Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Штерн Борис. Записки динозавра -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  -
дываюсь. Это смотрит Софья Сергеевна, но она вне моих дьявольских подозрений. Она - ангел-хранитель своего мужа. - Думаете, записка поможет? - очень сомневается Софья Сергеевна. - Софа, мы с тобой потом поговорим... Сегодня я все откладываю на потом, на потом... Завтра, не сейчас. Владислав Николаевич, в последний раз вздохнув по Татьяне, уныло плетется к дверям учреждения, а человек с кобурой обгоняет его и открывает их. На месте Владика я сейчас наплевал бы на все учреждения, клиники и анализы, схватил бы Татьяну в охапку и уволок бы ее... нет, не в Кузьминки... а куда-нибудь на Чукотку, как ту японочку, чтобы никто не мешал. С розами он хорошо начал... Но человек с кобурой уже закрыл за Владиком дверь, и одним женихом стало меньше. Ладно, не пропадем. Наконец поехали. Мальчишка устраивается на ступеньке рядом с водителем, достает из сумки толстенную книгу, из книги - какую-то цветную фотографию и протягивает Космонавту на предмет подписания автографа. - Ну, ты даешь! - удивляется Космонавт, разглядывая свою персону в полной боевой выкладке на фоне восхода солнца над марсианским плато Скиапарелли. - Где взял? Даже у меня такой нет! И ставит автограф наискось по марсианским камням и барханам. Внимание, проезжаем мимо печенежкинского кладбища! Как тут дела? За полвека оно разрослось, раздалось вширь и скоро выползет на трассу. Что ж, медленно растущее и ухоженное кладбище есть верный показатель городского благополучия - значит, люди здесь живут, плодятся и умирают; значит, у нас в Печенежках полный порядок. В сущности, что такое кладбище? Это удобное для общества место, куда перемещается труп, чтобы он никому не мешал. Когда я случайно заглядываю сюда, во мне тут же просыпается здоровый циник ("Дед у меня ядовитый", - объясняет Татьяна) и начинает зубоскалить - наверно, потому, что лежать мне не здесь, а на кузьминкинском, мемориальном, рядом с женой. Там очень миленькое кладбище - всего на восемнадцать персон, и никого больше не хоронят; всех с музыкой тащат сюда, в Печенежки. Но меня похоронят там. Меня - можно. После меня там еще разрешат похоронить Владислава Николаевича и супружескую чету Чернолуцких... то есть последних из могикан, оставшихся в живых, когда шарахнуло. Значит, с могилами получится перебор - я да ты, да мы с тобой - всего двадцать две. Опять моя очередь грузить, но я уже ничего не могу придумать на "Д". На "Д" все слова закончились, мое время истекло. - Я буду играть за вас, Юрий Васильевич, - предлагает мальчишка. Замена! Проигравших нет, меня не выгнали, а великодушно заменили. Теперь мой номер - восемь. Смена поколений. Отцов на детей. Пусть дедушка не плачет, его молодой дублер сейчас заделает всю редакцию. Пусть, пусть грузит, а я всю жизнь грузил и устал. Мне сейчас хочется смотреть на дорогу и думать о чем-нибудь таком... транс-цен-ден-таль-ном... вот и еще одно никому не нужное слово. В автобусе тепло, пахнет бензином, кофе и розами. Медленно загружаются дровосеки, депоненты, душевнобольные, далай-ламы, доберманы-пинчеры, датчане, доминиканцы, дагомейцы, и я начинаю засыпать. Мне снятся какие-то чернявые дагомейцы... Вдруг - тпру! Приехали. 20 При слове "дагомейцы" я просыпаюсь, протираю глаза и не могу сообразить, что происходит... Дорога впереди завалена бревнами и напоминает то ли вздыбленную лесопилку, то ли завал на танкоопасном направлении; к тому же бревна обильно политы грязью, и грязь, испаряясь, издает отвратительный аммиачный запах. В этих испарениях, как сонные мухи, бродят черные дагомейцы и почтительно разглядывают тушу убитого ими доисторического животного. Остальные чумазые собрались на обочине, пытаются развести костер и соскабливают с себя пригоршни вонючей грязи. Ни черта не пойму... Можно лишь догадаться, что лежащая на боку под слоем грязи безжизненная