между нами того разговора...  Михалыч  тоже
со мной не разговаривал. Раньше, как придет, все время рассказывал  мне,
что делается наверху, а теперь молчит. Может быть, уверился наконец, что
тот мир меня не интересует.  А  может  быть,  просто  я  стал  для  него
чужим...
   Однажды под вечер, когда я собирался на  очередную  прогулку  и  ждал
только возвращения Михалыча, с воплями и воем примчался Урод.  Посмотрел
на меня дикими глазами, огляделся кругом и, вцепившись  пальцами  мне  в
руку, утащил  в  темный  угол,  где  обычно  Хряк  с  Лариской  спят.  Я
сопротивлялся, как мог - если Хряк узнает, что на его подстилке топтался
кто-то, плохо будет, но Урод, похоже, впал в мистический экстаз,  а  раз
так, то справиться с ним не представлялось возможным. Объяснить  что-то,
разумеется, тоже.
   Я существо привычное к духоте и  различным  запахам  и  то,  чуть  не
задохся, когда Урод вдавил меня в стену своим грузным телом. Я попытался
что-то сказать  ему,  но  он  приложил  палец  к  губам,  и  я  счел  за
благоразумие слушаться.
   - Слушай, Мелкий!  -  задышал  он  мне  в  лицо,  -  Кто-то  совершил
неслыханное и страшное преступление! Мелкий!!! УБИЛИ ПРОПОВЕДНИКА!!!
   Пусть я даже был полузадохшимся, но  последние  слова  Урода  привели
меня в чувства. Убийство проповедника -  это  действительно  неслыханно,
дело не обойдется без крутых разборок. А для  меня,  сами  понимаете,  в
свете последних событий, все это имело особенное значение.
   - Как убили? Кто?
   Спрашивать - почему? - я разумеется не стал. По какой  причине  могут
убить проповедника известно всякому.
   Урод моих вопросов, похоже, даже не слышал. Его глаза светились, руки
дрожали, - да что там руки! - он весь трясся,  как  будто  на  оголенный
провод наступил. Я бы не удивился, если бы его сейчас хватил удар.
   -  И  не  простого  проповедника,  Мелкий!!!  Слышишь,  Мелкий?!!  Не
простого!!!  Я  видел  его  рядом  с   Великим   Жрецом   на   последнем
Жертвоприношении!!! Осознаешь ты это, Мелкий?!!
   Рядом с Великим Жрецом!!!
   Тут  я  понял,  что  у  Урода  спрашивать  что-то  не  имеет  смысла.
Спрашивать - если вообще спрашивать нужно у Кривого.
   - Он пропал несколько дней назад,  его  повсюду  искали,  а  нашли...
представляешь, Мелкий, в ментовском морге! Его убили не здесь, его убили
наверху!
   Тут мне в голову словно ударило. И стало мне плохо-плохо. Вот кого я,
оказывается, обнаружил тогда в  Текстильщиках!  Черт  побери,  и  я  его
трогал! Я его за ноги вытаскивал!
   Я ему снег с лица стирал!
   То,  что  сказал  Урод  потом,  повергло  меня  почти   в   состояние
прострации.
   - Великий Жрец сам приказал провести расследование,  и  через  ментов
удалось узнать, что убийца оставил улики. Следы и что-то еще... какую-то
вещь потерял, но никто не знает  какую  -  это  Великий  Жрец  хранит  в
секрете.
   Я почувствовал, как земля ускользает из-под  моих  ног,  голос  Урода
стал удаляться в какую-то ватную даль, и в глазах потемнело. Что  я  мог
потерять там?!! Что такое у меня было с собой. что я мог потерять?!!
   Я пропал.
   Михалыч побрызгал мне в лицо холодной водой, и я очнулся. Надо же,  я
на  самом  деле  потерял  сознание  и,  представьте  себе,  от   страха!
Интересно, когда Урод понял это и выволок меня из Хрякова угла?
   Лучше бы он меня не выволакивал! Лучше бы я задохнулся насмерть!
   Я очнулся в состоянии тоскливой  обреченности.  Даже,  как  казалось,
вернувшееся ко мне расположение Михалыча, меня не радовало.  Что  мне  с
того - ведь я уже труп!
   Всю ночь я провалялся на своей лежанке,  глядя  в  темноту  и  слушая
переливчатый храп, доносящийся до меня изо всех углов.
   Я думал о Кривом. Я думал об истинных причинах его ко  мне  внимания.
ОНИ уже вычислили меня и, чтобы заманить меня вниз, прислали  кривого...
Но ведь я не убивал проповедника!
