на дрожащие лапы Селы.
   - Ну и что же дальше? - спросил он.
   Черноклык снова раскрыл пасть:
   - Видишь ли, хозяин, его не было очень  долго.  Мы  звали  его  вдвоем  с
лисицей, но он нам не отвечал.
   - И тогда мы пошли его искать, - вставила Села. Клуни, поигрывая кружкой,
сверлил лисицу взглядом.
   - Мы все искали и искали  его,  -  забормотала  Села,  -  но  нашли  лишь
трясину...
   -... которая бесследно поглотила беднягу Краснозуба,  -  ехидно  закончил
Клуни.
   Села страстно желала одного - провалиться сквозь землю.
   Черноклык надрывно всхлипнул:
   - Бедный Краснозуб, мой боевой друг, его больше нет с нами!
   - Да, бедный Краснозуб, - сочувственно поддакнул Клуни, затем  неожиданно
спросил Черноклыка: - А откуда у тебя эти синяки и царапины?
   Села поспешила на помощь Черноклыку:
   - Он упал в колючий кустарник.
   - Что? Ах да, конечно, я искал, искал Краснозуба  и  не  заметил  колючих
кустов. Лисица тебе подтвердит, хозяин, она видела, а если и не видела,  так
я ей рассказал, - неуверенно пробормотал Черноклык.
   Оскалив острые желтые клыки, Клуни зло рассмеялся:
   - Значит, ты упал в колючий куст, который наставил тебе синяков  под  оба
глаза, порвал ухо и перецарапал тебя всего?
   Черноклык смотрел в пол. Он дважды сглотнул, прежде чем  ответил  упавшим
голосом:
   - Выходит, что так, хозяин.
   В голосе Клуни зазвучала издевка:
   - А потом, наверное, прилетели три крылатые свинки и каждая дала тебе  по
засахаренному яблочку?
   - Ну да, то есть о чем это вы, хозяин?.. Ой! - Черноклык  аж  подпрыгнул,
потому что Села с силой пнула его ногой, чтобы он замолчал.
   - Эй, ты, лиса! - прорычал Клуни. - А где та  особая  трава,  которую  ты
ходила искать? Села растерялась:
   - Особая трава? Я...
   Клуни швырнул свою кружку в Черноклыка, кружка ударилась  о  его  нос  и,
отскочив в сторону, окатила пивом Черноклыка и Селу.
   - Проваливайте! Убирайтесь вон, пока я не зажарил вас  живьем!  -  заорал
Клуни в ярости.
   Крыса и лисица, едва  не  застряв  в  дверях,  выбежали  вон  и  поспешно
захлопнули за собой дверь. Клуни откинулся на подушки и усмехнулся. Отлично!
Краснозуб мертв, да и черт с ним! Краснозуб был честолюбив,  а  Клуни  ценил
честолюбие только в одном-единственном грызуне - в самом себе.

   В глубине Леса Цветущих  Мхов  ночной  ветерок  слегка  колебал  верхушки
деревьев. В безоблачном небе висела полная луна, ее  бледный  свет,  проходя
сквозь листву, покрывал землю под деревьями переливающимся ковром.
   - Асмодеус, Асмодеус-с-с-с.
   Освещенная мертвенным лунным светом трава шуршала  и  колебалась,  -  что
может быть лучшим прикрытием, чем легкий  ветер  и  лунный  свет!  Блестящие
черные  глаза  всматривались  в  ночь,  раздвоенный  язык  пробовал  воздух,
травинки содрогались от прикосновений длинного чешуйчатого тела.
   - Асмодеус, Асмодеус-с-с-с.
   Тихо  шурша,  неприметный,  как  тень,  огромный  аспид  осматривал  свои
владения. Он был приучен к терпению  и  скрытности.  Он  мог  часами  лежать
неподвижно, ожидая, когда  какая-нибудь  ничего  не  подозревающая  зверюшка
подойдет к нему достаточно близко. Иногда в поисках птичьих яиц или спящих в
гнездах птиц он заползал на деревья. Ночная охота не всегда бывала  удачной:
порой звери вовремя  чуяли  приближение  ползучего  гада  или  его  затхлый,
мертвый запах. В такие неудачные ночи аспид оставался голодным. Но  терпение
и скрытность, терпение и  скрытность  -  это  было  его  девизом.  У  ствола
сикоморы аспид наткнулся на бездыханное тело Краснозуба.  Вот  так  сюрприз!