туша, была недавно живым бегающим автобусом, а эти грязные с головы до ног субъекты вовсе не африканцы, а наши летчики из березанского авиаотряда. Они не убивали автобус, а приехали на нем по нелетной погоде удить рыбу. Среди них неприлично чистенькими выглядят два милиционера и... конечно же!.. Оля Белкин. Он с таким виноватым видом дает показания толстому старшему сержанту милиции, будто именно он, Оля, только что устроил этот лесоповал и облил всех грязью. До меня доносятся слова "смерч" и "стихийное бедствие"... Значит, то, чего я ожидал с утра, должно было произойти именно здесь. Все наши уже высыпали на трассу и принимают сердобольное участие в ликвидации последствий стихийного бедствия, лишь я один знаю, что это была не стихия. Тут действовал кто-то посильнее. Что ж, ОН выбрал для окончательной расплаты со мной неплохое местечко - переправу через Печенеговское водохранилище, а не какую-нибудь подворотню. Хотя лично я предпочел бы отдать ЕМУ душу чуть дальше, на железнодорожном переезде. Но и водохранилище - неплохо. Не люблю помирать в подворотнях. Похоже, я ЕГО все-таки перехитрил. ОН-таки клюнул на черный "ЗИМ" и произвел нападение. Хотя я понимаю, что успех мой временный и судьбу мне все равно не обмануть. Хорошо, что никто не пострадал, и хорошо, что вертолетчики занимались своим непосредственным делом - удили рыбу, а не пили водку в автобусе. "Никто не пострадал? А Павлик, а Тамара, а ревизор Ведмедев?" Я вскакиваю и начинаю разглядывать все, что можно разглядеть из автобусного окна. Телевизионщики снимают последствия катастрофы. Все события хорошо читаются по следам: смерч внезапно появился у переправы и, с корнем вырывая березы и засасывая их в свое реактивное сопло, набросился на черный "ЗИМ". Павлик успел дать по тормозам, и ОН, промахнувшись, наломав дров и перевернув встречный автобус, по инерции вылетел на обочину, где скрутил в бараний рог стальной заградительный бордюр. Там ОН развернулся, повалил лес веером и повторил нападение. Потом с добычей помчался к водохранилищу, взломал там лед, а перепуганные рыбаки удирали кто в лес, кто по дрова. В автобусе, кроме меня, остались Космонавт и Дроздов. Космонавту сейчас не стоит появляться на трассе - для вертолетчиков на сегодня хватит потрясений; Дроздов вообще игнорирует все стихийные бедствия, ну а мне не следует выходить, если на меня устроена такая роскошная охота - надо же, смерч-ураган! Я хожу по пустому салону от Космонавта к Дроздову, от Дроздова к Космонавту и не понимаю, что происходит... Час назад, проверяя свои старческие суеверия, я послал в своем "ЗИМе" вместо себя на гибель трех человек. Если они сброшены на дно водохранилища, или завалены бревнами, или унесены в стратосферу, то мне впору вытащить наган и застрелиться тут же, в автобусе, хотя это сугубо личное дело я предполагал осуществить завтра в кузьминкинской гостинице, тихо, спокойно, с комфортом, поближе к ночи, сдав Татьяну с рук на руки ее будущему мужу. - Граждане, у вас веревки случаем нету? - спрашивает толстый сержант милиции, заглядывая в автобус. - Рулетку не захватили, а надо вымерить трассу. - А что там случилось? - спрашивает Космонавт, и сержант теряет дар речи, поняв, с кем говорит. - Бельевая подойдет? - спрашиваю я. - Дроздов, дай товарищу сержанту веревку. Дроздов, бедняга, окончательно сбит с толку, я над ним сегодня попросту измываюсь. Он раскрывает сумку с надписью "PENNIS", достает моток бельевой веревки, и я говорю сержанту: - Оставьте себе, нам веревка уже не нужна. Не нужна нам веревка, Дроздов? Так что же там случилось? - Та я ж кажу, що якась нечиста сила, хай …й грець! - сержант вiд внутрiшнього хвилювання переходить на рiдну полтавську мову (я цю музику дуже давно не чув). - Якась чорна хмара поцупила автомобiль якогось начальника... Бiс його зна- ... Смерч-ураган! - То, може, потерпiлим потрiбен наш автобус? - пропону- Космонавт. - Здравiя бажаю, товаришу генерал! За потерпiлих не