   Может быть, стоит рассказать Кривому обо всем, как дело было?..  Ведь
не было у меня этого... как его... мотивов! Так  и  так  помирать,  надо
предпринять хоть какую-нибудь попытку к спасению!
   Лицезреть Кривого мне  приходилось  каждый  день.  И  каждый  день  я
топтался поблизости, размышляя, как бы мне к нему подойти и  заговорить.
Но все время рядом с нами был еще кто-то третий, и потом, у Кривого было
такое непроницаемое лицо, что я просто не решался! Я исподтишка наблюдал
за ним и, чем больше наблюдал, тем меньше у меня оставалось  сомнений  в
правильности  моей  догадки.  Кривой  врал,  что  я  особенный,  что   я
избранник... Он выполнял порученную ему работу, чтобы  заманить  меня...
Грустно умирать в шестнадцать лет...
   Интересно, что же, все-таки, я потерял такое, что безошибочно указало
на меня, как на преступника? Или это  сам  Баал-Зеббул  указал  Великому
Жрецу где искать убийцу?.. Нет, что это такое я думаю? Я же  не  убийца,
на самом-то деле! Еще немного и у меня крыша поедет...
   Я так и не решился поговорить с Кривым, и крыша окончательно  поехать
у меня не успела тоже - хотя  готова  была  потому  что  обещанный  день
настал. Последний мой день, видимо.
   Я снова собирался идти в метро.  Дальних  прогулок  я  давно  уже  не
предпринимал, просто потому,  что  не  было  настроения.  Какое  уж  тут
настроение, согласитесь, когда я все время думаю только о  том,  как  бы
мне от смерти спастись.
   Так вот, я собирался в метро. Сидеть и  смотреть  на  поезда.  Однако
Кривой отловил меня уже возле тоннеля.
   Он нагнал меня сзади, когда я шел  и  не  подозревал,  что  есть  еще
кто-то кроме меня в районе, по крайней  мере,  километра.  У  меня  едва
инфаркт не случился, когда я почувствовал чью-то руку на своем плече,  а
когда обернулся и увидел его...
   Мое лицо, наверное, походило на маску ужаса, потому что  Кривой  даже
удивился.
   - Чего ты так испугался?
   Я попытался улыбнуться - жалкое, должно быть, вышло зрелище.
   - Это я от неожиданности.
   - А я думал, что ты ничего не боишься, - зачем-то сказал он,  и  глаз
его странно блеснул, когда он смотрел на меня.
   Ну да, не боюсь! Я не романтический герой, чтобы без страха  смотреть
смерти в глаза!
   - Что я, идиот, чтобы ничего не бояться? - сказал  я  мрачно,  а  сам
думал панически - вот сейчас надо все ему рассказать! Он мне  поверит!..
Да, может быть, и поверит,  а  что,  если  им  все  равно  кого  убийцей
назвать, лишь бы наказать кого-нибудь?
   И что же я потерял, из-за чего  меня  так  быстро  вычислили?  Просто
неправдоподобно быстро вычислили... Ведь все это в один день произошло -
и найденный мною мертвец и разговор с  Кривым,  Тут  дело  не  только  в
уликах, я думаю, меня явно кто-то видел...
   - Ну что, готов ты, Мелкий?
   Я смотрел ему прямо в глаза, и сердце колотилось так сильно, что, мне
казалось, стук его разносится по всему метро.
   Взгляд Кривого, устремленный на меня, сделался напряженным.
   - Мелкий... ты хочешь мне что-то сказать?
   Сердце оборвалось и рухнуло.
   - Кривой, - пролепетал я, хватая его за руку, - Это  не  я  сделал...
правда не я!
   Он смотрел на меня и молчал.
   - Когда я нашел его, он был уже мертвым. Он  даже  заледенел  уже.  Я
думал - вдруг он живой, потому вытащил его на дорогу и снег  стряхнул  с
лица. Я не узнал его, Кривой! Я не видел его никогда!  Я  не  знал,  что
он... проповедник...
   Кривой молчал. Смотрел на меня очень внимательно и молчал. Потом  мне
вдруг показалось, что он слегка улыбнулся одними кончиками губ и  только
на мгновение. Глупость, конечно - не мог он улыбаться. Это мне от  ужаса
померещилось, да и темно все-таки было.
   - Ты же понимаешь, Кривой, что незачем мне было его убивать...  да  и
где бы я достал ту смесь, что ему вкололи!..
   Про смесь  я  сказал  явно  напрасно,  потому  что  Кривого  особенно
заинтересовали именно эти, последние мои слова.
