рился. Борис этого не
заметил и умчался вперед. Линьков поглядел ему вслед и яростно потер лоб
рукой.
   "Обрадовался, возгордился, распустил павлиний хвост! - обличал он
самого себя. - Гений-недоучка, грош тебе цена в базарный день. Ну как
можно было не понять! Ведь он же все сказал, все, как на тарелочке
преподнес! А ты ушами хлопаешь и при этом еще всячески изображаешь из себя
Шерлока Холмса и Эйнштейна в одном лице! Спиноза областного масштаба!"
   Борис оглянулся на Линькова, махнул ему рукой и скрылся за дверью
шелестовского кабинета.
   "Иди, иди, обрадуй Шелеста! - думал Линьков. - Расскажи ему, откуда шел
и куда попал, пожалуйся на хулиганство хронокамеры и на подставки,
вырастающие, как грибы. А я тут постою. Я человек простой. Я такую уйму
хронофизики за один присест не переварю. Побуду вот с самим собой
наедине..."
   Но побыть с самим собой наедине Линькову не удалось: из кабинета
Шелеста пулей вылетел красный и взъерошенный Эдик Коновалов. Он хмуро
буркнул взамен приветствия:
   - Видали, ловкач какой!
   - Кто? - не понял Линьков.
   - Стружков, кто же еще! - со злостью ответил Эдик. - Я, главное,
материальчик подобрал такой, будь здоров! Я у вас, имейте в виду, серьезно
учился, опыт перенимал...
   - У меня? - переспросил Линьков, холодея. - Вряд ли... Я вас, в
частности, не учил подбирать материал на Стружкова...
   - А это я в порядке личной инициативы! - заявил Эдик. - Я поглядел
вчера, как вы шли со Стружковым по коридору, и враз усек: перемена
ситуации!
   "Так мне и надо!" - покаянно подумал Линьков и спросил:
   - Какая же судьба постигла этот ваш... материальчик?
   - А мне даже высказаться не дали! - возмущенно сообщил Эдик. - Смеются,
главное. Правда, одну промашку я все же допустил. Поторопился малость,
признаю! Но так все складывалось, подходяще уж очень, я и сказал...
   - Что же вы такое сказали? - тоскливо спросил Линьков.
   - А я так обрисовал ситуацию, что вы Стружкова заподозрили, а он сбежал.
   Значит, говорю, признает за собой вину!
   "Нечем тебе крыть! - обличал себя Линьков. - Эдик ты номер два, вот ты
кто в этом деле!"
   - ...А они смеются! - продолжал Эдик. - Смешно им... Главное, говорят
мне:
   он во времени переход совершил, он герой! И он тут как тут,
появляется...
   Ну, я ушел... Они там все галдят, кричат, никакой серьезный разговор
вести невозможно... Это что же, Стружков переход-то на самом деле совершил?
   - На самом деле - И кстати, я должен...
   Но Эдик не отставал. Он спросил, куда именно переходил Стружков, и,
узнав, что на три дня назад, разочаровался.
   - Всего и делов-то! Тр-руха! А они: герой, герой!
   - Он мог погибнуть, даже если бы всего на пять минут передвигался, -
объяснил Линьков. - Первые космонавты тоже далеко от Земли не уходили,
однако же...
   - Космонавты! Это ж совсем другое дело! - оживился Эдик. - Они с
разрешения правительства летают, официально. А наш герой сам полез, никого
не спросил.
   Разница!
   - Не вижу принципиальной разницы, - нетерпеливо сказал Линьков. - И мне
пора, извините...
   - Нет, минуточку! - взмолился Эдик. - Я только две мысли выскажу: одну
общественную и одну личную. Я вкратце!
   - Ну, высказывайте вкратце! - Линьков тихонько вздохнул.
   - Первая мысль такая: запретить это нужно! Или хотя бы строго
засекретить! - торжественно заявил Эдик. - А то, знаете, что получится,
если каждый-вся кий?..
   - Что же именно получится, по-вашему?
   - Труха! - уверенно сказал Эдик. - Ну, сплошная труха! Полезет в
будущее какой-нибудь тип. Мало ли чего он там увидит, вернется, пойдет
языком трепать, его ж не остановишь...
   - Вы считаете, что будущее - это государственная тайна? - осведомился
Линьков.
   - А как же! - убежденно сказал Эдик. - Вне всяких сомнений.
   - К этому вопросу мы вернемся позднее, - слегка поежившись, проговорил
Линьков. - Давайте второй вопрос, я тороплюсь.
