л крылья и заколотил по
земле хвостом, демонстрируя явное желание подкрепиться чем-нибудь более
существенным, чем древесный силос.
  - Ну, дальнейшее понятно. Подайте-неминайте! Цирк-шапито и рэкет в одном
лице. Вернее, в одном лице и в одной прожорливой морде.
  Я мысленно пожал плечами. По-моему, наша спасительница вполне заработала
свой нынешний обед. И, судя по количеству мяса, подаваемого ей на пиках
воинами, они были со мной в этом солидарны.
  Трапеза шла полным ходом, виверна сладострастно чавкала, заглатывая, к
общей радости, все новые и новые куски мяса. Остатки туш, не скормленные
ее ненасытной утробе, варились и жарились на кострах, когда на канале
связи вновь появился Рейнар.
  - "Але, Капитан! Ты мне тут шоу показал, я тебе тоже, так сказать,
алаверды - цирк с конями покажу. Смотри и восхищайся!" - Лис направил свой
взор на "цирк с конями", и я не преминул восхититься.
  Где-то там, куда нелегкая занесла Лисовский разъезд, в образцовом порядке,
соблюдая дистанцию между всадниками, двигался отряд в полсотни рыцарей с
оруженосцами и драбантами. Клетчатые пледы, накинутые поверх доспехов
наподобие древних туник, не оставляли сомнений, что перед нами цвет
каледонской кавалерии. Но даже если бы подобные сомнения вдруг возникли,
знамя с золотым вороном, терзавшим распластанного дракона, говорило само
за себя. К нам приближался принц Ангус со своей гвардией.
  - "Эх, как-то не вовремя наша птичка божья отказалась от смертоубийства!
Если б она вчера во время посадки чуток старательнее хвостиком повертела,
глядишь, сейчас и некому бы было здесь шляться. В общем, я, пожалуй,
возвращаюсь. А ты уж там позаботься о приеме дорогих гостей. Принц все ж
таки!"

  * * *

  Я уважил просьбу старого друга. Когда поперек проезжей дороги вельможный
принц узрел наш раскинувшийся "цыганский табор", думаю, ему стало дурно.
Распряженные повозки, бродящие в задумчивости волы и возницы, в панике
улепетывающие из лагеря при приближении невесть откуда взявшегося
противника. Все это наводило его на грустные мысли.
  Объезжать растянувшийся без малого на полмили обоз по дикой пустоши -
занятие мало приятное. Того и гляди коню ноги поломаешь. Трава по грудь,
кустарники, - поди разбери-, где там в них камень торчит, где ухаб
прячется. Тут, пожалуй, и коня угробишь, и себе хребет поломать недолго.
Стало быть, идти приходится только шагом. Но шагом неловко.
  Валлийские лучники, для острастки выпустившие по приближающемуся
неприятелю по паре-тройке стрел, конечно, отошли к лесу, по-рачьи пятясь,
но где-то там и притаились.
  Чуть промедли, враз сочтут стрелами количество всадников в отряде. И с
места этих упрямцев не сгонишь, одно слово - валлийцы. Но ведь и скотты из
того же куска глины слеплены, им тоже упрямства не занимать. И как потом
прикажешь объяснять, что продвижение отборного войска остановил брошенный
на произвол судьбы обоз? Невозможно такое объяснить, кто же слушать станет.
  Постоял принц Ангус пред оставленными возами, покатал желваки на скулах,
да и ткнул вперед копьем, указуя гвардии своей место для прорыва. Ну а что
там прорывать? Оно, понятно, возы бочком друг к другу приставлены да дышло
в дышло повернуты, а между ними щиты да колья: конь со всадником в броне
не перепрыгнет.
  Но ведь защитников-то нет! Впрочем, кого другого тоже нет. Стало быть,
самим придется спешиваться и возы растаскивать. А из лагеря-то дух мясной
за милю в нос шибает. Бочки с элем открыты да брошены, котлы паруют... Тут
уж поневоле вспомнишь, что с утра в седле не евши. А у костров добро
всякое валяется, возницами в панике брошенное: где пояс с чеканными
бляхами, где плащ с фибулой бронзовой, а где и кошелек с парой монет. Для
бриттов, может, и малость, ну а скотту на что-нибудь, да сгодится. И
посреди лагеря шатер стоит. Бо-ольшущий! Поди, для самого герцога
Ллевелина ставили. Там, ежели посмотреть, то может сыскаться что-то и
поценнее стертых динариев да дедовских украшений...
