и мой коньяк.
 Когда пришла Таня, в комнате было накурено  и стоял  невообразимый шум.
Несмотря на это, она не  только не возмутилась, а  немедленно подключилась к
теме  разговора.  Их   общее   мнение  обо  мне   не  соответствовало  моему
собственному, но перекричать сразу четверых не получалось.
 Воскресенье прошло незаметно. На  рыбалку  ехать  не  хотелось  -  было
прохладно и моросил дождь. Весь день я провалялся на диване в наипаршивейшем
настроении.  Днем  позвонил Юра  и  спросил, смотрю  ли я борьбу  по  второй
программе.  Я  сказал,  что нет. Поблагодарил  его  за звонок и,  предвкушая
удовольствие от  борьбы (я занимался  борьбой  в  четвертом классе ровно три
дня, пока не вывихнул руку. Но Мишке рассказывал, что был КМСом - кандидатом
в мастера  спорта и, если бы не травма,  точно  стал бы  чемпионом Украины),
включил телевизор.
 Там действительно речь шла о  борьбе. Диктор, не переставая, твердил об
этом. Правда,
 была одна мелочь - это была борьба за  урожай.  "Ну, ничего", - подумал
я. Юрка от меня тоже дождется...
 В понедельник, прямо с утра, мне позвонила Лора.
 - Ну, что, узнал? - сразу спросила она.
 - Нет еще, перезвони  часа  в три, - ответил  я и, как  ни удивительно,
мгновенно вспомнил, что должен был узнать.
 Не откладывая дела,  я  решил  взять быка  за рога и  поговорить с моим
шефом, тем более, что был с ним в хороших отношениях.
 Николай Иванович был мой одногодок.  Когда-то его списали из авиации за
пьянство. Парень он был неплохой. Мы  часто срывались из института выпить по
сто граммов (иногда и побольше) и поиграть часок на бильярде.
 Сегодня он грустно сидел в кабинете, рассматривая какие-то чертежи.
 - Привет! Зачем  тебе все это? - показал я на горы  бумаг. Когда никого
не было в его кабинете, мы держались на "ты".
 Шеф оживился.
 - Саша, давай бухнем. У меня бутылка молдавского, товарищ принес.
 - Не-а, не могу, - отрезал я. - Решим один вопрос, тогда пожалуйста.
 В душе я был доволен,  что у него уже есть бутылка. За второй он обычно
не посылал никого, а шел  сам, и в этот день уже на работу не возвращался. В
принципе, Коля никому не мешал. Но если  он приходил  пьяный часа  в два, то
ходил по отделам и всем морочил голову.
 - Ну, давай. Что там у тебя? - спросил он.
 - Значит, так. Помоги мне устроить сюда товарища, кстати, твоего тезку.
 - Запросто,  - быстро отреагировал Коля. - Тезку - это  запросто. Пусть
прямо сейчас и
 приезжает, тем более, что бутылка есть.
 Я сильно обрадовался.
 - Не в  бутылках счастье, а в их количестве. Он и сам пару привезет.  Я
от тебя позвоню?
 Телефон дориного Коли я помнил хорошо, а коммутатор был 3-62.
 - Замечательный номер,  - расплылся Николай  Иванович. - Такой уж точно
не забудется, - заметил он, имея в виду цену на водку.
 - Попросите,  пожалуйста,  Николая Моисеевича, -  но реакция моего шефа
оказалась  мгновенной. Все-таки,  бывший  летчик. Я даже  не  успел услышать
ответ в трубке, как он хлопнул по рычагу.
 - Ты  что, обалдел. -  зашипел  он. - Какой-такой  Моисеевич?  Он  что,
еврей?
 - Ну да, - ответил я удивленно. - Николай Моисеевич Шрайберг.
 Шеф схватился за голову.
 - Нет, - сказал он тихо. - Ты уж меня,  Александр Борисович, извини. Не
могу. Думаешь,  что я сидел в таком хреновом  настроении? Из изыскательского
отдела трое подали заявление на увольнение и все просят справку в ОВИР.
 Я озадаченно посмотрел на шефа.
