Уилбур СМИТ
   ПТИЦА СОЛНЦА

ONLINE БИБЛИОТЕКА   http://www.bestlibrary.ru


   Моей жене Даниель

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   Оно пронеслось по темной комнате и молча взорвалось на экране - и  я  его
не узнал. Я ждал его пятнадцать лет, а когда оно пришло,  я  его  не  узнал.
Изображение смещалось, расплывалось и не имело для меня смысла, потому что я
ожидал увидеть фотографию какого-нибудь  небольшого  предмета,  может  быть,
черепа, керамики, золотого  украшения,  бус  -  всего,  что  угодно,  но  не
сюрреалистической мешанины серого, белого и черного.
   Голос Лорена, напряженный от возбуждения, дал мне необходимый ключ.
   "Сделано с высоты тридцать семь  тысяч  в  шесть  сорок  семь  четвертого
сентября, - значит, восемь дней назад, - экспозиция 35 миллиметров, лейка".
   Значит аэрофотография. Глаза и  мозг  приспособились,  и  я  почувствовал
холодок возбуждения, а Лорен продолжал тем же бодрым голосом:
   - Я организовал аэротофотосъемку всех районов своих концессий.
   Пытаемся обнаружить открытые месторождения.  Это  одна  из  многих  тысяч
фотографий этого района - пилот даже не знал, что он фотографирует. Но люди,
которые их анализируют, заметили эту и передали мне.
   Он повернул ко мне лицо, бледное и серьезное в свете проектора.
   - Ты ведь видишь это, Бен? Вблизи от центра. В правом верхнем квадрате.
   Я открыл рот, чтобы ответить, но горло у меня перехватило, и  я  вынужден
был откашляться. С удивлением заметил, что дрожу; я испытывал странную смесь
надежды и страха.
   - Классическая картина! Акрополь, двойные стены и "фаллические башни".  -
Он преувеличивает, всего лишь слабые линии,  кое-где  исчезающие,  но  общее
расположение верно.
   - Север, - выпалил я, - где север?
   - Вверху, все верно,  Бен.  Смотрит  на  север.  Башни  ориентированы  по
солнцу.
   Я молчал. Наступила реакция. Мне ничего в жизни не доставалось так легко,
значит, тут что-то подозрительное. Я искал подвох.
   - Стратификация. Вероятно, известняк по соседству с гранитом.
   Соединения образуют такую картину на поверхности.
   - Чушь! - прервал меня Лорен по-прежнему возбужденно. Он вскочил, подошел
к экрану,  взял  черную  указку  с  кафедры  и  показал  на  полоску  ячеек,
тянувшуюся вдоль того, что он считал главной стеной. - Где  ты  видел  такие
геологические образования?
   Я не хотел признавать его правоту. Не хотел поддаваться надежде.
   - Может быть, - сказал я.
   - Черт тебя побери! - Он рассмеялся. Приятно слышать его смех:  не  часто
он смеется в последнее время. - Следовало бы знать, что ты станешь  спорить.
Несомненно, ты самый жалкий пессимист во всей Африке.
   - Это может быть все  что  угодно,  Ло,  -  возразил  я.  -  Игра  света,
чередование форм и теней.  Даже  признавая,  что  это  сделано  человеком...
может, это сады или поля...
   - В сотне миль от ближайшего источника воды? Забудь об этом, Бен!  Ты  не
хуже меня знаешь, что это...
   - Не говори! - я чуть не закричал, выскочил из обитого  кожаного  кресла,
пролетел по комнате и схватил его за руку, прежде чем понял, что делаю.
   - Не говори, - повторил я. - Это... к неудаче. - В возбуждении я  начинаю
заикаться, но это наименьший из  моих  физических  недостатков,  и  я  давно
перестал о нем думать.
   Лорен снова  рассмеялся,  но  со  следами  беспокойства,  которое  всегда
охватывает его, когда я слишком быстро двигаюсь или проявляю силу своих рук.
