онец -- наималейшие народности: ненцы, пермяки, эвенки, манси,
хакасцы,  чукчи, коряки...  и не  перечислить всю  дробность. Все  они
благополучно жили в царской "тюрьме народов", а к вымиранию  поволокли
их  мы,  коммунистический  Советский Союз.  Сколько  зла  причинила им
окаянщина нашей  администрации и  наша хищная  и безмозглая индустрия,
неся  гибель  и  отраву  их  краям,  выбивая  из-под  этих народностей
последнюю жизненную основу, особенно тех, чей объем так угрожающе мал,
что  не  дает им  бороться  за выживание.  Надо  успеть --  подкрепить,
оживить и спасти их! Еще не вовсе поздно.
    Каждый, и  самый малый,  народ --  есть неповторимая  грань Божьего
замысла.  Перелагая  христианский  завет,  Владимир  Соловьев написал:
"Люби все другие народы, как свой собственный."
    XX век содрогается, развращается от политики, освободившей себя от
всякой нравственности. Что  требуется от любого  порядочного человека,
от того освобождены государства и государственные мужи. Пришел крайний
час искать более высокие формы государственности, основанные не только
на эгоизме, но и на сочувствии.



        "ПРОЦЕСС РАЗДЕЛЕНИЯ"

    Итак,  о_б_ъ_я_в_и_т_ь о несомненном праве на полное отделение тех
двенадцати республик -- надо безотлагательно и твердо. А если  какие-то
из  них  заколеблются,  отделяться  ли  им?  С  той  же несомненностью
вынуждены объявить о  НАШЕМ отделении от  них -- мы,  оставшиеся. Это --
уже слишком назрело, это необратимо, будет взрываться то там, то  сям;
все  уже  видят,  что  вместе нам  не  жить.  Так  не тянуть  взаимное
обременение.
    Еще  этот  мучительный  и  затратный  процесс  разделения отяжелит
первый переходный период  для всех нас,  первую пору нового  развития:
сколько еще нужно  средств, средств, когда  их и так  нет. Однако лишь
это разделение прояснит нам прозор будущего.
    Но   самогО   реального   отделения   нельзя   произвести  никакой
одноминутной декларацией. Всякое  одностороннее резкое действие  -- это
повреждение множества человеческих судеб и взаимный развал  хозяйства.
И это не должно быть  похоже, как бежали португальцы из  Анголы, отдав
ее беспорядку и многолетней гражданской войне. С этого момента  должны
засесть за работу  комиссии экспертов всех  сторон. Не забудем  и: как
безответственно-небрежна была  советская прометка  границ. В  каких-то
местах  может  понадобиться  уточненная,  по  истинному  расселению, в
каких-то -- и местные плебисциты под беспристрастным контролем.
    Конечно, вся эта разборка может занять несколько лет.
    Перед миллионами людей встанет тяжелый вопрос: оставаться, где они
живут, или уезжать? -- а это связано с разорением всей их жизни, быта и
нуждою в значительной помощи. (И не только для русских с окраин, но  и
окраинных уроженцев,  живущих ныне  в России.)  Куда ехать?  где новый
кров? как дожить до новой работы? Это должно стать не личной бедой,  а
заботой вот этих комиссий  экспертов и государственных компенсаций.  И
каждое  новосозданное  государство должно  дать  четкие гарантии  прав
меньшинств.
    И  еще  сложней: как  наладится  безболезненная разъемка  народных
хозяйств   или   установление   торгового   обмена   и   промышленного
сотрудничества на независимой основе.
    И вот только в ходе этой работы и даже лишь по окончании ее  перед
каждым государственным образованием подымутся его подлинные  Проблемы,
а не  тот заядлый  "национальный вопрос",  который так  натер шею  нам
теперь, что перекосил все чувства и всю действительность.
    Из  того  будущего  разительные  неожиданности  проступают  нам  и
сейчас.  Так  нетерпеливо  жаждет  национальной  независимости Грузия!
(Впрочем, Россия  не завоевывала  ее насильственно,  а только  Ленин в
1921.)
    А  вот уже  сегодня: притеснение  абхазцев, притеснение  осетин и
недопуск на исконную родину высланных Сталиным месхов,-- неужели это  и
есть желанная национальная свобода?