 - Послушай, но там же всего четыре человека?
 - Пять. Пятый - Вася. Синьковка. Сам понимаешь, Вася никуда не поедет.
 - Что же теперь будет? - растерянно спросил я.
 - Известно, что. Выговор по партийной линии. Очередной.
 - Я тебя не об этом спрашиваю. Что будет с отделом?
 -  Да  закроем  к чертовой  матери. -  Коля обреченно  махнул  рукой. -
Синьковку  куда-нибудь   пристрою.   А   Фирку  отправлю  делать  кальки   у
чертежников.  - Он сделал  многозначительную  паузу. -  А  если  выгонят  из
партии,  возьму,  да женюсь на Фирке  и  укачу с ней  к чертовой  матери  из
этой... - Он замолчал.
 Это было похоже на правду. Полгода назад Коля ушел от жены и перебрался
к Фире.
 -  Да, вот еще что, - вспомнил он. - Могу тебя обрадовать. Не утвердили
тебя в  должности начальника  отдела. Скоро придет твой начальник. Я его уже
видел. Не хотел тебе говорить, но видишь, как все вываливается. И мне замену
найдут. - Шеф задумчиво достал бутылку. - Ну, ты как хочешь, а я выпью.
 Ни слова не говоря,  я повернулся и  пошел в свой отдел. Набрал телефон
Татьяны.
 - Слушай, - сказал я сконфуженно, - ты можешь позвонить Доре? Скажи ей,
что у меня ни черта не вышло. Я не смогу устроить сюда Колю.
 -  А  зачем ты  ей  обещал?  - удивилась  Таня. -  Ты что, ребенок?  Не
понимаешь,  что  его  сейчас  никуда  не  примут?  Кстати,  если  завтра  ты
уволишься, то нигде не устроишься.
 -  Что-то ты  заговорила  стихами:  уволишься -  устроишься? И,  вполне
возможно, это  мое близкое  будущее.  Мне  только  что  объявили,  что  я не
утвержден  в  должности   начальника   отдела   и  нам  в   среду  присылают
номенклатуру.
 -  Вот и чудесно! - обрадовалась она. - Еще месяц-другой покрутишься, а
там все будет в порядке. Целую! - заключила она и положила трубку.
 Ко мне подошел Димка.
 - Александр Борисович,  - сказал он заискивающим голосом. - Мне  надо с
вами поговорить.
 - Ну, давай, говори.
 - Нет, не сейчас и не здесь.
 - И ты, Брут, - заметил я полувопросительно. - Что, у вас у всех иголки
в одном месте?
 Его постная физиономия слегка прояснилась.
 - Как же вы догадались?
 -  Да  уж, догадались, - я процитировал Ильфа и Петрова. - Заходили бы,
сосед, в 66 поиграем..
 Димка улыбнулся.
 - Вы знаете, как я вас уважаю, но Вы...
 - Ладно, ладно, - перебил я его  наставительно.  -  Я тебе  поговорю. Я
пока еще твой начальник.
 - Боюсь, что временно, - проговорил он, глядя прямо в глаза.
 - А тебе это откуда известно?
 - Шлюхами земля полнится. У меня связи  во всех  точках  земного  шара.
Причем, иногда - половые. Ну, так что, поговорим?
 -  Ну,  хорошо,  приходи,  - согласился я. -  Поговорим,  если  хочешь.
Послушай, Димка, а сколько тебе лет?
 - Тридцать два.
 - Ого! Не может быть! И так все Димка, да Димка?
 - Маленькая собачка - до старости щенок. Хотя и тривиально, но это так,
- отпарировал он. - Так я к вам заскочу. Может быть даже сегодня вечером.
 - Приходи, - сказал я невнимательно, так как заметил Яшу Цацкиса.
 - Ты с чего  это приплелся?  - спросил я  и  тут же увидел, что у  него
подбит глаз. - Что с тобой?
 - Да эти скоты вот пошутили по-идиотски, - грустно ответил Яша.  - Юрка
и иже с ним. Уже за сорок, а ума нет.
