возможно в музыке найти?
   Мотив без слов у нас не криминален,
   нет у мелодии крамольного пути.


   Или художник, он рисует метко,
   рисует небо, солнышко на нем.
   Что с неба взять, когда оно не в клетку.
   Что с солнца взять, когда к нему идем.


   Вот драматург до дыр затер сценарий,
   рубит с плеча, хоть мысль не горяча.
   И пусть твердит он, человек бездарный,
   что в этом соль, а я скажу: моча!


   Да, я хотел успеть многое в жизни,
   исправить это, переделать то.
   Пусть злые черти указали вниз мне,
   и не поможет мне теперь никто.


   Не верю я, что в двадцать энном веке
   корни разумного сквозь землю прорастут,
   и никакие злые человеки
   руками грязными тот разум не сомнут.


   До справедливости идти не близко,
   никто не хочет вылезать из нор.
   Что до меня, я вычеркнут из списка,
   вышел приказ, исполнен приговор.


   Красково. 1 марта 1983




   СТРЕСС


   На станции Томилино
   снимается кино.
   Киноактриса милая
   жеманно пьет вино.


   В дому у франта местного,
   директора НИИ,
   кинозвезда прелестная
   с ликером пьет чаи.


   Борец за правду, режиссер,
   пуд киносоли съел,
   он был неглуп и был хитер,
   и знал, чего хотел.


   И так как кинорежиссер
   был попросту не прост,
   играл героя не актер,
   а занимавший пост.


   А он, почтенный гражданин,
   и дочка, а жена,
   в Москве есть славный магазин,
   там продавцом она.


   Весь день ни лечь тебе, ни сесть,
   и вежливою будь,
   но, слава богу, грузчик есть,
   поможет как-нибудь.


   Пусть грузчик тот немного груб,
   зато собой хорош,
   пусть пьян, но так берет за грудь,
   что разбирает дрожь.


   А дочке восемнадцать лет,
   студентка МГУ,
   и влюблена она в балет,
   и в негра Мамаду.


   Он нужен ей не для души,
   план у нее большой.
   Он - сын гвинейского паши,
   и будет сам пашой.


   И чтобы негру доказать,
   что чувства все же есть,
   пришлось на все закрыть глаза
   и позабыть про честь.


   И вот в кино приглашены,
   чтоб было все точь-в-точь,
   на роли дочки и жены
   сами жена и дочь.


   А поезда, как водится,
   не ходят поезда,
   и в роль кинолюбовницы
   вживается звезда.


   По фильму быть она должна
   да в отпуску своем.
   Работа не указана,
   к чему нам знать ее.


   Сняла веранду женщина
   в директорском дому.
   Не помешает денежка
   жене, да и ему.


   Гудит мотор, и включен свет,
   актриса входит в роль.
   Сам режиссер, где жизнь, где нет,
   не разберет порой...


   В торговле нету, как ни мни,
   невиданных чудес.
   Жене директора НИИ
   как воздух нужен стресс.


   Пусть магазин в долги залез,
   пять дней идет учет,
   в подсобке мило, нужен стресс,
   а таракан - не в счет.


   А дочь сдает предмет простой
   да по истории,
   с экзаменатором в пустой
   аудитории.


   Профессор, доктор МГУ,
   он на нее полез,
   сказал: "Я больше не могу,
   поймите, нужен стресс!"


   Ее за талию обняв,
   ученый старый бес
   сказал: "Есть внуки у меня,
   жена, но нужен стресс!"


   Но обратимся вновь к кино,
   как там у нас дела?
   По-прежнему течет вино?
   Стрессованы тела?


   Ах нет, уже монтаж идет,
   сам фильм давно отснят.
   Берет актриса за свой счет
   двадцать четыре дня.


   Снимает комнату она
   в директорском дому,
   ведь денежка всегда нужна
   жене, да и ему.


   Директор хлещет водочку
   да с кинозвездой,
   жена набила сумочку
   да редкою едой,


   дочь укатила на ночку
   да с негром Мамадой,
   а я поставлю точечку
   и с этой ерундой


   приду к жене, она прочтет
   стихи на интерес,
   и, может быть, тогда поймет,
   что мне так нужен стресс!
   Томилино. март 1983
   СТИХОТВОРЕНИЕ ШУТОЧНОЕ, ПЕРЕХОДЯЩЕЕ В СЕРЬЕЗНОЕ


   Ее наружность и фигура
   меня, как вкус вина, пьянят.
   Стрела несносного амура
   звеня, вонзается в меня.


