свою одежду, которая превратилась в грязные, покрытые пятнами лохмотья. Он ожидал ее реакции - саркастической, возможно, циничной или просто раздраженной, но она оказалась непредсказуемой женщиной.
     Она произнесла:
     - Я думала, что ты уже в другом графстве.
     - Я чуть не побывал на том свете. - Он убрал руку с выключателя и прикрыл дверь, оставив небольшую щель. - Но я вернулся. За автомобилем. И за тобой.
     - За мной?
     - Именно за тобой. Побыстрей вставай и одевайся. За твою жизнь я не дам и ломаного гроша, если ты останешься здесь.
     - Моя жизнь? Но почему я...
     - Вставай, одевайся и собирай свои вещи.
     Боуман подошел к кровати, посмотрел на девушку; хотя выглядел он непривлекательно, но говорил достаточно убедительно, поэтому сначала Сессиль слегка поджала губы, затем кивнула. Боуман вернулся к двери и посмотрел через щель, которую специально оставил. ?Мисс Дюбуа, хотя и темноволоса, но очень привлекательная женщина?, - отметил он про себя. Однако это не означало, что она соответствует его идеалу красивой брюнетки; просто она быстро принимала решения, соглашалась с тем, что считала неизбежным, и стандартная в подобной ситуации фраза: ?Если вы думаете, что я буду одеваться, пока вы находитесь здесь...? - очевидно, даже не приходила ей в голову. Не то чтобы Боуман всерьез возражал против всего этого - просто в данный момент все его мысли были прикованы к неизбежному возвращению Ференца.
     Его интересовало, что могло задержать его. Он должен был помчаться со всех ног к отцу с сообщением, что они встретили неожиданные трудности при выполнении своего задания. Возможно, он уже направлялся туда, когда Боуман видел его крадущимся по переулкам Ле Боу с пистолетом в одной руке, ножом в другой и с жаждой убийства в сердце.
     - Я готова, - сказала Сессиль.
     Боуман обернулся в некотором изумлении. Она даже слегка причесалась, закрытый чемодан с ее вещами лежал на кровати.
     - И упаковалась? - спросил Боуман.
     - Вчера ночью. - Она замолчала в нерешительности. - Послушай, я не могу так просто уйти...
     - Лила? Оставь ей записку. Напиши, что вы встретитесь на почте в Сен-Мари. Я вернусь через минуту. Мне нужно собрать свои вещи.
     Он оставил ее, быстро прошел к своей комнате и на мгновение остановился перед дверью. Он слышал, как южный ветер пробегает по кронам деревьев, как струи фонтана падают на поверхность бассейна, и это было все, что он услышал. Он вошел в свою комнату, кое-как запихал вещи в чемодан и вернулся в комнату Сессиль ровно через минуту, как и обещал. Она все еще быстро и старательно писала.
     - Почта, Сен-Мари - это все, что тебе нужно написать, - сказал Боуман язвительно. - Историю твоей жизни она, очевидно, знает.
     Сессиль мельком взглянула на него без всякого выражения, как на надоедливое насекомое, и, не обращая внимания на его слова, продолжала писать. Она была в очках, что не особенно удивило его. Еще секунд через двадцать она подписала записку своим именем, что показалось Боуману вовсе излишним, учитывая сложность и срочность момента, спрятала очки в футляр и кивнула, показывая, что готова. Он взял ее чемодан, и они вышли, выключив свет и закрыв за собой дверь. Боуман прихватил свой чемодан, подождал, пока Сессиль подсунула сложенную записку под дверь Лилы, затем оба быстро и бесшумно прошли по террасе и по тропинке вышли на дорогу, которая огибала отель. Девушка молча шла рядом с Боуманом. Он начал уже в душе поздравлять себя, как быстро она усвоила его методы воспитания, когда она схватила его за левую руку и остановила. Боуман взглянул на Сессиль и нахмурился, но это не произвело на нее никакого впечатления. ?Близорукая?, - подумал он снисходительно.
     - Мы здесь в безопасности? - спросила она.
     - На какое-то время - да.
     - Поставь чемоданы.
     Боуман поставил чемоданы. Придется пересмотреть методы воспитания.