    За что б  мы ни взялись,  над чем бы  ни задумались в  современной
политической жизни -- никому из нас не ждать добра, пока наша  жестокая
воля  гонится  лишь за  нашими  ИНТЕРЕСАМИ, упуская  не  то что  Божью
справедливость, но самую умеренную нравственность.



        "НЕОТЛОЖНЫЕ МЕРЫ РОССИЙСКОГО СОЮЗА"

    За три четверти  века так выбедняли  мы, засквернели, так  устали,
так отчаялись,  что у  многих опускаются  руки, и  уже кажется: только
вмешательство Неба может нас спасти.
    Но не посылается Чудо тем, кто не силится ему навстречу.
    И судьба  наших детей,  и наша  воля к  жизни, и наше тысячелетнее
прошлое, и дух ваших предков, перелившийся же как-то в нас, --  помогут
найти силы преодолеть и это, и это все.
    И хоть не отпущено нам времени размышлять о лучших путях  развития
и  составлять  размеренную   программу,  и  обречены   мы  колотиться,
метаться, затыкать пробоины, обтесняют нас первосущные нужды, вопиющие
каждая  о  своем,  о  своем, --  не  должны  мы  терять хладнокровия  и
предусмотрительной мудрости в выборе первых мер.
    Я не  берусь в  одиночку перечислять  их: должны  сойтись на совет
здравые практические умы, на  сотрудничество -- лучшие энергии.  Рыдает
все в нашем сегодняшнем хозяйстве,  и надо искать ему путь,  без этого
жить нельзя. И надо же  скорей открыть людям трудовой смысл,  ведь уже
полвека  никому   нет  никакого   расчета  работать!   и  некому  хлеб
выращивать, и некому за скотом  ходить. И миллионы обитают так,  что и
жилищами назвать нельзя, или по  двадцать лет в гнойных общежитиях.  И
нищенствуют все старики  и инвалиды. И  загажены наши дивные  когда-то
просторы  промышленными  свалками,  изрыты  чудовищным  бездорожьем. И
мстит   природа,   неблагодарно   презренная   нами,   и  расползаются
радиоактивные пятна Чернобыля, да не только его.
    И ко  всему теперь  вот --  готовить переселение соотечественникам,
теряющим жительство? Да, неизбежно.
    И -- откуда же набрать средств?
    А:  до каких  же пор  мы будем  снабжать и  крепить --  неспособные
держаться тиранические режимы, насаженные нами в разных концах Земли,--
этих бездонных расхитчиков нашего достояния? -- Кубу, Вьетнам, Эфиопию,
Анголу, Северную  Корею, нам  же --  до всего  дело! и  это еще  не все
названы, еще тысячами околачиваются наши "советники", где ни попало. И
столько  крови пролито  в Афганистане  -- жалко  и его  упустить? гони
деньги и туда?.. Это все -- десятки миллиардов в год.
    Вот кто  н_а э_т_о даст  отрубный единомгновенный отказ -- вот  это
будет государственный муж и патриот.
    А  до  каких  пор  и зачем  нам  выдувать  все  новые, новые  виды
наступательного  оружия?   да  всеокеанский   военный  флот?   Планету
захватывать? А это все -- уже  сотни миллиардов в год. И это  тоже надо
отрубить -- в одночас. Может подождать -- и Космос.
    А  еще  --  льготное  снабжение  Восточной  Европы  нашим  на   все
страдательным сырьем. Пожили "социалистическим лагерем" -- и хватит. За
страны Восточной Европы -- радуемся, и пусть живут и цветут свободно, --
а платят за все по мировым ценам.
    И  этого  мало?  Так пресечь  безоглядные  капитальные  вложения в
промышленность, не успевающие ожить.
    Наконец --  необозримое имущество  КПСС, об  этом уже  все говорят.
Награбили народного добра за  70 лет, попользовались. Конечно,  уже не
вернут ничего растраченного, разбросанного, расхищенного,-- но  отдайте
хоть  что  осталось:  здания,  и  санатории,  и  специальные  фермы, в
издательства,-- и живите на свои членские взносы. (И за чисто партийный
стаж -- платите и пенсии сами, не от государства.)
    И   всю  номенклатурную   бюрократию,  многомиллионный   тунеядный
управительный аппарат, костенящий всю народную жизнь, -- с их  высокими
зарплатами, поблажками да специальными магазинами, -- кончаем  кормить!