   - Ты и это знаешь... - сказал он, и было в его  голосе  что-то  очень
зловещее. Он взял мое лицо за подбородок и притянул к себе ближе, -  Что
ты еще знаешь?..
   - Я ничего не знаю... - пробормотал я, и в голове моей было  пусто  и
легко - ни единой мысли. Я попался. Я попался  окончательно.  Сам  сплел
паутину и запутался!
   - Не бойся меня, малыш. Я не причиню тебе зла... если расскажешь  мне
обо всем.
   - Я правда ничего не знаю... Я видел случайно один раз, как... тащили
одного. Он  орал  и  вырывался,  а  ему  вкололи  что-то  и  сбросили  в
коллектор... я сбегал потом к станции аэрации, туда, где труп к  решетке
прибило.  У  него  рожа  такая  же  перекошенная  была,   как   и   у...
проповедника.
   - Да... - проговорил Кривой, - А ты, как я погляжу, парень не промах.
   Я пытался определить по интонации его голоса - о чем он думает и  что
захочет сделать со мной. Но понять ничего я не мог... Впрочем, одно-то я
понял хорошо - того, что я рассказал, хватит, чтобы убить меня три раза.
   - Что еще ты видел?
   - Ничего. И я не говорил никому ничего. Тебе одному...
   - Это я понимаю, - усмехнулся Кривой,  -  Слава  Богу,  хватило  ума.
Лезете  вы,  мальчишки,  куда  вас  не  просят,  потом  в   неприятности
попадаете. Я, конечно, верю тебе, что не ты  убил  проповедника,  только
вот... во что поверит Великий Жрец, ведь газоанализатор твой нашли возле
трупа.
   Ах, черт!
   Я схватился за карманы,  и  точно  -  газоанализатора  не  было!  Эту
маленькую черную коробочку подарил мне  один  водопроводчик.  Мы  как-то
разговорились с ним о подземной Москве - он, как  выяснилось,  такой  же
фанатик, как я  -  и  он  подарил  мне  эту  штуковину,  которая  пищать
начинает, если в подземелье есть ядовитые газы. Очень полезная вещица...
Тогда как раз весна  была,  земля  оттаивала,  почва  гнила,  и  даже  в
безопасных прежде местах газы скапливались. " Беда, когда в  канализацию
дилетанты лезут, - говорил мне водопроводчик, - да и все, кому не  лень.
Строители непонятно зачем лезут.
   Один полез - и остался. Другой  поспешил,  якобы  другу  на  выручку,
глотнул отравленного воздуха, тоже остался внизу. А  там  уже  следующий
"спасатель" подоспел. В итоге три трупа."
   Мне уж точно газоанализатор этот неоднократно жизнь спасал.
   Так значит, это его я потерял!.. Как жалко.
   - Меня убьют? - решился я задать вопрос, который терзал меня вот  уже
несколько дней.
   Кривой некоторое время молчал, смотрел на меня и словно  размышлял  о
чем-то.
   - Можно было бы попытаться тебя спасти, - произнес он наконец,  -  Но
трудно это. И опасно.  Для  меня  опасно,  разумеется.  Я,  конечно,  не
последняя фигура при Великом Жреце, но... Он  не  пощадит  никого,  если
заподозрит в измене.
   Он смотрел на меня, я смотрел на него.
   Я, конечно, придурок, но не до такой же степени, чтобы не понять, что
он имеет ввиду.
   - Я все для тебя сделаю, Кривой. Все, что скажешь.
   Только спаси меня!
   Кривой согласился достаточно быстро, из чего я понял,  что  грозившая
мне опасность не была такой большой, как я предполагал. Не стал бы  ради
меня Кривой рисковать своей шкурой, что бы он там ни говорил.
   - Хорошо, Мелкий, - сказал он мне, - Похоже, мы с тобой договорились.
Но учти, впредь ты будешь делать все то, что я тебе скажу. Выполнять все
мои поручения. И молчать.
   Согласен?
   Конечно, я был согласен, Что еще мне оставалось?
   Но, по крайней мере, я жив. А там... там видно  будет.  В  жизни  все
проходит и все изменяется.
   - Не бойся, тебе не придется  делать  что-то,  что  противоречило  бы
нашим законам. Я верный слега Великого Жреца и хочу, чтобы ты был  таким
же. Если  будешь  слушаться  меня,  то  очень  скоро  завоюешь  всеобщее
уважение, и ни кому в голову не придет обвинять тебя в чем-то. Пока  что
об уликах против тебя знаю только я... и еще несколько людей, которым  я
смогу заткнуть рот. Но се это до тех пор, пока  ты  милый,  послушный  и
верный.
