понукали гребцов, и расстояние до берега быстро сокращалось.
     Гоплиты,  по колено в  воде,  окружили подступы к мосту.  И когда над
камышом показались луки и  войлочные шапчонки всадников,  греки прикрылись
щитами и подняли копья.
     Скифы!  От греков их отделяла стадия земли,  очищенной от камыша,  по
распоряжению Гистиея.
     Скифов было немного -  около двух тысяч. Гистией облегченно вздохнул.
Подплывали новые триеры, из них выходили воины. Скифы наблюдали.
     - Что надо славным сколотам? - обратился к ним Гистией.
     Горбоносый скиф в  бронзовом шлеме,  в окружении воинов,  и женщина в
сопровождении  безбородых  всадников  остановились  на  расстоянии  полета
копья,  вынули из ножен мечи,  переложили их в  левые руки,  затем вложили
мечи в ножны и прижали десницы к груди.
     - Греки!  -  воскликнул горбоносый. - Не с войной пришли мы к вам. Мы
принесли вам свободу. Если хотите, выслушайте нас.
     Гистией подал знак,  и скифские послы подъехали ближе.  Молодой русый
скиф  с  чашей-черепом у  седла  опустил на  землю  перед Гистиеем большой
мешок. Гистией заглянул в него и увидел лоснящиеся черные шкурки выдр.
     - Это вам,  правители городов Анатолии и островов. Цари сколотов шлют
подарок и просят их выслушать.
     - Прошу, прошу, - засуетился Гистией.
     Послы спешились,  пошли за Мильтиадом, Продиком и остальными тиранами
на триеру Гистиея. Здесь, на палубе, рабы натянули большой тент. Поставили
амфоры с вином, свежие фрукты. Уселись на мраморных скамеечках, и Гистией,
нарушая греческий обычай (солнце было еще высоко), приказал рабам поднести
всем по полному килику вина.
     - Греки!  Соседи наши! Мы узнали, что Дарий приказал вам стеречь мост
только шестьдесят дней, - начал Скопасис.
     - Истинно говоришь, скиф, - кивнул головой Продик.
     - А  если он  не возвратится с  войском через шестьдесят дней,  то вы
можете плыть домой...
     - Да,  да,  -  быстро заговорил Гистией.  -  Я  поставлен старшим над
греками.  Ты  верно говоришь:  шестьдесят дней  и  ночей приказано стеречь
мост.
     - Переждите эти дни,  а потом уходите отсюда. Вы ничем не провинитесь
ни перед Дарием, ни перед нами.
     - Скифы правы, - промолвил Мильтиад. - Выполнить требования Дария, но
не больше.
     - Персы застряли в болотах Неврии,  -  повысил голос Скопасис. - Царь
Иданфирс  готовится  к  последнему  бою.   Войско  Дария  обессилено.   Мы
постараемся,  чтобы оно не увидело этого моста.  Греческие города не будут
отныне платить Дарию дань.
     Тираны  одобрительно закивали  бородами.  Гистией  с  неудовольствием
подметил это. Главное сейчас - пусть скифы скорее убираются прочь. Гистией
откашлялся:
     - Думаю, правители полисов поддержат меня, если я скажу, что согласен
с  твоим условием,  храбрый скиф.  Но  срок еще не миновал.  Возвращайтесь
спокойно назад и делайте свое дело,  а мы будем делать свое, пока кончится
срок.
     - Разве...  -  раскрыл было  рот  Продик,  но  Гистией остановил его,
выставив открытую ладонь вперед, и велел рабам наполнить чаши вновь.
     - Где гостям приготовить ночлег?
     - Спасибо за  гостеприимство,  но  мы сейчас же возвращаемся обратно.
Царь Иданфирс ожидает от нас вестей.
     Послы выпили вино,  быстро поднялись  и  пошли  к  лошадям.  У  бедра
женщины колыхался колчан, наполненный стрелами, и греки неотрывно смотрели
вслед амазонке...
     Первым вскочил с места Мильтиад.
     - Итак, мы свободны! Хвала богам Олимпа.
     - Шестьдесят дней уже давно минуло!
     - Почему ты не сказал им об этом, уважаемый Гистией?
     - Тираны  полисов  ионийских!  Вы  плохо  знаете  скифов.  Они  очень
самоуверены,  хотя  и  храбрые воины,  боги  тому свидетели.  Скифы только
собираются дать бой Дарию, а значит ли это, что Дарий уже побежден?
     Гистией обвел всех глазами, и даже у Мильтиада потух взгляд.