     - Здесь и сейчас же, - сказала она сухо. - Я была послушной маленькой девочкой и делала все, о чем ты меня просил, так как считала, что имеется один шанс из ста, что ты не сумасшедший. А остальные девяносто девять требуют объяснения, и сейчас же.
     ?Ее матери тоже не удалось воспитать ее, - подумал Боуман. - По крайней мере, она не получила светского воспитания. Но в то же время у нее есть очень положительное качество: если она расстроена или напугана, то никоим образом не покажет этого?.
     - Ты попала в беду, - вслух сказал Боуман, - по моей вине, и сейчас мой долг спасти тебя.
     - Я попала в беду?
     - Мы оба. Трое цыган из этого каравана дали понять, что хотят расправиться со мной и с тобой. Но сначала со мной. Они гнались за мной до Ле Боу, а затем через деревню и руины.
     Она взглянула на него недоверчиво. Не обеспокоенно и не озабоченно, как он ожидал.
     - Но если они гнались за тобой...
     - Я избавился от них. Сын вожака цыган, милый парнишка по имени Ференц, возможно, еще ищет меня там с пистолетом в одной руке и ножом в другой. Когда он не найдет меня, он вернется и расскажет обо всем своему отцу, и тогда несколько человек из этого табора ринутся в наши комнаты, твою и мою.
     - Да что же я такого сделала?! - требовательно спросила она.
     - Тебя видели со мной целый вечер, ты дала мне приют. Вот что ты сделала.
     - Но... но это же смехотворно! Я имею в виду, удирать таким образом. - Она отрицательно покачала головой. - Я была не права в отношении одного процента, ты действительно сумасшедший.
     - Возможно. Это справедливая точка зрения.
     - Я хочу сказать, тебе только нужно позвонить по телефону.
     - И?..
     - Полиция, глупый.
     - Никакой полиции, я как раз не глупый. Сессиль, меня бы арестовали за убийства.
     Она взглянула на него и медленно покачала головой, не веря или не понимая его, или то и другое вместе.
     - Было непросто избавиться от них сегодня вечером, - продолжал Боуман. - Это был несчастный случай. Два несчастных случая.
     - Фантастика! - Она опять покачала головой и шепотом повторила: - Фантастика...
     - Конечно. - Он взял ее за руку. - Пойдем, я покажу тебе их тела.
     Боуман знал, что никогда бы не смог обнаружить тело Говала в этой темноте, но найти тело Коскиса не составляет никакого труда, а для доказательства будет достаточно и одного трупа. И после этого, он знал, ему уже не надо будет ничего доказывать. В ее лице, сейчас очень бледном, но совершенно спокойном, что-то изменилось - он не понял что, просто отметил изменение. Затем она приблизилась к нему, взяла его свободную руку в свои, не одобряя и не осуждая его, - просто подошла и нежно прильнула к нему.
     - Куда ты собираешься ехать? - Ее голос был низким, но не дрожал. - Ривьера, Швейцария?
     Боуману хотелось крепко обнять ее, но он решил подождать более подходящего момента. Он сказал:
     - Сен-Мари.
     - Сен-Мари?
     - Да. Это то место, куда направляются цыгане. Именно туда я хочу поехать.
     Наступило молчание. Затем Сессиль сказала безучастным голосом:
     - Умереть в Сен-Мари?
     - Жить в Сен-Мари, Сессиль, оправдать свою жизнь на этой земле, если тебе так больше нравится. Мы, бездельники, вынуждены делать это, ты же знаешь.
     Она спокойно посмотрела на Боумана, но ничего не сказала. Казалось, он ожидал этого: она была человеком, который всегда знает, когда нужно промолчать. В бледном свете луны ее лицо выглядело печальным.
     - Мне бы хотелось узнать, по какой причине пропал молодой цыган, - продолжал Боуман. - Я хочу знать, почему его мать и три девушки-цыганки живут в страхе. Я хочу знать, почему трое других цыган пытались, будь они прокляты, убить меня сегодня вечером. И я хочу узнать, почему они были готовы на все, чтобы убить тебя. А тебе не хотелось бы выяснить это, Сессиль?
     Она кивнула и отпустила его руку. Боуман взял чемоданы, и они прошли мимо главного входа в отель. Вокруг не было ни души, не слышно было ни единого звука, шороха или крика - ничего, кроме спокойствия и мирной тишины Елисейских полей или, может быть, тишины смиренного кладбища или морга. Они прошли по извилистой крутой дороге до ее пересечения с другой дорогой, идущей через Чертову долину с севера на юг, и резко повернули на девяносто градусов. Еще через тридцать ярдов Боуман с облегчением поставил чемоданы на траву около дороги.
