вправе просить. Но если можно  -  не
ставьте ее в программу.
   Звонок был в субботу утром, а вечером уже  эфир.  Парфенов  нашел  нужных
людей, попросил заменить кассету, чтобы  просто  не  подводить  человека.  В
Америке о таком и  речи  бы  не  могло  идти.  Чтобы  вот  так  позвонить  и
попросить:
   - Знаете что, не показывайте меня, пожалуйста!
   Разговор там короткий:
   - Ты снялся добровольно?
   - Да!
   - Все, спасибо.
   А мы, мы стараемся не  обижать  людей.  Особенно,  если  человек  заранее
попросил. Но это как многослойный торт. В конце концов,  герои  тоже  должны
отдавать себе отчет в собственных поступках и решениях, - до какого слоя они
могут позволить себе откровенничать. Мы же больше печемся о  том,  чтобы  не
затрагивать чувства сторонних людей. Рассказывайте о себе, а  не  о  других.
Если приходит женщина, она должна понимать, что передача существует  не  для
того, чтобы помочь ей свести счеты с мужем, а исключительно в целях  анализа
ее личного состояния.
   Когда снимали передачу на день святого Валентина, к нам  приходили  люди,
которые в реальной жизни никак не могли  признаться  в  любви.  А  здесь,  в
эфире, мы дали им такую возможность. Там все было довольно хитро закручено -
ведь надо было пригласить и тех, кому в любви  объяснялись,  под  предлогом,
что  надо  прийти,  поддержать  знакомого.  Более  того  -  их   надо   было
"выдерживать" в неведении, чтобы вывести на сцену в  нужный  момент.  И  вот
парень объясняется в любви и тут  приводят...  другого  парня!  Я  осторожно
поинтересовалась их сексуальной ориентацией. Они говорят:
   - Мы чувствовали, но не решались признаться.
   - А родители ваши знают?
   - Нет, но теперь узнают.
   Ну ладно, ведь они - взрослые люди,  пусть  сами  разбираются  со  своими
родителями. Но когда передача  монтировалась,  ребята  все  же  позвонили  и
попросили их вырезать:
   - Уберите нас, пожалуйста. Не хотим, чтобы родители  знали.  Может  быть,
потом, как-нибудь... Друзей мы не боимся. А мама, если соседи увидят...  Это
жестоко.
   Вырезали.  Жаль,  потому  что  как  концовка  передачи  -  интрига   была
замечательной.  Передача  получилась  гораздо  скучнее.   Но   что   делать?
Человечность требует жертв. Во всяком случае не человеческих.
   ПУСТЬ ГОВОРЯТ
   Предсказание моей подруги, что  со  мной  будет  ассоциироваться  понятие
"вседозволенность", к счастью, не сбылось. Меня порой поражает, как тактично
люди ведут себя. Никто ни разу не крикнул вслед:
   - Эй, Ханга! Как насчет этого?
   Когда я сажусь в машину, а чаще всего я встречаюсь с  незнакомыми  людьми
именно в поездках, никто сразу не говорит:
   - Я вас узнал.
   Сначала идет разговор просто "за  жизнь",  а  уж  только  потом  водитель
осторожно намекает:
   - Вы мне кого-то напоминаете.
   Иногда я замыкаюсь:
   - Нет, вряд ли, я живу не в России.
   И все - дальше разговор не идет.
   Иногда спрашиваю:
   - И кого же?
   - Вы случайно не ведете передачу "Про это"?
   - Случайно веду.
   - Так вот, знайте - передача  мне  не  нравится,  а  вот  вы  мне  в  ней
нравитесь.
   Или:
   -  Я  вашу  передачу  не  смотрю,  но  вот  восьмая  и  пятнадцатая   мне
понравились. А передача двена-дцатая - просто кошмар.
   Или:
   - Тема вашей передачи меня не интересует, но ведь  интересно  посмотреть,
что вы наденете в следующий раз - ведь вы всякий раз по-новому одеваетесь.
   Иногда говорят, что смотрят для того, чтобы послушать  анекдот.  Мы  и  в
самом деле стараемся каждую новую тему заявлять анекдотом, чтобы все не было
слишком мучительно серьезно. Вообще мои случайные собеседники  разговаривают
очень тепло и тактично, иногда так, будто сто лет знакомы. Никто никогда  не
сказал игриво:
   - А что вы делаете сегодня вечером?
   Конечно, бывают инциденты, но совсем иного плана.
