е поверить, -
поэтому старался изо всех сил. Впрочем, оказалось не так плохо, как  я
представлял. Вы знаете, о каком приспособлении я говорю?
     - Разумеется, -  ответил  Пирсон.  -  Бибикалка.  Заставляет  вас
подождать, когда вам хочется  снова  курить.  Лизабет  -  моя  жена  -
включала мне это, когда была беременна. Грохот такой,  будто  тачка  с
цементом падает с лесов.
     Дьюк с улыбкой кивнул и, когда появился  бармен,  попросил  снова
наполнить стаканы. Потом повернулся к Пирсону и продолжил:
     - Если не считать того,  что  я  пользовался  "павловской  дыбой"
вместо вшитой полоски, все остальное у меня было точно так же,  как  у
вас. Я все сделал, чтобы пробиться туда, где машина играет в  какую-то
дерьмовую интерпретацию "Хора свободы", но привычка меня не отпустила.
Убить ее труднее, чем змею с двумя сердцами. -  Бармен  принес  полные
стаканы. В этот раз заплатил Дьюк. Отхлебнув, он сказал:  -  Мне  надо
позвонить. Подождите минут пять.
     - Ладно, -  согласился  Пирсон.  Осмотревшись,  он  заметил,  что
бармен отступил в относительно безопасную зону для некурящих ("К  2005
году профсоюзы добьются, чтобы здесь было два бармена, - подумал он, -
для курящих и для некурящих") и повернулся к Дьюку. Теперь он  понизил
голос:
     - По-моему, мы собирались поговорить о людях-летучих мышах.
     Дьюк приподнял свои темно-каштановые брови и заметил:
     - А мы о {них} и говорим.
     Не успел Пирсон открыть рот, как Дьюк скрылся  в  туманных  (хотя
почти  не   задымленных)   глубинах   бара   Галлахера,   где   висели
телефоны-автоматы.
     Его не было уже минут десять, и Пирсон начал было подумывать,  не
пойти ли ему поискать своего нового знакомого, как вдруг его  внимание
привлек  экран  телевизора:  ведущий  новостей  сообщал,  какой  фурор
произвел  вице-президент  США.  Выступая  в  Национальной   ассоциации
образования,  он  предложил  пересмотреть  программу   государственных
субсидий детским садам и закрыть их везде, где возможно.
     Включили видеосюжет, снятый  в  каком-то  вашингтонском  зале,  и
когда показали  крупным  планом  вице-президента  на  трибуне,  Пирсон
обеими руками вцепился в  край  стула  так,  что  пальцы  вдавились  в
обивку. Ему вспомнилось  то,  что  он  слышал  утром:  {"У  них  полно
приятелей в верхах. Именно верхи их интересуют".}
     - Мы  ничего  не  имеем  против  работающих  матерей  Америки,  -
говорило чудовище с головой летучей  мыши,  возвышаясь  на  трибуне  с
голубым вице-президентским гербом, - и  против  нуждающихся  бедняков.
Тем не менее мы считаем...
     Рука опустилась Пирсону на плечо, и он  закусил  губу,  чтобы  не
вскрикнуть.  Обернувшись,  он  увидел  Дьюка.  Молодой  человек   явно
изменился - глаза его сверкали, на лбу блестели мелкие капельки  пота.
Он выглядел так, словно только что выиграл крупный приз на скачках.
     - Больше так не делайте, - попросил  Пирсон,  и  Дьюк,  уже  было
садившийся на стул, замер. - Я чуть инфаркт не получил.
     Дьюк с удивлением взглянул  на  него,  затем  перевел  взгляд  на
изображение в телевизоре. Он все понял.
     - С  этой  сволочью  еще  как-то  прожить  можно,  а  как  насчет
президента? Он не...
     - Не думаю, - сказал Дьюк.  Но,  подумав,  добавил:  -  Пока,  во
всяком случае.
