я  меня,  -  отмечал  Есенин  в 1924 году, - не затейливость
узоров,  а  самое  необходимое  слово  того  языка,  которым  я  хочу себя
выразить".  Реальность, конкретность, осязаемость характерны для образного
строя  поэта.  Стремление к овеществлению образа - один из важных моментов
своеобразия  его стиля. Вспомним, к примеру, есенинский месяц. Он резвится
в  поле:  "ягненочек  кудрявый  -  месяц гуляет в голубой траве"; радуется
скорому  приходу  зимы:  "рыжий  месяц жеребенком запрягался в наши сани";
купается в реке: "а месяц будет плыть и плыть, роняя весла по озерам"; как
птица,  кружит  в  небе:  "посмотри:  во  мгле  сырой месяц, словно желтый
ворон... вьется над землей".
   Есть что-то  родственное,  близкое в  есенинской природе тому,  что так
волнует нас в  картинах природы у  Тургенева,  Л.  Толстого,  Шолохова.  У
Есенина природа неотделима от человека, от его настроения, от его мыслей и
чувств:

   Отговорила роща золотая
   Березовым, веселым языком,
   И журавли, печально пролетая,
   Уж не жалеют больше ни о ком.
   . . . . . . . . . . . . . . .
   Стою один среди равнины голой,
   А журавлей относит ветер в даль,
   Я полон дум о юности веселой,
   Но ничего в прошедшем мне не жаль.

   Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
   Не жаль души сиреневую цветь.
   В саду горит костер рябины красной,
   Но никого не может он согреть.

   Не обгорят рябиновые кисти,
   От желтизны не пропадет трава.
   Как дерево роняет тихо листья,
   Так я роняю грустные слова.

   И если время, ветром разметая,
   Сгребет их все в один ненужный ком...
   Скажите так... что роща золотая
   Отговорила милым языком.

   Белинский однажды  заметил,  что  сила  гениального таланта основана на
живом,  неразрывном единстве человека и поэта. Именно это слияние человека
и поэта в лирике Есенина заставляет учащенно биться наши сердца,  страдать
и радоваться, любить и ревновать, плакать и смеяться вместе с поэтом.
   Все полнее в наши дни вырисовывается образ Есенина -  поэта и человека,
личности яркой, неповторимой.
   "Это был крупный, красивый человек. Его внешность, его стихи еще тогда,
при жизни, казались мне явлением под стать Шаляпину", - вспоминал народный
художник, скульптор С. Т. Коненков.
   Есенин не переносил фальши, лицемерия, позы, он "всегда оставался самим
собой". Правдивость была главной чертой его таланта. Он имел право сказать
о себе, своих стихах: "Я сердцем никогда не лгу".
   Есенин любил людей, тянулся к ним всем сердцем, и люди тянулись к нему.
"В нем было то, - отмечает Петр Орешин, - что дается человеку от рождения:
способность говорить без слов".
   Есенин жил, "волнуясь сердцем и стихом".
   Как-то один из знакомых поэта заметил:
   - Вечно ты шатаешься, Сергей. Когда же ты пишешь?
   - Всегда, - последовал ответ.
   Есенин говорил одному из  поэтов:  "Если  я  за  целый день  не  напишу
четырех строк хороших стихов,  я не могу спать".  А другому по-товарищески
советовал: "И еще запомни: работай, как сукин сын! До последнего издыхания
работай! Добра желаю!"
   Живя открытым сердцем,  готовый все  отдать людям,  Есенин не  был  так
прост,  как  это  казалось иным  из  его  современников.  Верно эту  черту
характера Есенина подметил писатель Николай Никитин:  "Да,  он  был  очень
общителен... Но в этой общительности была в то же время и сдержанность. На
мой взгляд,  Есенин вовсе не был так прост,  как думается.  Он был человек
по-своему и сложный и простой.  И до известной степени замкнутый,  как это
ни странно говорить о нем, прожившем свои дни среди шума".
   Не потому ли даже те,  кто находился с  поэтом долго,  так и  не смогли
открыть "секрета" его волшебства.  И,  к сожалению,  проглядели,  у какого
чистого  человеческого  родника  они  находились,  какой  прометеев  огонь
бушевал рядом с ними.  Тогда-то и сочинялись всяческие "лыгенды" и "романы
без вранья".
   Из всех легенд о Есенине, пожалуй, самая живучая и самая несправедливая
легенда о "беспечном таланте". И жаль, что бытует она кое-где и поныне.
   А  сколько раз приходилось читать и  слушать в  прошлом о  "пессимизме"
Есенина.  Но ведь такого жизнелюба, каким был Есенин, найти трудно! Он был
наделен редчайшим даром  чувства прекрасного.  Красота жизни была  открыта
ему до дна.
   Что  же  касается  мотивов  печали  и  грустных раздумий, то Есенин был
глубоко  убежден: "Поэту необходимо чаще думать о смерти, и только памятуя
о  ней,  поэт может особенно остро чувствовать жизнь". И тогда, добавим мы
от себя, в сердце поэта рождаются такие стихи:

