ояна) и т, д.  Не  было  своего  культа  лишь  у
детей. Морозов стал таким культиком. Подсчет показывает, что в 1932-1934 гг,
имя Морозова встречается в "Пионерской правде" чаще, чем имя Сталина.
   Однако, возвеличивая Морозова, авторы,  разумеется,  восхваляли  Сталина,
соединяя оба имени кратчайшей  прямой.  В  поэме  "Павлик  Морозов"  Степана
Щипачева отобранный у родных и соседей хлеб герой везет с красным знаменем в
руках и с мыслью о вожде: "Сталин за это, чего же  бояться  мне!  А  тронуть
меня попробуют, им не сойдет это так..." Предавая отца, Павлик,  по  замыслу
поэта, понимает, что отец у него теперь будет другой:
   Отец - дорогое слово!
   В нем нежность, в нем и суровость.
   Сталину, совершая
   Всей жизни своей поворот,
   Любовь свою выражает
   Этим словом народ.
   Если есть новый отец, Сталин,  зачем,  с  точки  зрения  Щипачева,  Павлу
старый отец, который его наказывал? И мальчик выбирает из двух  отцов  того,
который ведет в светлое будущее, а не в хлев - вывозить  навоз.  Старого  же
отца  следует  "пустить  в  расход",  как  тогда  говорили,  не  сомневаясь,
Заведующий отделом культуры и пропаганды ленинизма ЦК партии Алексей Стецкий
Уничтожен в 1938 г ведь Сталин освобождает человека от предрассудков  и  всю
моральную ответственность берет на себя. И Павел -
   Стоит, как под знаменем, прямо,
   Не скрыв от суда ничего.
   С простенка, из тоненькой рамы
   Сталин глядит на него.
   Морозов и уполномоченный ОГПУ мыслят в  унисон.  У  уполномоченного  своя
программа вырасти: ему надо сообщить о доносе Павла в Москву.
   Тоненький медный провод
   Бежит до Москвы, до Кремля.
   И низовой работник мечтает,  что  в  случае  удачного  доноса  его  жизнь
переменится:
   И, может, из мест лесистых
   Дойдет до трибуны в Кремле,
   Товарища Сталина, может,
   Увидит...
   Отца заменили на вождя, а вождь уже подготовил замену и для матери.  "...
Будьте  достойными  сыновьями  и  дочерьми   нашей   матери   -   Всесоюзной
коммунистической партии", - писал Сталин  ("Правда",  9  июля  1932  г.)  Он
призывал подымать  ярость  миллионных  масс.  В  стране  по  его  инициативе
активизируется деятельность государственного учреждения для  сбора  доносов:
Бюро  жалоб  -  своеобразного  общесоюзного  уха.   Фактически   сведениями,
поступавшими в Бюро жалоб, пользовались прокуратура и ОГПУ.
   В биографической хронике Собрания сочинений Сталина говорится, что законы
в это время гениальный вождь  сочинял  сам  По  ним  местные  власти  начали
осуществлять план уничтожения кулачества В разгаре этой кампании был  поднят
на щит Павлик Морозов.
   Многие биографы  Сталина  отмечали  его  способность  приписывать  врагам
собственные криминальные намерения и рассчитывать  политические  интриги  на
ряд ходов вперед. В НКВД работал особый центр, фабриковавший дела типа  дела
Павлика Морозова. Начиная коллективизацию, вождь  уже  замышлял  последующие
массовые  акции,  для  которых   система   массового   доносительства   была
необходима. Там,  в  кабинетах,  загодя  моделировали  детали  показательных
процессов   над   оппонентами,   которые   якобы   хотели   убить   Сталина.
Герой-доносчик в этой программе выполнял поистине историческую миссию.
   Через год после Первого съезда советских писателей
   Горький писал в отдел культуры и пропаганды ленинизма ЦК  партии  Алексею
Стецкому и Александру Щербакову (последнего  Сталин  назначил  секретарем  в
Союз писателей): "Обращаю внимание Ваше на тот факт, что  до  сей  поры  еще
ничего не сделано по вопросу о  памятнике  Морозову".  Одновременно  Горький
ратовал за памятник Пушкину в Ленинграде, но  с  меньшей  настойчивостью.  В
речи на  совещании  писателей,  композиторов,  художников  и  кинорежиссеров
Горький  опять  напоминал,  что  в  книгах  недостаточно  пионеров,  которые
разоблачают врагов партии. Присутствовавший в президиуме
   Щербаков вставлял реплики, свидетельствуя,  что  тема  одобрена  наверху.
