и  кости  -  совсем
настоящие. Много тут народу загинуло и скотины загубило.
   Возле высохшего колодца богатырь чуть не споткнулся об  ящик.  Ящик
был глухой, с редкими дырочками. В ящике кто-то жалобно блеял.
   - Барашек! - умилился Жихарь и хотел было освободить  пленника,  но
ящик тоже оказался мороком.
   Чтобы окончательно не спятить от  бешеного  солнца,  богатырь  стал
вспоминать наставления Беломора.
   Во Времени Оном, учил старик, может быть всякое. Там и  время  идет
по-другому: год за три. И обычному человеку задерживаться здесь  никак
не надо. И называть себя следует чужим именем. А  вот  проявлять  себя
как раз ничем не следует -  прославишься  каким-нибудь  подвигом,  вот
Время Оно тебя к себе и прикует  навечно,  станешь  древним  героем  и
домой никогда уже не воротишься.
   "Как же  мне  тогда,  дедушка,  Вавилонскую  башню-то  порушить?  -
спрашивал Жихарь. - Это ведь, сам понимаешь, подвиг, а  не  что-нибудь
там!"
   "Не знаю, - честно признавался  Беломор.  -  Постарайся  как-нибудь
незаметно это сделать. Чтобы она сама, к примеру, рухнула..."
   Но до Вавилона еще  следовало  добраться.  Незримый  преследователь
тоже не уставал, хотя явно и не показывался.
   В какой-то миг среди  прочих  призрачных  видений  Жихарь  узрел  и
родной Столенград  во  всех  подробностях.  Княжна  Карина  стояла  на
крепостной стене и командовала дружиной,  отбивавшей  натиск  кривлян.
Кривляне на стену лезли неохотно. Богатырь Невзор почему-то был  не  в
первых рядах защитников, а сидел у себя же в кабаке и за свой же  счет
угощался!
   Припасы в мешке подошли к концу. Пустыне же никакого конца не было.
Может, его не будет и до края света...
   Неделю Жихарь шел или три - он сам не знал и не считал. И  когда  в
очередную ночь увидел вдалеке огонь, то  по  привычке  принял  его  за
морок и только потом сообразил, что ночью  мороки  не  ходят.  Значит,
огонь настоящий и разожгли его люди. Богатырь встал,  напился  воды  и
стал потихоньку подбираться к далекому огоньку.
   Пустыня и вправду кончилась. Полный месяц  осветил  высохшее  русло
реки. Даже  кусты  кое-какие  торчали  по  берегам.  И  высохло  русло
сравнительно недавно, почва была еще влажной.  До  костра  было  рукой
подать.
   "Не перепугать бы людей сдуру", -  подумал  богатырь,  но  тут  его
кто-то крепко обхватил сзади за плечи.


                              Глава пятая

                                 Дом - не тележка у дядюшки Якова!

                                                      Николай Некрасов

   Всякий дружинник знает, что состязаться в  борьбе  лучше  всего  со
своим же братом-дружинником. Сегодня твоя возьмет,  завтра  -  его,  и
никому не обидно.
   А вот связываться с кузнецом, к примеру, уже куда накладнее. Потому
что сила бывает разная. И  та,  что  нажита  в  непрестанных  воинских
упражнениях и укреплена в многочисленных походах, может уступить  той,
которая накопилась у наковальни. Можно, конечно,  одолеть  и  кузнеца,
если помнить, что у него левая рука куда слабее правой. Вот под нее  и
следует работать.
   Хуже всего обстоит дело с землепашцами, поскольку их  сила  исходит
непосредственно из матушки сырой  земли.  Лядащий  на  вид  мужичонко,
бывало, повергал на землю опытнейших  бойцов.  Поэтому  лучше  сделать
вид, что невместно дружиннику бороться с  мужиком,  -  тогда  хоть  не
опозоришься. Не всегда поможет против силы бойцовская ухватка.