 Оказалось, что в отместку за какую-то Яшкину шутку эти умники развесили
объявления, что, мол, продается обезьяна по кличке Яшка, четырех лет, и дали
адрес Цацкиса.
 Яшка пару дней  потерпел, а потом кому-то из  покупателей  дал в морду.
Тот, не долго думая, врезал ему в глаз. Теперь Яшка  ездил по  всему городу,
выискивая и срывая объявления.
 - Ты позвони Юрке, - попросил он. - Узнай, где он их  прилепил. Я с ним
после этого вообще разговаривать не хочу.
 - Ладно, позвоню,  - кивнул я.  - Слушай,  Яш. Ты  не  можешь  устроить
дориного Колю на работу? Ты, кажется, его знаешь.
 - Могу, - неожиданно согласился он. - К себе, мастером участка.
 Цацкис  работал начальником электроучастка. Имел и неплохие знакомства,
и немалые деньги. Я решил быть с ним откровенным.
 - Яш, по правде говоря, ему нужна работа, чтобы..
 Он не дал мне договорить.
 - Саша,  ты не думай, что я осел. Это легко было  сообразить, - заметил
он. - Изя ведь уезжает, и ниточка тянется к Доре и Коле.
 -  Умница, -  улыбнулся  я. - Спасибо тебе большое. А Юре  я сейчас  же
позвоню. Он сам все поснимает. Уж я ему устрою!..
 На  работе делать было нечего, и я  предался грустным размышлениям. Вот
так. Друзья разъедутся, кто  куда. Придет  жлоб начальник. Квартиры Левкиной
не будет.
 Я прервал себя и позвонил Юрке.
 -  Ты  зачем, такой сякой,  объявления про обезьян  пишешь,  - начал  я
сурово. - Над человеком, понимаешь ли, издеваешься. Снимай все сейчас же.
 Кажется, я  его убедил, тем  более, что  присовокупил  к  своей  тираде
сообщение о яшкином подбитом  глазе. Юрка что-то промямлил в ответ, мол, что
уже почти все поснимал, но пусть парочка останется, пусть знает.
 Что  должен был  знать  Яша, меня  заинтересовало, и я узнал следующее.
Яшка,  будучи  временно  свободным,  украл у Юры очередную пассию,  Галку. И
уехал с ней  в Сочи  на три дня. Это бы Юрка простил.  Но Яша уехал на Юркин
день рождения и еще прислал телеграмму: "Поздравляем. Целуем. Быть не можем.
Прикованы к постели. Галя, Яша." Я у Юрки не был. И узнал это только сейчас.
А то бы Яше не сдобровать. Скотина.
 Часа через два, мучительно пролистав "Литературку", набрал Дорин номер.
Ее радость невозможно было передать.
 - Сашенька, ну что для тебя сделать? - спросила она, плача от счастья.
 - Похудей на двадцать кило, - грубо пошутил я.
 Стало скучно. Лены не  было. Она позвонила и сказала, что  неважно себя
чувствует. И  я  опять  поплелся  к  Николаю  Ивановичу.  Того  уже прилично
развезло.
 -  Ухожу,  -  коротко  бросил  я.  Шеф посмотрел  на меня  непонимающим
взглядом.
 - Да нет, не навсегда. Просто хочу домой.
 - Ну и иди, - мотнул головой Коля. - Никому ты здесь не нужен.
 -- Это точно, - согласился я. - Никому.
 Взяв такси, я поехал на  участок к  Яшке.  А у него уже  сидели  Юрка и
Коля. И когда только
 успели приехать? И даже помириться? Оказалось, не только приехали,  а и
вовсю отмечали Колино устройство на работу.
 Все свершилось, как в сказке. Жаль только, что не было Троцкого (так мы
все называли Левку). У него  была страсть - толкать длинные тосты и при этом
молоть удивительную чушь.
 - Позвони Инке, - сказал Юра. - Троцкий, наверное, у нее.