     Пирсон наклонился к нему, чувствуя, как его  губы  опять  странно
немеют:
     - Что {значит} "пока"? Что  происходит,  Дьюк?  Кто  они?  Откуда
взялись? Что они делают и чего хотят?
     - Я вам расскажу то, что знаю, - ответил Дьюк, - но сначала хотел
бы пригласить вас на небольшое  собрание  вечером.  Около  шести.  Вас
устроит?
     - На эту тему?
     - Разумеется.
     Пирсон помялся:
     - Хорошо. Но я должен позвонить Лизабет.
     Дьюк встревожился:
     - Ничего не говорите о...
     - Конечно, нет. Я  ей  скажу,  что  {Прекрасная  Дама  Без  Капли
Милосердия} требует перепроверить ее опционы прежде,  чем  покажет  их
японцам. На это Лизабет купится: она знает Холдинг как  облупленную  и
понимает, что та всех поставит на уши, чтобы  угодить  ее  друзьям  из
Тихоокеанского региона. Годится?
     - Да.
     - Мне тоже, но немного некрасиво.
     - Ничего нет некрасивого в том, чтобы держать твою жену  подальше
от летучих мышей. Я же тебя не в сауну приглашаю, брат.
     - Надо полагать. Так что говори.
     - Ладно. Наверное, лучше начать с того, как ты привык курить.
     Из музыкального автомата, который несколько минут  молчал,  вдруг
послышалась нудная аранжировка  знаменитой  песни  Билли  Рей  Сайруса
"Разбитое  сердце  саднит".  Пирсон  удивленно  уставился   на   Дьюка
Райнемана и открыл было рот, чтобы спросить, какое отношение имеет его
курение к ценам на кофе в Сан-Диего.  Но  не  произнес  ни  звука.  Ни
одного.
     - Ты бросил... потом снова  начал...  но  понимал,  что  если  не
будешь соблюдать осторожность, то  через  пару  месяцев  опять  будешь
тянуть по две пачки в день, - начал Дьюк.
     - Так?
     - Да, но я не вижу...
     - Увидишь. - Дьюк достал платок и вытер лоб. Когда Дьюк вернулся,
поговорив по телефону, Пирсону  показалось,  что  он  весь  пылает  от
возбуждения. Да, но было и кое-что еще: он был страшно напуган.
     - Просто поверь мне.
     - Ладно.
     - Как бы там ни было, ты приспособился. Можно это назвать  "модус
вивенди". Бросить ты не мог, но оказалось, что это еще не конец света:
это вовсе не кокаин и не алкоголь, когда  надо  все  время  наращивать
дозу. Курение - очень противная привычка, но есть масса  промежуточных
состояний между тремя пачками в день и полным отказом.
     Пирсон  уставился  на  Дьюка  широко  открытыми  глазами,  и  тот
улыбнулся:
     - Я вовсе не читаю твои мысли, не думай.  Просто  мы  знаем  друг
друга, так ведь?
     - Видимо, да, - задумчиво произнес Пирсон.
     - Я просто забыл, что мы оба Люди десятого часа.
     - Кто-кто?
     Пирсон прочел небольшую лекцию о Людях  десятого  часа  и  об  их
племенных  жестах  (мрачный   взгляд   при   виде   таблички   "КУРИТЬ
ЗАПРЕЩАЕТСЯ",  обреченное  пожатие  плечами,  когда  некто  облеченный
властью  требует:  "Пожалуйста,  бросьте  сигарету,  сэр"),  племенных
амулетах (жевательная  резинка,  леденцы,  зубочистки  и,  разумеется,
флакончики с аэрозольным дезодорантом) и племенных молитвах  (наиболее
распространенная {"Со следующего года точно брошу"}).
     Дьюк восхищенно выслушал, а потом воскликнул:
     - Боже милостивый, Брэндон! Ты открыл пропавшее колено Израилево!
Все чокнутые пошли за верблюдом, нарисованным на пачке!
     Пирсон расхохотался, заслужив  еще  один  неодобрительный  взгляд
бармена.