Еще одна крыса, и не надо тратить яд и прибегать к гипнозу. Настоящая удача!
Огромный змей лениво обвился вокруг мертвой крысы.
   - Асмодеус, Асмодеус-с-с-с.
   К чему пышные похороны? Природа и лес сами заботятся о  своих  мертвецах.
Во  всяком  случае,  здесь,  в  этом  лесу,  есть  могильщик.  Пасть  аспида
распахнулась в жутком подобии улыбки. Путь в вечность был открыт.
   13
   Матиас не работал вместе со всеми  на  укреплении  главных  ворот.  Совет
решил, что они с Мафусаилом могут взять себе помощника и поступать так,  как
сочтут нужным. Мыши Рэдволла считали, что Матиас последнее время ведет  себя
несколько странно, но сам  он  прекрасно  знал,  что  делает.  Он  гулял  по
аббатству, а за ним на поводке вприпрыжку скакала  Клюва.  К  здоровой  ноге
птицы Матиас привязал камень: не слишком тяжелый, но достаточный, чтобы  она
не могла взлететь  или  исподтишка  напасть  на  своего  тюремщика.  Пленная
воробьиха прыгала за мышонком, куда бы он ни пошел.
   Сперва Клюва бесновалась и угрожала Матиасу. Ей было мало  одной  смерти:
она хотела убить мышонка дважды, потом раскромсать его на кусочки и сбросить
с вершины самого высокого дерева на корм червям.
   В ответ на ее угрозы Матиас только сильнее натягивал  поводок  и  ускорял
шаг. Если же пленница вела себя прилично, он давал ей  кусочки  засахаренных
орехов.
   Вскоре его усилия начали давать свои плоды.  Однажды  Матиас  остановился
возле главных ворот передохнуть и дал воробьихе немного орехов.
   - Вот так, хорошая птичка, вот и славно, - сказал он.
   Клюва насупилась, но орехи съела с видимым удовольствием.
   Мафусаил высунулся в окно и позвал мышонка:
   - Зайди ко мне в келью, Матиас. И прихвати с собой эту крылатую дикарку.
   Едва они вошли в захламленную келью, старик вытащил какой-то  пожелтевший
фолиант.
   - Это  перевод  чертежей  аббатства,  сделанный  нашей  старой  знакомой,
сестрой Жерменой. Кажется, я нашел здесь то, что мы ищем. Смотри.
   Матиас  принялся  внимательно  изучать  чертеж,  на  который  указал  ему
Мафусаил.
   - Замечательно! - наконец воскликнул  он.  -  Тебе  снова  удалось  найти
ответ, мой друг! Получается, на крышу аббатства есть ход изнутри.
   Мафусаил подышал на очки и протер их тыльной стороной лапы.
   - Вообще-то следует благодарить  не  меня,  а  сестру  Жермену  за  столь
скрупулезные записи, мой молодой друг. А теперь смотри, как нужно идти.

   Матиас вышел от Мафусаила только через час.  Клюва  покорно  ковыляла  за
ним.
   - Значит, - бормотал мышонок, - нужны пять  или  шесть  крепких  веревок,
крючья, молоток. Молоток обязательно. Так, еще заплечный  мешок,  чтобы  все
это сложить, запас еды и питья и засахаренные орехи для тебя, дружок.
   Клюва  споткнулась  о  свой  камень   и   разразилась   потоком   крепких
ругательств. Матиас подождал, когда она поднимется с  земли  и  замолчит,  и
спокойно заметил:
   - Однако молодой особе неприлично так выражаться!
   Констанция  и  Амброзий  Пика  увидели  мышонка  с  воробьихой  издалека.
Барсучиха постучала себя по лбу:
   - У него чердак не в порядке.
   - И на этом чердаке воробьи завелись, - хихикнул еж.