Пусть идут  на полезный  труд, и  сколько выручат.  При новом  порядке
жизни четыре пятых министерств и комитетов тоже не станут нужны.
    Вот отовсюду от этого -- и деньги.
    А на что ушло пять, скоро шесть лет многошумной "перестройки"?  На
жалкие внутрицекашные перестановки. На склепку уродливой искусственной
избирательной системы, чтобы только  компартии не упустить власть.  На
оплошные, путаные и нерешительные законы.
    Нет,  не откроется  народного пути  даже к  самому неотложному,  и
ничего  дельного  мы  не  достигнем,  пока  коммунистическая ленинская
партия не просто уступит  пункт конституции -- но  полностью устранится
от всякого влияния на экономическую и государственную жизнь, полностью
уйдет  от  управления нами,  даже  какой-то отраслью  нашей  жизни или
местностью. Хотелось бы,  чтоб это произошло  не силовым выжиманием  и
вышибанием  ее --  но ее  собственным публичным  раскаянием: что  цепью
преступлений, жестокостей и бессмыслия она завела страну в пропасть  и
не знает  путей выхода.  Вот чему  пора, а  не состраивать  теперь для
позорной преемственности  новую РКП,  принимать всю  кровь и  грязь на
русское  имя  и  волочиться  против  хода  истории.  Такое   публичное
признание партией  своей вины,  преступности и  беспомощности стало бы
хоть первым разрежением нашей густо-гнетущей моральной атмосферы.
    А еще высится над нами -- гранитная громада КГБ, и тоже не  пускает
нас в  будущее. Прозрачны  их уловки,  что именно  сейчас они особенно
нужны -- для международной разведки.  Все видят, что как раз  наоборот.
Вся цель  их --  существовать для  себя, и  подавлять всякое движение в
пароде. Этому ЧКГБ с его кровавой 70-летней злодейской историей --  нет
уже ни оправдания, ни права на существование.



        "ЗЕМЛЯ"

    Для  чего-то же  дано земле  -- чудесное,  благословенное свойство
плодоносить. И -- потеряны те скопления людей, кто не способен взять от
нее это свойство.
    Земля  для  человека  содержит  в  себе  не  только  хозяйственное
значение, но  и нравственное.  Об этом  убедительно писали  у нас Глеб
Успенский, Достоевский, да не только они.
    Ослабление  тяги  к  земле  --  большая  опасность  для   народного
характера. А ныне крестьянское чувство так забито в вытравлено в нашем
народе, что,  может  быть,   его  уже  и   не  воскресить,  опоздано
перепоздано.
    Как вводится сегодняшняя аренда  -- больше обман и  издевательство,
ни толку ни  ряду, только хуже  погубят охоту у  людей, потянувшихся к
земле. Арендаторы остаются в гнущей зависимости от  колхозно-совхозных
властей,  и те  могут вволю  беззаконствовать. Под  аренду выделяются
часто худшие, заброшенные земли, и подороже берут за них, и  инвентарь
по завышенной  цене, а  продукцию вынуждают  сдавать подешевле;  то не
дают обещанных кормов, то отбирают взятых на откорм животных,  пропали
и труд, и деньги; а "сельхозтехника" может внезапно нарушить  договор.
Да  участок  земли  --  это еще  не  свобода  крестьянина,  нужен же  и
свободный рынок, и доступный транспорт, и кредит, и ремонт техники,  и
строительный материал.
    За все реформы  мы беремся как  похуже -- так  и тут. Только  губят
дело и отбивают у людей последнюю веру в обещания власти.
    Вообще по сравнению с колхозами -- личная аренда (и не от колхозов,
а  от  местного  самоуправления) несомненный  шаг  к  улучшению нашего
сельского хозяйства.  В норме,  установленной для  данной местности (в
соответствии с  кадастром), --  аренда пожизненная  и с  неограниченной
передачей по наследству; с отобранием участка лишь в случае небрежного
землеуходства,  но   не  от   болезни  семьи   арендатора;  с   правом
добровольного отказа от участка --  и в этом случае оплатой  арендатору
того, что он вложил в землю и возвел на ней. (И для всего этого совсем
не  нужен  специальный  административный  аппарат  над   арендаторами:
подобные случаи  не будут  многочисленны, и  с ними  управится местное
земство.)