   ...Сила, с которой столкнулся Жихарь на долгожданном краю  пустыни,
была  как  раз  такая  -  мужицкая,  земляная,   цепкая,   ухватистая,
неистощимая. Еле видимый в  тусклом  свете  тонкого  месяца  противник
сопел, приговаривал что-то непонятное, силился  повалить  богатыря  на
песок.
   Поначалу-то,  захваченный  сзади,   Жихарь   собирался   перекинуть
напавшего вперед и грохнуть оземь -  пусть-де  его  собственным  весом
пристукнет. Не вышло. Вот они и топтались туда-сюда, ломая друг  другу
плечи.
   - Чего  тебе  надо-то,  человече?  -  время  от  времени  спрашивал
богатырь,  но  противник,  видно,  не  понимал  его  и  все   бормотал
по-своему.
   "Если до зари с ним не  управлюсь  -  задавит  он  меня",  -  решил
Жихарь, собрал все как есть силы, извернулся, ухватил противоборца  за
мощную ляжку и дернул изо всех сил. В  дружине  этот  прием  назывался
"корчевание дубовное".
   Противник рухнул наземь, увлекая за собой богатыря. Они катались по
песку, и незнакомец все что-то говорил, говорил.  Покуда  богатырь  не
начал кое-что понимать. Это был язык царя Соломона.
   - Не отпущу, покуда не благословишь! - вот что толковал  незнакомец
всю ноченьку.
   - Будь ты неладен, блин поминальный! - воскликнул Жихарь. - Так  бы
сразу и сказал - благослови! Благословляю!
   С этими словами облегчения он заехал незнакомцу в ухо.
   Тот разжал смертельные объятия, откатился  в  сторону  и  встал  на
колени.
   - И весь мой дом благослови, господин!
   - Благословляю, - согласился Жихарь. - Жалко, что ли?
   - Наречешь ли меня не Иаковом, но Израилем?
   - Сколько угодно, - сказал Жихарь. - Только зачем драться-то?
   - Буду ли побеждать человеков? - не унимался борец.
   - Будешь, - вздохнул Жихарь. -  Тебя  еще  малость  поднатаскать  -
равного в мире не сыщешь, хоть по ярмаркам бороться  води.  Ты  с  ума
сошел, Яков, или как тебя там?  Ведь  я  тебе,  дураку,  ногу  мог  из
сустава напрочь выдрать - ты хоть это понимаешь?
   - Скажи мне, кто ты, господин?
   - Сперва давит, потом имя спрашивает, - проворчал  Жихарь.  Тут  он
вспомнил, что имени здесь называть не следует.
   - Я... - сказал он, - ну... словом, кто есть, тот и есть.  Тебе  не
надо знать.
   - Я понял, господин! - в великой радости воскликнул  Иаков-Израиль.
- Ты Сущий еси?
   - Аз есмь маленько! - важно подтвердил  богатырь.  -  Я  не  только
сущий, правда, я еще и едящий, и пьющий - если поднесут в меру.
   Светает  в  пустыне  быстро,  и  теперь  Жихарь  смог  как  следует
разглядеть ночного супостата.
   Супостат был много постарше богатыря, в его красивой черной  бороде
густо переливалась седина. И в плечах он был пошире, и ростом повыше -
как только Жихарь с  ним  управился?  Он  помог  Иакову  встать.  Тот,
прихрамывая, сделал несколько шагов.
   - Эх, дядя, дядя, - укоризненно сказал богатырь. - Покалечил я тебе
ножку-то. А вольно ж тебе задирать кого ни попадя!  И  ведь  не  юнец,
поди, семья небось есть?
   Семья у Иакова оказалась такая,  что  Жихарь  присвистнул.  Человек
сто, не меньше, мужчин, женщин и детей повылазили  из  драных  шатров,
раскинутых  вокруг  костра.  Это  не  считая  многочисленных  овец   и
верблюдов. Верблюды ревели, женщины  тоже.  Видимо,  не  чаяли  больше
увидеть Иакова живым.