Он склонился ко мне и разжал пальцы, сжимавшие его предплечье.
   - Прости, тебе больно? - я разжал руку.
   - Нет. - Но, идя к пульту управления, он массировал руку. Лорен  выключил
проектор и включил свет. Мы стояли, мигая и глядя друг на друга.
   - Мой маленький еврейский гном, - улыбнулся он. - Ты меня не обведешь. Ты
обмочил штаны.
   Я  смотрел  на  него,  стыдясь  своей  несдержанности,   но   по-прежнему
возбужденный.
   - Где это, Ло? Где ты его нашел?
   - Вначале признай. Хоть  раз  в  жизни  рискни.  Я  хочу,  чтобы  ты  сам
сказал... а потом я тебе скажу еще кое-что, - поддразнивал он.
   - Ну, ладно. - Я отвел взгляд, подыскивая слова. - На первый  взгляд  это
кажется интересным.
   Он откинул большую золотую голову и рассмеялся.
   - Постарайся получше. Попробуем еще раз.
   Я  не  могу  сопротивляться  его  смеху,  и  мой  собственный  последовал
немедленно. Я сознавал, что на фоне его бычьего хохота мой кажется птичьим.
   - Мне кажется, - прохрипел я, - будто мы нашли... это.
   - Ты красавец! - закричал он. - Мой маленький красавец!
   Я уже несколько лет не  видел  его  таким.  Маска  банкира  соскользнула,
заботы о делах финансовой империи Стервесантов забыты в этот момент  надежды
и откровения.
   - А теперь скажи, - взмолился я, - где ты это нашел?
   - Идем, - сказал он, снова став серьезным, и мы пошли к длинному столу  у
стены. На его зеленом  сукне  была  расстелена  карта.  Стол  высокий,  и  я
торопливо вскарабкался на стул и склонился над картой. Теперь я был почти на
одной высоте со стоявшим Лореном. Мы смотрели на карту.
   - Космическая съемка, серия А. Южная  Африка.  Карта  пятая.  Ботсвана  и
Западная Родезия.
   Я искал какой-нибудь знак - крестик или чернильную пометку.
   - Где? - спросил я. - Где?
   - Ты знаешь, что у меня концессия на двадцать пять тысяч квадратных  миль
к югу от Мауна...
   -  Перестань,  Ло.  Не  пытайся  продать  мне  акции  компании  "Минералы
Стервесант". Где это, во имя ада?
   - Мы построили здесь  посадочную  площадку,  на  которую  могут  садиться
реактивные Лиры. Только что ее закончили.
   - Не может быть так далеко от золотых месторождений.
   - Ты прав,  -  заверил  меня  Лорен.  -  Спокойнее,  ты  себе  что-нибудь
повредишь. - Он наслаждался, мучая меня.
   Палец его двинулся по карте и неожиданно остановился  -  мое  сердце  как
будто застыло с ним. Все лучше и лучше.  Широта  подходит,  все  те  обрывки
доказательств, что я с таким трудом собирал все эти годы,  указывают  именно
на этот район.
   - Здесь, - сказал он. - Двести двенадцать миль к  юго-востоку  от  Мауна,
пятьдесят шесть миль от юго-западного  маяка  заповедника  Вэнки,  в  изгибе
низких холмов, в дикой скалистой местности, очень сухой и  заросшей  колючим
кустарником.
   - Когда отправляемся? - спросил я.
   - Фью! - Лорен покачал головой. - Ты поверил. Ты на самом деле поверил!
   - Кто-нибудь другой может на это наткнуться.
   - Ждало тысячу лет, еще неделю...
   - Неделю! - с болью воскликнул я.
   - Бен, я не могу лететь немедленно. В пятницу  ежегодное  общее  собрание
пайщиков Англо-Стервесант, а  в  субботу  у  меня  дело  в  Цюрихе  -  но  я
постараюсь справиться побыстрее, ради тебя.
