похожий  на  гудение,  словно  скопище
насекомых.  Вцепившись  бескровными  пальцами  в  решетку,  он   лихорадочно
вглядывался в них, пытаясь разглядеть их лица. И вдруг кто-то заметил его.
   Мгновенный ропот прокатился по толпе, раздалось несколько криков,  и  все
стихло.
   Наступила тишина, словно толпу накрыли плотным одеялом. Они стояли и все,
как один, смотрели на него, обратив к нему свои бледные лица. А он глядел на
них. И вдруг он понял: это же я не в норме, а не они. Норма  -  это  понятие
большинства. Стандарт. Это решает большинство, а не одиночка, кто бы  он  ни
был.
   Это внезапное откровение соединилось в нем с тем, что он видел  их  лица,
искаженные страхом, ужасом, ненавистью, - и он ощутил, как они  боятся  его,
как он ужасен. Он  -  чудовищный  выродок.  Для  них  он  куда  опаснее  той
инфекции, жить с которой они уже приспособились. Он был  монстром,  которого
до сих пор никто не мог поймать, никто не мог увидеть.  Доказательством  его
существования были лишь окровавленные трупы их близких и возлюбленных  -  он
ощутил и понял, кем он был для них, и глядел на них без ненависти.
   Он сжал в пальцах пакетик с пилюлями.
   Хватит жестокости. Хватит насилия. Пусть его смерть не станет  еще  одним
кровавым спектаклем.
   Роберт Нэвилль глядел на новых людей, владевших этим новым миром, и знал,
что ему нет среди них места.
   Он знал, что, как и вампиры, он стал проклятьем, ночным кошмаром. Он  нес
людям  ужас  и  страх,  и  его  следовало  уничтожить.  И  все  происходящее
представилось ему повторением  прошлого,  только  вывернутым  наизнанку.  Он
вдруг  увидел  происходящее  с  той  кристальной   ясностью,   которая   все
расставляет по своим местам, и ощущение понимания восхитило его, заставив на
мгновение забыть о боли.
   Хриплый кашель вперемешку с кровью напомнил ему  о  действительности.  Он
прислонился к стене и  стал  поспешно  заглатывать  пилюли,  торопясь,  пока
сознание вновь не оставило его.
   Круг замкнулся, - думал он, ощущая, как вечный  сон  вкрадывается  в  его
тело. - Круг замкнулся. Гибель рождает террор. Террор рождает страх. И  этот
страх будет  осенен  новыми  предрассудками...  Так  было,  и  так  пребудет
вовеки... и теперь...
   Я - легенда.