     - Вы знаете силу Дария,  и  скифским  ли  племенам  тягаться  с  ним?
Хорошо, пусть мы выполним свое обещание скифам. А если Дарий разгромит их,
придет к Истру,  не найдет моста и не застанет нас?  Что тогда?  Обманутый
победитель страшен.
     - Но шестьдесят дней миновало?
     - Вы хорошего мнения о  царе Дарии.  Я же бывал в Персеполе и кое-что
понимаю в  царских обычаях.  Последовательность в  поступках -  не главный
закон царя царей...
     - Досточтимый Гистией верно говорит,  -  вмешался Продик,  - нам надо
выждать.  Кто победит - покажет время. Не будем уходить от моста и обождем
вестей о решающей битве.
     - Я жду еще декаду -  и ни дня больше! - крикнул Мильтиад. - Я заберу
свои  триеры  и  поплыву к  Понту.  Боги  пошлют кару  на  головы наши  за
криводушие!
     Между тем Иданфирс с основным войском вышел к Порате,  где начинались
владения агафирсов.  Предгорья Карпаса -  удобное место для боя.  Но  царь
агафирсов  не  дал  осуществить  это  намерение.  Над  Поратой  стали  его
вооруженные всадники, а сам царь выехал навстречу сколотам.
     - Сосед! - сказал царь агафирсов. - Ты привел воинов к моим границам.
Дошла весть,  что ты  заманил персов к  неврам,  и  вы  вместе разорили их
селения. Если ты намерен то же сделать и с нашими, то ошибаешься. Агафирсы
не будут удирать подобно неврам. Сворачивай на восход солнца и не переходи
Порату -  иначе будем воевать с тобой. Так решили старейшины, так решил я,
царь агафирсов.
     И  вернулся к  своему  войску,  поблескивая на  солнце золотым шитьем
плаща.
     Цари сколотов стали совещаться.
     - Агафирсы никогда не были хорошими воинами, - сказал царь авхатов.
     - Не думаю,  чтобы они собрали войско больше нашего,  -  добавил царь
траспов.
     - Но  не  забывайте,  братья,  кто стоит за нашей спиной.  - Иданфирс
повернулся лицом к северу.  - Сейчас сколотам лучше иметь поменьше врагов.
Когда покончим с персами,  расквитаемся и с дерзкими агафирсами. А теперь,
братья-цари,  поворачиваем на восход  солнца  и  будем  искать  место  для
решающего боя.
     - Так, царь, так. Мудро говоришь.


                                    7

     Когда лучи  солнца одолели мрак  ночи и  око  небес Митра оповестил о
начале последнего дня  последнего летнего месяца гарманада,  Дарий  и  все
персы увидели то,  чего так долго ждали и к чему так стремились. Вдали, на
равнине,  разместилось войско скифов.  Они  пришли ночью  и,  не  разжигая
костров, стали против персов. До сих пор такие неуловимые, теперь спокойно
готовились к бою.
     Дарий чувствовал,  что давно ожидаемая битва почему-то  не тешит его.
Он понуро смотрел на стан противников и  вспоминал долину Мугабо*,  чем-то
подобную этой  равнине...  Но  воспоминание о  прошлой победе не  развеяло
угрюмости.   Царь  созвал  совет.   Теперь  решающее  слово,   несомненно,
принадлежало  Гобрию,   и   начальник   латников   понимал   это.   Всегда
предусмотрительный и уравновешенный,  он спокойно отдавал приказания, даже
Барт не проявил признаков непослушания.
     _______________
          * В  долине  Мугабо  в  Средней  Азии  Дарий  разгромил  большое
     восстание местных племен.

     Тут же отправили богослужение, запели гимн божеству, несущему победу:

                И в пятый раз явился Митра
                В личине вепря,
                Который летит вперед с острыми клыками...

     Гобрий слушал знакомые слова и думал,  куда поставить вавилонцев. Они
вовсе не хотят воевать,  эти ленивые вавилонцы,  и Гобрий желал избавиться
от  них.  В  первой линии их сразу сомнут скифы,  и  это произведет плохое
впечатление на все войско.  В первую линию следует поставить саков.  Они и
одеждой походят на скифов и наверняка знают все скифские приемы боя.
     Солнце  прошло  почти  четверть своего  дневного пути,  когда  войска
персов  и  скифов  начали  сходиться.  Ряды  скифской  пехоты  двинулись и
остановились  как  бы  в  нерешительности,   нестройными  линиями.  Дальше
шевелилась конница.