Щербаков был "умерщвлен путем вредительского лечения", как сообщила "Правда"
3 января 1953 года. Эта формула применялась, когда жертва была отравлена  по
личному указанию Сталина.
   В январе 1934 года председатель Центрального бюро юных пионеров Золотухин
заявил в "Пионерской правде", что вопрос  о  постройке  памятника  в  Москве
разрешен. Он не сказал, кем разрешен, но пояснил, что деньги надо не просить
у партии и правительства, а собирать.  Не  знала,  кем  разрешен  вопрос,  и
Крупская, относясь к памятнику без энтузиазма.  В  письме  редактору  газеты
"Колхозные ребята" Крупская писала:  "Уважаемый  товарищ,  возвращаю  альбом
деткоровских проектов памятника  Павлику  Морозову.  Вся  кампания,  которая
проводилась в связи с  убийством  Павлика,  имела  очень  большое  значение,
обостряя вопрос о необходимости повышать политическую активность  ребят.  Но
по части памятников я не спец, больше  придаю  значения  живым  памятникам".
Письмо это опубликовано в Собрании  сочинений  Крупской  (т.  11,  с.  513).
Редактор газеты "Колхозные ребята" Татьяна Наумова была одним из  энергичных
исполнителей  кампании,  связанной  с  детскими  доносами,  в  том  числе  с
помпезной выставкой проектов памятника  герою  001.  Наумова  арестована  по
доносу, погибла в лагерях.
   В 1936 году вышла книга поэта Валентина Боровина, в предисловии к которой
сообщалось, что имя Морозова "носят тысячи отрядов, звеньев, клубов и  домов
колхозных ребят недаром, и недаром ему при входе на Красную площадь в Москве
воздвигается  памятник".  Монумент  еще  не  сооружался,   но   бумажки   по
канцеляриям ползли.
   Тот факт, что памятник мальчику было разрешено  поставить  у  Кремлевской
стены, устраняет сомнения в решении этого вопроса лично Сталиным,  ибо  даже
крупнейших  деятелей  партии  и  государства  замуровывали   в   стене   без
памятников.  Таким   образом,   завершилось   бы   идеальное   архитектурное
триединство центра страны: мавзолей основателю, монумент доносчику и  лобное
место, где по доносам в средние века  рубили  головы  диссидентам.  Книга  о
Морозове корреспондента "Пионерской правды" Смирнова, вышедшая в 1938  году,
заканчивалась так: "Помнит о нем и тот, кто неустанно  заботится  о  счастье
народов, - любимый вождь и отец всех ребят товарищ Сталин.  (Итак,  он  один
заменил всех отцов страны. - Ю. Д.) Год тому назад товарищ Сталин  предложил
Московскому совету поставить у Красной площади  памятник  Павлику  Морозову.
Лучшие скульпторы, художники, а также сотни  пионеров  думали  над  проектом
памятника. Теперь проект утвержден. Скоро у Александровского сада, при входе
на Красную площадь, будет поставлен памятник. В дни революционных праздников
мимо памятника будут проходить тысячи радостных и веселых детей - пионеров и
школьников. Они  отдадут  салют  Павлику  Морозову  и  будут  петь  песни  о
счастливой жизни, которую создали нам  родная  большепартия  и  наш  дорогой
вождь и учитель Иосиф Виссрионович Сталин".
   Такие слова не могли быть опубликованы без  согласований.  Цензура  зорко
следила за каждым упоминанием  в  печати  имени  Сталина.  Однако  неясности
остаются. Памятник поставили спустя еще десять лет, и не у Красной  площади.
До самого последнего момента  было  неясно,  где  он  окажется.  Говорят,  у
Сталина просто боялись спросить.  Комсомольский  Ритуал  встречи  Сталина  с
детьми. Аэродром, 1936. работник и журналист Гусев в  книге  "Юные  пионеры"
писал,  что  открытие  памятника  состоится  недалеко  от  городского   Дома
пионеров, у Кировских,  бывших  Мясницких,  ворот.  А  появился  монумент  в
неухоженном сквере одного из самых  грязных  и  бедных  районов  Москвы,  не
отстроенном до  конца  и  теперь,  на  Красной  Пресне,  появился  там,  где
Нововаганьковский переулок, неподалеку от старого кладбища, еще в 30-е  годы
переименовали в переулок Павлика Морозова.