   Бэзил Олень руководил отрядом, заваливавшим бревнами и землей  проход  за
воротами. Заяц придал этому делу характер военной операции и построил зверей
в цепочку - так, он считал, работа будет идти быстрее.
   Бэзил командовал добродушно и строго:
   - Эй, ты! Четвертый с конца, ты, ты, приятель. Хватит  спать,  подтянись!
Ты рассыпаешь уже третье ведро с землей. Сейчас  я  покажу  тебе,  как  надо
работать.
   Мыши только улыбались и переглядывались:  у  шумного  зайца  было  доброе
сердце, и хотя он много кричал, но всегда - по делу.
   - Нет, нет! Брат, как тебя там? Так бревна не  передают.  Слушай,  иди-ка
лучше перекуси. Ну а вы, мечтатели! Шевелитесь быстрее, пока  я  не  завязал
вам усы узлом.
   Мыши старались работать на совесть. Глядя на Молчуна Сэма, они то и  дело
покатывались со смеху. Тот торчал за  спиной  зайца,  подражая  каждому  его
движению, выпячивая грудь и с важным видом расхаживая взад-вперед.

   В кухне аббатства Василика заботливо  завернула  припасы  для  Матиаса  в
листья щавеля. Матиас, ерзая на скамейке, потянулся к  засахаренному  ореху,
но Василика стукнула его по лапе деревянной поварешкой.
   - Эти орехи для несчастной маленькой птички, не трогай, обжора, -  строго
сказала она.
   Матиас только фыркнул с досады:
   - Да, несчастная птичка, как же! Послушайте, мисс, если я хотя бы на пять
минут спущу ее с поводка, вскоре мы все будем убиты.
   Юная мышка помогла Матиасу надеть на плечи лямки мешка; она старалась  не
показывать виду, как она беспокоится за него.
   - Матиас, я знаю, ты все равно не скажешь мне, куда идешь, но, куда бы ты
ни пошел, прошу тебя, будь осторожен.
   Мышонок поправил кинжал, прицепленный к перевязи для меча.  Улыбаясь,  он
уже стоял в дверях.
   - Не беспокойся, Василика. Я поберегу себя - ради безопасности  аббатства
Рэдволл... и ради тебя. - С этими словами он и ушел.
   На верхнем этаже главного здания аббатства, в  середине  коридора,  почти
касаясь квадратного деревянного люка  в  потолке,  стояла  стремянка.  Возле
стремянки Матиаса ждал Мафусаил с Клювой, как обычно, на поводке.
   Подойдя и задрав голову, Матиас посмотрел на люк:
   - Ну что же, придется лезть.
   Старик привратник дал ему аккуратно вычерченный план.
   - Здесь все отмечено, Матиас.  Через  люк  ты  попадешь  на  чердак.  Иди
направо, пока не дойдешь до стены, и там,  справа,  в  стене  будет  проход.
Пройдя через него, окажешься примерно на половине высоты Большого зала - там
между колоннами арки есть карниз. Оттуда тебе надо взобраться  на  следующий
карниз, идущий вдоль окон с витражами. Надо подняться по выступу, что  возле
первого окна слева, оттуда попадешь на деревянную балку, которая идет  вдоль
внутренней стороны крыши. Где-то над этой балкой  есть  еще  одна  чердачная
дверь. К сожалению, я не смог  определить  ее  точное  местоположение,  тебе
придется искать ее самому. Пройдя через нее, ты окажешься на чердаке,  прямо
под крышей. Дальше  я  ничем  помочь  не  могу,  придется  тебе  действовать
самостоятельно.
   Старик положил лапу на плечо своего молодого друга, голос его дрогнул:
   - Удачи тебе, Матиас. Как хотел бы я стать снова молодым и бодрым и пойти
сейчас вместе с тобой!
   Мафусаил обнял Матиаса, словно собственного сына, и, когда тот уже  начал
взбираться по лестнице, прокричал ему вслед:
   - Если эта птица будет тебе мешать - столкни ее вниз, она полетит камнем,
вернее, как этот камень, что привязан к ее ноге.
   Клюва злобно посмотрела на Мафусаила, но не  удостоила  старика  ответом.
