ог.
     -  Но  он  не  такой!  -  запротестовала  Джил  горячо.  Воспоминания
пронеслись в ее разгоряченной голове, а  неосторожные  слова  сорвались  с
губ. Она вспомнила Ингольда, стоящего в бриллиантовом  волшебном  свете  и
сдерживающего метель и темноту в заливе, пока стража  не  провела  Тира  и
Альду в Убежище; старик брел через тоннель  звучащей  темноты,  окруженный
Рунами Власти, которые никто,  кроме  него,  не  мог  видеть.  Она  видела
выражение его глаз, когда он передал ей свой светящийся посох  и  попросил
ее прикрывать его спину. - Он никогда не будет  служить  злу,  никогда  не
употребит во зло свою силу. Могут быть хорошие и плохие колдуны,  так  же,
как хорошие и плохие люди...
     Джованнин подняла темные красивые брови, и Джил умолкла на полуслове.
Ее щеки  внезапно  вспыхнули  гораздо  сильнее,  чем  это  могло  быть  от
лихорадки. Она была рада, что окутана тенью.
     - Извините,  -  пробормотала  она  в  замешательстве.  -  Я  говорила
непочтительно. Все, что вы сделали, было милостью для меня.
     "По крайней мере уже десять лет, - успела подумать Джил, -  никто  из
простолюдинов не обрушивался так на Джованнин Нармелион".
     Но аббатиса промолчала в ответ. Странный свет  был  в  ее  задумчивых
глазах. Когда она заговорила, ее сухой, надтреснутый голос был добр.
     - Вы мне нравитесь, дитя мое, - сказала она. - Вы - храбрый воин, так
же, как и ученый. Вы видите цель и стремитесь к ней. Ваше сердце  искренно
и в учености, и в бою, и в любви. Такое сердце может  страдать  от  ран  и
способно на беспредельное добро и беспредельное зло. Но оно не может  быть
куплено или запугано, - она подняла свою руку, и холодные как  лед  пальцы
коснулись щеки Джил. - Я  пришлю  вам  церковные  записи,  если  вы  этого
хотите, и кого-нибудь, чтобы их перевести. Знание - это мой дар вам, как и
последствия, которые эти знания принесут.
     Она подняла свою костлявую руку, и Джил, преклонив колено, поцеловала
темный ободок епископского кольца.


     Позже,  прогуливаясь  по   казарме,   чтобы   разогнать   болезненную
сонливость, Джил подумала, что ее разговор с аббатисой тоже был  сном.  Но
после ужина в казарме появилась Минальда с тяжелой  книгой,  которую,  как
она объяснила, леди Джованнин попросила передать Джил-Шалос.
     - Я пришла проведать вас, - объяснила она, усаживаясь в ногах.
     Сквозь дверь Джил слышала шум отправляющейся в ночной дозор стражи  -
скрип кожи, слабое бряцание пряжек и тихую  болтовню  Мелантрис.  Минальда
положила руку на застежку переплета.
     - Что это?
     Джил коротко объяснила свое желание найти что-нибудь о  происхождении
Убежища и узнать какие-нибудь тайны.
     - Я имею в виду, - сказала она, - что  Убежище  таит  гораздо  больше
загадок, чем это кажется на первый взгляд. Откуда берется вода в  фонтанах
и отхожих местах? Даже если Убежище было построено  над  подземной  рекой,
вода ведь не течет вверх? Или почему в большинстве помещений воздух всегда
свеж, и почему он не застаивается? Каким оно было изначально? Я знаю,  что
Убежище было построено три тысячи лет назад Дейром из Ренвета, во  времена
первого нашествия Дарков, - она продолжала. - Но сколько времени  ушло  на
это? Где все находились, пока  оно  строилось?  Ведь  его  начали  строить
тогда, когда появились Дарки! Может, сначала  они  не  представляли  такой
опасности?
     - Нет, - ответила Альда просто. - Потому что  их  Гнездо  в  двадцати
милях отсюда. Ты же знаешь.
     Джил вспомнила наклонные плиты черного камня  среди  чахлых  лесов  и
содрогнулась.
     - И потом, - продолжала она, - ты и так уже  рассказала  мне  больше,
чем я об этом знала. Я слышала, что волшебство в  прежние  времена  сильно
отличалось от теперешней магии. Не знаю, что это значит,  но  точно  знаю,
что несколько веков назад здесь было колдовское место, что-то вроде  Храма
колдунов. Раньше они были во многих городах, а не только в Кво,  так  что,
может быть, так было  в  здесь.  Руди  говорит,  что  эти  стены  насквозь
пропитаны волшебством.