    Однако  при  нынешней  нашей  отвычке  от  земли  (и   оправданном
недоверии к властям,  уже столько раз  обманывавшим) -- арендой,  может
быть,  уже  людей и  не  привлечь. К  тому  ж, земельная  аренда  и не
выдерживает  экономической  конкуренции  с  частной  собственностью на
землю, при которой  и гарантировано длительное  улучшение земли, а  не
истощение, и только при ней  мы можем рассчитывать, что наше  сельское
хозяйство  не   будет  уступать   западному.  И   предвидя  и   требуя
самодеятельности во  ВСЕХ областях  жизни --  как же  не допустить ее с
землей? Отказать деревне в  частной собственности -- значит  закрыть ее
уже навсегда.
    Но введение ее должно идти с осторожностью. Уже при Столыпине были
строгие ограничения,  чтобы  земля  попадала именно  в  руки  крестьян
земледельцев, а не крупных спекулянтов или на подставные имена,  через
"акционерные  общества".  А   сегодня  искоренено  наше   крестьянское
сословие,  вымерло;   и  больше   развязанной  ловкости   у  анонимных
спекулянтов из теневой экономики, уже накопивших первичные капиталы; и
нынешняя подкупная  администрация не  способна на  четкий контроль,  --
сегодня,   под   маркой  же   "акционерных   обществ",  "организаций",
"кооперативов", могли бы скупать едва ли не латифундии и затем  сажать
арендаторов уже от себя. (Не говоря уже о покупке земли иностранцами.)
Т_а_к_и_е покупки во всяком случае не должны быть допущены. Если земля
окажется расхватана  крупными владельцами  -- это  сильно стеснит жизнь
остальных. (Да и  не можем мы  такое допустить в  предвидении близкого
перенаселения всей планеты, тогда и нашей страны.)
    Покупка  земли  должка   производиться  со  льготами   многолетней
рассрочки,   и  в   налогах  тоже.   Ограничение  земельного   участка
предельными (для данной местности) размерами  -- само по себе никак  не
стесняет трудового смысла и трудовой свободы. Напротив: усилия каждого
хозяина  будут  направлены  не  на  широту  владения,  а  на улучшение
обработки, интенсивность методов. Что наши  люди могут при этом --  и в
самых изнудительно-враждебных стеснениях  от власти --  творить чудеса,
уже показано на крохотных  приусадебных клочках, кормивших страну  при
дутой колхозной системе.
    Ограничение размеров оставляет земельные резервы для раздачи малых
участков земли --  и рабочим, желающим  иметь свой огородный  урожай, и
горожанам,  ищущим отдушину  от закупоренной  жизни. И  эта раздача  --
должна быть бесплатной (только  бы обрабатывали!);  э_т_о_т же  размер
входил бы бесплатной частью и земледельцам, покупающим землю.
    И для всех них -- земля должна найтись.



        "ХОЗЯЙСТВО"

    Столыпин говорил:  нельзя создать  правового государства,  не имея
прежде независимого гражданина: социальный порядок первичней и  раньше
всяких политических программ.
    А   --  независимого   гражданина  не   может  быть   без  частной
собственности.
    За 70 лет в наши  мозги втравили бояться собственности и  чураться
наемного труда как  нечистой силы --  это большая победа  Идеологии над
нашей человеческой  сущностью. (Как  и весь  облик западной  экономики
внедряли в наши мозги карикатурно.)
    Но обладание  умеренной собственностью,  не подавляющей  других, --
входит  в  понятие  личности,   дает  ей  устояние.  А   добросовестно
выполненный  и  справедливо  оплаченный  наемный  труд  --  есть  форма
взаимопомощи людей и ведет к доброжелательности между ними.
    И   зачем  нам   еще  цепляться   за  централизованную   холостую,
идеологически "регулируемую" экономику, приведшую всю страну к нищете?
--  только  чтобы  содержать  паразитический  аппарат,  иначе  ему   не
останется и последнего оправдания?
    Конечно, тот удар, который испытают миллионы неготовых непривычных
людей от перехода к рыночной экономике, должен быть предельно смягчен.
К счастью  (к   несчастью!)  у   нас  есть   для  этого   тот  много
многомиллиардный валютный  отток бюджета,  только что  перечислено, на
что мы его распропащаем.