     - Где ты припарковала машину? - спросил он.
     - В конце стоянки с внутренней стороны.
     - Это удобно. Я имею в виду, что придется выез жать через стоянку и передний дворик. Какая модель?
     - ?Пежо-504? голубого цвета. Он протянул руку:
     - Ключи.
     - Почему? Ты думаешь, я не способна вывести свою машину из...
     - Не ?из?, моя дорогая, а ?через?, через любого, кто попытается встать на твоем пути. Потому что они сделают это.
     - Но они же спят!
     - Наивность! Наивность! Они сидят за столом и потягивают сливовицу, ожидая хороших вестей о моей смерти. Ключи!
     Сессиль одарила его скептическим взглядом, в котором сочетались раздражение и неподдельный интерес, поискала в сумочке и вынула ключи. Боуман взял их и пошел. Она последовала за ним, он отрицательно покачал головой.
     - В следующий раз, - сказал он.
     - Я понимаю. - Она скорчила гримаску. - И я не думаю, что мы поладим друг с другом.
     - Но для нас лучше ладить, - ответил Боуман. - Это в общих интересах. И было бы прекрасно, чтобы ты осталась жива и невредима. Стой здесь!
     Через две минуты, скрываясь глубоко в тени, Боуман стоял у входа в передний дворик. В трех кибитках, которые он изучал ранее, все еще горел свет, однако только в одной из них, а именно Кзерды, были заметны признаки жизни. Его не удивило, что он абсолютно точно определил, чем занимались Кзерда и его присные все это время; увы, он не имел возможности узнать, какое вино они пьют в таких больших количествах, сливовицу или нет? Но определенно это было спиртное.
     Два человека, сидящие на ступеньках рядом с Кзердой, были очень похожи на него: смуглые, худощавые, мощного телосложения, безусловно уроженцы Центральной Европы и, так же как и он, неприятной наружности. Боуман никогда не видел их раньше, и его не очень заботило, увидит ли он их когда-нибудь еще. Из отрывочного разговора он узнал, что их зовут Мака и Мазэн, но, как бы их ни звали, было ясно, что они отнюдь не ангелы.
     Между цыганами и Боуманом стоял джип Кзерды, обращенный в сторону входа в передний дворик, - единственный автомобиль, расположенный таким образом: ясно, что в случае необходимости он сразу же первым сможет выехать, и Боуман посчитал разумным и необходимым принять кое-какие предупредительные меры. Низко пригибаясь к земле, он осторожно и бесшумно пересек передний дворик, стараясь все время находиться на одной линии с джипом и кибиткой Кзерды. Приблизившись к автомобилю, он осторожно подошел к ближайшему переднему колесу, открутил колпачок вентиля шины и спустил ее, заглушая свист выходящего воздуха скомканным носовым платком. Вскоре обод колеса уперся в землю. Боуман очень надеялся, что ночью Кзерда и его друзья не обратят внимания на тот факт, что одно переднее крыло на три дюйма ниже другого. Кзерда и его друзья, к счастью, были заняты другими проблемами.
     - Что-то случилось, - уверенно сказал Кзерда. - Определенно что-то не так. Вы же знаете, я всегда чувствую это.
     - Ференц, Коскис и Говал могут постоять за себя. ?Это говорит человек по имени Мака, - подумал Боуман. - И говорит очень уверенно?.
     - Если Боуман ускользнул от них, то он может бежать очень долго.
     - Нет. - Кзерда был уже на ногах. Боуман быстро взглянул на переднее колесо джипа. - Что-то очень долго, слишком долго. Пошли, мы должны поискать их.
     Два других цыгана неохотно поднялись, но остались на своих местах и так же, как и Кзерда, насторожились и медленно повернули головы. Боуман одновременно с ними услышал со стороны патио звук шагов бегущего человека.
     Ференц появился на верху лестницы, спустился, перепрыгивая через три ступеньки, пробежал через передний дворик, направляясь к кибитке отца. Это был спотыкающийся бег смертельно уставшего человека. И по дыханию, и по лицу, которое заливал пот, и по тому, что Ференц даже не пытался спрятать пистолет, было ясно, что он пребывает в состоянии сильнейшего возбуждения.