     Эта  кажущаяся нерешительность врага толкнула Гобрия двинуть в  атаку
латников.   Отборная  тяжелая   конница   должна   произвести  устрашающее
впечатление на скифскую пехоту. Железные шлемы с маской, все тело защищено
панцирем, даже кони покрыты попоной в железных пластинах.
     По сигналу Гобрия железная лава двинулась на нестройный фронт скифов.
Разгоряченные боевыми криками кони  мчались слитые  в  одно  металлическое
целое с всадниками. Острые копья, прикрепленные ремнями к крупу, выдвинуты
вперед.
     Но, когда до скифских рядов оставалось меньше броска копья, навстречу
персам выбежала часть  воинов.  Гобрий даже  опешил от  неожиданной удачи,
ведь латникам ничего не стоило смять и уничтожить неосмотрительных врагов.
Скифы же, сблизившись с латниками, вдруг присели и нырнули под коней: одно
колено  на  земле,   голова  и  спина  на  уровне  копыт.   Когда  латники
проскакивали над присевшими скифами,  те кинжалами и мечами наносили удары
по   конским  животам.   Обезумевшие  животные  сбрасывали  седоков,   они
барахтались на земле,  беспомощные в своей тяжести, а скифы закалывали их,
находя  в  броне  уязвимые места.  Гобрий,  опомнившись,  подал  сигнал  к
отступлению. Латники медленно развернулись и устремились назад. Им в спину
посыпались стрелы и  копья,  не принося,  правда,  особого вреда.  Нелегко
пришлось и  скифам  первой  линии:  многие  погибли под  копытами,  многие
заколоты и  порубаны.  Однако атака была проиграна,  латники отступили,  а
скифская пехота двинулась вперед.
     Тогда Гобрий приказал выстроить персидских и мидийских копьеносцев, а
на крыльях -  конных саков.  Эта линия должна принять ответный удар. Когда
линия  разомкнется,   на  средину  выйдут  фракийцы,   каспии,   фригийцы,
лидийцы...  Гобрий не в состоянии запомнить все племена пестрого воинства,
такого охотного к  грабежам.  Чтобы эти горе-воины не дрогнули в  решающий
момент, за ними будут стоять ряды саков.
     Царь Дарий  с  Видарной и десятью тысячами бессмертных остались возле
высокого шатра. К ним присоединился и Гобрий, когда все войско построилось
к   бою.   Теперь   слово   за  Дарием.  Он  стоял  в  колеснице  понурый,
невыспавшийся.
     - Начали!  - хрипло бросил царь Гобрию, как будто первой схватки и не
было.
     Хорошо сверху видно, как оба войска медленно двигались навстречу друг
другу, подымая пыль и вытаптывая пожелтевшую траву осенней степи.
     Между  передними линиями осталось около  пятисот шагов,  когда  среди
скифов на  левом фланге поднялась суматоха.  Ряды  их  смешались.  Даже до
шатра долетали приглушенные расстоянием крики.
     - Что там творится? - обратился к придворным Дарий.
     Сотни бессмертных полетели к войску. Все молча, обеспокоенно ждали их
возвращения.  И  вот  бессмертные доложили,  что  в  ряды  скифов  вскочил
испуганный заяц.  Копьеносцы на  правом  фланге  хорошо его  видели.  Заяц
проскочил первый  ряд,  его  заметили скифы,  бросились с  криками ловить,
нарушили строй, к пехоте присоединились всадники. Так доложили царю.
     - Эти  люди  совсем пренебрегают нами,  если так  легкомысленно ведут
себя перед боем,  -  выдохнул Дарий и потянулся к уху. - Ты, Гобрий, верно
растолковал значение даров...
     - Эти  грязные  скифы  погубили чистую  тварь*,  -  добавил  Барт.  -
Нечистые взяли верх над чистым, очень плохой знак, царь.
     _______________
          * Заяц, по верованию древних персов, считался <чистой> тварью.

     Гобрий был озадачен.  Скифы сбили с толку даже его,  старого и многое
повидавшего.  Он  ежеминутно ожидал от  них новой пакости и  поэтому решил
быть  осторожным,  не  бросать  сегодня все  войско  в  дело...  Чтобы  не
попасться в западню.
     Бойцы   передних  рядов   сошлись   на   расстояние  полета   стрелы,
воинственные крики понеслись над  степью.  Дарий и  его свита видели,  как
приближались скифы,  как  выходили из  безбрежной степи их  многочисленные
отряды.  И теперь,  наблюдая все это,  ни Гобрий, ни Дарий, ни даже Барт и
Видарна -  никто не  говорил о  победе.  У  каждого крепко засели слова об
убитом скифами зайце.