   - Крепко живешь, - только и  сказал  Жихарь.  -  А  кто  над  тобой
княжит, кто защищает, кому дань платишь?
   - Никто надо мной не князь, - гордо сказал Иаков. - А защита моя  -
Господь мой!
   С этими словами он  распластался  перед  Жихарем.  Богатырь  смутно
почувствовал, что его тут принимают за  кого-то  другого.  Ну  да  это
неплохо.
   - Простри руку свою над домом моим! - потребовал Иаков.
   - Чего с рукой сделать? - не понял богатырь.
   Иаков досадливо крякнул, встал и показал  бестолковому  гостю,  как
надлежит простирать руку.
   - Благослови... - снова заныл он.
   Жихарь понял - пока тут всех как следует не благословишь, жрать  не
дадут. Поэтому он безропотно вытянул вперед обе руки и терпеливо ждал,
пока   Иаков   подведет   под   Жихарево   благословение   весь   свой
многочисленный род.
   - Се - старшая моя жена Лия...
   Лия  была  такая   страшная,   что   богатырь   расхотел   жениться
когда-нибудь вовсе, даже на княжне Карине.
   - Се сыновья от  нее  -  Рувим,  Симеон,  Левий,  Иуда,  Иссахар  и
Завулон...
   - Здоровенные у  тебя  сыновья,  -  сказал  Жихарь.  -  Они  и  без
благословения небось голодными спать не лягут - из зубов у кого-нибудь
выхватят.
   - Се - любимая моя жена Рахиль...
   Рахиль  несколько  примирила  богатыря  с  женским  родом  и  очень
выразительно глянула из-под платка.
   - Иосиф и Вениамин, Дан и Неффалим, Гад  и  Асир...  Ну,  последние
четверо, правда, от рабынь.
   Жихарь рабства не любил и нахмурился.
   - Ну, это у меня не совсем рабы и рабыни, не как у фараона.  Просто
прибьется человек к моему  дому  -  как  откажешь?  И  равных  прав  с
домочадцами ему тоже не полагается...
   Иаков долго водил гостя вдоль шатров, потом  среди  стада.  Наконец
был благословлен последний осел. Только тогда патриарх повел  богатыря
в свой шатер, где на ковре уже дымились многочисленные блюда.
   Жихарь ел, ел, ел, пока не уснул тут  же,  на  ковре.  Как  с  него
снимали сапоги и укладывали - он уже не слышал.
   Во сне ему привиделась лестница от земли до неба, и не какая-нибудь
там приставная, нет - основательные  каменные  ступени.  По  лестнице,
вздыхая и вытирая мокрый лоб, поднимался Иаков.  А  сам  Жихарь  стоял
наверху и обещал гостеприимному хозяину с три короба - и того, и сего,
и пятого, и десятого. Обещал силу, могущество, долголетие, удачу... Во
сне, известное дело, язык без костей, и за подобные  обещания  человек
отвечать ну никак не может. Иаков же всему верил и кланялся болтуну на
каждой ступени. "Хватит врать человеку", - подумал Жихарь и проснулся.
   Все семейство Иаковлево сидело у входа в шатер и молча,  с  великим
почтением наблюдало, как богатырь открывает глаза, как потягивается  с
хрустом...
   Жихарю сделалось неловко - особенно после того,  как  потянула  его
природа куда-нибудь в сторону, в кустики...
   - Э! - хлопнул он себя по лбу. - Да  ведь  у  меня  еще  собаки  не
благословлены!
   Он вскочил, промчался мимо, на ходу желая всем доброго утречка, - и
прямиком  бросился  в  кусты,  где,  по  его  мнению,   и   находились
неблагословленные собаки.
   Потом ему поднесли умыться - две пригоршни воды в глиняной миске.
   - Ручей пересох, - объяснил Иаков.  -  Теперь  придется  сняться  и
следовать дальше, искать воду...