   - Откажись, - попросил я. - Пошли одного из твоих умных молодых людей.
   - Когда занимаешь двадцать пять миллионов,  простая  вежливость  требует,
чтобы ты сам принимал чек, а не посылал чиновников.
   - Боже, Ло, это всего лишь деньги. А вот это действительно важно.
   Несколько мгновений Лорен смотрел на меня мечтательными голубыми глазами.
   - Двадцать пять миллионов  только  деньги?  -  Он  медленно  и  удивленно
покачал головой, будто услышал нечто  новое.  -  Вероятно,  ты  прав.  -  Он
улыбнулся, на это раз мягко, улыбкой  любимого  друга.  -  Прости,  Бен.  Во
вторник. Полетим  на  рассвете,  обещаю  тебе.  Проведем  рекогносцировку  с
воздуха. Потом сядем в Мауме. Питер Ларкин - ты его знаешь?
   - Да, очень хорошо. - У Питера в Мауме  большая  контора  по  организации
сафари. Я дважды пользовался его помощью в своих экспедициях по Калахари.
   - Отлично. Я уже связался с ним.  Он  подготовит  экспедицию.  Отправимся
налегке и быстро - один лендровер и два трехтонных грузовика. У  меня  всего
пять дней, да и те выделяю с трудом, но меня заберет оттуда вертолет,  а  ты
останешься там рыться... - продолжая говорить, Лорен вывел  меня  в  длинную
галерею.
   Сквозь высокие окна струился солнечный  свет,  давая  отличное  освещение
висевшим в галерее картинам. Тут работы ведущих  южноафриканских  живописцев
перемешивались с холстами живущих и покойных знаменитостей из других  стран.
Лорен Стервесант, как и его предки, тратил деньги очень разумно.
   Даже в такой напряженный момент мой взгляд остановился на мягком свечении
обнаженной Ренуара.
   Лорен легко двигался по приглушающему звук восточному ковру, я шел рядом.
У меня ноги такие же длинные и сильные, как у него.
   - Если ты установишь, что  это  то  самое,  на  что  мы  надеемся,  тогда
организуем полномасштабные раскопки. Постоянный  лагерь,  взлетно-посадочную
полосу, ассистенты по твоему выбору, полный  набор,  и  любое  оборудование,
какое тебе потребуется.
   - Боже, пусть это произойдет, - негромко сказал я, когда  мы  задержались
на верху лестницы. Мы с Лореном улыбнулись друг другу, как заговорщики.
   - А ты знаешь, сколько это будет стоить? - спросил я. - Мы, может,  будем
копать пять или шесть лет.
   - Надеюсь, - согласился он.
   - Может обойтись... в несколько сотен тысяч.
   - Это всего лишь деньги, как сказал один человек. - И вновь  его  громкий
бычий хохот заразил меня. Мы спускались по лестнице, хохоча и  раскачиваясь,
каждый по-своему. Радостные, возбужденные и напряженные, смотрели мы друг на
друга в зале.
   - Я вернусь в семь тридцать вечера в понедельник. Можешь встретить меня в
аэропорту? Рейс Алиталия 310 из Цюриха. - А ты тем временем готовься.
   - Мне понадобится копия фотографии.
   -  Я  уже  приказал  доставить  увеличенную  копию  в  Институт.   Можешь
радоваться ей целую неделю. -  Он  взглянул  на  золотые  Пиаже  у  себя  на
запястье. - Черт! Я опаздываю.
   И он повернулся к двери в тот момент, когда в ней появилась  вошедшая  из
патио Хилари Стервесант. На ней короткое белое теннисное платье,  а  ноги  у
нее длинные и изумительно красивые.  Высокая  женщина  с  каштаново-золотыми
волосами, которые мягко и свободно, с блеском, падают ей на плечи.
   - Дорогой, ты уходишь?