     При  упоминании  имени  возлюбленного  щеки  Альды  покрылись   ярким
румянцем, и Джил спрятала  улыбку.  Много  раз  эта  темноволосая  молодая
женщина напоминала ей первокурсницу, которую она когда-то учила. Она  была
мила, застенчива и очень неуверенна в себе. Трудно было поверить, что  эта
женщина с мягким голосом прошла через огонь и воду, видела гибель  мужа  в
горящих руинах разрушенного битвой Дворца, что она вступила в бой с силами
ночи, вооруженная только одним факелом и своей отчаянной  храбростью.  Она
была королевой Дарвета, настоящим повелителем Убежища, и сидела сейчас  на
неприбранной койке, скрестив  ноги  под  своей  многоцветной  крестьянской
юбкой.
     - Тем не менее аббатиса предложила мне книги,  чтобы  я  могла  найти
ответы, - сказала Джил, приподнимаясь  на  своих  подушках.  -  Гнифт  уже
сказал, что занятия и тренировки стражи отсрочены по крайней мере  на  три
недели. Наверное, он  прав,  -  добавила  она,  с  сожалением  щупая  свое
перевязанное плечо. - Ты не знаешь, кто мог бы помочь мне прочитать записи
и обучить языку?
     - О, я могу сделать это, -  воскликнула  Альда.  -  Мне  не  составит
труда. Я знаю старовосский и староцерковный язык, который очень сильно  от
него отличается. Ты знаешь, впервые я смогу быть полезной,  и  мои  знания
по-настоящему пригодятся.
     Джил с минуту удивленно разглядывала ее сквозь мрак казармы.
     - А что ты изучала?
     Альда пожала плечами.
     - Вышивку, пение, разные стихотворные стили. Однажды я  вышила  целый
гобелен - о Шаминфере и Сириандис, знаменитых влюбленных,  -  но  чуть  не
сошла с ума, пока не закончила, и больше за гобелены не берусь.  Что  еще?
Танцы и игру на арфе и цимбалах. Кое-что о Королевской  власти  и  немного
истории. Я ненавидела историю, - добавила она со смущенным лицом.
     - Как и большинство людей, - успокоила ее Джил.
     - Только не ты, -  изящные,  ухоженные  руки  Альды  погладили  изгиб
кожаного переплета.
     - Ну, я всегда была исключением.
     - Ты говоришь об истории с таким интересом, - сказала Альда, - словно
хочешь отыскать в ней что-то для себя. Все, чему нас учили историки -  это
просто какие-то высокоморальные истории, подобные той, о воине, что храбро
погиб в битве за своих  товарищей,  или  истории  обо  всех  этих  древних
патриархах, предпочитающих смерть рабству. Или о чем-то  в  этом  роде.  О
вещах, которых, я думаю, никогда и не было.
     Образ  жестокого   маленького   мальчишки   в   напудренном   парике,
признающегося отцу в том, кто срубил вишневое  дерево,  проплыл  в  голове
Джил. Она засмеялась.
     - Может быть.
     - Но если тебе нужен кто-нибудь, чтобы прочесть  эти  книги,  я  буду
рада помочь.
     Джил в молчании изучала ее лицо. Она сама распродала  университетскую
библиотеку подобно тому, как владельцы  сначала  продают  свои  кабаки,  а
потом много ночей не могут найти этому причину. А что до того, чтобы иметь
королеву научным консультантом... Алвир, подумала Джил, вряд  ли  допустит
это.
     - Конечно, - сказала она тихо. - В любое время, когда ты сможешь.
     Девушка принялась за дело в маленьком  уютном  зале  за  казармой,  в
котором Ингольд как-то раз устроился на ночлег. Зал был уединен и  отделен
от главных помещений и, как заметила Джил, находился на противоположной от
Королевских покоев стороне Убежища.  Альда  приходила  сюда  каждый  день,
обычно с Тиром, чтобы кропотливо работать  над  древними  хрониками,  пока
Джил выцарапывала свои записи  на  покрытых  воском  деревянных  дощечках,
которые она нашла в покинутой кладовой. В другой кладовой она  нашла  стол
на веретенообразной ножке, достаточно маленький для того, чтобы его  можно
было поставить в кабинете. Стульями  им  служили  бочонки  из-под  моченых
яблок.