   - Для решения второго вопроса, - сказал Эдик, - вам бы полезно было
ознакомиться с материальчиком...
   - С каким еще материальчиком?
   - По делу Левицкого! Там и про Стружкова и вообще. Я все факты
проанализировал, выводы имеются четкие. Серьезную работу проделал! И для
меня очень важно ваше мнение как специалиста...
   - Видите ли, дело Левицкого уже закончено, так что... И вообще мне
сейчас некогда... - тоскуя, сказал Линьков.
   Коновалов почему-то не очень огорчился.
   - Выходит, напрасно я мозги сушил! - почти весело сказал он. - Конечно,
мне до вас еще расти и расти! Вон вы как дело обстряпали, в два счета, а я
только начал раскачиваться. Так кто же его прихлопнул-то?
   - От сообщений я пока воздерживаюсь, - сухо ответил Линьков, пытаясь
обойти Эдика.
   - Это я понимаю! - с готовностью отозвался Эдик. - Но я к чему говорил
насчет материальчика! Хотелось, чтобы вы меня на практике проверили, вот я
к чему! Созрело у меня решение - вот за эти дни, что я с вами общался.
Решение в плане личной перспективы! А именно: уйти я хочу от этих
физиков-шизиков! К вам буду проситься, на следственную работу! А что?
Образование у меня юридическое - так? Пробелы - это я на практике
ликвидирую! В два счета!
   - Вы это... всерьез? - испуганно спросил Линьков.
   - То есть абсолютно! Мне здесь, понимаете, разворота нет... Труха
сплошная!
   Вот я и хотел узнать ваше мнение.
   - Мое мнение... - сердито начал Линьков, но запнулся и продолжал совсем
в другом тоне: - Вы извините, но на ходу такие вопросы не решаются! Я
действительно очень тороплюсь.
   - Правильно, это вы правильно! - Эдик восхищенно глядел на него. -
Подумать надо, обсудить:.
   Линьков чуть не бегом бросился к кабинету Шелеста.
   Окна в кабинете Шелеста были распахнуты настежь, и сизый табачный дым
струился наружу, а в комнату вливался влажный прохладный воздух. Шум стоял
невероятный. Смуглый скуластый парень, яростно сверкая черными глазами,
доказывал преимущества "градиентного" мотора над "однородным", ему
наперебой возражали двое, а из угла кто-то кричал, что спорить вообще
преждевременно.
   Борис стоял у стола и слушал, улыбаясь. Шелест задумчиво постукивал
карандашиком по стеклу.
   - Ребята, кончайте спорить! - сказал Борис. - Ведь ясно, что нужно
искать объединения обоих методов... Там - дистанции, а тут - плавность
перехода, а нам нужно и то и другое.
   - Что ты конкретно предлагаешь? - набросился на него черноглазый парень.
   - Слушай, Расул, конкретно я предлагаю подумать, - сказал Борис. -
Сесть и подумать.
   - И правильно! - поддержал его Шелест. - Проблема комплексная, вернее,
тут целый ряд проблем...
   - Но ведь переход уже был! - недовольно сказал от окна один из тех, что
спорили с Расулом. - И не один! Принципиальная возможность доказана.
   Проверено отсутствие побочных эффектов...
   - Если не считать вспышки... - вставил Борис. - Но это, по-видимому,
штука безобидная.
   - Это чистый Допплер! - заявил Расул. - Процессы снаружи камеры
относительно замедляются, периоды колебаний растягиваются...
   - Это тоже нужно проверить, - продолжал Шелест. - Каждую мелочь нужно
проверить. А главное, пока мы не найдем способ получать информацию из
параллельного времени, все наши эксперименты будут, практически говоря,
бессмысленными.
   - А я п-предлагаю т-такой проект - заговорил Ленечка Чернышев из недр
кресла, в котором он утонул по макушку.
   Проект Чернышева состоял в том, что хронавты могли бы по своим мировым
линиям спускаться назад, до "развилки", до того момента, в который начала
отклоняться новая линия. Там они могут встретиться и обменяться
информацией.
   Это и будет связь между параллельными мирами.
   - Ленечка, не обижайся, но это - дохлое дело,- сказал Борис. - Они ведь
при каждой встрече будут создавать новую мировую линию, на свою вернуться
не смогут - и кому же тогда передавать информацию? Нет, по-моему, нужно
браться за хронополе...
   - Слушай, это бред! - азартно закричал Расул. - Тимофеев доказал, что
невозможно изолировать объект от окружающего времени! Невозможно!