  Я напряженно следил за лагерем, ожидая, когда же чья-то алчная рука
откинет полог герцогского шатра. По всей видимости, это высокое право было
предоставлено самому принцу Ангусу. И вот оно, заветное движение...
  Душераздирающий визг, способный заглушить вопль участниц конгресса
воинствующих девственниц, застигнутых прессой на мужском стриптизе, потряс
округу. Ангус отпрянул назад, сшибая стоявших за его спиной рыцарей. Из
шатра высунулась голова, щелкающая зубами и верещащая на такой высокой
ноте, что листья на деревьях начали стремительно опадать, с перепугу,
вероятно, решив, что наступила осень.
  Когда наша объевшаяся животина устроилась вздремнуть после сытной трапезы,
над ней спешным образом возвели вышеупомянутый шатер. Я подозревал, что
принц отнюдь не будет рад близкому знакомству с тварью, вчера разметавшей
его войско. Но о том, что стыдливую виверну, застигнутую в неглиже, при
этом охватит такая буйная истерика, я и помыслить не мог. Не знаю, что там
перевернулось в ее богобоязненной душе, но рептилия визжала, стрекотала,
каталась по земле, колотила хвостом, выпускала клубы зловонного дыма, и
все это одновременно.
  - Чего это с ней? - недоуменно спросил Лис.
  - Не знаю. Ну, похоже, нам пора. - Я отстегнул с пояса рог и протрубил
сигнал к атаке.
  Грозный отряд принца Ангуса, еще полчаса назад бывший, возможно, самой
боеспособной частью каледонского войска, перестал существовать,
превратившись в небольшую банду мародеров, облаченную в доспехи.
Притаившиеся в лесу пехотинцы герцога Ллевелина дождались своего часа.
Ободряемые боевыми кличами, они неслись к лагерю, спеша, по возможности,
взять живьем одного, а если повезет, то и двух каледонских рыцарей.
  - Живьем! Живьем брать! - неслось над толпой.
  - Ангус! - орал я, горяча Мавра. - Где ты там, Шнеково отродье?! Ты искал
меня? Я перед тобой!
  - Да, битва будет жесткой, - услышал я голос Лиса за спиной. - Каши на
всех не хватит.


                                  Глава 6


  О, поле-поле, кто тебя усеял мертвыми костями?
  Витязь Руслан

  Орущие и улюлюкающие копейщики, в большинстве своем рачительные йоркширцы,
яростной толпой вливались в проходы, устроенные скоттами, проползали под
возами, перепрыгивали через колья, спеша захватить добычу и вернуть
оставленное в лагере добро. Как верно заметил мой друг, каши здесь хватало
явно не на всех. Каледонские рыцари в отличие от состоятельных сэров
Арморики не слишком богаты, но все же и за каждого из них порядочный клан,
скрипя зубами и проклиная вас на чем свет стоит, может выложить десяток
золотых монет Такой шанс может не представиться больше никогда. Рыцарь на
коне, да в окружении оруженосцев и драбантов для пешего ратника почти
недосягаем. Один такой сэр, не слишком напрягаясь, может разогнать, а то и
перебить дюжину-полторы вчерашних охотников и скотоводов, не отвлекаясь от
поисков достойного соперника для благородного сражения.
  Сейчас же, внутри лагеря, было не могучее рыцарское войско, а пара сотен
переполошенных вооруженных людей, начисто потерявших боевой порядок. Тут
уже кто кого сломит. И перевес отнюдь не в пользу гостей.
  Понимая это, каледонцы торопились сложить оружие перед немногочисленными
рыцарями, оставленными герцогом Ллевелином, предпочитая плен почетный
плену постыдному. Однако мой личный противник был не из таковых.
  Не успев вскочить на коня, он яростно рубился мечом с наседающими на него
пехотинцами. Я с немалым сожалением осознавал, что полученные некогда от
меня уроки не прошли даром. То один, то другой ратник падал наземь с
рассеченным бедром, с отрубленной рукой, а то и с раскроенным черепом.
"Остановить хорошего фехтовальщика может только пуля, - говаривал мой
учитель Николя ле Фонте. - Или же превосходный фехтовальщик".
  - Расступись! - рявкнул я на пехотинцев, бестолково пытающихся достать
принца своими копьями. - Он мой!
  Не смея ослушаться знатного лорда, а впрочем, получившие весьма достойный
повод, чтобы ретироваться без ущерба самолюбию, бойцы отпрянули в стороны,
образуя круг.