     Так она вступила в период спокойных научных изысканий, часы протекали
в переписывании и сортировании записей, перемежаясь с  долгим,  уединенным
блужданием  по  коридорам  Убежища  в   поисках   каких-нибудь   признаков
таинственной круглой палаты, описанной Руди незадолго до  ухода.  Это  был
как раз один из таких походов, когда, вернувшись,  она  застала  Альду  за
своим столом. Альду,  которая  в  тусклом  свете  лампы  изучала  одну  из
восковых таблиц.
     - Что ты делаешь? - воскликнула Джил, осторожно прикасаясь к восковой
поверхности.
     Джил  увидела,  что   Альда   писала   серебряной   шпилькой   вместо
гравировальной иглы, привычно смешивая английские  буквы  с  рунами  языка
Вос. На таблице было написано:
     Сверл (?) п.Тирвис, с.Элдор, Бет, Урдвас - голод, снег, перевал 2, за
4 - нет уп.о ПТ - нас. Б. 1200 + 3  пос  (Большое  Кольцо??)  -  похоронен
Гаенгу - Еп.Кардье. Трахо.
     - Конечно, - ответила она весело. - Это из той  хроники,  которую  ты
мне читала вчера. Это просто сокращение - Сверл, черт его  побери,  правил
Ренветом, три сына названы Элдор, Бет и Урдвас...
     - Бет - женское имя, - возразила Альда.
     - Ох, - Джил сделала пометку. В древнем Вос  у  местоимений  не  было
рода. - Как бы  там  ни  было,  второй  год  его  правления  ознаменовался
жестоким голодом,  и  снег  покрыл  перевал.  Население  Убежища  с  тремя
поселениями  на  равнине  тогда  составляло  двенадцать  тысяч.  Одно   из
поселений называлось Большое Кольцо - не спрашивай меня, почему в  хронике
не упоминается о Дарках, и это не удивительно, хотя мы  все  равно  отыщем
хоть  что-нибудь  о  них.  На  четвертом  году  его  правления   появилось
постановление об охране Высоких  ворот,  хотя  они  могли  охраняться  уже
несколько лет. Аббатом Карета в то время был мужчина или женщина по  имени
Трахо.
     - Это старая форма от Траго. Это мужское имя.
     - Спасибо, - Джил сделала другую пометку. - И  в  его  правление  они
хоронили умерших в Гаенгу, и об этом я и хочу тебя спросить. Гаенгу -  это
старая форма - хорошее место или счастливое место?
     - Нет, это не совсем хорошо. Я думаю, должно  быть  более  подходящее
выражение, - Альда вытянула ногу и аккуратно катнула мячик назад  к  Тиру,
который весело  играл  им  на  полу.  -  Это  скорее  место,  где  собраны
сосредоточения каких-то определенных сил, где люди могут видеть  удаленные
вещи или видения.
     Джил  размышляла,  пока  Тир  сосредоточенно  полз  через  соломенную
циновку и старый камыш,  покрывавший  пол.  Альда  опустилась  на  колени,
позволив ребенку схватить ее за  пальцы,  и  подняла  его  на  ножки.  Тир
запрокинул головку. Он весь сиял от удовольствия.
     - Ты знаешь, - сказала Джил задумчиво, - держу пари, эти  кладбища  и
стали Гнездами Дарков. - Она взяла табличку и  бесцельно  повертела  ее  в
руках. На ощупь воск был холоден и гладок, как мрамор. -  Бог  его  знает,
место жуткое. Но скорее это что-то противоположное Гаенгу.  Его  атмосфера
скорей разрушает всякое  волшебство,  чем  генерирует  его.  Интересно,  -
пробормотала она.
     - Что интересно? - удивилась Альда, удерживая руки сынишки в своих.
     - То, что, похоже, в то время они совершенно отвергали идею того, что
Дарки появляются из этих Гнезд. Это само по себе не так  удивительно,  как
кажется на первый взгляд, - продолжала она, - ваше решение, что  костер  -
первая линия защиты от них. Вот почему, собственно, у нас  и  нет  никаких
записей о Времени Тьмы.
     Альда отпустила Тира, и ребенок пополз прочь, преследуя свой мячик.
     - Как досадно, - сказала она невпопад.
     - Это не просто досадно, - ответила Джил,  присаживаясь  на  мешок  с
зерном и накрывая озябшие ноги своей мантией. - Из-за этого никто не  смог
дать отпор, когда все вновь повторилось. Я имею в виду, до  прошлого  лета
никто ничего не слышал о Дарках.