   Пусть за повадки балагура
   меня друзья не извинят.
   Иначе женская натура, ее мои слова
   пленят.


   Я про "Созвездье Козлотура",
   что Искандера Фазиля,
   про Боливара, Бонивура,
   про Гулливера пел ля-ля.


   Скрывая запах перегара,
   хоть я портвейн сырком заел,
   я песни пел про Ринго Старра
   и про "Макара" песни пел.


   Я говорил про прелесть бара,
   который сломан на Таганке,
   как сломана была гитара
   в соседнем здании по пьянке.


   А человек тот, чью гитару
   сломали злые человеки,
   не снес всей тяжести удара,
   погиб, но не умолк навеки.


   Он распахнул, как двери, душу
   и сердце вырвал и был весел.
   Он знал, что люди будут слушать
   стук его сердца в его песнях.


   Рассказ - трагедия, не драма,
   меня, как ветер, понесло.
   Я потерял из виду даму.
   Быть может, мне и повезло.


   Я думал про того мужчину,
   который умер в сорок два.
   Про то, что третию годину
   в июль отметит вся Москва.


   Те, кто в судьбе его повинны,
   ногтя его стоят едва ль.
   Я вспомнил, испустив дух винный,
   его последние слова:


   "Светя другим, сгораю сам".
   А тараканы из щелей:
   "Зачем светить по всем углам?
   Нам ползать в темноте милей".



   "Светя другим, сгораю сам".
   А нетопырь под потолком:
   "Какая в этом польза нам?
   Висел бы в темноте молчком".


   "Светя другим, сгораю сам".
   Сверчок из теплого угла:
   "Сгораешь?! Тоже чудеса!
   Сгоришь, останется зола!"


   Сгораю сам, светя другим.
   Так где же вы - глаза к глазам,
   Те, для кого неугасим,
   "Светя другим, сгораю сам".


   13 мая 1983




   МИГ И ... НИЧЕГО


   Ничего, что жизнь такая штука,
   где что ни день, где что ни час, то мука.
   И если даже бегаешь ты быстро,
   нож не догонит, так догонит выстрел.
   Ничего, что жизнь такая стерва,
   в лице людей она нам портит нервы.
   В лице детей заметно нетерпенье,
   но будет миг, и будет облегченье.


   Ну так где ж он, этот миг,
   я все дали проглядел,
   летом взмок, а в осень сник,
   а зимой заледенел.
   А весною я расцвел
   в ожидании его,
   все поля, леса подмел,
   но не видел ничего.


   Ничего, что жизнь такая песня,
   где чем известней, тем и интересней.
   И если песню запоешь иначе,
   то по тебе все близкие заплачут.
   Ничего, что песня эта странна,
   нам другую петь не по карману.
   Мы привыкли к хоровому пенью,
   но будет миг, и будет вдохновенье.


   Ну так где ж он, этот миг,
   я все дали проглядел,
   летом взмок, а в осень сник,
   а зимой заледенел.
   А весною я расцвел
   в ожидании его,
   все поля, леса подмел,
   но не видел ничего.


   Ничего, что мига долго нету,
   я хожу, брожу по белу свету.
   К людям добрым я ласков и нежен,
   и они мне отвечают тем же.
   Ничего, что злые люди чаще
   мне встречаются в подлунной чаще.
   Я стерплю, сжав зубы, столкновенье,
   но будет миг, и будет просветленье.


   Ну так где ж он, этот миг,
   я все дали проглядел,
   летом взмок, а в осень сник,
   а зимой заледенел.
   А весною я расцвел
   в ожидании его,
   все поля, леса подмел,
   но не видел ничего.


   Ничего, что в жизни много гнили,
   я уже давно лежу в могиле.
   Сам с собой веду смешные речи,
   проползет червь, даже не замечу.
   Ничего, что в жизни много плесени,
   я лежу в земле, горланю песни.
   И пускай земных людей жизнь бесит,
   но будет миг, и поубавят спеси.


   Ну так вот он, этот миг,
   он к нам с неба прилетел,
   дети в плач, а баба в крик,
   а мужик не протрезвел.
   Ветер прах людской подмел,
   стало тихо на земле...
   А весною я расцвел
   стебельком в пустынной мгле.


   Коренево. 1-2 июня 1983




   Я ЛЮБЛЮ МОСКВУ


   Я люблю Москву за тишь Арбата,
   за покой, что в ней царил когда-то,
   за талантов добрые мечты.
   На Ваганьковском могила свята,
   все в цветах, и все не так, ребята!
   Я люблю Москву, Его, цветы.