хвилюйтеся, люди трошки перелякались, а так нiчого. За ними вже вертолiт прилетiв, - сержант вiдда- марсiаниновi честь. Космонавт багатозначно погляда- на мене своiми розумними очима. До автобусу входить Оля Б- лкiн и теж поглядае на мене своiми розумними очима. Усi ви розумнi, а менi що робити? - Де вони? - запитую. - Не знаю... Я вiд них вiдстав, але, здаеться, труба-дiло, - вiдповiдае Б- лкiн. - Усе летiло в трубу! Жахливо! Коли я пiд'…хав, тут валялись самi дрова... Ви це передбачали, Юрiй Васильович? Дроздов i Космонавт з цiкавiстю прислухаються... - Я сам нiчого не розумiю, - жалiсно вiдповiдаю я. - Потiм, потiм... у Кузьмiнках поговоримо. ЧАСТЬ ВТОРАЯ 21 Вскоре вертолет растаскивает с дороги бревна, и рыбаки улетают на аэродром, обещая как только так сразу начать воздушные поиски черного "ЗИМа" - вот только переоденутся и начнут. Мы едем дальше - теперь уже в гробовом молчании. Все думают о бренности человеческой жизни и о слепых силах природы, которым плевать на то, что мы о них думаем. У меня из головы не выходят Павлик, царица Тамара и ревизор Ведмедев. Что с ними? Надеюсь, что они проскочили. Въезжаем на переправу. Прямо под нами раскручивается взломанное смерчем водохранилище, а Дроздов очень уж внимательно разглядывает эту спиральную ледяную галактику. Место рядом с ним свободно. Оно предназначалось Владиславу Николаевичу. Если бы Владик знал, что мы тут рискуем жизнью, ни за что не полетел бы в Москву. Я подсаживаюсь к Дроздову и молчу. Его все-таки не следует надолго оставлять одного в таком философском настроении. Мы проскакиваем поворот на аэродром, откуда катит лишь одинокая молочная цистерна, и мчимся дальше. "ЗИМа" нигде не видно. Белкин на "Запорожце" начинает безнадежно отставать, но вскоре нас догоняют милицейские "Жигули" с громкоговорителем и меняют порядок нашей колонны - милиция с зажженными фарами теперь едет впереди, не давая нам разгоняться, за ними Оля на "Запорожце", следом наш автобус и Центральное телевидение. Милицейскому наряду поручено сопровождать нас в Кузьминки из-за тревожной погодной обстановки на трассе. В самом деле, если какая-нибудь нечистая сила утащит в небо наш автобус с Космонавтом на борту, то, пожалуй, все цивилизованные страны, входящие в ООН, пришлют в Москву телеграммы соболезнования. - Не бойтесь, Юрий Васильевич, - вдруг произносит Дроздов, глядя в окно. - Все будет хорошо, все мы там будем. - Я не за себя, я за тебя боюсь. - И за меня не бойтесь. Дроздов себя еще покажет. - А веревку зачем купил? - Понял, - ухмыляется Дроздов. - Белкин донес. Вы как дети, в самом деле... Мало ли зачем Плюшкину веревка в хозяйстве нужна? И веревочка в хозяйстве пригодится. У каждого свои странности. Вот вы, например... - А что "я"? - В последний момент вы почему-то решили ехать не в "ЗИМе", а в автобусе... - Да, так я решил! - вспыхиваю я. - Надоело в "ЗИМе" кататься. Все едут в автобусе, а я - как все. Так уж повезло! Кажется, я начинаю оправдываться... Возвращаюсь на свое инвалидное место, но оно уже занято. В кресле развалился мальчишка и беседует с Космонавтом. Я не сразу соображаю, что мальчишка скорректировал свои планы и увязался с нами - какой там, к лешему, подледный лов, ему уже не до рыбы. Он решил сопровождать Космонавта в Кузьминки на просмотр "Звездных войн". Он все правильно вычислил: я его пожалею, не отправлю домой, одолжу три рубля на пропитание, Татьяна из гостиницы позвонит его родителям в Печенежки, а спать он будет в одном номере с Космонавтом на полу у двери, чтобы того не украли. - А на "Звездные войны" вы пойдете? - спрашивает мальчишка Космонавта. - Нет. Я их уже видел. - В Звездном городке? - Нет. - А где? В Голливуде? - Нет. В Голливуде я водку пил. - А где? - На Фобосе. - Где?! - На Фобосе, - зевает Космонавт. - Американцы захватили с собой видик с кассетами. Мальчишка сражен. Даже меня бросает в дрожь. Какие слова, какая музыка... кино на Фобосе! В школе мальчишке не поверят, что