     - Во всяком случае, подходит, - продолжал Дьюк.  -  Позволь  тебя
спросить - ты куришь при ребенке?
     - Боже упаси, нет! - воскликнул Пирсон.
     - А при жене?
     - Нет, никогда больше.
     - Когда ты последний раз тянул в ресторане?
     Пирсон подумал и не мог вспомнить. Теперь он садился в  зале  для
некурящих даже тогда, когда был один,  и  воздерживался  от  сигареты,
пока не доест, расплатится и выйдет.  А  дни,  когда  он  курил  между
каждым блюдом, остались в далеком прошлом.
     - Люди десятого часа, - зачарованно произнес Дьюк. - Слушай,  мне
нравится - нравится, что у нас есть имя. И мы действительно как племя.
Это...
     Он вдруг замолчал, посмотрев в окно. Мимо  проходил  полицейский,
беседуя  с  красивой  молодой  женщиной.  Она  смотрела  на   него   с
восхищением и желанием, совершенно не замечая черных, оценивающих глаз
и сверкающих треугольных зубов над своей головой.
     - Боже, взгляни на это, - прошептал Пирсон.
     - Да, - вздохнул Дьюк.  -  Это  распространяется  все  больше.  С
каждым днем. - Он задумчиво рассматривал свой недопитый стакан.  Потом
встряхнулся, прогоняя мрачные мысли. - Кем бы мы ни были, - сказал  он
Пирсону, - мы единственные на всем проклятом свете, кто видит {их}.
     - Кто, курящие? - недоверчиво спросил Пирсон. Конечно, надо  было
понять, что Дьюк к этому ведет, но все же...
     - Нет, - терпеливо объяснил Дьюк. - По-настоящему {курящие} их не
видят. {Некурящие} не видят тоже. - Он смерил Пирсона взглядом.
     - Их видят только такие, как мы,  Пирсон,  -  ни  рыба  ни  мясо.
Только Люди десятого часа вроде нас.
     Когда через пятнадцать  минут  они  вышли  от  Галлахера  (Пирсон
сначала позвонил жене, изложил свою  выдумку  и  обещал  быть  дома  к
десяти), ливень перешел в мелкую морось,  и  Дьюк  предложил  пройтись
пешком.  Не  весь  путь  до  Кембриджа,  куда  они  направлялись,   но
достаточно, чтобы Дьюк  успел  рассказать  ему  побольше.  Улицы  были
пустынны, и они могли разговаривать, не  оглядываясь  поминутно  через
плечо.
     - Это похоже на первый оргазм, - говорил Дьюк, когда  они  шли  в
тумане в сторону Чарлз-ривер. - Коль уже пошло, это становится  частью
твоей жизни. То же самое здесь. В какой-то  день  вещества  у  тебя  в
голове вступают в нужную реакцию, и ты начинаешь их {видеть}.  Знаешь,
я удивлялся, сколько людей буквально умирало от ужаса в  этот  момент.
Очень много, я уверен.
     Пирсон взглянул на кровавый отсвет фар движущихся машин на мокрой
мостовой Бойлстон-стрит и вспомнил то ощущение ужаса от  своей  первой
встречи:
     - Они такие мерзкие. Такие отвратительные. И мясо у них  движется
вокруг черепа... это же не описать словами, правда?
     Дьюк кивнул:
     - Они действительно уродливейшие твари. Я увидел первого в метро,
когда ехал домой в Милгон. Он стоял на платформе  станции  Парк-стрит.
Хорошо, что я был в поезде и поехал дальше, потому что я закричал.
     - И что случилось?
     Улыбка Дьюка перешла в кислую гримасу:
     - Люди посмотрели на меня, потом быстренько отвернулись.  Знаешь,
как к этому относятся в большом городе: на каждом углу стоит  чокнутый
и проповедует, как Иисус Христос любит тарелки фирмы "Таппер".