   - Прости, Хил. Я хотел предупредить тебя, что не  останусь  на  ланч,  но
Бена кто-то должен был поддерживать.
   - Ты ему показал? - Она повернулась, подошла ко мне, легко и  естественно
поцеловала в губы, без малейших  признаков  отвращения,  потом  отступила  и
улыбнулась. Каждый раз, как  она  это  делает,  я  становлюсь  ее  рабом  на
очередные сто лет.
   - Что вы об этом думаете, Бен? Возможно ли? - Прежде чем я ответил, Лорен
обнял ее за талию и они улыбнулись мне сверху вниз.
   - Он сходит с ума. У него пена на губах, и он подпрыгивает. Хочешь лететь
в пустыню немедленно, сию же минуту.  -  Лорен  притянул  к  себе  Хилари  и
поцеловал ее. И на какое-то время, обнявшись, они забыли о моем присутствии.
Для меня они  воплощение  прекрасной  женственности  и  мужественности,  оба
высокие, сильные и ухоженные. Хилари на двенадцать лет  моложе  Лорена,  она
его четвертая жена и мать младшего ребенка из  его  семерых  детей.  В  свои
двадцать пять лет она обладает мудростью и выдержкой зрелой женщины.
   - Покорми Бена ланчем, дорогая. Я вернусь поздно. - Лорен оторвался от ее
объятий.
   - Я буду скучать, - сказала Хилари.
   - Я тоже. До понедельника, Бен. Телеграфируй Ларкину,  если  решись,  что
нужно что-то особое. Пока, партнер. - И он исчез.
   Хилари взяла меня за руку и провела на широкий мощеный дворик-патио.
   Пять акров  газонов  и  прекрасных  клумб  мягко  спускались  к  ручью  и
искусственному озеру. Оба теннисных  корта  заняты,  а  множество  маленьких
почти нагих тел взбивает воду в плавательном бассейне. Двое слуг  в  ливреях
накрывали длинный раскладной стол - предстоял легкий завтрак "а-ля  фуршет".
С внутренней дрожью страха я увидел в полдесятка девиц в теннисных платьях в
креслах у наружного бара. Все они раскраснелись от игры,  пот  проступал  на
белых платьях, все держали в руках длинные запотевшие стаканы с Пиммз  N1  и
фруктами.
   - Идемте, - сказала Хилари и повела меня к  ним.  Я  внутренне  напрягся,
стараясь стать хоть на дюйм выше.
   - Девушки,  вот  вам  мужчина  для  общества.  Познакомьтесь  с  доктором
Бенджамином  Кейзином.  Доктор  Кейзин  -  директор  Института   африканской
антропологии и предыстории. Бен, это Марджори Фелпс.
   Я поворачивался к каждой их них, пока  Хилари  называла  имена,  принимая
сверхэкспансивные приветствия. На каждую смотрел, каждой что-нибудь говорил:
глаза и голос у меня хорошие. Для них эта церемония не менее трудна, чем для
меня. Никто  не  ожидает,  что  хозяйка  за  напитками  перед  ланчем  вдруг
познакомит тебя с горбуном.
   Меня спасли дети. Бобби увидела меня и подбежала с криком "Дядя Бен!
   Дядя Бен!" Она обняла меня холодными влажными руками за шею  и  прижалась
своим промокшим купальником к моему новому костюму,  прежде  чем  утащить  к
орде других потомков Стервесантов и их приятелей. С детьми  мне  легче:  они
либо не замечают моего уродства, либо относятся к нему вполне естественно.
   "А почему ты ходишь сгибаясь?"
   Но сейчас я был слишком занят мыслями, чтобы уделить им много внимания, и
скоро они занялись своими делами,  все,  кроме  Бобби  -  она,  как  всегда,
сохранила мне верность. Потом Хилари занялась падчерицей,  а  я  вернулся  к
юным матронам, на которых постарался произвести самое лучшее впечатление. Не
могу сопротивляться хорошеньким женщинам, когда пройдет  первая  неловкость.
