они  хотели  иметь  возможность   доказать
следователям, что во время встречи ничего не произошло.
     - Привет, - произнес он в ответ. И подумал, что ему следует подойти и
обнять отца в  такой  момент,  перед  всеми  теми  людьми,  которые  будут
просматривать запись, однако,  черт  возьми,  Джордан  не  приглашал  его,
Джордан сохранял невозмутимость и спокойствие, и  если  хотел  что-то  ему
сказать, то собирался сделать это в определенном порядке. Все, что он  сам
должен был сказать - это "до свидания". Все, что он мог сказать - это  "до
свидания". Что-нибудь еще - и он может  совершить  ошибку,  которая  будет
зафиксирована на  ленте  и  разрушит  жизни  всех  еще  сильнее,  чем  уже
случилось из-за него.
     Такими словами, как: Прости, что я пытался торговаться с Ари. Прости,
что я не сказал тебе. Прости, что тебе пришлось узнавать самому.
     Все это заварил я. Все.
     Не спрашивай о Гранте, предупреждал его Дэнис.  Вообще  не  говори  о
нем.  Члены  комиссии  могут  проявить   интерес   к   Гранту,   если   ты
проболтаешься. Пусть они забудут об этом человеке.
     - У тебя все в порядке? - спросил его Джордан.
     - Прекрасно. А у тебя?
     - Сынок, я?.. - губы Джордана дрожали.
     О Господи, он собирается раскрыть карты. Прямо на виду у всех.
     - Мне все рассказали. Тебе не нужно все пересказывать. Пожалуйста.
     Джордан глубоко вздохнул и снова расслабился. Джастин, я хочу,  чтобы
ты знал, почему я сделал это. Потому что Ари была такой силой в этом мире,
которая ему не нужна. Я сделал  это  так  же,  как  пытался  бы  исправить
ошибочную ленту. Меня не мучают угрызения совести. И не будут мучить.  Это
было  абсолютно  продуманным  решением.  Теперь  кто-то  другой  управляет
Резьюн, а  меня  перевели,  что  полностью  соответствует  моим  желаниям,
перевели туда, где Ари не будет изменять мои разработки и присваивать себе
мою работу. Я свободен. Я только сожалею - сожалею, что это вызвало  такой
шум. Я - ученый, а не водопроводчик. Так говорили  следователи.  Я  поднял
обратное давление, а они засекли это по записям в мониторах.
     Вначале  в   его   словах   слышался   гнев,   настоящий,   глубокий,
сокрушительный гнев. К концу он остыл. Речь стала скучной,  как  заученный
урок. Он был благодарен за такую холодность,  когда  Джордан  передал  ему
инициативу.
     Я знаю, почему ты сделал это, почти сказал он, но  подумал,  что  это
может выйти глупо. Вместо этого сказал:
     - Я люблю тебя.
     И почти потерял самообладание.  Он  закусил  губу  так,  что  потекла
кровь. Увидел, что Джордан стоит, стиснув зубы.
     - Мне, наверное, не разрешат тебе писать, - сказал Джордан.
     - Я буду писать.
     - Я не думаю, что они передадут мне письма, - Джордан выдавил  слабую
улыбку. - Они воображают, что мы можем передать  послание  в  фразах  типа
привет, как погодка?
     - Я все равно напишу.
     - Они думают - они думают, что имеется какой-то ужасный  заговор.  Но
его нет. Я уверяю тебя, сынок, что его нет. Но они боятся. Люди думают  об
Ари, как о политике. Для них важна эта ее сторона. Но они не думают о ней,
в первую очередь, как об ученом. Они не понимают, что это означает,  когда
кто-то берет твою работу и выворачивает ее наизнанку. Они не понимают, что
такое нарушение этики.
     Нарушение этики. Господи. Он  играет  перед  камерами.  Вначале  была
речь, адресованная комиссии, но последние слова  -  скрытое  обращение  ко
мне. Если он будет продолжать в том же духе, они поймают его на этом.
     - Я люблю тебя, - произнес теперь Джордан. - Больше всего на свете.
     И  протянул  руки.  Кончено.  Сцена  окончена.   Актерам   полагается
обняться. Теперь самое время пустить слезу.
     После этого он не увидит Джордана. И не услышит.
     Может быть, никогда.