    Скоро шесть лет -- а шумливая "перестройка" еще ведь и не коснулась
целебным движением ни сельского  хозяйства, ни промышленности. А  ведь
эта растяжка -- это годы страданья людей, вычеркиваемые из жизни.
    Но  и  перенимать   бездумным  перехватом  чужой   тип  экономики,
складывавшийся там  веками и  по стадиям,  -- тоже  разрушительно. Я не
имею  экономических знаний  и менее  всего отваживаюсь  тут на  точные
предложения.  Какой  именно  процедурой  возможен  переход  от  сплошь
государственных  предприятий  к  частным  и  кооперативным;  какие тут
финансовые условия должны быть предусмотрены; что именно из  нынешнего
государственного имущества останется в руках государства, в том  числе
из транспорта,  флота, лесов,  вод, земель,  недр, а  в какой доле они
должны быть уступлены вЕдению  областному и местному; на  чьем бюджете
будет  социальное  обеспечение,  образование,  жилищное строительство;
какие  потребуются  новые трудовые  законы,  -- о  том  есть уже  много
конкретных  разработок  у экономистов,  хотя  друг с  другом  и сильно
несогласных.
    Но в общем виде мне кажется ясным, что надо дать простор  здоровой
частной  инициативе  и  поддерживать   и  защищать  все  виды   мелких
предприятий, на них-то  скорей всего и  расцветут местности, --  однако
твердо  ограничить   законами  возможность   безудержной  концентрации
капитала, ни в какой отрасли не дать создаваться монополиям,  контролю
одних  предприятий  над   другими.  Монополизация  грозит   ухудшением
товаров: фирма может позволить себе, чтобы спрос не угасал,  выпускать
изделия недолговечные.  Веками гордость  фирм и  владельцев вещей была
неизносность  товаров,  ныне  (на Западе)  --  оглушающая  вереница все
новых, новых кричащих моделей, а здоровое понятие РЕМОНТА --  исчезает:
едва подпорченная вещь вынужденно выбрасывается и покупается новая,  --
прямо напротив человеческому чувству самоограничения, прямой разврат.
    К этому надо добавить еще и психологическую чуму роста цен -- это в
развитых-то  странах: при  росте производительности  труда --  цены не
падают,  а  растут!  пожирающее экономическое  пламя,  а  не прогресс.
(Старая Россия по веку жила с неизменными ценами.)
    Нельзя допустить  напор собственности  и корысти  -- до социального
зла,     разрушающего     здоровье     общества.    Противомонопольным
законодательством  необходимо  в  пределах  любого  вида  производства
регулировать  непомерный рост  сильно укрупненными  налогами. Банки  --
нужны  как  оперативные  центры  финансовой жизни,  но  --  не  дать им
превратиться  в ростовщические  наросты и  стать негласными  хозяевами
всей жизни.
    Так же  в общем  виде кажется  ясным, что  ценою нашего  выхода из
коммунизма не должна  быть кабальная раздача  иностранным капиталистам
ни наших недр, ни поверхности  вашей земли, ни, особенно,-- лесов.  Это
опаснейшая идея: чтО загублено  нашим внутренним беспорядьем --  теперь
пытаться  спасать через  иностранный капитал.  Он будет  литься к  нам
тогда, когда  обнаружит у  нас для  себя высокую  прибыльность. Но  не
заманивать к  нам западный  капитал на  условиях, льготных  для него и
унизительных  для  нас,  только   придите  и  володейте  нами,--   этой
расторговли  потом  не  исправить,  обратимся  в  колонию.  (Хотя:  за
советские три четверти века мы и скатились на уровень колонии, а какой
же  иной?..)  Допускать  его  -- в  твердом  русле:  чтобы  вносимое им
экономическое  оживление  не  превышалось  ни  уносимой  прибылью,  ни
разорением нашей природной среды. Тогда и мы ускорим наше качественное
выравнивание с развитыми странами.
    Но -- не окончательно же  забиты и забыты трудовые свойства  нашего
народа. Видим  мы, как  японцы вышли  из падения  и даже  взнеслись не
иностранными вливаниями, а своей высокой трудовой моралью. Как  только
снимется  государственный гнет  над каждым  нашим действием  и оплата
станет  справедливой  --  сразу  поднимется  качество  труда  и повсюду
засверкают наши умельцы.  Если и нескоро  мы достигнем такого  уровня,
чтоб наши  товары имели  междуна