   Мы теперь уходим понемногу
   В ту страну, где тишь и благодать.
   Может быть, и скоро мне в дорогу
   Бренные пожитки собирать.

   Милые березовые чащи!
   Ты, земля! И вы, равнин пески!
   Перед этим сонмом уходящих
   Я не в силах скрыть моей тоски.

   Слишком я любил на этом свете
   Все, что душу облекает в плоть.
   Мир осинам, что, раскинув ветви,
   Загляделись в розовую водь.

   Много дум я в тишине продумал,
   Много песен про себя сложил,
   И на этой на земле угрюмой
   Счастлив тем, что я дышал и жил.
   . . . . . . . . . . . . . . .
   Знаю я, что в той стране не будет
   Этих нив, златящихся во мгле.
   Оттого и дороги мне люди,
   Что живут со мною на земле.

   И  еще:  в  свое время писали много и  справедливо о "половодье чувств"
поэзии Есенина.
   А  вот  о  другом -  о  крылатой мысли есенинского стиха,  мысли всегда
ищущей,  открытой,  эмоциональной,  порой мучительно беспокойной - все еще
говорится очень и очень редко.
   Есенин -  яркий,  самобытный,  глубокий мыслитель. Характерно признание
одного из современников поэта:  "Собеседнику всегда казалось... что Есенин
высказался в  данную  минуту  до  самого  дна,  тогда  как  до  самого дна
есенинской мысли на самом деле никогда и никто донырнуть не мог!"
   В поэзии Есенина чувства и мысли слиты нераздельно.  Достаточно назвать
хотя бы такие его стихи:  "Возвращение на родину",  "Не жалею, не зову, не
плачу...",  "Несказанное, синее, нежное...", "Заметался пожар голубой...",
"Письмо к женщине", "Спит ковыль. Равнина дорогая..."
   В них и "половодье чувств" и половодье мысли..,

   * * *

   Все   очевидней   ныне   масштабы   поэтического   дарования   Есенина,
идейно-эстетическое значение его  лучших произведений,  реалистический дух
есенинского   стиха,    живая,    кровная   связь    его    творчества   с
народно-поэтическими традициями и русской классической литературой:

   Писали раньше
   Ямбом и октавой.
   Классическая форма
   Умерла,
   Но ныне, в век наш
   Величавый,
   Я вновь ей вздернул
   Удила.

   Есенин имел основания для такого заявления.  В пору становления молодой
советской литературы было  немало  ниспровергателей классических традиций.
Преодолевая их влияние,  Есенин настойчиво обращается к поэтическому опыту
классиков.  В  последние годы  жизни  его  все  более неудержимо привлекал
"могучий дар"  того,  "кто  русской стал судьбой".  "В  смысле формального
развития теперь меня  тянет все  больше к  Пушкину",  -  замечает Есенин в
автобиографии.  Остались позади  те  времена,  когда  "в  смысле формы" он
испытывал известное влияние Н. Клюева и А. Белого.
   Утверждая в поэзии 20-х годов своими произведениями (особенно последних
лет)  традиции Пушкина,  Есенин оказывал благотворное влияние на  развитие
всей молодой советской поэзии по пути реализма и народности.
   О   реалистическом  характере  произведений  Есенина  ныне  справедливо
говорят  многие.  Но  закономерно возникает  вопрос,  какой  это  реализм.
Критический? Социалистический? Или это неореализм? Об этом, к сожалению, в
работах о  Есенине ни  слова.  Между  тем  если  раннее творчество Есенина
сравнительно легко укладывается в  русло реализма критического,  то  такие
его произведения, как "Анна Снегина", "Баллада о двадцати шести", "Песнь о
великом походе",  "Письмо к женщине",  "Стансы", "Русь советская", "Ленин"
(отрывок  из  поэмы  "Гуляй-Поле"),  уже  никак  не  отнесешь  к  реализму
критическому.
   Какую  правду  утверждает  Есенин  в  этих  произведениях, ради чего их
создает?   Как   относится  в  них  к  историческим  событиям,  о  которых
рассказывает,  и самое главное - каков идеал поэта? К чему он стремится, о
чем мечтает? На это нам отвечает сам поэт:

   Теперь в Советской стороне
   Я самый яростный попутчик.
   . . . . . . . . . . . . . . .
   За знамя вольности
   И светлого труда
   Готов идти хоть до Ламанша.