     - Нет, мы знали,  -  запротестовала  Альда.  -  Но  это  было  против
Ингольда. Когда я была маленькой девочкой, моя няня говорила мне, чтобы  я
не вставала из кровати по ночам, а то придет Дарк и съест меня.  Наверное,
все няни говорили так, - голос Альды дрогнул: в  конце  концов  именно  ее
няня Медда и была съедена Дарком. - Это как раз то, с чем  мы  подрастали.
Маленькие дети в них верили. Не верили только их родители.
     Джил представила себе судьбу какого-нибудь потрепанного, не  похожего
на других паломника, старавшегося убедить общество, что Бука действительно
собирается проглотить Америку.
     - Как же Элдор поверил ему, - пробормотала она.
     - Элдор, - Минальда помолчала. -  Элдор  был  исключением,  пока  был
ребенком.
     Джил быстро посмотрела на нее, почувствовав неожиданное напряжение  в
голосе. Взгляд Альды был устремлен  в  недосягаемую  даль,  она  с  трудом
сдерживала слезы, внезапно появившиеся в ее глазах.
     "Несмотря на ее любовь к Руди, -  подумала  Джил,  -  была  еще  одна
любовь, которую нельзя отрицать". В последовавшей  за  этим  тишине  можно
было расслышать голос Мелантрис, спорившей с Сейей о том,  должна  ли  она
сбросить плащ в рукопашной или нет.
     Затем Альда выдавила из  себя  слабую  печальную  улыбку  и  смахнула
слезы.
     - Прости.
     - Все в порядке.
     - Нет, - сказала Альда. - Это просто потому, что иногда я не понимаю,
что произошло между мной и Элдором. Потому что я никогда не пойму этого. Я
думала, что смогу заставить его полюбить меня, если буду любить его  очень
сильно, может быть, я была просто дура, - она снова вытерла  слезы.  -  Но
это больно. Ты знаешь, обидно, когда отдаешь кому-то все, что имеешь, а он
просто смотрит на это и отворачивается...
     Она снова глянула в сторону, не в  состоянии  встретиться  глазами  с
Джил, которая неловко молчала, не находя слов утешения.
     Но Альда не обиделась на молчание. Казалось, в молчании ей было легче
справиться с чувствами. Тир, достигнув конца комнаты,  повернул  и  пополз
назад со своей легкомысленной решительностью, и  Альда  улыбнулась,  когда
снова помогла ему встать на ноги. "Он очень  похож  на  Альду",  -  думала
Джил, глядя на мать  с  сыном,  -  оба  были  небольшие,  но  крепкие,  со
сверкающими утренней свежестью голубыми глазами.
     Просто здорово, подумала она про себя, что в этом сорванце  так  мало
от Элдора. Когда поддерживаешь  отношения  с  мужчиной,  которого  Церковь
объявила служителем Сатаны, страшно видеть перед глазами его точную копию.
     Альда неожиданно подняла глаза, словно  отбрасывая  от  себя  боль  и
смущение этой своей первой, неразделенной любви.
     - Итак, где же ты была? - спросила она Джил. - Стража сказала, что ты
ушла сразу после завтрака.
     - Ну... - Джил пожала плечами, - исследовала, искала. Ты  никогда  не
натыкалась на упоминание о чем-то вроде наблюдательной комнаты в  Убежище?
Нет? Комнаты с черными каменными столами внутри, с чем-то вроде  огромного
кристалла в середине?
     - Нет, - Альда нахмурилась. - Но что удивительно  -  это  звучит  так
знакомо. Речь идет  о  кристальном  диске,  вмонтированном  в  поверхность
стола?
     - Да, это часть стола, - ответила Джил. - Как ты догадалась?
     - Сама не знаю. У меня такое чувство, что  когда-то  давно  я  видела
что-то подобное, но это было словно во сне,  потому  что  я  уверена,  что
никогда не видела ничего подобного, - удивленно  продолжала  Альда,  снова
усаживаясь на свой стул.
     Ее лицо было омрачено. Тир, которого  она  подняла  себе  на  колени,
наконец-то добрался до ее бриллиантовой застежки,  скрепляющей  волосы,  и
Альда, вынув ее, подала сыну.  Ее  волосы  темным  потоком  хлынули  вниз,
покрыв ее плечи и ее ребенка.
     Джил положила перевязанную руку на колено.
     - Почему удивительно? - спросила она.
     - Потому что я чувствовала нечто подобное  в  Убежище  много  раз,  -
обеспокоенно ответила Альда. - Словно я вспоминала что-то, вспоминала  то,
что случилось здесь в далеком  прошлом.  Иногда,  когда  я  спускалась  по
лестнице или бродила одна по пустым залам, я чувствовала, что уже когда-то
была здесь раньше.