     - Надо  все  хорошо  обдумать  и   все  предусмотреть,   чтобы  иметь
возможность  своевременно возвратиться к  мосту,  -  молвил  Дарий,  будто
забыл, что срок, назначенный грекам, давно прошел.
     А битва между тем разворачивалась, как и задумал Гобрий.
     Пехота  скифов  столкнулась с  копьеносцами,  после  короткой  стычки
копьеносцы отошли на фланги. Тогда скифы схватились с теми <воинственными>
племенами, которые Гобрий не ставил ни во что. Как он и предполагал, скифы
мигом смяли их, но вперед не двигались. Они разгадали хитрость персидского
военачальника - увидели знакомые шапки саков за линией копьеносцев.
     Оба войска топтались на месте,  беспокоясь больше о надежной обороне,
чем  о  рискованном наступлении.  Все понимали,  что сегодняшнее -  только
начало  большой  битвы.  Надо  думать  о  завтрашнем дне.  Слова  Дария  о
возвращении к мосту не забывались персидскими военачальниками.
     - Вызвать на помощь греков, - предложил Видарна.
     - Видит бог,  что ничего глупее нельзя придумать, - со злостью бросил
Барт.
     - Конечно,  не стоит оставлять мост без охраны,  да и  те шесть тысяч
гоплитов мало чем помогут, - тихо, как будто про себя, молвил Гобрий.
     Гобрию, конечно,  очень  хотелось  напомнить  всем  о совете в Сузах,
когда он да еще брат царя возражали против похода,  а все остальные только
то  и  делали,  что  хвастались силой и могуществом.  Но такое напоминание
сейчас вызвало бы только взаимные упреки и вражду.
     - Думаю,  когда настанет ночь,  -  сказал Гобрий, - мы зажжем костры,
оставим здесь  больных и  раненых,  свяжем ослов,  чтобы громче ревели,  и
отойдем.  Надо сделать это сегодня же,  чтобы скифы не успели добраться до
Истра, разрушить мост или столковаться с греками.
     С ним согласились все.
     Наконец  этот  долгий  для  персов  день  вступил  в  свою  последнюю
четверть. Все так же вяло проходили отдельные стычки.
     Но  вот  скифы  начали бить  в  медные диски,  и  их  воины,  которые
разрозненными отрядами вели перестрелку или  рубились,  начали выходить из
боя.   В   этот  момент  Гобрий  крикнул  Гаусане  передать  приказ  пешим
копьеносцам снова  сомкнуться  в  центре  и  хоть  напоследок  попробовать
окружить передовые скифские отряды.
     Такие приказы Гаусана выполнял охотно. Он скомандовал, и застоявшиеся
кони помчали всадников.  Копьеносцам тоже надоело сидеть в обороне. Совсем
неожиданно для  скифской конницы они  двинулись с  флангов,  отсекая пеших
скифов от конных.
     Линия фронта стала подобна натянутому луку, в котором копьеносцы были
тетивой,  а  в пространстве между тетивой и луком осталось несколько тысяч
пеших скифов.  Туда и  бросился Гаусана с  отрядом.  Бессмертные летели на
скифов, клюги копьев блестели в красном вечернем солнце.
     Гаусана,  разгоряченный боем,  сразу  не  почувствовал удара в  левое
плечо:  стрела.  Он  попробовал вытащить ее правой рукой,  переложив меч в
левую. Но стрела не поддавалась, и Гаусана отломил ее возле самого острия,
но так, чтобы можно было потом вытянуть.
     И  в  тот момент,  когда правая рука освободилась,  на  него наскочил
огромный скиф с секирой. Скиф держал ее за длинную ручку и целился прямо в
голову.  Гаусана успел уклониться, и секира попала в правое плечо, перебив
ключицу. Сотник застонал и сполз с лошади.
     ...Остатки  окруженных  скифов,   прорвав  линию   копьеносцев,   под
прикрытием лучников Скопасиса отходили в сторону лагеря.
     Зашло солнце.  Сумерки окутали оба войска.  Вспыхнули костры. Персы и
скифы выносили с поля боя убитых и раненых.
     После краткого  совета  в  узком  кругу Дарий призвал к себе вождей и
родоначальников племен  и  предложил  новый  план:  он  сам  с  латниками,
копьеносцами,  бессмертными,  мидийцами  и саками,  с отрядами бактрийцев,
армян и парфиян отойдут от лагеря в обход скифов,  а  остальные  останутся
здесь  до  утра.  Раненым,  больным  и части обоза приказано спрятаться за
насыпью,  их  будут  охранять  оставшиеся  воины,  если  скифы  попытаются
прорваться в лагерь. Утром же основное персидское войско во главе с Дарием
нанесет удар скифам в спину.