 Левка  работал наладчиком  вентиляционных систем и постоянно числился в
командировке. Но при этом торчал целыми днями в городе. Фирма его называлась
как-то странно -Укрспецгордор  плюс еще  какая-то  абракадабра, расшифровать
которую  никто  не  пытался. Я  как-то  спросил у  него,  что  означает  сия
аббревиатура.
 - А тебе зачем? - спросил  Левка подозрительно.  Скорее всего, он и сам
не знал.
 - Инесса, привет, - сказал я. - Левка не у тебя?
 Милая Инночка была, что  называется, дама  полусвета. Умная и красивая,
но абсолютно бесшабашная. Дочь ее  жила у матери, а  она сама - в прекрасной
двухкомнатной квартире.  Мужа,  директора комиссионки, крепко  посадили года
три назад. И она  развлекалась, пустившись во  все тяжкие. Короче, у  нее  в
свое время перебывала вся наша братия.
 -  Не  говори  мне  об  этом идиоте, -  возмутилась  Инна, имея  в виду
Троцкого.  -  Этот болван  позвонил  мне  в два  часа  ночи,  и я,  нежная и
удивительная,  с  клиентом  за  спиной   вынуждена   была  битый   час   ему
втолковывать, что я сегодня не дежурю по городу.
 Да,  Троцкий и есть Троцкий, тут уж ничего не поделаешь. Извинившись, я
положил трубку.
 Веселье шло  своим чередом. Краем уха я слышал Колин рассказ об  Изиной
эпопее в  Москве. Оказывается,  он там вдребезги напился,  да так, что полез
прощаться с Мининым и  Пожарским. У него, видно, уже порядком двоилось, и он
объяснял всем  у памятника, что сидят Минин с Пожарским, а стоит Долгорукий.
Просто чудо, что его не замели.
 Стало  еще  скучнее, чем  на работе, и я  поехал домой. Дома  меня ждал
Мишка  с  подбитым  глазом. Я  не  очень  расстроился,  но подумал, что  это
какая-то мистика,  и  спросил  своего  отпрыска,  какого  черта  он  дрался.
Оказалось, что он даже не дрался, а просто получил в глаз, причем ни за что.
Вернее, за то, что еврей.
 - В трамвае здоровый  болван сказал мне "жид", -объяснил Мишка. - Ну, я
ему популярно объяснил, чтобы он не сильно радовался, так как он тоже на "ж"
- "жлоб". Видать, это его оскорбило, и он мне врезал.
 - А ты ему? - поинтересовался я.
 - Так этот кретин на 120 кило потянет. Чего же я с ним буду тягаться? -
удивился Мишка. - И потом, их много,  этих дураков.  И все равно, не моя это
страна,  -  философски  заключил  он,  несколько  реалистичнее,  чем  я  мог
предположить.
 Я взял  книжку и лег на  диван, но читать не  смог. Мне в голову упорно
лез один вопрос: что я там  буду делать и кому я там  вообще нужен.  Потом я
задремал и не сразу сообразил, что от меня хочет дочка.
 - Оленька, - недоуменно спросил я, предполагая, что нахожусь на работе.
- А ты что здесь делаешь?
 - Да вот, - серьезно отвечает она. - Живу пока. Тут дядя Дима пришел, а
ты спишь.
 - Ну, давай тогда сюда дядю Диму, - сказал я, просыпаясь.
 - Добрый вечер, - торжественно объявил входящий Димка и положил на стол
коробку конфет.
 Я ошалело посмотрел на него.
 - Ты чего это конфеты приносишь?
 - А это я лучшей части семьи Брагинских, а не алкашам разным.
 - Ну-ну,  распоясался, - я начинал  сердиться.  -  Ты еще  сосунок  так
говорить со мной. -
 Мне явно захотелось показать разницу в возрасте и занимаемом положении.
 -  Да будет Вам, Баб, - прервал он меня. - Я уже не  ваш подчиненный, и
пришел к Вам не как к шефу, а как к умному человеку. Если Вы себя таковым не
считаете, то честь имею.
 - Так-так-так, а ну-ка давай еще разок. Что-то я не совеем врубился.
 -  Очень даже врубились, - успокоил меня Димка. - Заговорили нормальным
языком - значит, врубились.