   - Доказал для однородного поля, - возразил Борис.
   - Правильно, - поддержал его вихрастый очкарик, - Мне видится,
товарищи, что градиентный метод Стружкова позволит выключить хронавта из
потока времени, окружить его таким полем, чтобы он мог переходить с линии
на линию.
   - Тебе всегда что-то видится в порядке бреда! - закричал Расул.
   - Нет, если бы удалось запрограммировать такую защиту, чтобы исключить
активное воздействие хронавта на прошлое или на будущее... предотвратить
создание новых линий... Обеспечить возможность пассивного наблюдения...
   Сигнализацию разработать...
   - Занесло, занесло Чернышева! - проворчал Шелест. - Это даже и в
принципе вряд ли возможно. А тут уже и сигнализация и правила
хронодвижения:
   "А здорово было бы! - подумал Линьков, начиная поиемногу разбираться в
сущности спора. - Подошел ты к какой-нибудь штуке, хочешь ее взять, тут же
тебе красный глазок мигает: не трогай, а то создашь новую мировую линию.
   Непонятно, правда, что вообще можно будет трогать? Самого себя только,
наверное... Но, может, хоть наблюдать удастся? Скажем, исторические
события в натуральную величину...
   Надрывно зазвенел телефон.
   - Да-да. Шелест у телефона. Хорошо, подожду. - Он прикрыл мембрану
ладонью и сказал: - Это Вячеслав Феликсович из Москвы меня вызывает. Ну,
разговор на эту тему мы вскоре продолжим. Идею защитного хронополя начисто
все же отвергать не следует. Но главное - это получить возможность
двигаться поперек мировых линий, наладить связь между ними... Через
двумерное время...
   Ну, ладно, все это мы еще обсудим. А на первый раз, пожалуй, хватит...
- Тут он увидел Линькова, улыбнулся ему и показал глазами на Бориса.
   "Он уже знает, но думает, что я не знаю, - догадался Линьков. - И
Борис, конечно, тоже так думает..."
   Хронофизики, продолжая спорить и переругиваться, уходили. Шелест
негромко басил в трубку:
   "Да, Вячеслав Феликсович... Не совсем еще, но в основном... Есть новые
обстоятельства, чрезвычайно важные... Лучше не по телефону..."
   Борис подошел к Линькову. Он держался теперь свободно, без
напряженности, и глаза были спокойные, чуть насмешливые.
   - Рад с вами познакомиться, - церемонно сказал он. - Что же вы не
пришли послушать мои объяснения?
   - Коновалов на меня навалился, - вздыхая, ответил Линьков.
   - Надеюсь, вы отделались легкими ушибами? - участливо осведомился Борис.
   - Да, я тренированный, - сказал Линьков. - А ваш рассказ я с
удовольствием послушаю в другой раз. Тем более, что мне придется его
приобщить к делу... о смерти Левицкого.
   - Главное я могу вам и сейчас сказать, - нахмурившись, проговорил Борис.
   - Главное я и сам знаю, по-видимому, - отозвался Линьков. - Вы уже
поняли, кому обязаны своим "возвращением"?
   - Да, понял! Выходит, что самому себе! Но вы-то как все сообразили? Про
Аркадия и про меня? Откройте секрет!
   - К вашим услугам! - Линьков протянул Борису сломанный спичечный
коробок. - Вот это ключик к делу Левицкого.
   Борис долго разглядывал коробок.
   - Не улавливаю! - сконфуженно сказал он.
   - А вы на дату посмотрите.
   - Дату? Ах ты, черт, проглядел! Действительно... 1972 год. Где вы это
нашли?
    
 - В зале у хронокамеры.
   - Случайно?
   - Не совсем. В зал-то я пришел не случайно. Этот коробок только
подтвердил то, к чему привели логические выкладки.
   - А со мной как было? - полюбопытствовал Борис.
   - Ну, вы-то - порождение чистой логики! Логики плюс хронофизики.
   - Неплохое сочетание! - пробасил незаметно подошедший Шелест. - Это о
чем вы так, Александр Григорьевич?
   - Объясняю Стружкову, как я его вычислил.
   - Вычислили? И что, правильно?
   Борис пожал плечами.
   - Он Левицкого вычислил, а уж меня-то!
   - Ну, знаете! - ужаснулся Шелест. - Да вы всех нас обскакали! Хотите,
зачислю вас в институт внештатным сотрудником? Специально для таких вот
случаев?