   Как-то очень поздно, часа в  три  ночи,  выхожу  после  съемок.  Все  уже
разъехались, я одна. Хотела было сесть в  машину,  а  за  рулем  -  мужчина.
Подумала: "Нет, не буду к мужчине садиться". С другой стороны - как найти  в
три часа ночи водителя-женщину? Тот увидел, что  я  сомневаюсь,  вернулся  и
говорит:
   - Я знаю, почему вы ко мне не захотели сесть.
   - Почему?
   - Потому что я черный! Я армянин, а все думают, что чеченец.
   И стал рассказывать, как ему тяжело, как шины прокалывают и прочее, а под
конец говорит:
   - Я вам так скажу. Не все черные - плохие!
   Я расхохоталась.
   - Обернитесь, - сказала, -  посмотрите  на  меня  повнимательнее.  Я  вам
расскажу про черных!
   Однажды попался водитель из кавказской республики.  А  накануне  показали
передачу о тех мужчинах, у которых очень много разных женщин. И  как  назло,
один из участников передачи был родом с  Кавказа.  Так  мой  водитель  начал
прямо кричать:
   - Да как вы можете нас так показывать! Будто мы такие звери!
   Возразила:
   - Там же русских было много участников, а грузин только один.
   - Ну, то, что русские - проститутки, это и так все знают. А зачем вы  нас
в дурацком свете выставляете?
   Логика, что и говорить, железная. Но никогда, никогда  я  не  чувствовала
агрессии конкретно против Елены Ханги. Могут спросить:
   - Зачем вы так много о гомосексуалистах говорите?
   Но угрозу своей жизни, повторяю, я не чувствовала никогда.  Хотя  были  и
достаточно опасные моменты. Однажды села в машину, а водитель закрыл дверь и
говорит:
   - Мы никуда не поедем, пока  я  вам  все  не  расскажу.  У  меня  большие
сексуальные проблемы.
   - Вы знаете, уже час ночи. Может быть,  вы  придете  на  передачу  и  там
расскажете?
   - Я вам расскажу.
   И это было страшно - у него была явная патология, а  он  еще  и  завелся,
когда стал рассказывать. И когда  я  попыталась  его  успокоить,  он  только
больше разволновался:
   - Ах так, вы с ними со всеми разговариваете, а со мной - нет?
   Но все равно, даже в этом случае агрессия была направлена не против меня.
Ему просто нужна была помощь. Оказывается, столько людей нуждается в помощи!
Не столько даже в медицинской, сколько в психологической. Просто люди  хотят
выговориться. Притом  рассказать  о  своей  проблеме  именно  не  другу  или
подружке, через которых все твои знакомые узнают. Ведь энергия несложившейся
сексуальной жизни мучает, не дает жить спокойно.
   Я убеждена, что таким людям наша передача помогает. Я даже  не  говорю  о
тех людях, которые приходят на передачу,  о  них  расскажу  позже.  Передача
очень полезна для телезрителей, и тому масса подтверждений.
   Пример? Пожалуйста.
   Накануне записи передачи о женских оргазмах мне  позвонила  моя  школьная
подруга, которую я не видела много лет. Позвонила  -  и  пришла  ко  мне  на
передачу. Я ее посадила на те места, куда не достает  камера,  чтобы  ее  не
было видно. После передачи она мне говорит:
   - Лена, спасибо большое. Я такое узнала... Теперь я знаю, что надо  пойти
к врачу.
   - Ну ты же образованный человек! Ты что, не знала, как пойти к врачу?
   - А как? Как ты это представляешь? Куда я звоню? В нашу  консультацию?  А
где я возьму телефон?
   - Ну, есть ведь справочные...
   - И что - я пойду в справочную и скажу: у меня проблема? И как, мне  туда
с мужем идти? Ведь он уверен, что у него все в порядке.  Это  тебе  кажется,
что все просто; иллюзия, что человек может подумать:  "У  меня  проблема"  и
пойти к врачу. Такой традиции у нас нет! А кому сказать? Подруге?
   И тут  я  поняла,  что  передача  полезна  даже  в  практическом  смысле.
Во-первых, мы можем сказать, к какому врачу надо  обращаться.  А  во-вторых,
для человека очень важно знать, что если  у  него  есть  отклонения,  то  он
далеко не единственный в этом  мире.  Ведь  так  бывает,  что  молодые  люди
думают, что только они такие "уроды", и папе не скажешь, и маме не скажешь -
все, конец света. Страшное дело.
   Как-то в самолете рядом со мной оказалась супружеская пара, лет  примерно
около сорока. И они стали меня благодарить за передачу  о  девственниках.  Я
удивилась:
   - Она что, вам помогла?