   - Не придется, - объявил Жихарь. Ему и в самом  деле  хотелось  еще
денек поваляться на коврах под опахалами, отдохнуть  и  отъесться  как
следует. - Я мастер воду добывать...
   Он снял с шеи наговоренный  платок,  наполнил  огражденное  камнями
малое озерцо источника, потом велел подходить с бурдюками и кувшинами.
   - Если бы у меня был такой платок, - вздохнул Иаков, - я  бы  сидел
себе спокойно на верблюжьей дороге и собирал серебряные сикли...
   - Я бы тоже сидел, - заверил его Жихарь. - Да времени  нету.  Нужно
мне поспешать в город Вавилон...
   - Ой-ой, - сказал Иаков. - Лучше  бы  тебе,  господин,  обойти  тот
город стороной: нечестивы жрецы вавилонские  и  гордыни  преисполнены.
Всякого путника хватает конная стража, ставит  ему  рабское  клеймо  и
отправляет строить дерзновенную башню.  Построим,  говорят,  башню  от
земли до неба и сделаемся как боги...  Еле  ноги  унесли  мы  из  того
Вавилона.
   - Я им настрою, - пообещал Жихарь. - Век моей работы не забудут...
   - А все же обойди его, и благо тебе будет, и долголетен будешь...
   - Не могу, - сказал Жихарь. - Пославший  меня  видит  дальше  меня.
Кроме того, и слово богатырское дадено...
   Тем временем в жертву гостеприимству Иаковлеву  принесли  еще  двух
баранов. Жены и рабыни хозяина ухитрялись из одного  и  того  же  мяса
приготовить два десятка не  похожих  друг  на  друга  блюд.  Были  еще
незнакомые сладкие плоды и напиток сикера, мерзкий  как  по  названию,
так и по вкусу. Больше всего он напоминал прокисшее пиво, но в  голову
ударял надлежащим порядком.
   Дождавшись, покуда гость насытится, Иаков начал  рассказывать  свою
печальную историю о том, как  некогда  встретил  у  колодца  маленькую
Рахиль и сразу влюбился в нее, и  нанялся  к  отцу  Рахили,  хитрющему
своему  дядюшке  Лавану  в  работники,  и  волохал,  как  на   каторге
фараоновой, семь годочков, после чего ему привели страшноватую  Лию  и
не велели жаловаться, поскольку старшую  сестру  выдают  замуж  вперед
младшей.
   Жихарь сочувственно кивал. Он сам-то в  батраках  вроде  и  недолго
проходил, а показалось за десятилетие.
   Следующие семь лет бедолага Иаков отрабатывал  уже  непосредственно
за Рахиль, но подлецу дядюшке и  этого  показалось  мало  и  работника
терять не хотелось. К четырнадцати годам трудов праведных  прибавились
еще шесть - уже за приданое. Потом могучее терпение Иакова иссякло,  и
он бежал с женами, с добром и домашними богами...
   - Правильно сделал, - сказал Жихарь.  -  Зря  только  двадцать  лет
ждал. Я бы сразу девку в охапку - и ходу...
   - Так для чего же ты,  господин,  тогда  мне  этого  не  сказал?  -
простонал Иаков. - Сделал бы мне откровение во сне...
   Не стал уж богатырь говорить  вечному  трудяге,  что  двадцать  лет
назад ходил под стол пешком и никому ничего  доброго  посоветовать  не
мог. Но всю эту историю он уже когда-то слышал...
   Точно: во время гостевания у племени адамычей царь Соломон  излагал
свое бесконечное родословие, и в предках у него  как  раз  этот  самый
Иаков и  значился...  И  не  одни  труды  за  ним  числились,  были  и
неблаговидные, даже по Жихареву нестрогому разумению, поступки...