     Пирсон кивнул. Он  знал,  как  это  выглядит  в  большом  городе.
Вернее, считал, что знает, - до сегодняшнего дня.
     - Высокий рыжий парень, весь в веснушках, сел  рядом  со  мной  и
взял меня за локоть так же, как я сегодня утром сделал  с  тобой.  Его
зовут Робби Дельрей. Он маляр. Сегодня ты его увидишь у Кейт.
     - Кто такая Кейт?
     - Специализированный книжный магазин в Кембридже. Фантастика.  Мы
там встречаемся раз  или  два  в  неделю.  В  основном  хорошие  люди.
Увидишь. Как бы там ни было, Робби схватил меня за  локоть  и  сказал:
"Ты не спятил, я тоже это  видел.  Это  действительно  человек-летучая
мышь". Так он, конечно, мог разглагольствовать и под действием хорошей
дозы амфетамина... только я же {видел} это, и облегчение...
     - Да, - произнес  Пирсон,  мысленно  возвращаясь  к  сегодняшнему
утру. Они пропустили бензовоз на  Сторроу-драйв  и  перебежали  всю  в
лужах улицу. Пирсон обратил внимание на нанесенную краскораспылителем,
уже выцветшую надпись на обратной  стороне  скамейки  у  реки.  "ЧУЖИЕ
ВЫСАДИЛИСЬ - гласила она. - МЫ СЪЕЛИ ДВОИХ".
     - Хорошо, что ты там был утром, - сказал Пирсон. - Мне повезло.
     Дьюк кивнул:
     - Да уж. Когда летучие мыши берутся за человека, это с концами  -
полиция потом находит кусочки в мусорном ящике после таких встреч.  Ты
об этом слышал?
     Пирсон кивнул.
     - И никто не замечает одну деталь, общую {для}  всех  жертв:  они
все ограничивались пятью-десятью сигаретами в день. На  эту  маленькую
деталь не обращает внимания даже ФБР.
     - Но зачем убивать нас? - спросил  Пирсон.  -  Ведь  если  кто-то
начнет бегать и кричать, что  его  босс  марсианин,  никто  не  станет
мобилизовывать национальную гвардию - парня просто отправят в дурдом!
     - Спустись на землю, приятель, - сказал Дьюк. - Ты же их видел.
     - Они... звери?
     - Ну да. Но это означает ставить телегу впереди лошади. Они вроде
волков, Брэндон, невидимых волков,  которые  прогрызают  себе  путь  в
стаде овец. А теперь скажи, что хотят волки от овечек, кроме того, что
те должны выражать бурную радость, когда их убивают?
     - Они... что ты сказал? - Пирсон вдруг перешел  на  шепот.  -  Ты
говоришь, они {едят} нас?
     - Какую-то часть едят, - подтвердил  Дьюк.  -  Так  считал  Робби
Дельрей в день нашей встречи, и большинство из нас и теперь считает.
     - Кого это "нас", Дьюк?
     - Людей, к которым я тебя веду. Мы там будем не все,  но  на  сей
раз большинство. Что-то должно произойти. Что-то большое.
     - Что?
     Дьюк только покачал головой и предложил:
     - Может, возьмем такси? Ты не устал?
     Пирсон устал, но брать такси не хотел. Прогулка возбудила  его...
но не прогулка сама по себе. Он не думал, что сможет сказать это Дьюку
- по крайней мере, сейчас, - но в этом ему виделась другая  сторона...
{романтическая} сторона. Будто он очутился на страницах  дурацкой,  но
увлекательной   приключенческой   повести   для   детей;   ему    живо
представились иллюстрации Н.С.Уайета. Он взглянул на нимбы  из  белого
света,  которые   медленно   растекались   вокруг   уличных   фонарей,
выстроившихся  вдоль  Сторроу-драйв,  и  словно  улыбались.   {"Должно
произойти что-то большое,} - подумал  он.  -  {Агент  Х-9  вернулся  с
хорошей новостью с нашей подземной базы... мы  нашли  яд  для  летучих
мышей, который долго искали".}
     - Возбуждение проходит, поверь мне, - сухо заметил Дьюк.