     - Они мертвы, отец! - прохрипел Ференц, задыхаясь. - Коскис и Говал. Они мертвы.
     - Боже, что ты говоришь?! - воскликнул Кзерда сердито.
     - Мертвы! Мертвы, говорю я тебе. Я нашел Коскиса со сломанной шеей и думаю, что все его кости переломаны. И один только Бог знает, где Говал.
     Кзерда схватил сына за лацканы куртки и яростно потряс.
     - Говори толком: убиты? - Он почти кричал.
     - Это Боуман. Он убил их.
     - Он убил, он убил, а сам Боуман?
     - Он скрылся.
     - Скрылся? Скрылся? Ты, недоумок, если этот человек скроется, Гэюз Стром убьет нас всех. Быстро в комнату Боумана.
     - И его женщина. - Ференц немного пришел в себя. - И его женщина.
     - Женщина? - спросил Кзерда. - Брюнетка? Ференц злобно кивнул:
     - Она спрятала его.
     - И в комнату женщины, - согласился Кзерда раздраженно. - Быстрее.
     Четверо мужчин побежали к лестнице, ведущей в патио. Боуман перешел ко второму переднему колесу и, поскольку на этот раз ему нечего было опасаться, просто открутил колпачок вентиля шины и отбросил его. Затем поднялся и, пригнувшись, пробежал через передний дворик и арку к месту стоянки автомобилей.
     Однако здесь он столкнулся с неожиданными трудностями. ?Пежо? голубого цвета легко можно было найти днем. Но сейчас стояла ночь, и, хотя ярко светила луна, плетеная крыша отбрасывала густую тень на запаркованные машины. Все кошки ночью серы, и все машины ночью выглядят одинаково. Конечно, легко, наверное, отличить ?ролле? от ?мини?, но в наш век безумной ортодоксальности подавляющее большинство машин имеют почти одинаковую форму и размеры - такое открытие, к своему ужасу, сделал для себя Боу-ман в эту ночь. Он стал быстро переходить от одной машины к другой, тщательно рассматривая каждую и теряя при этом драгоценное время лишь на то, чтобы в очередной раз убедиться: это не та машина, которую он ищет.
     Боуман услышал приглушенные сердитые голоса и быстро подошел к арке. Около кибитки Кзерды стояли четверо цыган. Поняв, что их птички улетели, они держали военный совет, возбужденно споря и жестикулируя. Очевидно, они спорили о том, что же делать дальше, черт его возьми, и Боуман не завидовал им, так как на их месте он и сам бы не имел об этом ни малейшего представления.
     Внезапно что-то привлекло его внимание. Краем глаза он заметил нечто такое, что при бледном свете луны буквально приковало его к месту. Это ослепительное явление, появившееся на верхней террасе, состояло из полосатой пижамы, внутри которой находился не кто иной, как ле Гран Дюк, облокотившийся о балюстраду и почти безучастно смотревший вниз, на передний дворик. Большая часть его лица, которую было видно, состояла из двух жующих челюстей, методично работающих, в то время как другую его часть закрывало огромное красное яблоко. Однако было ясно, что он не обеспокоен.
     Боуман оставил ле Гран Дюка дожевывать его яблоко и возобновил поиски. ?В конце парковки, с внутренней стороны?, - сказала она. Но этого проклятого ?пежо? там не оказалось. Он проверил дважды. Он повернулся, осматривая западный ряд ?тоян-ки, и сразу же нашел его. Он стоял четвертым от края. Или Боуман так решил, во всяком случае, автомобиль марки ?пежо?. Он сел в машину, вставил ключ в замок зажигания. ?Женщины?, - подумал Боуман раздраженно, но отогнал досадные мысли, так как на них просто не было времени.