   Я кляну Москву за нервный скрежет,
   ненавижу полчища приезжих,
   у прилавков ждущих дефицит.
   Я шлю к черту мимо урн плюющих,
   еще дальше - медленно идущих,
   и совсем далеко - весь лимит!
   июль 1983




   ОТНОШЕНИЕ
   Мне от безличья душно,
   от безразличья страшно,
   когда так равнодушна
   душа, и плоть продажна.


   Мне от цинизма тошно,
   а от запретов скучно.
   Не все, что нужно, можно.
   Не все, что можно, нужно.


   Одним темно без света,
   другим: тьма - путь наживы.
   Кто вправе жить, тех нету,
   кто злы и лживы - живы.


   Людей-товаров уйма,
   все подлежит продаже.
   Кто говорит подумав,
   что думает, не скажет.


   Кто говорит не думав,
   потом о том жалеет.
   И бьет в лицо угрюмо
   снег дальней параллели.


   Кто воду в ступе толчет,
   тот счастлив, хоть и ложно...
   Я не могу жить молча,
   и потому мне сложно.
   21 июля 1983
   БЛАТ


   Оттого, что человеку
   человек и друг, и брат,
   сделав в обществе прореху,
   утвердился в жизни блат.


   Время шло. Стал человеку
   человек и волк, и враг,
   но "связистам" на потеху
   блат живет, прибавив шаг.


   Рынок сбыта выше злата
   ценит связей прочный круг.
   Кто закован в цепи блата -
   раб, но рад. Все сходит с рук.


   Мы к решению вопроса
   подползем из глубины,
   всех блатных на рынке спроса
   отдадим за полцены.


   Обанкротим рынок сбыта -
   блат умрет. Утихнет спрос.
   Мы улучшим точки быта
   и повысим наш прирост.


   Чтобы блата мертвечину
   нам не чуять, скрывши боль,
   мы поднимем дисциплину
   и усилим наш контроль...


   А пока что человеку
   человек и жук и брут.
   Блат шагает в ногу с веком,
   разлагая честный труд.


   21 июля 1983


   * * *
   Когда ты женщине, любя,
   задашь вопрос: сколько мужчин
   владело ею до тебя?
   Ответ ее один: ОДИН!


   Услышав сей ответ, мой друг,
   ты за собой захлопни дверь.
   Ищи себе других подруг,
   а этой женщине не верь.


   Молдавия, г. Рыбница, август 1983


   * * *
   Ах, память-паутиночка,
   расставить сеть спешит.
   По улице блондиночка
   навстречу мне бежит.


   Ах, всплыло что-то братское
   да в памяти моей:
   квартира... ночь... "Арбатское"...
   Я улыбнулся ей.


   Ах, память-паутиночка,
   меня в сеть не лови,
   твои паучьи ниточки
   не приведут к любви.


   Ленинский пр-т, 26 сентября 1983




   ЖИЗНЬ ПРОХОДИТ


   Я, может, не умру в крови,
   но я сгнию от скуки.
   Вся жизнь проходит без любви,
   без встречи и разлуки.


   С ума я, может, не сойду,
   но захлебнусь от поту.
   Вся жизнь уходит на еду,
   дорогу и работу.


   Бегут года как с гор вода,
   как кони по загону.
   Всю жизнь преследует беда,
   как вора по закону.


   Мне чей-то выстрел или нож
   не предназначен вроде.
   Всю жизнь подстерегает ложь
   на каждом повороте.


   Мне, может, мерзостная мразь
   не перейдет дорогу.
   Всю жизнь затаптывают в грязь,
   помалу, понемногу.


   Я, может, время коротать
   отчасти не умею,
   но жизнь проходит скоро так,
   а счастья не имею.


   Я, может, не умру в крови,
   не грянет чей-то выстрел.
   Но жизнь проходит без любви,
   и жизнь проходит быстро.


   2-3 декабря 1983




   МАЛО ЛИ...


   Мало ли людей есть в мире,
   миллиардов миллион.
   Часть - на трупах, часть - на лире,
   люд-людской... Да мил ли он?


   Мало ли на свете женщин
   некрасивых, но вполне
   годных для того, чтоб вещи
   заменять друзьям и мне.


   Мало ли мужчин на свете,
   коих можно охмурить,
   бесполезных, но заметьте,
   мне способных шестерить.


   Мало ли детей по свету
   ходит, папочку кляня,
   требуя его к ответу...
   Все похожи на меня.


   Мало ли стихов по миру
   колесит из уст в уста.
   А казенная квартира
   все для автора пуста.