   Конечно,  было бы  наивно думать,  что все совершилось легко и  просто.
Нет!  И еще раз нет!  И мы могли бы здесь привести другие строки,  другие,
горькие откровения поэта о днях, растраченных напрасно. Но важно главное -
тенденция.
   В   середине  20-х  годов  Есенин,   решительно  переступив  через  все
формалистические "измы", создает произведения, которые с полным основанием
следует отнести к поэзии социалистического реализма.
   "О  России и  революции",  "Русь советская",  "Страна советская" -  так
называет Есенин новые книги, которые выходят у него в это время в Москве и
на Кавказе.  В них голос новой России,  ее мечты,  надежды, тревоги; в них
душа народа,  душа поэта, в них сама жизнь в вечном борении добра со злом.
Мы  чувствуем,  как  трудно было поэту окончательно расстаться с  прошлым,
видим,  как  нелегко ему  было порой шагать по  неизведанным дорогам новой
жизни.
   А   кому  из  поэтов  -   современников  Есенина  было  легко?   Блоку?
Маяковскому? "Поэзия - вся! - езда в незнаемое".
   Порой    творчество    Блока,     Бедного,     Есенина,     Маяковского
противопоставляется друг другу. Бывает и так, что одного поэта "поднимают"
за счет других.  Или, что еще досаднее, творчество одного поэта становится
неким эталоном,  а  произведения,  которые не подходят под этот "эталон" и
требуют   своего   конкретного  анализа,   иногда   остаются   за   бортом
социалистического реализма. Все это приводило и приводит к одностороннему,
обедненному представлению о поэзии эпохи Октября.
   А  ведь  при  всем  идейно-художественном  своеобразии  Блок,   Бедный,
Маяковский, Есенин были едины в главном - в неподдельной тревоге за судьбы
восставшей России.  Каждый из них "в годы революции был всецело на стороне
Октября", каждый сказал свое вдохновенное слово о тех незабываемых днях.
   "Двенадцать" Блока,  "Главная улица" Бедного,  "Анна  Снегина" Есенина,
"Хорошо!"   Маяковского   -   неповторимые  страницы   бессмертного  эпоса
революции.

   * * *

   Творчество Есенина -  творчество подлинно великого национального поэта.
Оно не  укладывается ни  в  какие рамки "крестьянской поэзии".  Однако при
жизни  Есенин  был  накрепко  привязан  критикой  к  группе  "крестьянских
поэтов".  Близкий друг  Есенина поэт  Сергей Городецкий рассказывает:  "Он
терпеть не мог,  когда его называли пастушком, Лелем, когда делали из него
исключительно крестьянского поэта.  Отлично помню его бешенство, с которым
он говорил мне в  1921 году о  подобной трактовке его".  Позднее,  в  1924
году,  Есенин признавался одному из друзей:  "Если бы ты знал, до чего мне
надоело быть крестьянским поэтом! Зачем? Я просто поэт, и дело с концом!"
   "Традиционный" взгляд  на  Есенина  как  на  крестьянского поэта,  явно
сужающий идейные, эстетические, тематические границы его поэзии и заведомо
снижающий ту огромную роль,  которую сыграло творчество Есенина в развитии
всей  советской  и  мировой  поэзии,  долго  господствовал  в  критической
литературе о поэте. В известной мере он дает знать о себе и сегодня.
   Бесспорно корни поэзии Есенина -  в  рязанской деревне.  Не  случайно с
такой гордостью говорил он в стихах о своем крестьянском первородстве:  "У
меня отец -  крестьянин,  ну,  а  я  -  крестьянский сын".  Не  случайно в
революционные  дни  семнадцатого  года  Есенин  видит  себя  продолжателем
кольцовских традиций.
   Но  не  следует забывать и  упускать из  виду  еще  одно  очень  важное
обстоятельство. Россия была страной крестьянской. Три русские революции XX
века -  это  революции в  крестьянской стране.  Крестьянский вопрос всегда
волновал    передовые   умы    России.    Вспомним    Радищева,    Гоголя,
Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого.
   Историей был  дан  России один-единственный путь решения "крестьянского
вопроса" - путь социалистического переустройства русской деревни. Принимая
этот  путь  умом,  Есенин  чувствовал  сердцем,  что  преодолеть его  Руси
крестьянской будет далеко не так легко и просто, как это казалось иным его
современникам.  Отсюда  постоянные тревожные,  порой  мучительные раздумья
Есенина о будущем крестьянской Руси:

   Полевая Россия! Довольно
   Волочиться сохой по полям!
   Нищету твою видеть больно
   И березам и тополям.

   Я не знаю, что будет со мною...
   Может, в новую жизнь не гожусь,
   Но и все же хочу я стальною
   Видеть бедную, нищую Русь.

   И  не  эта  ли  обжигающая сердце  правда чувств особенно дорога нам  в
стихах Есенина, не в этом ли подлинное величие поэта?!
   Есенин глубоко знал жизнь крестьянской России и был кровно связан с нею
- все  это  объективно способствовало тому,  что  он  смог  стать  истинно
народным,  национальным  поэтом  и  в  ярких  реалистических произведениях
сказать свое правдивое слово о главных событиях своей эпохи.



 * II. РОЖДЕНИЕ ПОЭТА *
ТРАВНОЕ ОДЕЯЛО
Знаменитое приокское село. - Крестьянский сын. - Разлад в семье. - В доме
   деда. - Сказки бабушки. - Друзья детства. - Первая "серьезная"
обязанность. - Крест и книга. - Песни матери. - Первые "сложенные" стихи.

   Родина  Сергея  Есенина -  село  Константиново привольно раскинулось по
правому, высокому холмистому берегу Оки. Как и во времена поэта, здесь

   Одна, как прежняя, белеется гора,
   Да у горы
   Высокий серый камень.

   Отсюда  открывается необъятный  простор  заливных  лугов,  утопающих  в
цветах,  поблескивающая гладь  луговых  озер  и  Старицы,  затерявшейся  в
камышовых зарослях,  убегающие вдаль  перелески,  а  у  самого горизонта -
синяя дымка лесов Мещеры.

   Синее небо, цветная дуга,
   Тихо степные бегут берега,
   Тянется дым, у малиновых сел
   Свадьба ворон облегла частокол.

   Снова я вижу знакомый обрыв
   С красною глиной и сучьями ив,
   Грезит над озером рыжий овес,
   Пахнет ромашкой и медом от ос.