   - Для таких случаев мне лучше оставаться на посту в прокуратуре, -
сказал Линьков, - Может, у меня иммунитет теперь образовался... А то ведь
без привычки у вас трудновато...
 
 
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
 
 
   Борис-72 оценил ситуацию по достоинству. Он прямо со смеху покатился,
глядя на Аркадия.
   - Нет, надо же! - восторженно стонал он. - Бедняжечка Аркадий! Славу у
него уводят прямо из стойла! Дорогой ты наш первооткрыватель...
первопроходец!
   Как перенесешь ты этот удар?
   Аркадий весь побелел, но сдержался и заговорил относительно спокойно,
только глядел куда-то в сторону.
   - Интересно, как ты бы себя чувствовал на моем месте! Ржет, как нанятый.
   Смешно ему! Вы что же, всерьез думаете, что я за приоритет переживаю?
   Мы всерьез это думали, но дипломатически промолчали.
   - Ну, просто я обалдел, элементарно обалдел, неужели непонятно?! -
сказал Аркадий, правильно оценив наше молчание. - Ну, не поверил я сразу,
виноват.
   Да и теперь еще не вполне... Вот объяснишь мне, Борька, тогда я
окончательно поверю...
   Суть моего открытия была так проста - во всяком случае, для
хронофизиков, - что изложил я ее в два счета. Для ясности набросал чертежи
- все тем же прутиком, уже изрядно обломанным.
   Когда я кончил, оба они некоторое время молчали.
   - Ну, Борька! - выдохнул вдруг Борис. - Я... знаешь... я уже вижу, как
меня девушки на улице спрашивают: "Скажите, вы не тот Стружков,
который...", - а я им скромно так отвечаю: "Да, знаете ли, это я самый..."
   - Да брось ты со своими девицами! - заорал Аркадий. - Ты понимаешь, что
Борька сделал?! Нет, скажи, ты понимаешь?! А то сам он вроде ни черта не
понимает. Сделал элементарно-гениальное открытие и сидит помалкивает! Нет,
ты посмотри, как у него все просто и надежно! И, небось, по голове не
трахает... а, Борька? Вот! А у меня трахает! И вообще у меня все в лоб
сделано, примитивно-прямолинейно...
   Когда Аркадий чем-нибудь восхищался, он тоже не знал границ. А там, где
речь шла о хронофизике, он умел восхищаться.
   - Да чего там сравнивать, - не унимался он, - вы сами посмотрите: поле
я брал однородное, как всю жизнь мы брали... а весь мой вклад
исчерпывается элементарными упражнениями в области математической физики...
   Аркадий торопливо набрасывал прутиком формулы и схемы. Конечно, хуже у
него не было. Может, он кое-что и не успел доработать, но в принципе это
выглядело великолепно - смелое, остроумное математическое решение
сложнейшей проблемы.
   - Ну, что это, как людям везет! Всякие открытия на их мировых линиях
совершаются, один я несчастный... -жалобно заныл Борис-72. - Какая-то у
меня линия захолустная! Ни тебе происшествий, ни тебе открытий... и не
исчезает никто...
   - Будет вам и белка, будет и свисток! - заявил Аркадии, - Раз мы здесь,
ты за свою линию можешь не беспокоиться - не такие еще дела завернем!
Борька! - Он снова вцепился в меня, - Ну, запряг ты свои градиенты в
работу, а дальше что? Так и рванул сразу в двадцатое мая?! Где ж ты там
лазил, что мы тебя не видели?
   Я начал рассказывать, а попутно уточнял у Аркадия, что же происходило
на самом деле. В общем-то я сам уже понимал почти все. Разговаривали на
лестнице два Аркадия - этот и "тамошний". И насчет спичечного коробка я
правильно догадался.
   - Пустой коробок был, - сказал Аркадий. - Плохо то, что я его где-то
там, на той линии, выронил. Найдет его какой-нибудь дотошный товарищ,
увидит дату...
    
 - Да ну, станет кто разглядывать дату на сломанном спичечном коробке! -
возразил Борис-72.
   Я им все рассказал, как было. Объяснил Бори-су-72, что никакой петли не
было: Нина и Ленечка видели меня в институте около одиннадцати часов, а я,
вернувшись в прошлое, исчез из института не позже восьми, да еще и
таблетки прихватил.
   - Таблетки прихватил... - пробормотал Борис-72. - Погоди! Я правильно
понимаю или все еще путаю? Это, выходит, ты создал нашу мировую линию?