   - Не нам - сыну. У нас сын, ему уже девятнадцать, он девственник.
   Казалось бы, странно.  Парень  девятнадцати  лет,  из  нормальной  семьи,
москвич и - девственник. Оказывается, таких ребят сейчас - очень много.
   Когда-то давно эту проблему решали родители. Или отец вел  повзрослевшего
сына в публичный дом. Или рядом с комнатой мальчика  выделяли  комнатку  для
горничной. В советские времена молодые  люди  решали  проблему  с  девушками
своего возраста. А сейчас девушки стали меркантильнее  -  их  надо  вести  в
ресторан, покупать им что-то, что не под силу бедному  студенту.  И  девушки
нового  поколения  предпочитают  поэтому  общаться  с  мужчинами   постарше,
посостоятельнее. А их ровесники остались "не у дел".
   И вот эта супружеская  пара  рассказала,  что  к  своему  ребенку  они  с
подобным разговором и подступиться не могли. А тут - передача. (У нас  тогда
выступал хороший мальчик, который рассказывал,  как  ему  надоело  ходить  в
девственниках). Ну, они включили погромче телевизор, а сами из комнаты  ушли
- по делам как бы. Сначала к телевизору вышел сын. Занимался своими  делами,
но слушал. Потом выполз дедушка, подсел, смотрит вроде бы равнодушно.  Потом
бабушка. Ну, и родители. И они  стали  обсуждать  проблемы  этого  мальчика,
который был в передаче. Именно не  сына,  а  мальчика.  И  сын  тоже  охотно
вступил в обсуждение, не признаваясь, что он тоже девственник. И так,  слово
за слово, полное и равное взаимопонимание. Вот так я и услышала:
   - Спасибо, что помогли установить контакт с сыном.
   Или еще. Звоню в "Московские  новости",  представляюсь  секретарше.  И  в
ответ:
   - О! А мы с дочкой смотрим вашу передачу.
   - А сколько же лет дочке?
   - Пятнадцать.
   Я ужаснулась:
   - Да что вы, с ума сошли? Такая маленькая!
   - Пусть лучше узнает об этом по телевизору, чем от  ребят  в  подворотне.
Хотя я во многом с передачей не согласна, но вы поднимаете и нужные темы.
   Нас забросали письмами о том, зачем  мы  показываем  про  садомазохистов.
Просто больная тема оказалась. Все в голос:
   - Да как вы можете!
   А я считаю, что если  есть  такое  явление,  пусть  уж  лучше  о  нем  по
телевизору смотреть, чем на практике применять, передача  все-таки  помогает
выпускать пар. Переводить,  можно  сказать,  практические  занятия  в  русло
высокой теории.
   Писем ругательных было, конечно, много. Вот, например:
   - Как вы можете показывать такую гадость так поздно вечером!
   Или:
   - Нам категорически не нравится передача "Про это". Сколько ни смотрели -
все не нравятся.
   То есть смотрят-то исправно. Не нравятся - а смотрят. Однажды даже в  суд
подавали.
   Это была передача про тех самых садомазохистов. Женщина пришла с  кнутом,
все как положено. И я спросила:
   - Кто-нибудь хочет, чтобы его выпороли?
   Честное слово, это был совершенно риторический вопрос,  я  была  уверена,
что желающих не найдется. И тут три молодых парня, три оленя,  выскочили  на
сцену и сказали:
   - Мы хотим!
   - Как, серьезно?
   - Да, на полном серьезе.
   - Но это же больно!
   - Интересно попробовать, не до смерти же нас будут бить.
   - Ну что ж, давайте.
   Дама их привязала. Я говорю:
   - Если будет больно, скажите, тотчас же прекратим.
   - Хорошо.
   И она начала их сечь. А люди из зала:
   - Еще! Еще!
   Я была потрясена - били-то их по-настоящему, до крови. Спрашиваю:
   - Может, прекратим?
   - Давайте, сколько надо! Десять раз надо - бейте десять!
   Один парень встал, видно, что звезды у него перед глазами.
   - Ну что, жалеешь?
   - А что жалеть? Попробовал - и ладно.
   Вот за эту передачу на нас подали в суд с формулировкой  "за  оскорбление
мужского достоинства". Но мы ведь никаких  правил  не  нарушаем  -  за  этим
строго следим. Хотя, особенно поначалу, нас много дергали, и прокуратура,  а
в Думе даже разбирали вопрос о передаче.