   Почему бронзовый герой был установлен с таким опозданием? В связи  с  чем
Сталин передумал и отправил Морозова с Красной площади на задворки?
   Установка монумента затянулась сначала как будто бы по финансовым,  затем
по  художественным  причинам  и,  наконец,  в  связи  с  войной.  Но   более
существенно то, что изменилась позиция  самого  Сталина,  иначе  он  мог  бы
попросить   автора   проекта   скульптора   Иосифа   Рабиновича   поработать
сверхурочно. Не исключено, что дряхлеющий вождь уже готовил  место  рядом  с
Лениным для себя. Но имелась и более веская причина.
   Ритуал открытия памятника усугубляет подозрения, что отношение Сталина  к
Морозову  изменилось.  На  открытии  присутствовали   лица   второстепенные.
Рассказывая об открытии монумента в  декабре  1948  года,  газета  "Вечерняя
Москва" даже не упомянула великого вождя  всех  народов  и  заявила:  "Мечта
Горького осуществлена". Собравшиеся на митинг послали  в  конце  приветствие
Сталину. Но то была рутина. По Москве поползла шутка, что в ней  теперь  два
монумента первым людям: первопечатнику и перводоносчику.  Первопечатником  в
России считается Иван Федоров (XVI век).
   Группа   писателей   в   связи    с    открытием    памятника    выразила
верноподданнические чувства, призвав в "Пионерской правде" всех детей страны
продолжать делать то, что делал Морозов.  Коллективное  обращение  подписали
самые известные писатели, драматурги, поэты того времени: Александр  Фадеев,
Леонид Леонов, Самуил Маршак, Всеволод  Иванов,  Валентин  Катаев,  Всеволод
Вишневский, Сергей Михалков, Лев Кассиль, Анатолий Софронов, Михаил Пришвин,
Агния  Барто,  Сергей  Григорьев,  Борис  Емельянов,  Лазарь  Лагин.  Авторы
обращения недвусмысленно говорили, что  те  дети,  которые  будут  следовать
путем Павлика Морозова, станут героями, учеными и маршалами.
   За письмом, как ни странно, не последовали обычные отклики прессы. Многие
газеты вообще не упомянули о монументе. Такое в Советском Союзе случайно  не
случается. Мы видели памятник вскоре  после  его  открытия.  На  цоколе  был
текст: "Павлику Морозову от московских  писателей".  Потом  эту  дарственную
соскоблили. Старая волна доносительства 30-х годов  прошла,  а  новая  волна
40-х - начала 50-х, связанная  с  антисемитизмом  и  делом  врачей,  вынесла
новую,  образованную  героиню-осведомительницу  -   врача   Лидию   Тимашук,
доносчицу на своих коллег, имя которой, как писала  в  "Правде"  журналистка
Ольга   Чечеткина,   "стало   символом   советского   патриотизма,   высокой
бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины".  За
две недели до смерти Сталина газета называла Тимашук "дочкой нашей  Родины",
и ее наградили орденом Ленина за  помощь,  оказанную  правительству  в  деле
разоблачения так называемых "врачей-убийц".
   Оглядывая волны доносительства с исторического расстояния,  заметим,  что
первая волна, разгоревшись в 1932-м, в 1938-м пошла на убыль.  Вторая  волна
(1948-1953) оказалась не столь массовой, и наиболее известные доносчики этих
лет были в основном люди взрослые.
   Ситуация изменилась, но про нашего героя Сталин не  забыл.  Через  четыре
года после установки памятника Павлику  Морозову  в  Москве  вождь  разрешил
построить монумент в Зауралье на родине доносчика. В найденном нами в архиве
Соломенна письме заведующий Тавдинским районным отделом  культуры  Г.  Фомин
сообщал: "Состоялось постановление Совета Министров СССР, подписанное  лично
тов. Сталиным И. В., о предоставлении льгот колхозу. Выделено  на  1953  год
220 тысяч рублей на строительство сельского клуба им. П. Морозова и 80 тысяч
рублей на строительство памятника П. Морозову..." Как видим, собрать  деньги
на добровольных началах так и не удалось.
   Монументы Морозову  возводились,  но  доносительство  в  стране  временно
перестало  восхваляться.   Что   вынудило   Сталина   прекратить   кампанию?
