о брат пионера-героя  отсидел  десять  лет  за  Брат  Павлика
Морозова  Алексей,  обвиненный  в  шпионаже,  ныне  пенсионер,   на   юбилее
героического подвига в Герасимовке шпионаж, тщательно  скрывается  советской
печатью. В наши дни Алексей молчаливый трудолюбивый  человек.  Вспоминать  о
старом  не  хочет.  Два  года  отработал  грузчиком  на  вредном  химическом
производстве, чтобы получить пенсию побольше. Сын  Алексея  назван  в  честь
убитого дяди-героя Павликом - пятое поколение известных  нам  Морозовых.  Он
отслужил в армии, где  потерял  зубы,  находясь  во  вредной  зоне,  и  стал
работать  слесарем  на  заводе.  Павлик  Морозов-младший  женился,   о   чем
сообщалось в печати, и вскоре развелся, о чем печать умолчала.  "Так  теперь
молодые  живут",  -   сказала   нам   Татьяна   Морозова,   осуждая   мораль
нового"поколения. А Павлик - жизнерадостный молодой человек,  живет  в  свое
удовольствие, любит выпить с приятелями, учиться не  хочет,  из  кинофильмов
предпочитает иностранные  и,  в  отличие  от  своего  знаменитого  дяди,  не
собирается доносить на родителей и соседей.
   Седая старушка в цветастом  халате  и  пестром  платке  встретила  нас  в
комнате, похожей на запасник провинциального музея. На стенах, на шкафу,  на
столе  и  на  комоде  портреты  и  бюсты  разных  размеров  ее   знаменитого
сына-героя. Тут же бюсты Ленина  и  писателя  Антона  Чехова,  который  умер
неподалеку в Ялте. А между портретами Павлика - иконы.
   Живут оставшиеся Морозовы в уютном доме на горе, омываемой Черным  морем.
Вокруг,  за  высокими  заборами,  стоят  санатории  и  роскошные  виллы  для
советской партийной элиты. Наследники Морозовых  вернулись  к  тому,  с  чем
сверстники Павлика боролись полвека назад - к скромному предпринимательству.
Летом они сдают отдыхающим свой  домик  и  сарайчики  вокруг.  Это  приносит
неплохой доход. 22 августа 1956 года, в пору послесталинских разоблачений, в
"Курортной газете" Крыма появилась статья. "Бабушка Морозиха", говорилось  в
ней, скупает по дешевке фрукты и продает на рынке  втридорога,  спекулирует.
Газета призывала "сделать выводы". Но власти дело это замяли.
   "Никто ко мне не едет, - жаловалась  Татьяна  Морозова  в  наш  последний
приезд, - никому я теперь не нужна. Письма приходили раньше по пять, а то  и
по восемь в день. А сейчас мало писем. Пишут дети глуности: "Дорогая Таня, в
каком ты классе? Давай с тобой переписываться". А мне-то скоро девяносто!"
   До последних дней (она умерла в 1983 году)  мать  пионера  001  сидела  в
президиумах идеологических мероприятий  -  живой  образец  преданности  делу
коммунизма.  На  нее   под   аплодисменты   надевали   пионерский   галстук.
Единственная трудность наступала, когда надо было выйти на трибуну.  "Будьте
такими, как мой Павлик!" - произносила неграмотная женщина  и  умолкала,  не
умея прочесть текст, который ей заготовили и  сунули  в  руку  комсомольские
лидеры. Периодически мать героя, соучеников и родственников  Павлика  власти
приглашали  на  различные  торжества  в  Герасимовку,  куда  для  массовости
собирали население всей округи.
   Колхоз носит имя Павлика Морозова по  сей  день.  На  его  примере  можно
видеть  достижения  коллективизации.  После  убийства  Морозова   в   колхоз
записались пятеро. Через два года колхоз организовался еще  раз,  и  в  него
вошли семнадцать крестьян. К 1937 году в колхоз вступил еще один человек.  А
в 1941 году стало 50 членов колхоза.  Между  тем  на  длинной  герасимовской
улице было 104 двора. Выходит, что к тому времени,  когда  советская  власть
торжественно  праздновала  четверть  века  своего  существования,   половина
Герасимовки оставалась единоличной.
   "Кулаков у нас вообще не было, - говорила нам крестьянка Вера Беркина.  -
Но стало много активистов, которые хотели не работать, а жить за чужой счет.