     - Словно дейяву (это был технический термин на языке  Вос  для  этого
явления)? - обстоятельства показались Джил интересными.
     - Не совсем.
     - Словно унаследованные воспоминания, подобно тем, что передаются  от
родителей детям в некоторых семьях? - тихо спросила Джил.  -  Ты  говорила
мне, что твоя семья была ответвлением рода Дейра.
     Альда обеспокоенно оглядела ее в смутном желтоватом свете лампы.
     - Но память переходит только от отца к сыну, - сказала она мягко. - И
Элдор рассказал мне однажды, что его воспоминания  о  других  жизнях  были
словно его собственные воспоминания. Очень ясные, словно видения. А мои  -
просто чувства.
     - Может быть, женщина наследует память иначе? - предположила Джил.  -
Может быть, она у женщины не так определенна и поэтому  не  использовалась
веками, потому что в Доме  Дейра  не  прерывалась  мужская  линия.  Может,
раньше  тебя  не  тревожили  воспоминания,  потому  что  в  этом  не  было
необходимости. - Джил наклонилась вперед; зерно в мешке,  на  котором  она
сидела, тихо зашуршало, и по  крошечной  комнате  распространился  затхлый
запах.
     - Я помню, очень давно Ингольд сказал мне, что отец Элдора не  помнил
ничего из жизни Дейра, потому что в этом не было настоящей  необходимости,
что воспоминания могут наследоваться через одно,  два,  три,  а  иногда  и
больше поколений. Но он сказал, что они проснулись у Элдора потому, что  в
них была необходимость.
     Минальда сидела тихо, наблюдая за  своим  ребенком,  таким  реальным,
играющим у нее на коленях. Ее распущенные волосы скрывали лицо,  но  когда
она заговорила, голос был мягок и полон сомнения.
     - Я не знаю, - сказала она.
     Джил быстро встала.
     - Я думаю, это здорово, - объявила она.
     - Ты думаешь? - спросила Альда робко.
     - Вот черт! Конечно... пойдем со мной. Пойдем со мной. Посмотрим, что
ты сможешь вспомнить.
     Морозы крепчали, снег покрыл Долину, превратив ее в самодовлеющий мир
сплошной белизны. Джил и Минальда продолжали свои,  хотя  и  беспочвенные,
исследования Убежища Дейра.
     Они забрались на четырнадцатый и пятнадцатый ярусы,  где  Майо  Трана
разместил  свою  резиденцию.  Священник  принял  их  приветливо  в   своей
собственной церкви, расположенной  в  западной  части  на  нижних  ярусах,
окруженный своей собственной стражей.
     Они исследовали переполненные трущобы, теснящиеся вокруг  лестниц  на
пятнадцатом ярусе, не услышав ничего, кроме тягучей южной речи пенамбрцев,
и побывали в темных пустых залах, тянущихся дальше.  Вооружившись,  словно
Тезей, клубками бечевки, они пересекли мили и мили темных залов, пропахших
плесенью и сухой гнилью, и пыль веков поднималась от их ног, словно  туман
окутывал  землю.  Они  нашли  чуланы,  часовни  и  оружейные,  заполненные
проржавевшим оружием.  Они  нашли  остатки  мостов,  соединявших  когда-то
проходы на четырнадцатый  и  пятнадцатый  ярусы,  тонкую  паутину  тросов,
скрываемых сгущающимися у потолка тенями. Они нашли кельи,  выбитые  почти
под потолком, превращенные в настоящие лабиринты  сваленной  там  мебелью,
изготовленной в незнакомом стиле и украшенной бегущими цветными линиями  и
алмазами, вправленными в  золотые  листы.  Они  миновали  запертые  кельи,
кишащие крысами,  и  продовольственные  склады,  оставленные  неизвестными
спекулянтами.
     Они обнаружили вещи, назначения которых не  могли  понять.  Это  были
полуистлевшие пергаментные  свитки,  исписанные  какими-то  полувыцветшими
знаками,  прочесть  которые  было  уже  невозможно,  это  были   странные,
загадочные маленькие многогранники из молочно-белого стекла. Каждый  такой
многогранник был размером в три четверти длины пальца Джил, назначение его
было неизвестно, и разгадать его было невозможно...
     - Нужно сказать Алвиру о тех пергаментных свитках, которые мы  нашли,
- заметила Джил на обратном пути из отдаленного угла  пятого  яруса.  Круг
чистого света от  их  лампы  колыхался