 - Ну, и что ты этим хотел сказать?
 - Послушайте, Баб, -  сказал он. - Я же подчеркивал, что пришел  к Вам,
как к умному человеку. А Вы стараетесь доказать обратное.
 - Ну, хорошо,  - благосклонно  заметил  я.  -  Любому человеку  приятно
узнать горькую правду, что он умен. И  я принимаю это заявление.  Кстати,  а
чего это ты меня Бабом назвал?
 - А  вы  что, не  знали?  - удивился  Димка. - Вас  так все "за  глаза"
называют. Брагинский Александр Борисович. Примитивная аббревиатура.
 - Сам ты примитив, - ответил я. -  Так  и тебя можно Задом назвать. Ну,
если читать наоборот.
 Тут Димка расплылся.
 -  Я  же  говорил, что Вы умны  до  чрезвычайности. Так  меня друзья  и
называют.
 Я услыхал едкий смешок и обернулся. В дверях стояла Татьяна и хихикала.
 - Ты чего это смеешься? - удивился я.
 - Да вот, услышала, что  тебя Димочка  умным назвал. -  сообщила она. -
Это и вызвало бурный приступ веселья.
 - Привет,  Танюша,  -  панибратски сказал Димка.  -  Вот, конфетки  Вам
принес.
 - Ну, ты  просто  умница, - быстро отреагировала Таня и  чмокнула его в
щеку. Мне  показалось, что я смотрю фильм . Но это была еще первая  серия. А
во второй Таня поинтересовалась, сколько стоят конфетки.
 - А Вы, Танюша, посмотрите, может быть, они вам не понравятся, - как то
загадочно произнес Димка.
 - Ну, с твоим вкусом, - со значительным видом произнесла она.
 В коробке оказались совсем не конфеты, а две нитки янтарного ожерелья.
 - По 45 рублей за штуку, - сказал Димка. Я тут же взял сигарету и вышел
в коридор. Раздраженный  до предела,  я все же пытался держать себя в руках.
Так-так, значит, за  моей спиной они  договорились меня вывезти.  Как багаж!
Ну, ничего.  Я им  устрою.  Завтра  же позвоню родителям и заявлю, что  Таня
хочет увезти их внуков. Посмотрю, как она попляшет. В коридор вышел Димка.
 - Баб, - сказал он. - Ну, чего Вы расстроились?
 - Не смей меня так называть! - рявкнул я.
 - Ну, хорошо. А как? Не Александром же Борисовичем?
 - Называй меня Сашей, и можно на "ты", - неизвестно зачем добавил я.
 - Ну и чудесно, -  согласился Димка  и тут же заметил:  - Знаешь, Саша,
кончай валять дурака.
 Я даже растерялся от его амикошонства и спросил:
 - Это в каком смысле?
 - Да  в  прямом! - буркнул  Димка. - Ни черта нам здесь не светит. Ни в
моральном, ни в материальном плане. Ты вообще можешь  себе уяснить ситуацию?
Не  зарываясь, как страус в свои яйца,  а  реально.  Оглянись  по  сторонам.
Пройдет год - и  ты останешься один. Ну, не год, так два, три - и ты  будешь
локти кусать.
 - Кому? - спросил я мрачно.
 - Да не мне, - усмехнулся он. - Мои локти уже будут далеко.
 - Хватит болтать, на работе завтра поговорим.
 - На  какой работе? -  переспросил Димка. - Я же сказал, что уже не ваш
подчиненный. Вернее, не  твой.  Когда ты  ушел, я заявление  подал,  и  Коля
наложил  резолюцию. Это, правда, мне стоило бутылки, но стоило. Так  что нет
больше  в  отделе Димки.  Гуд  бай,  аривидерчи, все,- добавил он. - Я ушел.
Потом поговорим. У меня теперь времени вагон и маленькая тележка.