Они, бывало, выселят кого-нибудь из деревни по доносу, а потом сами разоряют
его дом. Гуляют, все выпьют, съедят  и  расходятся  по  своим  избам,  опять
становятся активистами. Выслали бы из деревни  и  больше,  да  у  нас  самый
бедный имел корову, а самый богатый - две коровы. На  всю  Герасимовку  было
девять самоваров, а дети и скотина зимой находились в избе вместе и  ели  из
одного корыта".
   Разорение 30-х годов усугубилось почти полным отсутствием мужчин в  войну
и после нее. Заведующий районным отделом культуры  Фомин  в  письме  сообщал
Соломеину:  "Колхоз  экономически  слаб,  трудоспособных  колхозников  мало.
Урожаи получает низкие. Продуктивность  общественного  животноводства  также
низкая, посевы колхоза в течение нескольких  послевоенных  лет  подвергались
вымоканию. Это обстоятельство и подорвало экономику колхоза".  Нет,  не  это
обстоятельство подорвало экономику, и не только колхоза, но всей России.
   Разоблачая кулаков, якобы разоряющих деревню, журналист Смирнов  писал  в
"Пионерской правде", какой была Сибирь до революции: "А рынок  был  большой,
богатый. Отсюда шла за границу первосортная  пшеница,  лучшие  сорта  масла,
сыров, меха, кожи". В год  смерти  Сталина  уровень  сельского  хозяйства  в
стране был ниже дореволюционного.  С  тех  пор,  как  завершилась  борьба  с
кулачеством, мяса и масла в Сибири и на Урале не хватает. Все это теперь  по
талонам Молоко дают  только  детям,  очередь  нужно  занимать  с  пяти  утра
Пшеница, как известно, идет в СССР из-за границы.
   Эксплуатация колхозников  в  Герасимовке  такая,  которая  и  не  снилась
помещикам в царской России За барщину в колхозе крестьянин получает право на
участок, где может вырастить что-то на  пропитание  себе.  Тут  он  работает
второй рабочий день. По официальной  статистике  еще  пять  часов  к  девяти
основным. А живет впроголодь В поезде мы разговорились с детским  врачом  из
местной поликлиники. Хроническое недоедание, рассказывала  она,  приводит  к
тому, что подростки здесь ростом ниже городских сверстников, а смертность их
от психических расстройств в три раза чаще, чем подростков в  городе.  Много
рождается больных и умственно неполноценных.
   Когда   Герасимовка   стала    местом    организованного    политического
паломничества, Сталин лично, как мы уже знаем, отпускал сюда деньги.  Теперь
приближенные к герою люди и колхоз  имени  Павлика  Морозова,  так  сказать,
стригут  купоны  со  славы  героя  Его  бывшая   учительница   с   гордостью
рассказывала нам, что ей раз в месяц дают лишний  талон  на  двести  граммов
масла. В деревню проложили асфальтированную дорогу и провели  электричество.
На многих домах солому сменил шифер, встали телевизионные антенны.  Напротив
новой могилы доносчика 001 построили кирпичную  семилетнюю  школу.  Каменный
Павлик видит на ней выцветший лозунг,  зовущий  строить  коммунизм,  светлое
будущее человечества. Заборы всем в деревне ведено побелить.  И  стоят  они,
все одинаковые, в подтеках от дождя.  Вдоль  заборов  в  автобусах  провозят
туристов  в  музей  Павлика  Морозова.  До  сих  пор  партийные   чиновники,
присланные сверху, командуют в Герасимовке, заставляя колхозников  работать,
правда, теперь уполномоченные  ездят  не  верхом,  а  в  служебных  легковых
машинах Но хотя все церкви сожжены  и  разрушены  до  фундаментов,  в  домах
по-прежнему иконы, а не портреты вождей или Павлика Морозова
   Стоит Герасимовка между  лагерей  принудительного  труда,  раскинутых  по
всему обширному пространству Урала и Сибири. Едешь поездом из Свердловска  в
Тавду - и часами тянутся колючие заграждения в несколько рядов, вышки.  Днем
и ночью слышится лай собак. В поселках автобусы  с  железными  решетками  на
окнах, без сидений, забитые изможденными зеками, обритыми наголо. А у задних
дверей откормленные овчарки, которых держат молоденькие  солдаты  внутренних
войск. Куда ни глянь - военные, милиция, специфические личности в  штатском,
с  подозрением  оглядывающие   каждого.   Страшная,   бесчеловечная   земля,
заселенная, однако. людьми.