Было уже три часа, когда я отправился в Институт.
   Бобби Стервесант  налила  мне  солодового  виски  Глен  Грант  с  той  же
щедростью,  с  какой  эта  тринадцатилетняя  девица  наливает  кока-колу.  И
соответственно я явился в Институт в прекрасном настроении.
   На столе конверт в надписью "Лично. Секретно", к нему прикреплена записка
"Пришло во время ланча. Очень интересно! Сал".
   С коротким уколом ревности я рассмотрел печать на конверте.  Не  тронута.
Салли внутрь не заглядывала, хотя я знал, что для этого ей потребовалась вся
сила воли: она чрезвычайно любопытна. Называет это научным складом мысли.
   Я догадывался, что она появится через пять минут,  поэтому  прежде  всего
отыскал в ящике стола мятные таблетки и сунул одну  в  рот,  чтобы  отогнать
запах  виски.  Потом  вскрыл  конверт,  достал  увеличенную  двенадцать   на
двенадцать  -  копию  фотоснимка,  включил  настольную  лампу  и  приготовил
увеличительное стекло. Потом оглянулся на войска  прошлого.  сгрудившиеся  в
моем кабинете. Все четыре стены заняты полками, а на них книги - мое главное
орудие, в коричневых и зеленых переплетах телячьей кожи, с золотым  обрезом.
Кабинет большой, и в нем  много  тысяч  томов.  А  на  верхних  полках,  над
книгами, гипсовые бюсты  всех  существ,  предшествовавших  человеку.  Только
головы и плечи.  Австралопитек,  проконсул,  робуста,  родезийский  человек,
пекинский человек - все, включая неандертальца и  самого  кроманьонца,  homo
sapiens, во всей его славе и низости.
   Полки справа  от  стола  заняты  бюстами  всех  этнических  типов,  какие
встречаются в Африке: хамиты, арабы,  негроиды,  боскопы,  бушмены,  гриква,
готтентоты и остальные. Они внимательно смотрели на меня своими  выпученными
глазами, и я обратился к ним.
   - Джентльмены, - сказал я,  -  думаю,  мы  нашли  кое-что  стоящее.  -  Я
разговариваю с ними вслух, когда возбужден  или  выпил,  а  сейчас  и  то  и
другое.
   - С кем ты разговариваешь? -  спросила  Салли  от  двери,  заставив  меня
подпрыгнуть на стуле. Вопрос риторический, она  прекрасно  знает,  с  кем  я
разговариваю. Она прислонилась к  косяку,  засунув  руки  в  карманы  белого
пылевика.  Темные  волосы  над  выпуклым  лбом   забраны   лентой,   большие
зеленоватые глаза широко расставлены по обе стороны от дерзкого носа.
   Широкие скулы, большой чувственный улыбающийся  рот.  Рослая  девушка,  с
длинными мускулистыми ногами, в плотно облегающих синих джинсах. Почему  мне
всегда нравятся рослые женщины?
   - Как ланч? - спросила она, начиная медленный скользящий маневр по  ковру
в сторону моего стола, чтобы посмотреть, что  на  нем.  Я  уже  убедился  на
собственном опыте, что она может читать сверху вниз.
   - Отлично,  -  ответил  я,  закрывая  фотографию  конвертом.  -  Холодная
индейка, салат с омаром, копченая форель и заливная утка с трюфелями.
   - Ты, ублюдок, -  прошептала  она.  Салли  любит  хорошо  поесть,  и  она
заметила мою игру с конвертом. Я  вообще-то  не  позволяю  ей  так  со  мной
разговаривать, но как ее остановишь.
   За пять шагов до меня она принюхалась. "Солодовое виски с мятой.
   Ничего себе!"
   Я вспыхнул. Ничего не могу с собой поделать.  Это  как  заикание.  А  она
рассмеялась и села на угол моего стола.