   - Какое тебе откровение, дядя, - сказал Жихарь, - когда ты  родного
брата обманул, дурниной его воспользовавшись? За чечевицу первородство
купил? Эх, был бы у меня родной братец - я бы его  почитал,  берег  от
беды...
   Иаков поперхнулся сладким плодом и, кашляя, повалился на колени.
   -  И  батюшку  слепошарого  обманул,  -  продолжал  богатырь   свои
обличения: приятно ведь и лестно  молодому  парню  поучать  и  стыдить
матерого мужика. - Вытянул из старика  братнино  благословение...  Вот
хлюзда на правду и вывела, нашелся и на тебя хитромудрый Лаван...
   - Все так, господин, истину вещаешь, - бормотал Иаков, не  поднимая
головы от стыда.
   - Ладно, - заключил Жихарь. - Дело прошлое. Грех да беда на кого не
живет...
   - Один ты без греха! - возрыдал Иаков.
   - Один я, - охотно согласился богатырь. - Разве  что  когда  выпить
лишнего могу, а так - ни-ни...
   Бедный Иаков в своем раскаянии дошел до того,  что  полез  в  самый
дальний сундук и достал оттуда запечатанный глиняный сосуд, в  котором
плескалась не поганая сикера, а настоящее крепкое и душистое вино.
   - Тако праведные поступают! - похвалил его Жихарь. - За это  сделаю
тебе  некоторое  пророчество:  будет  у  тебя  в  потомках  могучий  и
премудрый царь. Правда, тоже хитрован добрый...
   Жихарь вспомнил, как они с Яр-Туром, состязаясь в силе, таскали  на
плечах царя Соломона туда-сюда по дороге, и захохотал.
   - Строг ты, господин, но и милостив, - заметил Иаков.
   - Я отходчивый, - сказал богатырь. -  А  теперь  растолкуй-ка  мне,
дядя, как добраться до Вавилона побыстрее?
   - А разве тебе не ведомы все пути земные? - удивился Иаков.
   Жихарь чуть не пронес чарку мимо рта.
   - Мне-то ведомы, - сказал он наконец. -  Это  я  тебя  испытываю  -
неужели не понимаешь?
   Иаков, наморщив лоб, начал на  песке  рисовать  палочкой  дорогу  в
Вавилон, но только сам запутался и Жихаря запутал - видно, во  Времени
Оном люди еще не научились толком создавать чертежи земные.
   - Дам тебе проводника, - решил Иаков.
   - Племя твое невелико, - сказал  Жихарь,  надеясь  на  указательные
свойства Симулякра. - Каждый человек  на  счету.  Нападут  враги,  так
никакой меч не лишний...
   - Да нет, - вздохнул Иаков. - Есть у меня как  раз  такой,  как  бы
сказать, лишний человек. Прибился по дороге. Выдает себя за пророка, а
сам приворовывает помаленьку. Дурно влияет на младших сыновей - Гада и
Асира. Отдаю его тебе головой и не скажу, что с кровью отрываю его  от
сердца моего...
   - А чего он пророчествует? - полюбопытствовал Жихарь.
   - Да как все пророки - всякую гадость! - махнул рукой Иаков.  Потом
хлопнул в ладоши и велел позвать своего лишнего человека.
   Искали его довольно долго - ладно хоть кувшин был объемистый.
   Наконец притащили и пророка. Нос у  того  был  здоровенный,  как  у
самого Иакова, зато остальное тело много мельче. Из-за  этого  пророк,
если поглядеть сбоку, походил на небольшую виселицу.
   - Зовется сей муж обмана Возопиил, - сказал Иаков. - В бою на  него
надежды нет: помнится, когда настиг нас мстительный  Лаван  со  своими
людьми, так этот лайдак спрятался под бабьими юбками...
   - Учить мужеству будем... - сказал Жихарь.
   - Подкосятся колени ваши, - пригрозил Возопиил, размахивая носом. -
Засохнет семя ваше, паутиной покроются мозги ваши, дети ваши  вырастут
пьяницами и хакерами, жены ваши раздерут одежды  свои  и  облачатся  в
рубище от Кардена бар Диора...