   По-разному  сложились  судьбы   современников   Павлика   Морозова.   Его
одноклассник Яков Юдов, который, как писали газеты,  впереди  всех  с  гордо
поднятой головой нес пионерское красное знамя, исчез, скрывался от семьи, от
уплаты алиментов, стал пьяницей и был  убит  в  драке.  Одноклассница  Павла
Матрена Королькова работала в спецдетприемнике - доме для детей,  оставшихся
после арестов родителей. Мы нашли ее в Харькове. Она  служила  в  охране,  в
милиции, на письма пионеров отвечав не хотела, говорила, что ей это надоело.
В больнице удалось нам разыскать учительницу Зою Кабину. Писатель Губарев не
встречался с ней, но уверенно писал  в  журнале  "Молодой  коммунист":  "Без
преувеличения можно сказать, что это она воспитала Павлика  героем".  Теперь
мы знаем об этом иное. Разойдясь с осведомителем Иваном  Потупчиком,  Кабина
вышла замуж за спецпереселенца, сына кулака, и за брак  с  классовым  врагом
была исключена из комсомола. Говорят, Кабина швырнула в лицо уполномоченного
комсомольский билет. Учительнице пришлось  работать  в  магазине  продавцом.
Сейчас она на пенсии, благополучно  живет  в  Санкт-Петербурге,  воспитывает
внуков. О прошлом она говорит осторожно, без восторга и без осуждения Дожили
на почетных пенсиях до середины 80-х  годов  помощник  уполномоченного  ОГПУ
Спиридон Карташов и осведомитель. каратель  и  кадровик  Иван  Потупчик.  Мы
успели застать обоих в живых.
   О людях, попавших в орбиту героя, написано немало, и в  уста  им  вложено
то, что нужно было органам власти. "Многие из героев, - возмущался  Соломеин
своими коллегами в неопубликованной статье,  найденной  нами  в  его  личном
архиве, - и еейчас живут. Читают они книги и морщатся от этой  лжи,  котерая
написана в них". Впрочем, многие не морщатся, а яаоборот, довольны.
   Места  умирающих  современников  прославленного  героя-пионера   занимают
другие люди, греющиеся у его славы Они называют  себя  его  учителями,  хотя
появились в герасимовской школе после его смерти, другие уверяют, что сидели
с Павликом на одной парте. Мы посчитали по воспоминаниям. И  оказалось,  что
на двухместной парте с героем сидело около двадцати человек.
   Герасимовка  оставляет  противоречивое  впечатление.  Вековая  дикость  и
приметы нового фантасмагорически смешались. Природа тут  с  остатками  былой
красоты. Сказочные озера и порожистые  реки  отравлены  химией.  Царственные
леса - одни вырубаются, другие горят на тысячи верст.  Топи,  тучи  комаров,
заснешь - съедят живьем. Накануне  нашего  приезда  медведь  задрал  в  лесу
корову. Не так давно крестьянин пошел  ловить  рыбу  на  озеро,  заблудился,
бродил по болотам тринадцать дней, еле выполз к человеческому  жилью.  А  по
лесам  ходят  батальоны  солдат  с  рациями  и  автоматами,   разыскивая   и
расстреливая беглых заключенных.
   В деревне школьники, одетые в джинсы, дома кругя! магнитофонные пленки  с
музыкой рок и смеются над героем-доносчиком, а на уроках с выражением читают
посвя - щенные ему стихи. Местные газеты рассказывают, что счастливая жизнь,
за которую боролся Павлик Морозов, наступила, а в  автобусе,  в  котором  мы
возвращались из Герасимовки в районный центр,  из-за  освободившегося  места
подрались двое парней, лилась кровь. На остановке жены их били  друг  друга,
грязно матерились, в бешенстве угрожали отомстить всей семье.
   О жизни односельчан Павлика Морозова  рассказала  нам  старая  крестьянка
Елена Сакова, первая  из  тех,  кто  когда-то  осваивал  эти  места:  "Самое
страшное у нас в деревне - пьянство: все теперь  пьют,  вся  Герасимовка.  И
детей спаиваю! Если водки и  самогона  нет,  пьют  одеколон  и  жидкость  от
клопов. У моей соседки, тетки Павлика Морозова, недавно сгорел в машине сын:
пьяный на грузовике столкнулся с автобусом. Жертв было!..  Жена  его  сейчас
заведует музеем. Деньги получает за героизм Павлика. Она  у  нас  специально
обучена, как правильно про этот героизм рассказывать  надо.  А  у  меня  ты,
сынок, коробочку на столе больше не нажимай и тетрадочку  убери,  ничего  не
записывай. За это знаешь что бывает?"