  - Ты искал меня, Ангус? - Я остановил Мавра в нескольких шагах от тяжело
дышащего принца.
  - Ты, как обычно, пользуешься обстоятельствами, Торвальд, - бросил он,
утирая пот со лба. - Ты верхом, я пеший Ты свеж, а я утомлен боем.
  - Передохни, - ухмыльнулся я. - Верхом? Это можно исправить. - Соскочив с
коня, я встал перед сыном Шнека и вынес вперед руку с мечом. Голубоватый
клинок Катгабайла хищно блеснул, предчувствуя новую жертву, и рубины в его
рукояти налились кровавым светом. Он не зря именовался "Ищущим битву".
  - Ты злой рок моего рода, - переводя дух, прохрипел Ангус. Я молча пожал
плечами. У меня не было желания вдаваться в дискуссию. Со своей колокольни
принц был, безусловно, прав.
  - Ты уже отдохнул?
  - Я могу простить тебе смерть отца, могу простить то, что ты лишил меня
законного венца, что привел в цепях к Артуру, но позора Эсгервуда я
никогда тебе не прощу!
  По-моему, противник просто тянул время. Если первые три упрека имели ко
мне непосредственное отношение, то к Эсгервудскому посмешищу я был
абсолютно непричастен. Оно целиком и полностью было "заслугой" Лиса.
  В ночь, когда все произошло, я преспокойно спал в своем шатре, и у меня
имелся тому свидетель, вернее, свидетельница. Пользуясь этим,
словоохотливый Рейнар собрал вокруг себя стайку молодых оруженосцев с
целью поведать неоперившимся юнцам о наших подвигах. Все бы, пожалуй,
могло обойтись, но в тот момент, когда мой славный напарник живописал
сплав по Миссисипи в компании с Пугачевым и Чингачгуком, закончилась та
самая огненная вода, без которой повествование о походе команчей в Париж
было бы просто неуважением к нашим краснокожим друзьям.
  Посетовав на злую судьбу и скаредность маркитантов, не желающих отпускать
в долг живительную влагу, бывший генерал-аншеф Закревский немедленно
предложил продать что-нибудь ненужное. Поскольку в обозримой окрестности
ненужного не нашлось, Лис по обыкновению отправился "за зипунами" в лагерь
противника. Еще трое смельчаков вызвались составить ему компанию.
  Говоря по чести, в каледонском стане царил полнейший беспорядок. Но утром,
когда скотты, проснувшись, не обнаружили ряда оставленных не на месте
предметов, они здорово обиделись. Среди трофеев криминального квартета
оказалось и личное знамя принца Ангуса, прихваченное Рейнаром, чтобы
завернуть вязанку мечей, собранных возле шатров.
  Коммерческий успех авантюры был велик, моральный же превзошел все
ожидания. Лишенное символа воинского единства и верховной власти, войско
буквально растаяло, не оставив Ангусу иного выбора, кроме стремительного
бегства. Но я-то тут был при чем?
  - Берегись!
  Миг назад гордый Хеттен стоял, опираясь на меч и метая полные ненависти
взгляды, и вот острие его клинка смертельной дугой пронеслось в полудюйме
от моего носа. Очевидно, заметив задумчивость на челе учителя, он решил не
тревожить его попусту формальным объявлением начала боя.
  - Спасибо, Лис, - передал я, уклоняясь от удара и запуская Катгабайл
отшибающим ударом в горизонтальной плоскости
Ангус был очень хорошим бойцом, быстрым, техничным, напористым, но
природная горячность мешала ему стать бойцом воистину великолепным.
Кипучая страсть, владевшая им, заставляла принца спешить и ошибаться. Он
атаковал, опять атаковал и снова атаковал, забывая о защите и потому все
больше открываясь. Я отступал, завлекая его шаг за шагом в ловушку, чуть
забирая вправо, заставляя противника каждый раз дотягиваться до цели. Мои
контратаки не заставляли себя ждать, но, невзирая на четыре полученные
раны, Ангус все еще держался на ногах. Впрочем, пару раз и ему удалось
зацепить меня по руке, и не носи я "заговоренный" институтскими мастерами
доспех, кто знает, как бы сложился наш поединок.
  Ангус все еще держался, но силы его были на исходе. Его очередной взмах
был последним. Я ушел под меч, нанося короткий мощный удар от бедра к
плечу, и едва успел отскочить, чтобы безжизненное тело каледонского принца
не рухнуло прямо на меня. Толпа вокруг радостно взревела, шумно
приветствуя победу вождя.