   - Кажется... - смущенно ответил я. - Вообще-то я не хотел... не имел в
виду...
   - Оно и видно, что ты все это нехотя делал, шаля-валя. Мог бы придумать
что-нибудь поинтересней... Спасибо, хоть моего Аркадия спас!
   - Зато мне он веселенькую жизнь устроил! - сказал Аркадий, криво
усмехаясь, - Это ж надо - такой удар с тыла! И в такую минуту!
Представляете: вышел я из хронокамеры живой-здоровый, значит, моя теория
доказана! Ну, настроение, сами понимаете, сложное: с одной стороны, успех,
а с другой... Из-за всех этих мыслей я даже не сразу сообразил, что если
Аркадий Левицкий в этом мире погиб два года назад, то вахтер на проходной
заорет с перепугу при моем появлении. Вошел я в проходную - Макарыч
смотрит на меня как ни в чем не бывало и говорит: "Поздненько вы сегодня,
устали небось!" Я думаю, что же это случилось, и ничего сообразить не
могу... То есть понимаю, что Аркадий, очевидно, не: не сделал...
   - А почему ты, собственно... - начал Борис и запнулся. - Ах, ну да...
ты ведь договорился, что он глотнет таблетки после твоего ухода?
   У Аркадия лицо свела судорога. Всем нам опять стало тяжело. Но в
конце-то концов никуда от этого вопроса не уйдешь... Надо только без
эмоций, по-деловому...
   - А как вам вообще пришла в голову такая идея? - спросил я. - Вы так
сразу и договорились, при первой встрече?
   - Нет, не сразу, - помолчав, ответил Аркадий. - После первого перехода
я немного подладил камеру, сделал второй переход, потом третий. Из камеры
я не выходил, так что возвращался каждый раз в свой мир. Потом не
утерпел...
   Перемещался я, разумеется, вечером, когда в зале уже не работали... Но
я сообразил: раз я выйду, то вмешательство в прошлое неизбежно совершится,
пусть даже небольшое, и через два года на том конце, в будущем, некому
будет камеру включить...
   Я снова вспомнил погасший глазок своего пульта. Что и говорить, Аркадий
куда лучше меня продумал все последствия... Аркадий помедлил и сказал,
смущенно улыбаясь:
   - Вот поэтому мне и пришлось в обязательном порядке встретиться с самим
собой.
   - Почему же в обязательном порядке? - не понял я.
   - А к кому же мне было обратиться, как не к самому себе? Я договорился,
что он через два года повторит мой опыт - отправит в прошлое камеру и
включит ее на автомат, чтобы я мог вернуться, - объяснил Аркадий.
   - Вот это да! - ошеломленно пробормотал Борис.
   Решение Аркадия было не просто эффектным: оно вытекало из всей логики
наших представлений о времени и в то же время выглядело так парадоксально,
что не каждый бы до него додумался. Но Аркадий есть Аркадий.
   - Так что действия мои были в известной степени предрешены заранее, -
без воодушевления продолжал Аркадий. - Мне повезло, я застал Аркадия в
лаборатории. Впрочем, я помнил, что в тот период он... ну то есть я...
часто засиживался там один... Это было шестнадцатое мая...
   Я покраснел. Борис-72 тоже.
   - Ну, свои эмоции я описывать не буду, - скороговоркой сказал Аркадий,
- вы сами сегодня это испытали. В общем-то, конечно, ради одного этого
стоило...
   Говорили мы долго, допоздна... Тогда и сообразили... Кто первый
высказался, не помню, да это и неважно - думали-то мы одинаково... Решили
действовать, назначили встречу на двадцатое... Потом я отправился в зал.
Ребята, до чего странно было входить в камеру и знать, что ее включил -
два года спустя - человек, который только что с тобой говорил, который еще
здесь... В общем, переместился я обратно, встретил того же Аркадия, только
на два года старше... Посмеялись: почему это, мол, я так опоздал на
свидание - целых два года... Потом я кое-как перекантовался четыре дня на
нелегальном положении в 1972 году.
   - А "то еще зачем? - удивился я.
   Аркадий слегка смутился.
   - Ну, просто у меня поле было рассчитано точно на два года... А
пересчитывать все из-за этих четырех дней... Знаешь, расчеты у меня очень
сложные, делать их наспех, да еще в таких условиях... ну, представляешь,
сидел я в Заречье, у деда Карася... Хрен там рассчитаешь, в таком шуме и
гаме... да еще без ЭВМ...
   - Дал бы тому Аркадию, - посо