   - Ну, Бен. - Она откровенно  смотрела  на  конверт.  -  Я  с  самого  его
получения разрываюсь. Вскрыла бы с помощью пара, но  сломался  электрический
чайник.
   Доктор Салли Бенейтор мой ассистент уже два года, и все это время я в нее
влюблен.
   Я подвинулся,  давая  ей  место  за  столом,  и  снял  конверт,  открывая
фотографию. "Ну, что ж, - сказал я, - посмотрим, что ты скажешь".
   Она протиснулся к столу,  коснувшись  моего  плеча  -  это  прикосновение
электрическим ударом отозвалось во всем моем теле. За два года она стала как
дети, не замечала моего горба. Ведет она себя совершенно  естественно,  и  я
выработал график  -  через  два  года  наши  отношения  созреют.  Мне  нужно
продвигаться медленно, очень медленно, чтобы не вспугнуть ее, но со временем
я приучу ее к мысли, что я ее любовник и муж.  Но  если  предшествующие  два
года показались мне ужасно долгими - что же о последующих двух?
   Она склонилась к столу, глядя в увеличительное стекло; какое-то время  не
шевелилась и молчала. Отраженный свет падал ей на лицо, и когда она  наконец
взглянула на меня, лицо у нее было восхищенное, зеленые глаза сверкали.
   - Бен, - сказала она, - о, Бен! Я так рада за  тебя!  -  Почему-то  такое
легкое признание и самонадеянность раздражали меня.
   - Ты слишком торопишься, - выпалил я. - Существует с десяток естественных
объяснений.
   - Нет. - Она покачала головой, по-прежнему улыбаясь. - Даже  не  пытайся.
Это оно, Бен, наконец-то! Ты так долго работал и верил, не бойся же  теперь.
Прими и признай.
   Она выскользнула из-за стола и быстро подошла к полке с книгами на  букву
К. Тут двенадцать томов, на которых имя автора - Бенджамин Кейзин.
   Она выбрала один их них и открыла на закладке.
   "Офир", - прочла она.  -  Автор  доктор  Бенджамин  Кейзин.  Исследование
доисторической золотодобывающей цивилизации  Центральной  Африки,  с  особым
анализом фактов, относящихся к городу Зимбабве  и  к  легенде  о  древнем  и
забытом городе в Калахари".
   Она с улыбкой подошла ко мне. "Ты это читал? Очень интересная книга".
   - Конечно, есть шанс, Сал. Я согласен. Всего лишь шанс...
   - Где это? - прервала она. -  В  области  запасов  минералов,  как  ты  и
предсказывал?
   Я кивнул. "Да, в золотом поясе. Но, может, это  небольшое  поселение,  не
больше Лангебели или Руване".
   Она триумфально улыбнулась и снова нагнулась к линзе.  Пальцем  коснулась
стрелки в углу фотографии, указывавшей на север.
   - Целый город...
   - Если это город, - прервал я.
   - Целый город, - повторила она с ударением, - и ориентирован он на север.
По солнцу. А вот акрополь - солнце и луна, два бога. Фаллические башни -  их
четыре, пять, шесть. Возможно, целых семь.
   - Сал, это не башни, всего лишь темные пятна на фотографии,  сделанной  с
высоты в 36 000 футов.
   - Тридцать шесть тысяч! - Сал вздернула голову. -  Значит,  он  огромный!
Зимбабве был за главной стеной с десяток раз.
   - Спокойней, девушка. Ради Бога.
   - И нижний город за стенами. Он протянулся на мили. Он огромен, Бен.
   Интересно, почему он в форме полумесяца? - Она распрямилась и впервые,  в
самый первый удивительный раз, обхватила меня руками за шею и обняла. - О, я
сейчас умру от возбуждения! Когда мы туда отправляемся?
   Я не отвечал, едва мог  дышать,  стоял,  затаив  дыхание,