   И  старая  крестьянка  положила  на  столе  по  два  пальца   обеих   рук
крест-накрест. Теперь, после смерти Саковой, можно это опубликовать.
 
 
   ДОНОСИТЬ ИЛИ НЕ ДОНОСИТЬ?
 
   Как же теперь в Стране Советов "надо" рассказывать про Павлика  Морозова?
Иными словами, остается ли герой-доносчик государственным эталоном поведения
гражданина, как это было в 30-е годы? Журнал "Огонек" при Сталине  (1951,  N
21) писал, что Морозов являет собой  "историю  родной  страны  в  сталинскую
эпоху". Кончилась ли она, эта эпоха?
   Произвол Сталина  официально  был  осужден,  как  и  массовые  репрессии.
Советская Историческая энциклопедия (1965)  не  дает  возможности  толковать
роль активистов вроде Морозова иначе как отрицательную именно в том,  что  в
30-е годы ставилось им в заслугу. В  60-е  годы  сделаны  были  попытки  (не
увенчавшиеся, правда, успехом) общественно осудить доносчиков 30-х годов.  И
тем не менее через три года после смерти Сталина произошло  нечто,  казалось
бы, нелогичное: имя Павлика Морозова "навечно" вписывается  в  Книгу  почета
Всесоюзной пионерской организации под номером 001.
   Памятники Сталину сняты, а памятники  герою-доносчику  стоят.  Одинаковые
памятники - пионер с красным  знаменем  -  воздвигнуты  во  многих  городах,
унылый   оброк   социалистического   реализма.   В   современных   советских
исторических исследованиях период коллективизации переписывается  наново.  В
этих сочинениях вообще не упоминается основная задача партии  -  уничтожение
кулачества. Иногда витиевато пишется о воспитании крестьян. Есть работы, где
вообще нет слова "кулак". А как с доносительством?
   Обратимся к книге Томаша Ржезача "Спираль измены Солженицына", выпущенной
советским издательством "Прогресс" в 1978 году, эпиграфом  к  которой  взяты
слова Плутарха: "Предатели предают прежде всего самих себя". Автор  считает,
что доносительство есть следствие трусости. Писатель, которого книга клеймит
позором, по мнению автора, доносил с  детства.  Он  "доносил  и  доносил  об
антисоветской деятельности... на свою жену...  на  друзей...  на  случайного
попутчика... на людей близких и далеких".  Когда  во  время  войны  писателя
посадили, ему, по Ржезачу, сбавили срок за доносы, за то, что он стал тайным
информатором лагерной администрации. Согласно этой книге,  советские  органы
безопасности  использовали  этого  заключенного  "лишь   на   самой   низкой
ступеньке-в  роли   лагерного   стукача",   которого   ждала   после   этого
"нравственная смерть".  Цель  книги  -  попытка  скомпрометировать  всемирно
известного писателя. Прозрачен автор - сквозь  него  виден  заказчик  данной
работы.  В  то  же  время  книга  недвусмысленно  толкует  образ  советского
гражданина, сотрудничающего с тайной полицией, как подонка. Советские власти
не смогли найти другого способа замарать человека, кроме как  распространить
массовым тиражом слух о том, что он был стукачом. В  портрет  доносчика,  по
этой книге, входят глубокая непорядочность, изворотливость, лживая и грязная
душа. У доносчика элементарная психология, характерная для преступника.
   Такова вроде бы обновленная  официальная  советская  оценка  деятельности
павликов Морозовых сегодня, суть которой - аморальность политического доноса
в принципе, и мы готовы разделить эту точку зрения.