  - Похороните с почестями, - скомандовал я. - Пленных сведите к шатру.
  - Как самочувствие? - подводя ко мне Мавра, поинтересовался Лис.
  - Отвратительно.
  - Шо ж такое, доблестный рыцарь? Ты ж грозного врага изничтожил? Теперь,
судя по классике, должен источать гордость Круг почета там, фанфары
трям-брям.
  - Лис, ну чего ты пристал?
  - Да нет, я ничего, - Лис скептически пожал плечами, - просто это задание
меня отчего-то раздражает. То есть я, конечно, понимаю: судьба монархии,
все понты. Но уж как-то оно попахивает частным извозом. И сейчас, когда
бывший ученичок тебе в честь радостной встречи чуть было башку не снес,
меня такая досада взяла, что хоть действительно плюй на все и уходи в
пожарные.
  - Это наша работа, - вздохнул я.
  - Вальдар, наша работа, во всяком случае, мне так объясняли, - при помощи
оперативного вмешательства спасать множественные миры от энергетического
дисбаланса. И далее в том же духе. А здесь... То есть да, доблестный
рыцарь Круглого Стола сэр Торвальд Пламенный Меч, Водонапорный Щит и так
далее, может записать в актив победу над страшным и ужасным принцем
Ангусом, но скажите мне, Уолтер Камдайл, за что вы, собственно говоря,
мужика-то порешили? Он, конечно, был не подарок, но меня это сафари
раздражает.
  Я тяжело вздохнул. Мне нечего было ответить другу.
  - Ладно, оставим, - махнул Рейнар. - Как там рука? Рука опухла и с трудом
сжималась в кулак. В тех местах, где по ней прошелся меч Ангуса, под
гамбизоном все более и более чернели свежие гематомы. Я сидел, массируя
конечность, у одного из костров, слушая доклад о наших потерях и взятых в
плен каледонцах. Потери были значительно большими, чем я ожидал. Очевидно,
чтобы объявить себя пленниками благородных рыцарей, их мятежные собратья с
пеной у рта прорубали путь среди вооруженной черни. Только возле убитого
Ангуса сложили головы два рыцаря и семь ратников. Одним словом, святому
Карантоку, ставшему на время нашим полковым капелланом, было чем заняться.
Отпуская грехи умирающим и утешая раненых, ходил он меж импровизированных
носилок, не обращая внимания на призывное клекотание виверной подружки,
кружащей над лагерем. Жизнь обоза возвращалась в нормальное русло,
становясь неотличимо похожей на обыденное существование любого другого
военного лагеря.
  - Гонец! Гонец! - раздался крик одного из выставленных Лисом часовых,
следившего за перекрытой нами дорогой.
  - Сэр Торвальд. - Оруженосец в котте с эмблемой герцога Ллевелина осадил
коня и, едва не выпадая из седла от усталости, начал заученно: - Мой
господин велел передать, что ему удалось нагнать скоттов и, обрушившись на
хвост их колонны, рассеять войско мятежников. Оно бежало, не дойдя до
Камланна. Там сейчас бой. Невозможно предсказать, на чью сторону склонится
чаша весов. Мой господин приказал, чтобы вы, взяв возможно больше воинов,
направлялись к Камланну на помощь королю Артуру. Я с оставшимися в лагере
буду охранять обоз. Но, сэр, - замялся юноша, глядя на мою руку,
покоящуюся на перевязи, - вы ранены?
  - Пустое, - отмахнулся я. - Я сейчас же отправляюсь.
  - "Капитан, тебя опять на подвиги потянуло?" - раздался в голове голос
Лиса.
  - "Какие подвиги? Нам все равно к Артуру надо".
  - "Надо", - согласился Рейнар. - "Поэтому берем отряд и не спеша маршируем
в указанном направлении. Все равно уже начинает смеркаться, пока дотопаем
и вовсе стемнеет. А по ночи никто, надеюсь, рубиться не станет. Если Артур
жив, то и до утра, глядишь, дотянет. А нет, так мы, пожалуй, к нему и
спешить не будем. Порасспроси-ка лучше Карантока, он, часом, с душами
умерших общаться не умеет? А то б мы враз спиритический сеанс устроили.