   Мало ли грехов в Союзе,
   порожденных от любви
   к самой ненасытной музе...
   Все грехи, стихи - мои.


   Мало ли у нас спектаклей,
   где не выдают бинокль,
   где все видно так, не так ли?
   Но увидеть - не дай бог.


   Томилино - м. "Ждановская" - м. "Площадь Ногина" 23 декабря 1983


   ПО ПРИВЫЧКЕ, ПО ПРИУЧКЕ


   Люди едут в электричке
   на работу по привычке,
   вылезают на платформу,
   все одеты в одну форму,
   и выходят на дорогу,
   и шагают только в ногу,
   понемногу, помаленьку
   унимают боль в коленках,
   на бегу купив газеты,
   подешевле сигареты,
   забираются в метро,
   где все сделано хитро,
   за монету, но без мата,
   валят мимо автомата,
   словно землю экскаватор,
   их сгребает эскалатор,
   те, что слева, те летят,
   те, что справа, те стоят,
   снова едут в электричке
   под землею по привычке,
   после наверх, а потом
   кто в троллейбус, кто пешком,
   и сидят в учережденьях,
   и в уме считают деньги,
   те, что вычтут из зарплаты,
   часть - в Фонд Заработной Платы,
   часть - в защиту Така-Туки...
   так сидят, устав от скуки,
   совмещают перекуры,
   шуры-муры и амуры,
   заседают до шести,
   а пора домой идти,
   забегают в магазины,
   постоят час с половиной,
   позвонят кому не надо,
   заберут дитя из сада,
   глубоко вздохнут, потом
   кто в троллейбус, кто пешком,
   забираются в метро,
   где все сделано хитро,
   после наверх, наверху
   часть - к запретному греху,
   часть - к познанию в пивзале,
   и в толкучку на вокзале.
   Люди едут в электричке
   в гнезда-норы по привычке,
   в электричке и в толкучке,
   по привычке, по приучке,
   и выходят на дорогу,
   и шагают только в ногу...


   Оно в ногу, может, просто,
   но они идут по мосту,
   все идут и ждут аванса,
   а дождутся резонанса.


   6-7 января 1984






   ЗАКАЗ ХУДОЖНИКУ
   Нарисуйте меня некрасивым,
   покажите рожденье греха,
   напишите прилив сине-синим,
   и добавьте огрехи стиха.


   Грудь расплющьте до боли, до хруста,
   клочья сердца - вразброс на полу,
   и вокруг: ничего, пусто-пусто,
   только мяч и гитара - в углу.


   Наверху, вместо лампы, проводка,
   на проводке - бутылка, а в ней
   или чисто пшеничная водка,
   или сносно дешевый портвейн.


   А на женщин - ни толики краски!
   Моя совесть должна быть чиста:
   на сей день, может фея из сказки
   мало-мальски достойна холста...


   Мне плевать: акварель или пастель
   (ведь шедевр, он всегда, - на века),
   только сделайте так, Вы же - Мастер,
   чтоб с картины на землю текла,


   как вода из дефектного крана,
   ало-алая теплая кровь.
   И последнее (пусть это странно):
   назовите картину: "Любовь".
   12 января 1984
   ЛЮБОВЬ КАТАЕТСЯ ПО КРУГУ


   Любовь катается по кругу,
   зря людям нервы теребя.
   Так, в неурочный час досуга,
   я взял и полюбил тебя.




   Любовь катается по кругу,
   живет, балдеет, гнет свое.
   Ты познакомила с подругой,
   я взял и полюбил ее.




   Любовь катается по кругу,
   Подруга привела своих
   подруг. И, позабыв подругу,
   я взял и полюбил всех их.




   Любовь катается по кругу,
   зря людям нервы теребя.
   Я снова был с твоей подругой,
   а через день любил тебя.




   Любовь катается по кругу,
   цена билета: по рублю.
   Вы мне ответьте в час досуга,
   кого ж я все-таки люблю?


   Ее? Или ее подругу?
   Или подруг ее подруг?
   Любовь катается по кругу!
   И круг не разорвать!...
   А вдруг?


   Москва - Коренево. 19 января 1984






   КОРОЛЬ БЕЗ ИМЕНИ И СЛАВЫ


   Пусть страсть питают к славе
   валеты и тузы.
   Мне лично слава давит
   на мочевой пузырь.


   Пусть кончено с элитой,
   и туз валету брат.
   Но если карта бита,
   кто будет виноват?


   Пусть есть билет на драму,
   и есть билет в балет.
   Но как поделят даму
   туз, скажем, и валет?


   Ну, пусть валет подарит
   тузу игру страстей,
   по паре всякой твари.
   А разница мастей?