   Многое  повидали на своем веку эти мирные "малиновые" рязанские села. В
глубокое  прошлое уходит их история. Далекие предки сегодняшних старожилов
этих  сел - "соколы-дружники" Евпатия Коловрата - стояли насмерть, защищая
рязанскую землю от вражеских полчищ Батыя. А спустя столетия, когда ураган
крестьянских   восстаний  Разина  и  Пугачева  потряс  до  основания  трон
российских  самодержцев,  многие  холопы  рязанских  князей  и  крепостные
крестьяне  бежали  на  Дон  и  Волгу, становились под знамена крестьянской
вольницы.  И  не  случайно  с  некоторыми  героями этих легендарных времен
встречаемся   мы  в  юношеских  произведениях  Есенина  "Песнь  о  Евпатии
Коловрате"  и  "Ус". Да и само Константиново - одно из старейших рязанских
приокских  сел. Упоминания о Кузьминской волости и родном селе поэта можно
встретить  в  старинных  документах, относящихся к истории Рязанского края
XVI - XVII веков.
   В  начале XVII века село Константиново было вотчиной родовитого боярина
Василия  Петровича Морозова.  Позднее  судьбами  константиновских крестьян
распоряжались двое крепостников-помещиков - княгиня Крапоткина и Олсуфьев,
владевшие  в  Кузьминской  волости  лучшими  земельными  угодьями.   Потом
константиновские пастбища и  барскую усадьбу в  селе прибрал к рукам новый
"хозяин",  небезызвестный Кулаков,  державший на  Хитровом рынке ночлежные
"дома и  трактиры,  так выразительно описанные Гиляровским в  его книгах о
старой Москве.
   Господский дом  вместе с  прилегающим к  нему  старинным парком Кулаков
пожаловал в наследство своей дочери -  Л. И. Кашиной, которая владела этой
землей до революции.
   "В  нашем  Константинове,   -   рассказывает  сестра  поэта  Александра
Александровна,  -  не было ничего примечательного. Это было тихое, чистое,
утопающее в садах село.
   Внизу  у  склона  горы,  на  которой  расположено  старое кладбище, был
высокий бревенчатый забор, вдоль которого были рассажены ветлы. Этот забор
тянулся  почти  до  самой  реки;  огораживая  чуть  ли не одну треть всего
константиновского подгорья, отделял участок, принадлежавший помещице Л. И.
Кашиной...  На  противоположной  стороне  села  выстроились в ряд ничем не
примечательные,  обыкновенные крестьянские избы, за дворами тянулись узкие
длинные полоски приусадебных огородов или садов".
   Как и  во всем малоземельном,  бедном рязанском крае,  константиновские
мужики в большинстве своем имели жалкие, крохотные наделы земли. "Земля на
полях не  одинакова по  своему плодородию,  поэтому каждое поле делится на
три-четыре части,  и в каждой из них семья получает свою "долю".  Доли эти
так малы,  - вспоминает сестра поэта, - что измеряются ступней или лаптем.
Из-за недостатка земли и малоурожайности суглинистой почвы крестьяне наши,
чтобы прокормить семью,  вынуждены были искать дополнительных заработков".
Нужда  гнала  людей  в  город.  Отрывались от  земли и  константиновцы,  с
малолетства  уходя  "в  ученики",   иные  всю  жизнь  занимались  отхожими
промыслами.  Только некоторым удавалось на время выбиться в люди: овладеть
каким-нибудь мастерством,  стать во главе ватаги плотогонов или плотницкой
артели;  иные,  скопив  "деньгу",  пытались искать торговой удачи.  Но  их
проглатывали более  крупные торговые дельцы.  Нелегким трудом доставался в
царской России хлеб и мастеровому человеку.
   По-своему через  все  эти  тернии деревенской жизни прошли поколение за
поколением  Есенины  и   Титовы   (родные  матери  поэта),   потомственные
константиновцы.  Здесь крестьянствовали прадеды поэта;  выбивались в  люди
деды;  здесь  вырос его  отец,  провела свою  нелегкую жизнь его  мать;  в
Константинове отшумело озорное деревенское детство будущего поэта.
   "Я родился,  -  писал Есенин в 1924 году в автобиографии, - в 1895 году
21  сентября в  селе  Константинове Кузьминской волости  Рязанской губ.  и
Рязанского уез. Отец мой крестьянин Александр Никитич Есенин, мать Татьяна
Федоровна.  Детство провел у  деда и  бабки по матери в другой части села,
которое наз.  Матово".  В этой и других автобиографиях,  в своих письмах и
стихах Есенин нигде не говорит,  почему его детство прошло в доме деда.  В
автобиографии "О себе" он лишь уточняет время,  с  которого он находился в
доме своего деда -  Федора Андреевича Титова. "С двух лет, - пишет поэт, -
был отдан на  воспитание довольно зажиточному деду по матери,  у  которого
было трое взрослых неженатых сыновей..."
   Когда-то  на  месте крестьянской избы,  что стоит на усадьбе Есениных в
Константинове,  возвышался на пригорке ветхий двухэтажный дом, построенный
дедом поэта -  Никитой Осиповичем Есениным.  "В молодости,  - рассказывает
Екатерина Александровна,  -  наш  дедушка Никита Осипович Есенин собирался
пойти в монахи, но до 28 лет никак не мог собраться, а в 28 лет женился на
16-летней  девушке.  За  это  намерение в  селе  прозвали его  "монах",  а
бабушку,  его молодую жену,  -  "монашка".  С тех пор все поколение нашего
дома  носило  прозвище "монахи" и  "монашки"...  После  раздела со  своими
братьями дедушка купил небольшой клочок земли и  построил себе двухэтажный
дом. Вся усадьба дедушки заключалась под домом..."
   Судя  по  всему, Никита Осипович Есенин был человек незаурядный, владел
для  того  времени довольно прилично грамотой, часто сочинял односельчанам
разного рода прошения, много лет был сельским старостой... и пользовался в
селе большим уважением, как трезвый и умный человек. Не получив по разделу
с  братьями земли, Никита Осипович решает попытать счастья в другом деле и
от