Где спрята-ал наследство стару-у-ушки-но?!" - внезапно патетически взвыл
Лис и тут же ответил сам себе, не заставляя меня теряться в догадках: -
"Под камнем на площади Пушкина".
  Если оставить в стороне сверхчувственные способности боговдохновенного
валлийца, слова Лиса в принципе были верны. Желая того или нет, увязнув в
заботах этого мира, мы основательно упустили время. Судя по тому, что было
мне известно о камланнском сражении, шанс застать великого короля бриттов
живым с каждой минутой становился все ничтожнее, а стало быть, сейчас
приходилось больше думать, как дальше вести поиски, а вовсе не о том, как
помочь обреченному королю победить не менее обреченного изменника Мордреда.
  - Мы выступаем! - провозгласил я и, симулируя кипучую деятельность, начал
готовить лучников и копейщиков к маршу.

  * * *

  Всю дорогу я стоически берег силы отряда, делая привал через каждый час
пути. Вскоре действительно начало темнеть, и тут выяснилось, что в
суматохе подготовки мы не позаботились о факелах. Экспедиция во главе с
Лисом, снаряженная в ближайший лес, опасаясь заблудиться в потемках,
работала не спеша, не удаляясь от передней кромки подлеска. Факелы вышли,
прямо сказать, никудышными, и двигаться с ними ускоренным легионерским
шагом было крайне неудобно. Ночной ветер сбивал пламя, заставляя их более
тлеть, чем освещать дорогу. Промучившись таким образом еще около часа, я
скрепя сердце приказал остановиться и ждать, когда начнет светать. Идти
дальше по дороге, освещаемой ущербным отрезком луны, опасаясь нарваться на
засаду, будь то каледонцев или сторонников узурпатора Мордреда, было
глупо. Уж мне-то с Лисом, так во всяком случае.
  Едва начал светлеть восток и ночная мгла сменилась темно-серым полумраком,
я скомандовал отдохнувшему войску выступать, пытаясь наверстать упущенное
время. Однако нагонять ушедшие часы не удавалось никому даже в нашей
странной конторе.
  Когда наконец отряд добрался до Камланна, бой уже догорал. В ужасе
носились по полю битвы обезумевшие лошади, потерявшие своих седоков,
вороны и коршуны стаями топтались вокруг растерзанных тел, готовясь
приступить к завтраку, а некоторые особо наглые пернатые падальщики
усаживались прямо на грудь еще живых воинов и, невзирая на душераздирающие
стоны, сосредоточенно долбили их лица твердыми как кремень клювами.
Кое-где еще вспыхивали скоротечные стычки, но они более походили на
злобные перебранки мародеров, не поделивших драгоценную добычу, чем на
остатки великого сражения.
  Мы с Лисом видели такие поля множество раз. При Калке лишь доспех спас
меня от участи, уготованной сегодня большей части рыцарства Англии. Мы
видели подобные поля при Босуорте, при Азенкуре и Пуатье, в Святой земле и
на Руси и никак не могли смириться с этим зрелищем. Вот и сейчас мы стояли
на поросшем лесом холме, наблюдая картину истекающего кровью побоища, и не
знали, что сказать. Одно было ясно несомненно: приведенный отряд здесь
никому уже не был нужен. Разве что для устройства похорон и тризны по
героям.
  - Мое место там, - прервал наше молчание единственный безоружный человек в
войске, столь требовательно заявивший в лагере о намерении отправиться к
Камланну, что мы попросту не нашлись, как отказать упрямому пастырю. - Я
должен идти туда, дабы напутствовать словом Божьим умирающих и отпустить
грехи их.
  - Можно подумать, без напутствия они дорогу на тот свет не найдут. Ладно,
Капитан, очнись! Наше место тоже там. Давай-ка, пока здесь все не
растащили, попытаемся определить, где было острие атаки. Наверняка там и
Артура надо искать, и твоих одностольчан.
  Я пожал плечами.
  - Что определять? И так все видно. Вон торчит древко со знаменем, на
котором тринадцать золотых корон в лазури, - это Артур. А вон валяется
червленый дракон Мордреда. Там же отрубленные змеиные головы в гербе сэра
Эрека и пять пылающих сердец, поставленных в крест, - эмблема сэра Эктора.
  - Вальдар, чем устраивать мне лекции по геральдике, поехали лучше поищем,
не оставили ли покойные лорды нам на долгую память что-нибудь новенькое из
старенького. А то здесь раскрашенных щитов до фига, так что если ты сейчас
свои рассказки начнешь, то до полу