   Ну, пусть кто в масть, тот меньше
   расходует рубли
   на интервью и женщин.
   А что же короли?...


   Король не будет гнаться
   за бабой и рублем.
   Зато он будет зваться
   средь голи королем!


   Без санкций, но с азартом
   король готов служить
   простейшим смертным картам...
   И пусть он будет ж и т ь


   за перенос реалий
   глаголом на листок
   в опале и в подвале
   с окошком на восток...


   Пусть я - "король" в кавычках,
   пусть - не король совсем.
   Ни кредо, ни привычка:
   быть всем и быть ничем!


   Пусть пьют низы и пешки,
   пусть ведают верхи,
   пусть мир дичает в спешке...
   А я пишу стихи.


   И пусть стремятся к славе
   валеты и тузы.
   Мне лично слава давит
   на мочевой пузырь.


   21-22 января 1984






   ГРАНЬ


   Яне Б.


   Таких, как Вы, прекрасных дам
   немного на Руси.
   Нет сил сказать всю правду Вам,
   но и солгать нет сил.


   Я поздно Вас узнал (увы).
   Вы - лучик чистоты.
   Я больше не могу на ВЫ,
   я так хочу на ТЫ!


   Ты будешь по земле ходить,
   безгрешностью скользя.
   Тебя нельзя не полюбить,
   а полюбить - нельзя!


   Москва-Коренево. 25 января 1984




   СОБИРАТЕЛЬНОМУ ОБРАЗУ


   Ты пудру по лицу размажешь
   и густо напластаешь тушь,
   пойдешь и никому не скажешь,
   что у тебя есть сын и муж.


   Войдя в покои ресторана,
   за столик сядешь к негру Джо.
   Ты четко знаешь: еще рано,
   и потихоньку пьешь крюшон...


   Твой муж сидит один в квартире,
   ест в сухомятку хлеб и сыр,
   глядит футбольный матч в эфире
   и нервно теребит усы.


   "Спартак" в атаке, муж доволен
   и про тебя совсем забыл.
   Он любит, но футболом болен...
   Гуляй... Гаврилов гол забил.


   ... Под звуки старенького румбо
   тебя уводит черный франт,
   чтоб в общежитии Лулумба
   ты обрела любовь и франк...


   Твой сын блюет на спорт и школу,
   смешав с портвейном чистый спирт.
   Он где-то в Химках полуголый
   с лимитчицей из Пензы спит.


   Его подруга истерична
   не потому, что потому...
   А потому, что венерична
   и знает, что несет ему.


   ... Твой властелин ночи чернее,
   чернеет русская душа.
   В далекой маленькой Гвинее
   его отец - большой паша.


   И ты домой придешь под утро,
   муж на работе, сына нет.
   В твоих глазах - блеск перламутра
   от горстки чуждых нам монет.


   В твоих слезах - пороки женщин!
   Не те друзья, семья не та.
   А тут и деньги есть, и вещи,
   и за душою... пустота.
   24 февраля 1984




   В ЛЕНИНСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ


   В ленинской библиотеке
   нет мест сну или потехе,
   нет мест циникам и хамам,
   но есть вход прекрасным дамам.
   Женщины какие стали,
   изучают свойства стали.
   Хоть у каждой грудь упруга,
   все - на месте, но супруга
   нет. Ведь если все на месте,
   то не значит - быть невесте.
   И, превознемогая скуку,
   лезут женщины в науку
   как с трудом влезают в джинсы,
   и ломают старый принцип,
   пережевывая книги
   и выдумывая фиги.


   А мужчины, те - под стать им,
   тоже лезут, черти, кстати.
   Стать мечтают докторами.
   Под надутыми парами
   скачут в сумраке за таксой,
   перепрыгивая Маркса,
   силятся сбежать от лени...
   Улыбаясь, смотрит Ленин.
   ... Все, как правило, женаты,
   не бедны и не богаты.
   Будущие кандидаты
   не ознаменуют даты
   ни рождением, ни смертью,
   ни строкой письма в конверте,
   ни открытием, тем боле
   не гореньем вкупе с болью.
   Возраст их не ограничен,
   дух материи первичен.
   Лица их пока угрюмы
   и недороги костюмы.
   Но они вполне отличны
   от трудящихся фабричных.
   Как в салоне, как в аптеке, -
   на продукции - наклейки, -
   в ленинской библиотеке
   есть ярлык на человеке,
   совести и знаний ценник...
   Может быть, какой-то циник,
   хам сюда прорвался все же,
   чтобы, улизнув