     Пирсон удивленно повернул голову.
     - К тому времени, как второго твоего друга выловят  в  бухте  без
половины головы, ты поймешь, что Том Свифт  не  придет  помогать  тебе
красить чертов забор.
     - Том Сойер, - пробормотал Пирсон и стер с ресниц капли дождя. Он
чувствовал, как щеки у него начинают гореть.
     - Они съедают что-то, что  вырабатывает  наш  мозг,  так  считает
Робби. Может  быть,  какой-то  фермент,  может,  особые  электрические
волны. Он говорит,  это  именно  то,  что  позволяет  нам  -  хотя  бы
некоторым из нас - видеть их; мы для них как помидоры в огороде -  они
нас берут с грядки, когда считают, что мы созрели.
     - Я воспитан в твердой  баптистской  вере  и  не  признаю  всяких
дурацких объяснений. По-моему, они высасывают души.
     - Да? Ты шутишь или действительно так считаешь?
     Дьюк, засмеявшись, пожал плечами и принял вызывающий вид:
     - Дерьмо это все. Эти твари вошли в мою жизнь,  когда  я  считал,
что рай - это сказка, а ад здесь, на земле. Теперь у  меня  опять  все
перепуталось. Но это все ерунда. Важна только одна  вещь,  которую  ты
должен крепко зарубить на носу, - у них {масса}  причин  убивать  нас.
Во-первых, они боятся того, что мы делаем, - собираемся, организуемся,
пытаемся остановить их...
     Дьюк замолчал и задумался, мотая головой. Он походил на человека,
который разговаривает сам с собой, все пытаясь найти ответ на  вопрос,
который уже много ночей не дает ему спать.
     - Боятся? Не уверен,  что  это  точное  слово.  Но  стараются  не
рисковать, так будет правильнее. И еще одно не подлежит сомнению -  им
не нравится, что некоторые из  нас  могут  их  видеть.  Чертовски  {не
нравится}. Как-то мы отловили  одного,  и  это  было  все  равно,  что
засадить джинна в бутылку. Мы...
     - {Отловили} одного!
     - Ну да, - сказал Дьюк и  мрачно,  безжалостно  подмигнул.  -  Мы
затащили его на одинокую дачу на шоссе §  95  под  Ньюберипортом.  Нас
было шестеро во главе с моим другом Робби. Мы спрятали его в сарае,  и
когда лошадиная доза наркотика, которую мы вкатили ему, вышла - а  это
произошло  чертовски  быстро,  -  попробовали  допросить  его,   чтобы
получить правильные ответы на те вопросы, что ты сейчас мне задал.  Он
был в наручниках  и  ножных  кандалах,  а  сверху  мы  запеленали  его
нейлоновым  тросом,  как  мумию.  Знаешь,  что   мне   сильнее   всего
запомнилось?
     Пирсон покачал  головой.  Чувство,  что  он  живет  на  страницах
детской книжки, исчезло.
     - Как оно пробудилось!  -  продолжал  Дьюк.  -  Не  было  никаких
промежуточных состояний. На одно мгновение  оно  еще  отключилось,  но
секунду спустя в полном сознании уже уставилось на  нас  этими  своими
страшными глазами. Глазами летучей мыши. У них есть глаза - многие  не
знают этого факта. Разговоры, будто они слепые, -  это  чушь,  которую
распространяет какой-то их агент. Оно  не  разговаривало  с  нами.  Ни
слова не сказало. Думаю, оно понимало, что не выйдет из  этого  сарая,
но никакого страха в нем не было.  Только  ненависть.  Господи,  какая
ненависть была в этих глазах!
     - Что произошло?
     - Оно  разорвало  цепочку  наручников,  как  папиросную   бумагу.