 - Интересно,  - спросил  я Таню.  - Где ты  взяла деньги на янтарь? Это
во-первых. Во-вторых,  на это идиотское ружье и  всякое такое  прочее. И где
логика - сначала  дарить янтарь, а потом  его покупать. Я тебя предупреждал,
что  там, - я сделал паузу, - мне делать нечего.  А завтра я позвоню твоим и
своим родителям и скажу, что ты хочешь увезти их внуков. Вот так.
 - Ты знаешь, - спокойно заметила Таня. - Все  твои беды от того, что ты
слушаешь  самого себя  и вообще не желаешь слушать других. Вот, например, ты
задал  мне вопрос: откуда  у меня деньги. Ну и дождался бы ответа. Так нет -
все мелешь и мелешь. А деньги мне, между прочим, дали твои родители. Кстати,
теперь   можешь  пойти   и   посмотреть   на  себя  в  зеркало.  Представляю
удовольствие, которое ты получишь от своей идиотской рожи.
 Разумеется,  я  не  последовал  ее   дельному  совету,  так  как  легко
сообразил, что выгляжу сейчас не лучшим образом.
 Итак, на  родителей все мои надежды отпали.  Что же делать? Я  даже  не
могу представить, как мне придется поменять  весь свой жизненный уклад. Все,
все, к чему я уже привык: к общей квартире, друзьям, к пулькам по пятницам -
все это  надо менять,  менять  на  старости лет. Сорок лет, пожалуй, это  не
совсем  старость,  но  все-таки...  Да  и  языка  я  не  знаю.  По-английски
объясниться не сумею. По-немецки считаю до десяти. Это не мало. И на большее
пока...
 - Свинство все-таки, - сказал я громко. - Представь ситуацию. Я..
 Таня завизжала так, что я даже присел:
 - Замолчи! А представь мою ситуацию. "Я не могу, я не знаю, я не хочу",
- передразнила она меня. - А обо мне ты подумал?! О Мишке? Об Оленьке? Ты  -
просто паршивый ин-ви- ди-ду-лист..
 Захлебываясь в слезах, она  не смогла выговорить это слово, но я как-то
догадался.
 - Ну,  ладно,  - сказал я примирительно.  -  Успокойся. Давай  сядем  и
поговорим.
 -  Не хочу я с тобой разговаривать! - отрубила Таня и пошла  плакать на
кухню. Тяжело вздохнув, я присел на диван.
 - Батя, - позвал меня  Мишка из  другой комнаты. - Иди сюда. Я с  тобой
поговорю, раз мама не хочет.
 Он сидел на кровати и слушал песни Галича. Затем выключил магнитофон.
 - Ну, давай, умничай, - согласился я.
 -  Ты  вообще  догадываешься  о  маминой  ситуации  на  работе?  -   он
по-взрослому задал вопрос.
 - А какая ситуация? -  развел я руками. - Работает себе и работает. Все
нормально.
 - Ну-ну, - ухмыльнулся  Мишка.  -  Тебя, оказывается, вообще ничего  не
интересует.  А  то,  что  лаборатории  зарезали  тему,  ты не  знал?  И Марк
Григорьевич  слег  с  инфарктом?  Что сейчас зав.лабораторией  Никонов  Петр
Иванович, а  его заместитель - кто угодно, только не мама? Не знал? Молодец,
батя. Приятно видеть  человека, которого ничего не  интересует и который так
спокоен. Две лаборатории сливаются в одну, маму  понижают  в должности, а ты
ничего об этом не знешь! Гениально!
 Сарказм так и пер из Мишки. Но я реагировал тупо, точнее, никак.  Сидел
себе спокойно  и слушал его тираду. Тем более, что я действительно ничего об
этом не знал.
 - А ты  слышал, что Нинку Гендельман из  пионеров исключили на школьной
линейке и она чуть из окна не выбросилась? - продолжал информировать Мишка.
 - Из пионерок, - поправил я автоматически. -  Какие это у вас пионеры в
классе? Уже все комсомольцы.
 - Не в нашем классе, а в Олином.
 -  Давай так, - сказал я Мишке. -  Все это я должен переварить, дай мне
сроку хотя бы несколько дней. А после переговорим.
 - К сожалению, я  не думаю, чтобы  ты  нашел альтернат