Доносительство стало неуправляемым. Эпидемия эта  просто  мешала  нормальной
деятельности охранительных организаций. Возможно, были приняты  в  расчет  и
соображения ставших  взрослыми  павликов  -  партийных  чиновников  третьего
поколения. Они уже занимали  посты  и  не  хотели,  чтобы  на  них  доносило
четвертое. Кампания массовых доносов  в  какой-то  степени  затронула  семью
самого Сталина. Вторая жена его Надежда Аллилуева покончила с собой как  раз
в  разгар  кампании,   призывающей   расстрелять   родственников   Морозова.
Существуют предположения, что самоубийство произошло от ужаса женщины  перед
кровавым террором, развязанным ее  мужем.  Когда  Сталину  донесли  на  сына
Якова, что он что-то не то сказал, Сталин, чтобы наказать Якова, посадил его
жену. Другой сын, генерал Василий Сталин, донес на своего начальника маршала
авиации Новикова, за что тот был предан суду, а оправдан лишь  после  смерти
Сталина.  Но,  конечно,  главная  причина  отказа  от   детей-доносчиков   -
сокращение репрессий начиная с 1938  года.  Приближающаяся  война  требовала
выдвинуть на первое место тип  героя,  готового  пролить  кровь  в  боях  за
Сталина на фронте, а не в драке с родственниками.  Старый  герой  отошел  на
второй план.
   Как же все-таки сам Сталин относился к Павлику Морозову?
   Выдвижение и уничтожение людей было для генсека будничной и  обязательной
работой. Обязательной потому, что без нее он не удержался бы долго у  власти
и сам. Досье на тысячи Морозовых готовили аппараты всех учреждений, и прежде
всего ЦК партии, ОГПУ,  комсомол  и  их  местные  органы.  Вождю  подавались
предложения, наиболее выгодные в данный момент не только для него самого, но
и для руководителей данного ведомства. Видимо, так был  создан  и  утвержден
Морозов - доносчик 001.
   Судя по отношению Сталина к другим  людям,  безраздельно  ему  преданным,
которых он отправил на смерть, этот мизантроп презирал всех без  исключения,
а приближал и выдвигал тех, в  ком  в  данный  период  нуждался.  Так  вождю
понадобился и  Морозов.  Известно,  что  Сталин  легко  переводил  людей  из
категории живых в мертвецов. В данном случае был совершен перевод  полезного
вождю человека из мертвых в живые. Приходится признать, что  Сталину  и  его
мафии удалось создать армию  подражателей  Морозову.  Миф  стал  реальностью
советской жизни.
 
 
   ПАЛОМНИЧЕСТВО В ГЕРАСИМОВКУ
 
   После двух судебных процессов, расстрела и последующих арестов из большой
семьи Морозовых осталась в деревне мать Павлика  с  младшим  сыном  Романом.
Двое ее детей были убиты, четвертого, Алексея, она сама сдала в детский дом.
В газетах Татьяна  Морозова  значилась  матерью  героя  -  привилегированная
должность в советской стране. Как бы ни оценивали мы поступки  Павлика,  для
матери он остался сыном. А она потеряла тогда двоих. И мертвых она любила их
до конца своих дней. Это свято.
   О том, что происходило тогда в Герасимовке, мать Павлика помнила хорошо и
охотно нам рассказывала.  Всенародная  любовь  к  герою,  о  которой  писали
газеты, в рассказе этом выглядела не столь рекламно: "Врагов у Павлика  было
много.  Могилу  его  затаптывали,  звезду  ломали,  полдеревни  ходило  туда
испражняться".
   Смерть ее сыновей была только началом. На Голгофу матери  еше  предстояло
взойти. Через месяц после похорон, по случаю 15-летия Октябрьской революции,
власти организовали в деревне  большевистские  поминки  по  убиенным  детям.
Манифестация протекала жизнерадостно, в соответствии с особой  ролью  убитых
детей.  Миф,  созданный  наверху,  пришел  в  деревню  и   начал   вытеснять
реальность. "Оживилась изба-читальня от веселого гомона  и  песен  ребят,  -
бодро писал журналист Соломеин в  "Пионерской  правде",  назвав  статью  "На
свежей могиле". -  Вместе  с  двумя  женщинами  в  сельсовет  вошла  Татьяна
Морозова, худая, постаревшая от переживаний мать Павлика"  На  столе  венок.
Ребята поют, веселятся, с гоготом идут гулять на кладбище Там, возле могилы,
заранее сколочена трибуна. С нее приезжие представители  произносят  речи  о
подвиге пионера Морозова  и  кулаках-убийцах  "Небольшой  курьез,  -  читаем
далее, - результат культурной отсталости и неграмотности  матери  Павлика  -
Татьяны Морозовой Тела Павлика и Феди Морозовых, конечно, хоронили без попа.