Кандалы оказались крепче - мы  их  приковали  к  полу,  но  нейлоновый
корабельный трос... он перегрызал его всюду, куда мог достать  зубами.
Как  крыса  перекусывает  бельевую  веревку.  Мы  все   стояли   будто
оглушенные. Даже Робби. Мы не верили своим глазам... а может, оно  нас
загипнотизировало. Знаешь, я долго над этим размышлял. Слава Богу, там
был Лестер Олсон. Мы приехали в "форде"-фургоне, который угнали  Робби
и Мойра, и Лестер помешался на том, что машину будет видно  с  трассы.
Он пошел проверить, а когда вернулся  и  увидел,  что  эта  тварь  уже
совсем распуталась и не успела только освободить ноги, он выстрелил ей
три раза в голову. Просто бах-бах-бах.
     Дьюк задумчиво покачал головой.
     - Убил ее, - сказал Пирсон. - Просто бах-бах-бах.
     Голос его снова исходил откуда-то извне,  как  там,  на  площадке
перед банком, и тут ему пришла  в  голову  безумная,  но  убедительная
мысль: никаких  людей-летучих  мышей  нет.  У  них  у  всех  групповая
галлюцинация, вот и все, мало чем отличающаяся от тех, что возникают в
кружке курильщиков опиума. Эта, характерная для Людей  десятого  часа,
объяснялась дефицитом поступающего в мозг никотина.  Люди,  к  которым
вел его Дьюк, убили невинного человека под влиянием этого  безумия,  а
может быть, и не одного. Точно убили бы, будь у них время. И  если  он
сейчас не расстанется  с  этим  чокнутым  молодым  банкиром,  он  тоже
закончит тем, что втянется в это. Он  уже  видел  двоих  людей-летучих
мышей...  нет,  троих,  считая  полицейского,  даже  четверых,  считая
вице-президента. Подумать только: {вице-президент США...}
     Выражение лица Дьюка говорило Пирсону, что тот опять  читает  его
мысли:
     - Ты начинаешь размышлять, не спятили ли мы все, включая тебя,  -
сказал Дьюк. - Правильно?
     - Конечно, - ответил Пирсон несколько резче, чем намеревался.
     - Они исчезают, - сказал Дьюк. - Я видел,  как  тот,  что  был  в
сарае, исчез.
     - Что?
     - Сделался прозрачным, превратился  в  дым  и  исчез.  Знаю,  это
звучит несуразно, но никакими словами я не смогу тебе  объяснить,  как
было несуразно просто стоять там и наблюдать, как это происходит.
     Сначала ты просто не можешь в это поверить, хотя  это  происходит
на твоих глазах; кажется, что это сон или ты смотришь кино со  всякими
спецэффектами, вроде  "Звездных  войн".  Потом  начинаешь  чувствовать
запах - смесь пыли, мочи и жареного перца.  Запах  такой  мощный,  что
начинает тошнить. Лестера вырвало на месте, а Джанет чихала еще с час.
Обычно у нее это бывает только от полынной пыльцы или кошачьей шерсти.
Я подошел к стулу, на  котором  оно  сидело.  Трос  был  на  месте,  и
наручники, и одежда. Рубашка была застегнута. Я расстегнул "молнию" на
брюках - осторожно, будто боялся,  что  оттуда  выскочит  его  член  и
стукнет меня по носу, - но там были только трусы.  Обыкновенные  белые
спортивные трусы. И все, но и  этого  достаточно,  потому  что  и  они
оказались пусты. Вот что я тебе скажу, брат, -  считай,  ты  не  видал
настоящей чертовщины, пока тебе не попадется одежда парня,  совершенно
целая, только парня в ней нет.
     - Обратился в дым и исчез, - протянул Пирсон. - Господи помилуй.
     - Угу. Под конец он был похож на вот это. - Дьюк показал на яркий
нимб из капелек влаги вокруг фонаря.
     - А что происходит с... - Пирсон запнулся,  не  зная,  ка