     Оставленные в лагере связанные ослы подняли рев, и этот привычный шум
и пылающие костры показывали скифам, что враг на прежнем месте. А основная
часть  войска персов неутомимо двигалась на  юг  к  Истру,  чтобы поскорее
достичь  спасительного моста  и  оставить  эти  проклятые земли.  В  обозе
Видарны ехала ни о  чем не подозревающая старшая служанка Тия,  уверенная,
что, как только они остановятся на ночлег, Гаусана позовет ее к себе.
     Когда  же  наступил  день  и   отряды  скифов  двинулись  на  лагерь,
оставшиеся увидели свое бессилие и поняли, что брошены на произвол судьбы.
Пали они  перед скифами ниц  в  желтую степную пыль,  умоляли о  милости и
вопили о коварстве своего царя...
     ...Гаусана в  беспамятстве лежал  под  кибиткой.  Здесь  оставили его
вечером, после боя.
     Сотник бессмертных раскрыл глаза,  но  не  увидел над  собой неба,  и
тогда он перевел взгляд на себя, на свое тело, на измятый оранжевый плащ в
крови и  пыли.  Рядом истоптанная голая земля.  Наконец понял,  что  лежит
израненный под возом, и тут же совсем близко послышался крик.
     Сотник бессмертных со стоном перевалился на бок,  и последнее, что он
увидел в своей жизни, был молодой русоволосый скиф с бородкой.
     Тот деловито вытянул сотника бессмертных  за  ногу,  коротким  ударом
меча  отрубил  голову.  Потом  вытер окровавленный меч о грязный оранжевый
плащ сотника.
     В  тот же  день царь Иданфирс приказал авхатам стеречь пленных.  Всем
остальным кратчайшим путем двинуться к Истру.
     - Мы опередим персов и станем спиной к реке.  Слева агафирсы,  справа
Понт  Эвксинский.  Греческий флот уже  ушел:  ведь шестьдесят дней минуло.
Дарий вынужден будет принять бой.
     Как ни спешили сколоты за персами,  но прежде необходимо было предать
земле погибших,  позаботиться об их потусторонней жизни. Край мертвых Герр
далек отсюда,  и  довелось хоронить сколотов в  этих  землях.  Ни  селения
вокруг,   ни  засеянного  клочка  земли  -   степь  ковыльная  с  широкими
залесенными балками.  И чтоб не надругались чужие люди над сколотами, тела
их решено было предать огню.
     Когда  огонь  над  сотнями могил  стал  ослабевать,  землей  засыпали
погребальные костры.  Стелился дым  над  степью,  над  свежими  курганами.
Сколоты выпили по чаше вина, и каждый воин стал обеими ногами на свой меч.
Чтоб живым быть сильными и выносливыми, как это закаленное в боях железо.
     И помчалось войско Иданфирса вслед за персами.  Обошло стороной Дария
и поспешило к Истру.  С раннего утра до поздних сумерек  летели  всадники,
отдыхая  в  коротком  сне.  Прибыли  в  долину  Истра,  поросшую высокими,
опутанными травами, раскидистыми вербами и осокорями.
     Греки,  заметив скифов,  бросились разбирать мост.  Мелькали вишневые
хитоны Продика и  его подручных,  развязывающих крайние плоты,  на  берегу
суетился Гистией.  Он  заверил Скопасиса,  что к  завтрашнему дню моста не
будет.  Теперь Гистиею легче управлять греками. Прошла неделя, как уплыл в
Херсонес Мильтиад со своими триерами.
     Успокоив скифов,  глядя,  как  поворачивает их  войско  назад  искать
Дария, Гистией собрал греческих тиранов.
     - Наконец  боги  Олимпа  смилостивились над  нами!  Персы  больше  не
угрожают нам, - с восторгом воскликнул рыжебородый Продик.
     Все закивали в  знак согласия и выжидательно смотрели на Гистиея.  Он
хмурился:
     - Вы рано торжествуете.  Дарий еще не разбит. А будь и разбит, это не
должно радовать вас.  Я  удивляюсь вашей легкомысленности!  Большинство из
вас прожили долгую жизнь и могли набраться больше мудрости! Но видит Зевс,
радоваться нечему! Тем более нам, тиранам греческих городов в Азии.
     Гистией умолк,  ожидая,  пока все  будут готовы воспринять его слов