   - Что-то я его плохо понимаю, - сказал Жихарь.
   - А мы вот такое вынуждены выслушивать  каждый  день!  -  всплеснул
могучими руками Иаков. - Он много непонятных  слов  говорит:  диаспора
там, холокост... Прости, господин,  что  не  могу  отправить  с  тобой
одного из сыновей моих. А этот, боюсь, будет тебя до Вавилона вести по
пустыне сорок лет...
   - Это мы еще посмотрим, кто кого будет по пустыне водить сорок лет,
сказал Возопиил. - Лысина покроет темена ваши, снидет мерзкая  аденома
на простаты ваши... Горе тебе, Вавилон, город крепкий!
   - А вот это он справедливо заметил,  -  сказал  Жихарь.  -  Я  тоже
ничего хорошего для Вавилона не предвижу.
   - Иногда угадывает, - пожал плечами Иаков. - Да и то сказать: ежели
все время накаркивать беду, непременно угадаешь... Господин, неужто ты
на него вино собрался переводить?
   - Нам же с ним еще не один день шагать, - сказал  богатырь.  -  Так
полагается. Ты с ним по-доброму-то пробовал?
   - Их у нас, пророков, вообще-то камнями побивают, - ответил  Иаков.
- Обычай такой. Хотя без них тоже скучно.
   - Яков Исакич, - проникновенно сказал  Жихарь.  -  Ни  в  жизнь  не
поверю, чтобы у тебя один такой кувшинчик был. Я хоть и не пророк,  но
чувствую, что до-олго мне теперь не придется погулять  да  посидеть  с
хорошими людьми...
   Тут в шатер ворвался мальчонка, подбежал  к  отцу  и  зашептал  ему
что-то на ухо.
   - Востроглазый ты у меня, Иосиф, -  сказал  Иаков.  -  Слышишь  ли,
господин: сын мой  заметил  всадника  на  горизонте.  Показался,  мол,
всадник и скрылся...
   - Всадник? - вскинулся  Жихарь.  -  Да  нет,  помстилось,  видно...
Всадник... Кто же по пустыне на коне мог проехать?
   - И я так думаю: кто? - сказал Иаков.
   - За тобой следует всадник!  -  торжествующе  вскричал  Возопиил  и
показал неумытым пальцем на Жихаря. - Неотвязно следует!
   Жихарь вспомнил черного отравителя, мнимого племянника  Яр-Тура,  и
по спине побежали мурашки, прогнать которые мог только глоток  доброго
вина.


                             Глава шестая

                                 Теперь ты будущее знаешь? Обаятель, я
                              на костре велю сжечь тебя.

                                                       Николай Полевой

   - Ты думаешь, почему тебя ночью не задушили из-за этого платочка? -
сказал пророк Возопиил, когда они с Жихарем уже  достаточно  удалились
от Иаковлева становища. - Потому что я караулил, вот почему! А  то  бы
запросто задавили.
   Богатырь  внимательно  посмотрел  на  новообретенного  спутника   и
проводника.
   - Это ты-то караулил? Да ты пьян без памяти  валялся!  Разве  я  не
знаю, что ни в одном народе гостя не трогают? И охота  тебе  на  людей
напраслину  возводить?  Вот  на  дороге  путника,   пожалуй,   ограбят
запросто, а гостя нипочем. Я, считай, полмира прошел: имею понятие...
   - Люди все сволочи, - сказал пророк. - Поэтому  я  им  и  предвещаю
всяческие несчастья. Дело верное!
   Перед уходом Жихарь еще  раз  щедро  поделился  с  хозяином  водой,
которая в этих местах - стоила всякого вина, с  благодарностью  принял
подорожные припасы  и  вообще  расстался  с  Иаковом  в  самом  лучшем
расположении духа. Кроме всего прочего