На могиле - красная звезда и траурное знамя  с  надписью:  "Братская  могила
братьев Морозовых". А напротив, стоит крест...  Татьяна  Морозова  понимает,
что кулак - "злой человек", но вера в бога, подкрепленная советами  набожных
соседок, крепко засела  в  сознании  обезумевшей  от  горя  матери".  Газета
требовала. "Не плакать, а еще больше сплотиться вокруг партии".
   Морозову переселили в большой дом, хозяев которого перед этим арестовали.
Она получила часть кулацкого имущества,  но  в  Герасимовке  ее  ненавидели,
оскорбляли. Крестьяне возлагали  на  Татьяну  вину  за  воспитание  ребенка,
который причинял столько горя деревне Привилегии, ей созданные,  еще  больше
озлобили людей Из деревни ей пришлось переехать в районный центр. "Меня НКВД
взял на казарменное обеспечение, -  вспоминала  Морозова.  -  Дали  комнату,
кровать, две подушки, продукты. Я как мать героя не работала".
   Неприязнь к матери Павлика Морозова сохранилась  в  Герасимовке  и  через
полвека, мы ее почувствовали, но выражается она сдержанней.
   Учительница Кабина вспоминает: "Татьяне дали квартиру на  улице  Сталина,
освободившуюся после  высылки  врагов  народа.  Мебель,  тюлевые  занавески,
белье, одежда - все это было чужое, а  стало  ее.  Ей  такое  и  во  сне  не
снилось. Люди везде  голодали,  а  ей  выдавали  в  ОГПУ  хорошие  продукты,
сладости. Сына ее, Алексея,  отправляли  каждое  лето  в  пионерский  лагерь
Артек". Об этом писали и газеты: правительство позаботилось о матери  героя,
ей назначили пожизненную персональную пенсию и  врачи  предложили  переехать
жить на курорт в Крым. Говорили, что Сталин лично распорядился  позаботиться
о ней  Но  она  умела  и  сама  требовать.  Входила  и  заявляла:  "Я,  мать
героя-пионера..." И отказать боялись.
   В Крыму еще существовала татарская автономия, но уже  выселяли  греков  и
немцев. Воронцовский дворец в Алупке стал правительственной дачей. В  округе
шла чистка кварталов, и освободившиеся  дома  заселяли  доверенными  людьми.
Здесь, на южном берегу, Морозова прожила до конца дней.
   Третий ее сын. Роман, был в конце войны ранен, умер дома у нее на глазах,
и она осталась одна. Судьба не была к ней милосерднее, чем к другим, скорее,
наоборот: ведь единственный оставшийся в живых Алексей, который с нею вместе
показывал на суде на дедушку и бабушку, требуя их расстрелять, этот  ее  сын
тогда сидел в тюрьме. Вот  что  писал  о  родном  брате  Павлика  заведующий
отделом культуры райисполкома Фомин писателю Соломеину  в  уже  цитированном
нами письме: "Алексей Морозов сидел с 1941 по 1951  год.  Осенью  1951  года
освободился. Работает в городе Нижний  Тагил  на  заводе.  Сидел  за  измену
Родине (не выполнил задания командования)". "Алексей был приговорен  военным
трибуналом к расстрелу, - вспоминает крестьянка Беркина, - но мать  за  него
хлопотала, и, как брату героя, расстрел ему заменили на десять лет".
   Причины ареста Алексея Морозова не ясны. Он окончил летное училище. В его
воинской части были свои павлики Морозовы,  могли  донести  на  невиновного.
Крестьянка из Герасимовки, тетка Алексея, Беркина, к которой он  приезжал  с
женой и сыном после освобождения, рассказала, что ее племянник напился перед
боевым вылетом. Ей он сказал, что его тогда подпоили и что с тех пор  он  не
пьет. Родственник же  его  Байдаков,  отсидевший  по  той  же  58-й  статье,
рассказывал нам, что повстречался  с  Алексеем  в  тюрьме.  В  летной  части
Алексея не любили за  то,  что  он  требовал  особого  положения,  как  брат
пионера-героя. Товарищи по части напоили его, а когда  он  заснул,  положили
ему за голенище сапога как криминальный материал фотопленки  с  изображением
линии фронта. После этого вызвали представителя СМЕРШа -  военной  секретной
полиции.
   Тот факт, чт