   Зачем мне объяснять все это?! Не такой уж я тупой, чтобы не понимать.
   - Да, - сказал я Кривому, - Я все буду делать, как ты скажешь.
   И Кривой удовлетворенно похлопал меня по щеке.
   Он повел меня по тоннелю, уже не спрашивая, готов ли я и  не  пытаясь
что-то объяснять. Теперь он в этом не нуждается.
   Я шел за ним, след  в  след,  мы  петляли  по  тоннелям,  пробирались
заброшенными коллекторами и переходами вообще непонятного  назначения  (
Таких переходов, скажу вам честно, под землей большое  количество.  Люди
сверху делают очень  много  всего,  что  потом  становится  неизвестного
назначения.). Мы шли под кирпичными сводами арок времен Ивана  Грозного,
который, вроде как,  и  начал-то  строительство  подземного  города  под
Москвой, и я чувствовал, что постепенно мы спускаемся все ниже и ниже.
   Я определил это не по количеству влаги на стенах и под ногами - мокро
может быть и у самое поверхности земли, а по тем неотъемлемым признакам,
которые могут быть понятными только людям,  многократно  спускавшимся  в
подземелье. Без всяких измерительных приборов я могу определить с  почти
предельной точностью на какой глубине нахожусь  -  по  тому,  как  кровь
стучит в висках, - чем чаще пульс, тем больше глубина.
   И еще на большой глубине от пола исходит теплый серный запах. Раньше,
когда я чувствовал его всегда поворачивал обратно , еще  не  хватало  бы
потерять сознание от недостатка кислорода,  но  теперь...  теперь  я  не
принадлежу себе.
   На полу лежала  вековая  черная  земля  со  щебнем,  она  уже  начала
кристаллизироваться, и нога увязала, как в мягкое податливое  тесто,  от
нее оставался точный глубокий след.
   Здесь не то, что  в  тоннеле  метро  или  в  канализации,  там  можно
обходиться без света - не везде, конечно, но в большинстве  мест  -  там
можно, в конце концов, выбраться куда-то просто  на  ощупь,  держась  за
трубы или провода. Но здесь без фонаря точно обойтись нельзя было. Здесь
мертвая темнота, от которой больно глазам,  и  имей  даже  хоть  кошачье
зрение - не увидишь ничего.
   Конечно, у Кривого был фонарь. Мощный геологический фонарь,  свет  от
которого как прожектор освещал нам дорогу на много метров вперед.
   Я давно знал про этот ход  в  царство  Баал-Зеббула,  но  никогда  не
углублялся в него так далеко. Не за чем было.
   Впрочем, про этот ход знают все, по нему всегда проповедники ходят, и
люди спускаются в день ежегодного жертвоприношения.
   Я знаю еще несколько ходов,  уже  не  на  столько  хорошо  известных,
некоторые из них выходят прямо  на  поверхность  земли,  минуя  метро  и
канализацию, причем выходят они в таких местах, где ни ходит никто  -  в
самых глухих местах лесочков и парков, на заброшенных стройках, один,  я
знаю, выходит  к  отстойнику,  один  -  тот  самый,  откуда  вытаскивали
человека, которого убили  потом  -  к  коллектору.  К  самому  страшному
коллектору в Москве,  основному,  идущему  прямой  наводкой  на  станцию
аэрации в Люберцы. Представьте себе железобетонную  трубу,  диаметром  в
пять  метров,  с  бурным  потоком  несущимися  по   ней   нечистотами...
Представьте себе человеческое тело, пущенное в такой поток.  Что  с  ним
станется?
   То,  как  в  коллектор  кидали  людей,  мне   приходилось   наблюдать
неоднократно. Только  избранных  колют  какой-то  гадостью  перед  этим,
простых бомжей, от которых хотят избавиться по-быстрому, кидают  живыми.
Вылавливают таких потом работники водоканала у очистительных решеток,  и
никто особенно не задумывается, откуда человек там взялся. Все  уверены.
что такие идиоты, как бомжи, никогда не смотрят, куда прут и  валятся  в
коллекторы пачками. Так что нет для них, наверное, ничего  естественнее,
чем прийдя утром на работу выудить вилами прибитого к решетке  бомжа,  с
переломанными костями, захлебнувшегося в нечистотах.
   Последние несколько дней этот  коллектор  ночами  мне  снился.  Каким
образом, вы думаете, меня лишили бы жизни?.. И не  вкололи  бы  наркотик
предварительно, уверяю вас!