     Как можно тише Боуман закрыл дверцу, хотя маловероятно, чтобы этот слабый щелчок мог быть услышан, даже если бы цыгане не совещались так шумно. Он снял машину с ручного тормоза, включил первую скорость и, держа сцепление выключенным, включил зажигание и фары одновременно. Двигатель заработал, и в то же время включился свет фар. ?Пежо?, выбрасывая гравий из-под задних колес, рванулся вперед. Боуман, поворачивая руль влево, направил машину на выезд через арку. Почти сразу же он увидел, как четверо цыган отделились от задней стены кибитки Кзерды и побежали наперехват, точно рассчитав путь, по которому будет двигаться автомобиль. Кзерда, очевидно, что-то кричал, и, хотя его голос не был слышен из-за работы двигателя, отчаянная жестикуляция была понятна: он приказывал своим прихвостням остановить машину; но как он предполагал это сделать, Боуман не мог представить. Проскочив арку, в лучах фар он увидел Ференца, единственного, у кого было огнестрельное оружие, которое он нацелил прямо на Боумана, не оставив ему выбора: пришлось направить машину на него. Появившийся на лице Ференца внезапный панический ужас свидетельствовал о том, что Ференц, забыв о пистолете, теперь думает только о своем спасении. Он отчаянно бросился влево и почти избежал столкновения с автомобилем, но ?почти? оказалось недостаточно. Автомобиль задел правым крылом бедро Ференца, и Боуман больше его не видел. Единственное, что оказалось в поле его зрения, - это отблеск пистолета, крутящегося в воздухе. Слева Кзерде и двум-цыганам удалось вовремя отскочить в сторону. Боуман, еще раз повернув руль, выскочил из переднего дворика и помчался вниз по дороге. ?Интересно, какое впечатление произвело все случившееся на ле Гран Дюка, - пронеслось у него в голове. - Возможно, он даже не прекратил жевать?.
     Шины пронзительно завизжали, когда ?пежо? сделал крутой поворот направо. Боуман подъехал к Сес-силь, остановил машину и выскочил из нее, оставив двигатель работающим. Она подбежала к нему и подтолкнула свой чемодан.
     - Скорее, - почти зло сказала она, передав ему чемодан. - Разве ты не слышишь, они уже близко?
     - Слышу, - сказал Боуман спокойно. - Я думаю, что у нас в запасе есть время.
     Действительно, у них было еще немного времени.
     Они услышали шум двигателя, работающего на первой передаче, - шум, ослабевающий в связи с тем, что машина резко затормозила перед поворотом. Внезапно она появилась; было видно, что она почти не поддается управлению на поворотах. Кзерда отчаянно крутил руль, но казалось, что передние колеса вертятся самостоятельно. Боуман с интересом наблюдал, как джип перелетел через обочину дороги, срубил молодое деревце и опрокинулся с впечатляющим грохотом.
     - То-то! - сказал Боуман Сессиль. - Ты когда-нибудь видела такое безалаберное вождение?
     Он пересек дорогу и оглянулся. Джип, колеса которого все еще вращались, лежал на боку, а трое цыган, явно расставшихся с автомобилем раньше, чем тот перевернулся, распластались на расстоянии пятнадцати футов от него. Боуман наблюдал, как они с трудом поднялись на ноги. Ференца, конечно, среди них не было. Боуман услышал, как к нему подошла Сессиль.
     - Это твоя работа, - с осуждением сказала она. - Ты вывел из строя их джип.
     - Я не сделал ничего особенного, - нехотя ответил он. - Только спустил шины.
     - Но ты же рисковал жизнью этих людей! Джип мог бы упасть на них сверху и раздавить насмерть!
     - Не всегда возможно организовать все так, как хотелось бы, - с сожалением ответил Боуман. Сессиль наградила его взглядом, достойным доктора Криппена, после того как его привели в суд, поэтому он сменил тон: - Ты не выглядишь слабоумной, Сессиль, и не заводи дурацких разговоров. Если ты думаешь, что наши три друга наслаждались здесь ночной прогулкой на свежем воздухе, то почему бы тебе не пойти и не поинтересоваться, как они себя чувствуют?
     Она повернулась и, ни слова не говоря, пошла к машине. Он последовал за ней, и они поехали, сердитые друг на друга. Через минуту Боуман снизил скорость и припарковал машину на небольшом, лишенном растительности пятачке справа от дороги. Через лобовое стекло они видели отвесные известняковые скалы с бесчисленными квадратными отверстиями: они были сделаны рукой человека и наполнены непроницаемой мглой; в глубине их располагались невидимые пещеры.
     - Ты что, собираешься остановиться здесь? - чужим голосом спросила Сессиль.
     Боуман