   В отдельные годы  пропаганда  подвигов  Павлика  Морозова  ведется  вяло,
затихает или даже не одобряется. Похоже, что властям не  ясно,  что  с  этим
мальчиком  делать,  как  его  отретушировать.  Во  втором  издании   Большой
советской энциклопедии написано, что  Павлик  "разоблачил  своего  отца";  в
третьем - что пионеры "разоблачали вражеские действия  кулаков".  В  третьем
издании Малой советской энциклопедии уже не сообщается не только о том,  что
Павел донес на отца, но и вообще, что он кого-либо разоблачал.  Оказывается,
он "вместе с крестьянами-бедняками  участвовал  в  изъятии  хлеба  в  период
коллективизации". В предисловии к  первому  изданию  "Детской  энциклопедии"
(1962 г.) Никита Хрущев положительно оценивал Павлика Морозова,  назвав  его
"бессмертным ровесником". Во втором издании  Морозова  отодвигают  и  первым
называют малоизвестного героя - деткора пионерской газеты Никиту  Семина.  В
третьем издании туманно говорится, что Павлик и другие такие дети "совершили
трудовой и гражданский подвиг".
   Оболочка мифа остается, а суть подменяется. Пишут, что
   Морозов просто был героем, за это убит.  Он  многозначительно  называется
"трагическим героем".  Заслуги  его  выражены  в  неопределенно-расплывчатых
формулировках:  "благородный  нравственный  облик",   "пример   беззаветного
служения народу". Писатель Губарев в своих воспоминаниях,  опубликованных  в
журнале "Молодой коммунист", вообще пересмотрел суть дела.  Уже  не  Морозов
предал отца, а наоборот - отец  сына:  "тяжело  до  слез  переживал  мальчик
предательство отца". В последних  изданиях  по  истории  Морозов  вообще  не
упоминается.
   Но - официально пионерская организация еще недавно  называлась  в  печати
"гвардией Морозова". Морозов канонизирован.  Заскорузлая  машина  пропаганды
крутит одну  и  ту  же  пластинку.  День  его  убийства  включен  в  систему
государственных юбилеев. В его честь  даются  священные  клятвы,  пионеры  в
торжественной обстановке берут  горсть  земли  с  его  могилы,  организованы
спортивные игры на приз его  имени,  уроки  мужества  с  барабанным  боем  и
состязания за  право  зажечь  костер  в  день  смерти  героя.  Имя  Морозова
присвоено в СССР и странах социалистического лагеря  множеству  улиц,  школ,
библиотек, лагерей, парков, пионерских дружин, колхозов,  домов  культуры  и
домов пионеров и  даже  лесничеству  (видимо,  потому,  что  Павлик  и  Федя
Морозовы были зарезаны  в  лесу).  Есть  специальное  постановление  создать
Национальный парк с мемориалом в деревне Герасимовке.
   А в жизни? Все население  внутренне  отрицает  героя-доносчика  по  чисто
практическим  соображениям.  Воспитывая  доносительство,   власти   достигли
обратного  результата.  Неуважение   государства   к   личности   и   личной
собственности не могло не воспитать ответную реакцию неуважения  личности  к
государству и его собственности. Сейчас, когда все дети знают, откуда матери
потихоньку приносят колбасу, а отцы гвозди и доски,  в  семьях  все  труднее
отыскать павликов. Нужны ли  сегодня  дети-предатели  руководителям  страны?
Идеология требует  верности  идеалам  отцов,  а  верность  подорвана  именно
доносчиками. Дети ответственных работников всех рангов рвутся на службу в то
учреждение, с которым сотрудничал  Морозов,  не  для  того,  чтобы  работать
мелкими сексотами, а чтобы  больше  получать  и  ездить  за  границу.  Когда
требуется доносить, они, разумеется, доносят,  но  при  этом  оберегая  свою
семью. Двойная мораль становится тройной: для себя, для родных и друзей, для
чужих. А может, и многослойной, в зависимости от уровня культуры, внутренних
табу и обстоятельств.
   Формула  всеобщего  доносительства  в  новых  условиях  также  не  годна:
доносить должны те, кому положено, и на тех, на кого сейчас необходимо. Само
слово "доносить" сегодня звучит для русского уха неприятно,  поэтому  газеты
призывают трудящихся "сигнализировать". Система  вербовки  стала  секретной,
героев держат на учете без рекламы, но за реальные  вознаграждения.  Аппарат
слежки вырос в несколько раз и усовершенствован  с  использованием  западной
компьютерной  техники.  К  тому  же  технический   прогресс   сделал   донос
дистанционным и, кстати, менее обременительным для совести осведомителя.
   В  глазах  все  большего  числа  граждан   старомодный   стукач-энтузиаст
превращается в антигероя. В  компании  про  незнакомого  человека  осторожно
спрашивают, не Павлик ли он Морозов. Трудно найти  среди  уважаемых  авторов
того, к