   Так что, согласитесь,  лучше  принять  любые  условия,  делать  самые
ужасные вещи, чем подобная перспектива.
   О  настоящих  размерах  империи  Баал-Зеббула   я   долго   не   имел
представления. Сперва я боялся совершать свои обычные вылазки,  а  потом
не до того стало. Но я и предположить себе не мог, что под Москвой могут
быть пещеры! И не маленькие пещеры.  Одна  только  та,  где  совершались
жертвоприношения, чего стоила! А впрочем, из  всех,  что  я  видел,  она
является самой большой.
   Когда я впервые спустился в подземный мир вместе с Кривым,  я  увидел
только множество узких, кривых переходов, переплетающихся, как лабиринт,
некоторые из  них  были  естественного,  но  большинство  искусственного
происхождения. И, что удивительно, было там почти даже не душно! Воздуху
хватало, а при таких обстоятельствах привыкнуть  к  глубине  не  так  уж
сложно.
   Я шел за Кривым по  этим  узким  переходам,  в  которых  он,  похоже,
ориентировался прекрасно  -  чего  не  скажу  о  себе  и  не  переставал
удивляться, насколько в подземной империи все,  было  приспособлено  для
жизни.
   Не считая  того,  что  каким-то  образом  здесь  действовала  система
вентиляции, здесь еще и лампы висели  во  всех  переходах  через  каждые
десять метров.  Лампы  не  какие-нибудь  там  масляные,  а  настоящие  -
электрические, и порядочной мощности. К  стене  был  приторочен  толстый
кабель, который эти лампы и питал.
   Кривой привел меня в небольшое помещение, где в углу стояли  какие-то
ящики, на которых, удобно расположившись, двое парней лет  по  двадцати,
играли в карты.
   Вдоль стены стояли кривые и  ржавые  железные  кровати  и  деревянные
нары, заваленные грязными и рваными  одеялами,  пледами  и  покрывалами.
Наверняка, все это  было  выужено  когда-то  из  помоек,  ну  и  кое-что
украдено, конечно, но уже достаточно измызгано,  чтобы  иметь  помоечный
вид. Наверняка, не один десяток  человек  за  много  лет  спал  на  этих
кроватях, укрываясь этими одеялами. Ну, и не стирали их никогда, так что
можете себе представить - они едва не шевелились от количества живущих в
них насекомых.
   - Останешься сегодня здесь, - сказал мне Кривой, -  И  ложись  спать.
Завтра вечером нам важное дело предстоит.
   - Слышали, парни? - обратился он к играющим в  карты,  -  Это  и  вас
касается!
   Парни были рослые и крепкие,  как  на  подбор.  С  почти  одинаковыми
тупыми физиономиями. Перспектива оставаться с ними вместе пусть даже  на
короткое время не особенно меня вдохновляла. Но  не  спорить  же  мне  с
Кривым!
   То, что этот  самый  Кривой  действительно  имеет  порядочный  вес  в
империи, я понял из того, что парни послушались его в один  момент.  Как
только Кривой  распорядился,  они  тот  час  же  бросили  игру  и  стали
устраиваться на ночлег. Впрочем, может быть,  эти  молодые  люди  просто
принадлежали к категории тех людей, которые предпочитают жить по команде
- в уборную не сходят без приказа. Привычка такая существует у тех,  кто
всю жизнь в зоне прожил, ну и у солдат-контрактников, наверное.
   - Во сколько выходим? - спросил только один из парней.
   - В десять..
   - И этот что ли с нами пойдет?
   - Да.
   Кривой смотрел на  меня  и  улыбался.  Очень  странно  улыбался.  Ему
нравился мой перепуганный вид, ну  а  я...  я  изо  всех  сил  изображал
преданность. Пусть он видит, что я его боюсь, пусть видит, что я на  все
готов.
   -  Вы  посвятите  его,  мальчики,  в  специфику...  предстоящей   нам
операции. Так, чтобы  он  понял  все  и  не  устроил  истерику  в  самый
неподходящий момент.
   Он ушел, и я остался один с двумя головорезами.
   - Ты че-нибудь понял? - спросил один у другого, -  На  фиг  он  этого
берет?
   - А хуй с ним, наше дело маленькое, - резонно заметил тот, усаживаясь
на кровать.
   Он сидел, он смотрел на меня, видимо, размышляя, что мне рассказывать
и как далеко стоит углубляться. Молчание затянулось  минут  на  пять,  я
устал  стоять  и  уселся  на  ящик,  принявшись   рассматривать   колоду
засаленных карт.
   Тот, что все время задавал вопросы, завалился сп