     Как автомат, он пересек это узкое пространство между ними.  Он  обнял
Джордана и Джордан крепко обнял его и долго держал. Долго. Он кусал  губы,
потому  что  только  боль  помогала  ему  держаться.  Джордан  плакал.  Он
чувствовал рыдания, хотя и сдавленные. Но, может быть, это как раз на руку
Джордану. Может быть, они правильно сыграли перед камерами.  Он  хотел  бы
заплакать, но почему-то не смог. Он чувствовал только боль  в  прокушенной
губе и вкус крови во рту.
     Джордан сыграл это чересчур тяжеловесно,  его  голос  звучал  слишком
хладнокровно, слишком угрожающе. Он не должен был так  делать.  Они  могут
прокрутить эту запись во время передачи новостей. Люди будут бояться  его.
Они могут подумать, что он сошел с ума. Как Альфы, нарушившие правила. Как
клон Эстелла Бок. Они могут отстранить его от работы.
     Он чуть не закричал: Он лжет. Мой отец лжет. Но Джордан прижимал  его
к себе. Джордан делал  в  точности  то,  что  хотел  делать.  Джордана  не
запирали в  комнате  на  неделю.  Он  знал,  что  происходит  в  мире,  он
разговаривал со следователями. Джордан разыграл роль, устраивая психосеанс
для них всех. Джордан собирался идти в комиссию  Совета  и  выпросить  для
себя наилучшие условия; а может быть, именно поэтому они и не пустят ленту
в новости, потому что работа Джордана очень важна для Обороны,  а  военные
могут спрятать все, что захотят.
     - Заканчивайте, - сказал Дэнис.
     Джордан отпустил его и позволил уйти. Дэнис вывел его за дверь.
     И тогда  Джастин  заплакал.  После  того,  как  дверь  закрылась,  он
привалился к наружной стене и плакал, пока все внутри у него не заболело.


     Он думал, что ничто его уже не сможет поразить.
     Однако Петрос Иванов встретил его у  дверей  больницы,  увел  его  от
сопровождающих агентов службы безопасности и пошел с ним к комнате Гранта.
     - Как он? - спросил Джастин перед тем, как они вошли туда.
     - Не поправляется, - ответил Иванов. -  Я  хотел  предупредить  тебя.
Иванов говорил о другом, как им пришлось снова психоскопировать Гранта;  и
как у него был шок, как они ежедневно вывозили его на кресле в садик,  как
делали массаж, и купали его,  и  откладывали  лечение,  потому  что  Дэнис
твердил, что Джастин вот-вот должен прийти, сегодня, и на следующий  день,
и еще на следующий - они опасались двусмысленности Гранта  потому  что  он
уже на пределе.
     - Нет, - сказал он перед тем, как толкнуть  дверь  к  Гранту.  И  ему
хотелось убить Иванова. Хотелось избить его до кровавого месива,  а  потом
то же самое сделать со всем персоналом  и  с  Жиро  Наем  в  придачу.  Нет
никаких кодовых слов. Черт побери, я сказал ему, что вернусь. И он ждал.
     Грант все еще ждал. В данный момент его волосы были  причесаны  и  он
выглядел достаточно довольным, по крайней мере, пока не остановилось ясно,
что он не может передвигаться самостоятельно. Пока не  становилось  видно,
как он похудел, какая у него прозрачная кожа,  и  остекленелый  взгляд,  а
если взять его руку, то можно было ощутить отсутствие мышечного тонуса.
     - Грант, - произнес он, садясь на край кровати. - Грант, это я. Все в
порядке.
     Грант даже не моргнул.
     - Выйди отсюда, - сказал он Иванову, бросив взгляд через плечо  и  не
пытаясь быть вежливым.
     Иванов вышел.
     Он протянул руку и осторожно расстегнул ремни, в которых его держали.
Он был спокойнее, чем ожидал. Он взял руку Гранта и положил ему на  грудь,
так, чтобы освободить место для  сидения,  и  слегка  приподняв  изголовье
кровати. Он снова протянул руку  и,  обхватив  двумя  пальцами  подбородок
Гранта, повернул его лицо к себе. Голова двигалась,  как  у  манекена.  Но
Грант моргнул.
     - Грант? Это Джастин.
     Еще моргнул.
     О Господи, он уже  думал,  что  Гранта  не  вернуть.  Он  думал,  что
застанет здесь полутруп, с которым они уже ничего не смогут сделать, кроме
как уничтожить. Он был готов к этому... за пять минут до прихода в палату.
Гранта он переходил от надежды на его выздоровление к  ожиданию  возможной
потери.
     Теперь он испугался. Если Грант умрет - то опасаться будет нечего.
     О Господи! Будь я проклят за такие мысли! Где я научился так  думать?
Где я научился быть таким холодным?
     Неужели это тоже видения?
     Что она со мной сделала?
     Он чувствовал, что будто раздваивается,  что  истерия  поднимается  в
нем, а Гранту это совершенно ни к чему. Его рука дрожала,  когда  он  брал
руку Гранта в  свою.  И  даже  тогда  он  думал  об  апартаментах  Ари,  и
вспоминал, как выглядела ее комната. Он качал головой, чтобы отвлечься, не
задумываясь над тем, что говорит, не желая, чтобы эти мысли снова проплыли
через его сознание, как будто они были  чужие.  Он  знал,  что  не  сможет
больше прикасаться к людям не думая о сексе.  Он  не  мог  дотронуться  до
друга. Не мог обнять его. Непрерывно, днем и ночью, он продолжал  помнить;
и знал, что опасно полюбить кого-нибудь из-за  этого  сдвига  в  сознании,
потому что его не оставляли мысли, которые ужаснули бы  того,  кто  о  них
узнал бы.
     И еще потому, что Ари была права  в  том,  что  если  ты  кого-нибудь
полюбил, они могут  добраться  до  тебя  так  же,  как  они  добрались  до
Джордана. Через  Гранта  легко  добраться  до  Джастина.  Конечно.  Именно
поэтому Они позволили ему взять Гранта обратно.
     Отныне он не был сам за себя. Когда-нибудь Грант раскроет  его  перед
врагами. Может быть, выставит его на смерть. Или хуже того - сделает с ним
то, что он сам сделал с Джорданом.
     Но до тех пор он не будет одинок. До того времени,  несколько  лет  у
него будет что-то ему дорогое. Пока Грант не узнает, что за уродство носит
в себе Джастин. Или даже после того, как  узнает...  Грант,  будучи  эйзи,
простит все.
     - Грант, я здесь. Я говорил тебе, что приду. Я пришел.
     Может быть, для Гранта все длилась  та  ночь.  Может  быть,  о  может
вернуться в ту ночь и соединить ее с сегодняшним днем.
     Снова моргнул, и снова.
     - Давай, Грант, кончай эту чепуху. Ты обманул их.  Давай.  Сожми  мою
руку. Ты можешь сделать это?
     Пальцы слегка отвердели. Чуть-чуть.  Дыхание  участилось.  Он  слегка
встряхнул Гранта, протянул руку и щелкнул пальцем по щеке.
     - Эй. Чувствуешь? Давай. Я не принимаю таких штучек. Это же  я.  Черт
побери, я хочу поговорить с тобой. Откликнись.
     Губы попытались что-то произнести. Расслабились снова.  Дыхание  было
тяжелым. Глаза несколько раз быстро моргнули.
     - Ты слушаешь?
     Грант кивнул.
     - Хорошо. - Он дрожал. Он пытался  остановить  эту  дрожь.  -  У  нас
проблемы. Но я получил разрешение забрать  тебя  отсюда.  Если  мы  можешь
подняться.
     - Сейчас утро?
     Он быстро вздохнул, решил было вначале сказать "да",  затем  подумал,
что дезориентация опасна. Что положение Гранта  шатко.  От  лжи  он  может
ускользнуть обратно.
     - Несколько позже. Я виноват. Я  объясню  потом.  Ты  можешь  двигать
рукой?
     Грант слегка шевельнулся. Затем приподнял руку.
     - Я ослаб. Я ужасно ослаб.
     - Ничего страшного. Они собираются перевезти  тебя  на  автобусе.  Ты
можешь этой ночью спать в  собственной  постели,  если  ты  докажешь,  что
можешь сесть.
     Грудь  Гранта  приподнялась  и  тут  же   упала.   Рука   сдвинулась,
проволоклась и упала вдоль тела, как нечто неживое. Он глотнул  воздуха  и
сделал конвульсивное движение всем телом, приподняв плечи, этого  движения
хватило лишь на то, чтобы соскользнула подушка, и он рухнул обратно.
     - Почти получилось, - сказал Джастин.


     - Набор Ари готов, - проинформировал Жиро Ная голос из лаборатории, и
он глубоко вздохнул от облегчения.
     - Это замечательно, - сказал он. -  Это  действительно  замечательно.
Как две других?
     - Обе готовы. Мы поместили этих трех во все емкости.
     - Замечательно.
     Шварц отключился. Жиро Най со вздохом откинулся назад.
     В  проекте  Рубина  были  задействованы  девять  вынашивающих  камер.
Тройной запас для каждого из  объектов,  несмотря  на  громкие  возражения
Страссен. В Резьюн вообще крайне редко выращивали запасных при копировании
граждан; если с набором  что-то  не  получалось,  или  возникали  какие-то
проблемы, просто запускали все заново на несколько  недель  позже,  вот  и
все, а получатель мог и подождать, разве что получатель был готов  удвоить
и  без  того  астрономическую  сумму,  за  запасной  экземпляр.  В  случае
выращивания  эйзи  по  контракту  или  по  чьему-нибудь  проекту,  обычным
правилом было наличие одного запасного набора  на  каждую  пару,  запасные
ликвидировались через шесть недель.
     На этот раз собирались девять емкостей загрузить  на  три  недели,  и
шесть емкостей  на  шесть,  прежде,  чем  сделать  окончательный  отбор  и
уничтожить последние запасные экземпляры.
     Резьюн не хотела рисковать.



                                    4

                            Дословный текст из: Закономерности роста.
                            Ленточное обучение генетике: 1
                            Образовательные публикации Резьюн: 8970-8768-1
                            Одобрено для 80+

     Каждый, кто когда-либо  слушал  ленту  под  воздействием  прописанных
наркотиков,  знаком  с  сенсорными   датчиками.   Простейшие   устройства,
предназначенные для домашнего пользования, имеют  один  сердечный  сенсор,
простой датчик, следящий за пульсом. Любая лента, будь то  развлекательная
или информационная, впитывается после приема прописанного катафорика.  Это
может вызвать серьезный эмоциональный стресс, если  содержание  подключает
память. Например,  ощущая  классическую  постановку  Отелло,  какой-нибудь
человек, наблюдая определенную сцену и внося в нее  собственный  жизненный
опыт,  может  сопереживать  тому  или   иному   персонажу   с   совершенно
непредвиденной интенсивностью.
     Такой   зритель   переживает   естественный   стресс,   связанный   с
драматическим произведением. Сердцебиение  ускоряется.  Сенсор  улавливает
это и передает в управляющие устройства цепи.  Если  частота  сердцебиений
превышает уровень, установленный специалистом  по  лентам,  то  устройство
автоматически переключается на  другую  программу,  устраивается  короткий
перерыв, во время которого слышна только приятная музыка.
     Этот мальчик пришел в клинику, чтобы улучшить  почерк.  Он  напрягает
мышцы кисти и руки,  а  чуткие  пальцы  клинического  специалиста  находят
нужные мышцы и устанавливают многочисленные датчики, прямо на кожу. Другие
он устанавливает на мышцы глаза, вдоль руки,  в  районе  сердце  и  сонной
артерии.
     Эти тоненькие серые проводки  имеют  два  контакта:  машина  снабжена
приспособлением, обеспечивающим  обратную  биосвязь.  Количество  датчиков
соответствует  числу  вводов  ручной  регулировки  ленты,  находящихся   в
распоряжении специалиста, который для данного случая  ленточного  обучения
ручным навыкам не должен иметь лицензии психотерапевта. Установка датчиков
на кожу в месте расположения мышц, указанных  в  инструкции,  дает  машине
возможность  воспринимать  активность  каждой  мышцы  или  группы  мышц  и
немедленно послать или прекратить посылку импульсов.
     Женщина, знаток каллиграфии, при выполнении упражнения касается таких
же  сенсоров.  Активность  ее  мышц  регистрируется.  Так,  по   сути,   и
записывается лента.
     Ученик испытывает беспокойство, ожидая, пока  подействует  катафорик.
Это его первый опыт общения с учебной ленты. Специалист убеждает его,  что
это  почти  не  отличается  от  развлекательных  лент.  Датчики  причиняют
неудобства, но только  первое  время.  Наркотик  начинает  действовать,  и
специалист  делает  проверку,  чтобы  убедиться,  что  мальчик   готов   к
процедуре. Лента запущена, и мальчик испытывает стресс,  видя  упражнение.
Специалист негромко успокаивает его. Очень  скоро,  посредством  датчиков,
обладающих двусторонней связью, мальчик начинает ощущать мышечные  реакции
умелого каллиграфа, с пером в руках. Он чувствует, что  пришел  к  успеху,
видит форму буку, чувствует легкие точные движения руки и пальцев, ощущает
моменты отдыха в процессе работы.
     Может быть, потребуется несколько  дней  занятий,  но  улучшение  уже
налицо, когда сразу по пробуждении мальчик начнет  упражнение.  Он  держит
перо легко и свободно, нет и в помине судорожного сжимания пальцев, а  вся
его поза свидетельствует, что он  усвоил  правильное  положение  руки.  Он
удивлен и обрадован результатом. В течение дня он  сделает  еще  несколько
упражнений, чтобы  закрепить  усвоенное.  Он  займется  этим  сразу  после
завтрака,  а  затем  еще  несколько  раз  днем.  Энтузиазм   поможет   ему
сформировать привычку. Он может повторять тайпирование, пока результат  не
удовлетворит его самого и его родителей.
     Этого эйзи бета-класса направили в особый отряд. Он  спокойно  стоит,
напрягая мышцы спины по просьбе специалиста. Он закрывает глаза  во  время
явно надоевшей ему процедуры наложения датчиков, наполнявшей ученика таким
беспокойством. Он ожидает тайпирования,  но  приобретаемый  навык  требует
участия всего тела. Он проходит через это дважды в месяц в течение большей
части своей жизни, и  по  его  мнению  датчики  обратной  биосвязи  важнее
катафорика. Он овладевает навыками в  процессе  ленточного  обучения:  его
сосредоточенность гораздо  более  осознанная,  чем  у  ученика.  Он  знает
названия мышц, знает,  как  устанавливать  датчики  и  значительный  объем
факультативного обучения проходит  самостоятельно  под  дозой  катафорика,
едва  ли  превышающей  ту,  которую  принимаете  вы  во  время  впитывания
развлекательных лент, поскольку он обучен  тому,  как  входить  в  учебное
состояние без применения наркотиков.
     В конце месяца он получает ленту другого типа,  которую  граждане  не
получают: это настолько личное переживание, что он не может  описать  его,
потому что основная его часть не содержит слов. Он  называет  ее  приятной
лентой.  В  Резьюн  часто  о  ней  говорят  как  о   наградной.   Женщина,
осуществляющая тайпирование, не  простой  техник.  Она  -  инспектор  Бета
класса и применяет гораздо более сложное  оборудование.  В  данном  случае
имеется оборудование для анализа химического состава крови: оно определяет
состав крови и вводит  естественные  препараты,  улучшающие  настроение  -
процедура,   применяемая   для   населения   только   при    необходимости
психолечения.
     Для эйзи, впитывающего подобные ленты всю жизнь, это -  удовольствие,
которое он ценит больше всех других служебных наград.  Она  воспринимается
как бы изнутри, доходит до глубины души.
     Эта  лента  точно  нацелена,  подготовлена  теми  же  конструкторами,
которые  разработали  психотип  эйзи.  Точность  нацеливания   практически
недостижима  для  не-эйзи,  жизнь  которого  проходит   под   воздействием
незафиксированного опыта в  мире  случайностей.  Этот  эйзи,  от  рождения
находящийся под контролем, благодаря тому, что  психотип  его  сформирован
лентами, представляет собой гораздо  больше  определенную  величину,  даже
после того, как он отслужил некоторое время в вооруженных  силах  и  пожил
среди граждан, рожденных естественным путем.
     Каждый его начальник проходит специальное обучение по работе с  эйзи.
Никакому инспектору эйзи не разрешается  повышать  голос  на  подчиненных.
Поощрение или отмена поощрения - вот дисциплинарные  стимулы;  а  взаимное
доверие между этим эйзи и любым инспектором-психологом более глубокое, чем
между родителем и ребенком. То, что это не тот инспектор,  который  был  в
прошлом месяце, не беспокоит его. Он абсолютно доверяет ей,  если  уверен,
что у нее есть лицензия.
     Люди, впервые работавшие  с  оторванными  от  общества  эйзи,  обычно
рассказывают, что прежде всего их удивляла необходимость говорить шепотом;
а затем ошеломляла эмоциональная отзывчивость, которой  эйзи  готовы  были
моментально одарить их.
     - Они слишком доверяют мне, - жаловались практически все.
     Но этот человек -  солдат  и  регулярно  работает  с  гражданами,  не
и