   Много было критики про передачу в прессе, особенно в первые  полгода.  Но
от меня подробности скрывали, зная, какая  я  впечатлительная.  До  смешного
доходило. Я узнала, что в "Известиях" вышла ругательная статья.  Мне  кто-то
газету принес, смотрю, Андрей, шеф-редактор, напрягся. Почитать не успела  -
он выхватил ее прямо из рук:
   - Надо почитать перед съемками!
   - Ну давай вместе читать.
   - Сейчас отдам.
   Прошло пять минут, спрашиваю:
   - Где газета?
   - А! Уже нет, кто-то забрал.
   Спрашиваю, где статья, у того, кто мне газету принес. Он:
   - Сейчас вторую принесу.
   Смотрю, Андрей делает знаки. Приносят газету. Андрей:
   - Дай-ка я посмотрю!
   - Ты же читал только что!
   - Я сейчас.
   Подхожу к нему через две минуты, а именно та статья,  где  про  передачу,
уже вырезана. Такая вот эквилибристика. Потом только мне  объяснили,  почему
на такие трюки пускались - в прессе было много сурового, просто чудовищного.
   Сейчас-то, конечно,  мне  уже  все  показывают.  Передачу  приняли  -  ее
цитируют. Даже анекдоты появились: передача для молодежи -  "Про  это",  для
стариков - "Про то, как это было". К тому же, по сравнению с тем, что сейчас
показывают по другим каналам, наша передача - жалкий лепет на лужайке. Мы же
практически ничего "этакого" не показываем, изъясняются  наши  гости  весьма
литературно. В общем, критиковать практически перестали.
   Более  всего  мне  неприятно,  когда  на  меня  словно  бы  перекладывают
ответственность за темы передачи. Я готова спорить, когда нас будут ругать в
категориях "пошло", или "скучно", или "не глубоко".  Но  когда  какая-нибудь
газета пишет нечто вроде того, что, мол, понятно,  почему  Хангу  выбрали  в
ведущие - потому что ее  национальность,  как  известно,  предрасположена  к
сексу. На подобном языке я даже разговаривать, не то что спорить, не стану.
   А "по теме" отметились-то многие. Например,  Жириновский  в  своей  книге
написал что-то вроде того, что "эта чернокожая мулатка,  у  которой  нет  ни
стыда, ни совести".  Естественно,  это  меня  обидело.  Во-первых,  если  уж
"мулатка", это и означает "чернокожая". А во-вторых, что значит - ни  стыда,
ни совести? Ну что тут ответишь, это ведь Жириновский...
   А живописец Глазунов и вовсе заявил, что меня надо расстрелять.  Кажется,
по ОРТ. Я сама, правда, не видела, но  мне  охотно  пересказали  это  все  в
лицах. И "шедевр" создал: "Пороки ХХ века"  (прошу  прощения,  если  неточно
передаю название). Огромная картина - там Ленин, Сталин, Клинтон, еще кто-то
и я с микрофоном в виде фаллоса. Можно к  этому  с  юмором  отнестись,  если
отвлечься от того, что возле картины стоит гид и пальчиком тычет:
   - Это вот такой порок, а это - вот такой.
   Каюсь, из любопытства сходила в Манеж. Старушки-посетительницы на меня  с
осуждением смотрели, они Глазунову поверили. Обидно? В общем-то, да.  Не  то
чтобы я с утра до вечера об этом думаю, ногти грызу, но все-таки неприятно.
   Не ручаюсь за достоверность, но мне рассказывали, что однажды где-то было
интервью с Михаилом Козаковым. Его что-то спросили о  сексе,  а  он  ответил
очень своеобразно: ну, мол, я же не такой, как эта идиотка  Ханга,  чтобы  о
сексе рассуждать.  Вот  этого  я  никогда  не  пойму  -  как  может  мужчина
незнакомую (да даже если бы  и  знакомую!)  женщину  публично  назвать  так?
Ладно, если бы его спросили о передаче, ну, сказал бы, что не  нравится.  Но
вот так, походя... Нет, не  понимаю,  как  так  можно.  И  некоторые  другие
известные люди позволяют себе в таком роде высказываться. Бред какой-то - не
дома, за чаем, а вслух, на все окрестности. Никогда не пойму.
   Обычно мне говорят, что передача не нравится, а на личность не переходят.
Хотя когда была телефонная прямая линия "Комсомольской правды",  мне  задали
такой вопрос:
   - Скажите, пожалуйста,  почему  у  вас  такой  противный  голос?  Вы  так
хрипите, что просто слушать невозможно!