он ехал с Космонавтом в пригородном автобусе, но в доказательство он предъявит фотографию с автографом. - А фантастику вы любите? - продолжает допрос мальчишка, приходя в себя. - Ненавижу, - опять зевает Космонавт. - Фантастику читать вредно. По себе сужу. В детстве так ее читал, что чуть мозги не свернул. - Но ведь читали-читали - и космонавтом стали! - Это вопреки, а не вследствие того, - из последних сил отвечает Космонавт. Я напускаю на себя строгий вид и грожу мальчишке пальцем: - Мальчик, не приставай к человеку. Когда приедем в Кузьминки, я отправлю тебя домой с милицией. А пока садись вон туда, к дяде. Мальчишка, испугавшись, отправляется к Дроздову и начинает пудрить мозги ему: не знает ли случайно Дроздов, на каком морозе ниже нуля замерзает чистый медицинский спирт? Точка замерзания спирта, объясняет мальчишка, нужна ему для выведения формулы эликсира молодости. Он эту формулу выведет. Но это, конечно, не цель жизни, объясняет он Дроздову, а так, мимоходом, побочный результат. - А цель жизни? - интересуется Дроздов. Мальчишка что-то шепчет ему на ухо, а Дроздов ухмыляется. "Ну-с, какая цель жизни может быть у этого мальчишки? - пытаюсь сфантазировать я. - Наверно, стать главным редактором антинаучного журнала". Космонавт благодарен мне за спасение от юного алхимика. Он откидывает спинку кресла, закрывает глаза и уже спит. Уже все спят, только мне не спится. Я чувствую беспокойство старого шатуна, которого обложили егеря за то, что он зимой не спит и натворил всяких дел. Обложили со всех сторон и ждут команды Главного Егеря, но тот почему-то медлит. Я гляжу на дорогу, на горбатую спину Олиного "Запорожца" и на желто-синий милицейский "Жигуль" с мигалкой. Шины автобуса будто прилипли к трассе, мы мчимся, не ощущая скорости, и тихий гул мотора навевает на меня прицепившийся с утра мотивчик: - Дедушка плачет, шарик улетел... Наган дремлет у меня на груди. Почему я отправил "ЗИМ" за "Звездными войнами"? Неужто я в самом деле предвидел эту дорожную катастрофу? Не знаю. Мой "ЗИМ", что хочу, то и делаю. 22 Мимо нас проносятся черный сырой лес и худые вороны на голых ветвях, которых (ворон) я уважаю за то, что они, патриотки, каждую зиму терпеливо дожидаются весны и не хотят переселяться из леса в город. Я и сам не прочь жить в лесу, днем спать в дупле, как сыч, а ночью охотиться на мышей, - да люди засмеют. Что-то скучно стало ездить по Руси среди патриотических ворон и стальных заградительных бордюров. Никогда уже не выйдет из леса соловей-разбойник с кистенем, не выскочит волчья стая и не пройдут по шоссе танки Гудериана. Разве что редкий смерч покуражится над воображением легковерного главного редактора "Науки и мысли". Странно, живя столько лет в лесу, я никогда не встречал волков, зато немецкие танки видел живьем именно здесь в октябре сорок первого года с подножки отходящего эшелона. В то утро, переночевав в Печенежках, они переехали речку-вонючку на месте нынешнего водохранилища и выползли из леса прямо у железнодорожного переезда, когда наш эшелон начал медленно уходить. Вообще в ту ночь все происходило так медленно, что мне казалось, что утро уже никогда не наступит. Мы медленно грузили теплушки предметами на все буквы алфавита, в лесу медленно разгоралось и медленно горело наше, тогда еще деревянное, учреждение без вывески (взрывать его было нечем), а потом, откуда ни возьмись, на переезде появилась какая-то зенитная батарея во главе с нервным артиллерийским товарищем командиром в овечьем полушубке. Он всю ночь торчал над душой, матерился и угрожал расстрелять ответственного за эвакуацию (меня, то есть), если мы через пять минут не уберемся с путей. Под утро, когда ударил сильный мороз, паровоз наконец зашипел, вагоны загремели, я вскочил на подножку и послал артиллериста ко всем чертям и еще дальше, а тот, выдирая из кобуры пистолет, уже бежал к своей зенитной батарее. Похоже, он хотел, но забыл меня застрелить. Что-то его