Она знала, что Мафусаил прав: с этим камнем она полетит вниз камнем.
   Сильным ударом Матиас выбил люк  и  сдвинул  его  в  сторону.  Тотчас  он
прикрыл лапой глаза и закашлялся: сверху на него посыпалась вековая пыль.
   Волоча на поводке свою пленницу, мышонок вылез на чердак.
   В  чердачном  полумраке  Матиас  с  трудом  различил   справа   от   себя
пробивавшуюся издалека полоску бледного света.
   - Вон дыра, что старый червяк сказал, - чирикнула Клюва.
   - Эй, выбирай выражения, воробей!  Мафусаил  -  мой  друг!  -  проговорил
Матиас сквозь зубы и, натянув поводок,  зашагал  направо.  Почти  тотчас  он
споткнулся о потолочную балку и упал.
   Клюва в мгновение ока бросилась на него.
   Вцепившись острыми когтями в шею  Матиаса,  птица  стала  клевать  его  в
затылок, мышонок и головы не мог поднять от пола.
   Задыхаясь в пыли, Матиас пытался перевернуться на  спину.  Клюва  жаждала
заклевать его, но ей мешал туго набитый заплечный мешок.
   Наконец вытянув лапу за спину, Матиас нащупал ногу  воробьихи  и,  крепко
схватив ее, с силой дернул. Оказавшись наверху, он тотчас выхватил из  ножен
кинжал. Прижав птицу к полу своим телом, он приставил кинжал к ее горлу.
   - Слушай, Клюва, - задыхаясь, проговорил он, - вторая такая выходка будет
последней. Поняла?
   Оба лежали  глядя  друг  другу  в  глаза  и  тяжело  дыша.  Клюва  злобно
зачирикала:
   - Будет случай - Клюва убьет мышь. Воробьи не сдаются, ясно?
   Безжалостно дернув  за  поводок,  Матиас  поднялся  с  пола.  Он  волоком
подтащил птицу к проходу и, выпихнув ее наружу, протиснулся следом.
   Они оказались на карнизе, высоко над Большим залом.
   Не говоря ни слова, Матиас столкнул Клюву с карниза.
   Птица камнем полетела вниз и, туго натянув поводок, повисла на  ошейнике.
Только благодаря перьям на шее воробьиха не задохнулась. Откинувшись  назад,
Матиас крепко сжимал поводок обеими лапами, а воробьиха,  трепеща  крыльями,
раскачивалась высоко над полом Большого зала.
   - Обещай вести себя прилично, или сейчас  же  полетишь  вниз,  дружок!  -
крикнул Матиас.
   Клюва,  сердце  которой  судорожно  колотилось,  хорошо   понимала,   что
полностью находится во власти мышонка.  Да,  с  привязанным  к  лапе  камнем
только и можно, что полететь камнем!
   - Ну, думай быстрее! У меня устали лапы, поводок вот-вот выскользнет.
   Жалкий, тоненький голосок ответил ему снизу:
   - Клюва не хочет умирать. Мышонок победил. Вытяни меня, я  буду  хорошая.
Даю слово.
   Уцепившись за каменную арку, Матиас поднял  птицу  на  карниз.  Они  сели
рядом и выпили из фляжки воды, оба усталые и покрытые пылью. Матиас все  еще
не доверял своей пленнице.
   - А крепко ли слово воробья? - недоверчиво спросил он.
   Клюва выпятила грудь:
   - Воробьиное слово самое крепкое. Клюва не лжет. Клянется жизнью  матери.
Страшная клятва.
   Ну что же, подумал Матиас, как говорится, поживем - увидим. Похоже, Клюва
поняла, что шутки шутить он не намерен. Да, теперь он  не  глупый  маленький
послушник, что до нашествия крыс путался у всех  под  ногами,  но  воин,  от
поступков которого зависит судьба  Рэдволла,  как  раньше  зависела  она  от
Мартина Воителя.
   Клюва вопросительно склонила голову набок:
   - О чем думает Матиас?
   Тот убрал фляжку с водой в мешок.
   - Так, ни о чем особенном, Клюва. Нам надо топать дальше.