   - Возможно, потому, что я записываюсь девять часов подряд, устаю.
   - Ну и что, я сама тоже работаю, но вас же слушать невозможно!
   Или был такой звонок:
   - За сколько вы продались этим олигархам?
   Я как-то отшутилась, но  вообще  обычно  не  отвечаю  на  оскорбления.  А
конструктивно разговаривать готова.
   Но вообще волна возмущения уже прошла. Зыбкое равновесие достигнуто.
   Оказалось, что эту песню ни убить, ни придушить невозможно.
   ДВА МИРА - ДВА СЕКСА
   Бывает, на съемках наушник меня предупреждает:
   - Следи за лицом!
   Это когда возникают темы, на которые я бурно  реагирую.  Например,  когда
мужчина унижает женщину, пытается оскорбить:
   - Такая она бестолковая, ничего у нее не получается!
   Или когда мужчина кричит:
   - Да ты знаешь, какой я мужик! Да я женщину из постели не выпущу, пока  у
нее десяти оргазмов не будет! До утра у меня трудиться будет!
   А подтекст: вот я, такой  шикарный,  а  они  какие-то  все  вареные.  Это
особенно неприятно, потому  что  говорится  на  публику,  и  видно,  что  на
публику.
   Еще одна болезненная тема - когда мужчины наотрез отказываются заниматься
безопасным сексом. Одному такому герою я говорю:
   - Неужели ты не боишься СПИДом заразиться?
   - Я сплю только с приличными девушками.
   -  Объясни,  что  такое  "приличная  девушка"?   Это   та,   которая   из
интеллигентной семьи? Или та, которая не стоит на улице и идет с тобой не за
деньги?
   - В баре присматриваюсь. Смотришь  -  вроде  приличная  женщина.  Значит,
можно знакомиться.
   - Хорошо. А как ты потом  узнаешь,  все  ли  в  порядке?  Сколько  должно
времени пройти до следующего контакта - неделя, месяц?
   - Ну, может быть, день.
   Притом меня возмущало не  то,  что  он  спит  со  многими  женщинами,  не
предохраняясь, а то, что он женат:
   - Если ты  сам  рискуешь  жизнью,  то  это  твое  личное  дело  -  можешь
заразиться и умереть. Но на каком основании ты  подвергаешь  опасности  свою
жену?
   Мои аргументы его не убеждают. И такой герой был не один. Многие  мужчины
безоговорочно и наотрез отказываются предохраняться. Мотив  таков:  если  ты
веришь женщине, то предохраняться не надо. На мой вопрос:
   - А если женщина тебе не верит? - они хлопают глазами и говорят об  одном
и том же:
   - Как они могут не верить, ведь я сплю только с порядочными женщинами.
   В  результате  выясняется,  что  девяносто  -  девяносто  пять  процентов
российских мужчин отказываются предохраняться. А среди  американских  мужчин
картина прямо противоположная: чаще всего как раз предохраняются.
   В Америке настолько часто говорили о СПИДе, настолько эта  тема  открыта,
столько знаменитых людей - а это очень важно - выступали  на  телевидении  и
рассказывали, что среди их друзей кто-то умер, а кто-то  болен,  что  теперь
просто неприлично предложить женщине  заниматься  сексом  без  презерватива.
Даже есть традиция, когда люди собираются  пожениться,  они  вместе  идут  к
врачу, получают справку, чтобы убедиться, что все у них в порядке. И  только
после этого начинают жить без презервативов.
   В  России  же  по-прежнему  презерватив  представляется   многим   лишним
аксессуаром. Хотя наркомания, особенно в южной России, в приграничных зонах,
захлестнула целые города и даже некоторые области. А где наркомания - там  и
СПИД. Нет, не понимают или не хотят понять? Нет нужной "обработки", -  очень
мало на экранах TВ социальной рекламы. Наверное, это невыгодно.  Зато  очень
"выгодно" потом будет тратить государственные  деньги  на  лечение  тысяч  и
тысяч людей.  Но  почему-то  такие  элементарные  вещи  нашим  чиновникам  и
общественным деятелям до сих пор не понятны. Они, видимо, уверены, что ни  с
ними, ни с их детьми ничего подобного произойти не может. На самом деле  все
гораздо сложнее. И это проблема для всего общества. Но по крайней мере одна,
индивидуальная,  панацея  есть  у  каждого  -  все  тот  же  сакраментальный
презерватив. Дефицита-то сегодня, к счастью, нет.
   А ведь вич-вирус может проявиться и через не