отвлекло. Начинало светать. Я вдруг обнаружил, что за ночь все кругом поседело. Насыпь, вагоны, лес - все покрылось инеем; а из поседевшего леса в утреннем полумраке выползали громадные грязные и седые крысы. Этот кошмар остался при мне на всю жизнь: бегущий к пушкам артиллерист в белом полушубке, истерически ревущий, буксующий и стреляющий белыми струями пара насмерть перепуганный паровоз; мои вздыбленные подчиненные, сотрудники и охранники НКВД, на ходу прыгающие в эшелон, и ползущая на переезд крысиная стая. Почему они не стреляли и никак не пытались нас уничтожить? Похоже, нам повезло... Они так спешили к Москве, что, наверно, им не было дела до какого-то случайного удирающего эшелона из пяти теплушек. Удивительно, они даже притормозили, вежливо пропуская последний вагон, и полезли на переезд, где были наконец-то встречены этим нервным артиллерийским офицером, который, для самовнушения ("ни шагу назад!") сняв колеса со своих зениток, стал бить по танкам прямой наводкой... Я видел, как он плясал и как они горели. Грохоту было! Думаю, что содержимое нашего эшелона в переводе на послевоенные годы стоило побольше всей танковой армии Гудериана - но тогда этого не знали ни мы, ни они, ни этот артиллерийский офицер, похожий на молодого Льва Толстого. Вот был бы фокус, если бы он меня застрелил! Представляю выражение лица наркома вооружений! - Дедушка плачет, шарик улетел... - тихо напеваю я. - Его утешают, а шарик летит, - подпевает мне Космонавт и опять спит. Дьявола в природе конечно не существует, продолжаю размышлять я, но он способен на многие ухищрения. Он мог, например, преспокойно влезть в наш автобус во время погрузки и сейчас посмеивается за моей спиной - тем более, что я сам его погрузил. Дьяволом может оказаться любой человек в этом автобусе, меня не проведешь. Даже Космонавт может быть под подозрением - как хотите, а человек, первый ступивший на землю Марса, вызывает во мне зоологическое чувство преклонения. Хочется бухнуться марсианину в ноги, вилять хвостом и целовать его генеральские штаны с лампасами. Хочется его обожествлять - а Бога легко перепутать с Дьяволом. Значит, он? Ничего такого не "значит". Вряд ли. Слетать на Марс через Венеру и Фобос для того, чтобы начать охоту на академика Невеселова? Слишком много для меня чести. Природа устроена достаточно просто, зачем ей такие сложные орбиты и выкрутасы? Природа природой, и все-таки меня не проведешь. Все здесь под подозрением, даже этот случайный мальчишка... "Дяденька, подвезите до водохранилища!" Не забыть узнать цель его жизни. Очень уж он прицельный. В его годы, не в укор ему, я просто все время хотел есть. Наконец, дьяволом могу быть я. Это неожиданная... Это неожиданная и важная мысль. Но я обдумаю ее позже - ночью в гостинице. Скоро будет развязка. Скоро будет автомобильная развязка с железной дорогой, где трасса ныряет в тоннель и сворачивает на Кузьминки. Это самое удобное место для засады. Именно это место выбрал для засады артиллерийский офицер в сорок первом году, и я еще с утра предполагал, что ОН нападет именно здесь, но ОН почему-то поджидал у водохранилища. ЕМУ виднее. Мы въезжаем в нутро тоннеля под железной дорогой, а над нами, как смерч, проносится товарняк с углем. Синий вертящийся светлячок милицейского "жигуля" служит нам ориентиром в этой черной дыре, и я точно знаю, что ОН уже раскусил мою наживку и вернулся, чтобы повторить нападение. Я точно знаю, что ОН притаился за насыпью с той стороны тоннеля, но даже не могу предупредить водителя об опасности, потому что не могу выглядеть дураком и предвидеть нападение атмосферных явлений. 23 Вот и развязка... Я вижу его!.. Я наблюдаю отливающий ртутью шар не больше футбольного мяча, который стремительно атакует нас, прижимаясь к трассе. Он тащит за собой длиннющее облако грязной воды и снега. Это явление по всем признакам смахивает на шаровую молнию и целится п

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору