в
поход и, если очень постараться, то, к примеру взять, второго можно,
значит, нам собраться (что-то стал я повторяться), но беда со слабым
полом, как его нам не хватает, и у нас у всех, Алеша, только на тебя
надежда, так как в этой "Менделавке" этих самых, без которых жить нельзя
на этом свете, очень даже слишком много, что на всех, конечно, хватит, в
столь количестве огромном милых девушек прекрасных есть еще, наверно,
только в Медицинском институте и в Педагогическом (или, может, в
Педицинском и в Медагогическом).
   К моему большому счастью, друг Алеша согласился, и мы с ним
договорились, что в Чертанове, второго (в доме, где живет мой дядя), будут
профессионалы и, со стороны Алеши, - четверо другого пола, будет друг
Алеши - Игорь, и Наташа - тоже друг...
   Политэкономическое отступление.
   Лектор: Говоря о производстве средств производства для производства
средств производства для производства предметов потребления, следует
заметить, что без объективной обусловленной связи производство предметов
потребления невозможно без производства средств производства для
производства средств производства. Другими словами, производство средств
производства без производства средств производства для производства
предметов потребления не есть производство средств производства для
производства средств производства для производства предметов потребления
при социализме. Делаем вывод (подчеркните!):

   Производство средств производства необходимо для производства средств
производства, которое необходимо для производства средств потребления.

   Запишите формулу:

   1а >> 1б >> 11 (!)

   Теперь поговорим о внутреннем потреблении...

   Услыхав такую фразу, ненароком вспомнил сразу, что в Чертанове,
второго, было крепкого спиртного вдвое больше, чем людей.
   Если же в сельском хозяйстве внутреннее потребленье составляет очень
мало, 25 всего процентов, то у нас в тот шумный вечер мы дошли до ста
процентов, как колхозники доходят в каждый божий день недели, помогая
добрым людям выполнять досрочно планы (пятилетку за три года!) по продаже
русской водки и, благодаря которым, мы купили на закуску, на
Черемушкинском рынке, малосольные ОГIРКИ у простых и бескорыстных людей
нашего села...
   Итак, в памятный тот вечер, были: Рыбников Григорий - математик,
маразматик, "ЫБА" - гитарист и очень гнусный по своей "зути"; Тимофеев,
тоже Гриша - очень современный мальчик (его две бутылки водки были, скажем
прямо, кстати), также Игорь, его кореш (миловидный "шведский мальчик");
четверо другого пола: Оля, Света, Таня, Лена, родом все из "Менделавки",
Оля - pretty charming woman, Света - просто pretty woman, ну а Лена и
Татьяна - просто девушки и все; Алексей Пахомов (то есть, этот самый друг
Алеша) - очень добрый умный малый, содержатель казино и других азартных
игр; Игорь-2 - дружок Алеши, и Наташа - тоже друг и, бесспорно,
несомненно, и, конечно, личноя...
   Началось с того, что Оля отказалась пить сухое, да и всякое другое,
если лишь оно - вино, все мы сразу огорчились, потому что only Оля -
pretty charming и так дале, но в дальнейшем оказалось, опасения напрасны,
так как Оля нам сказала, что вино - это ужасно, зря мы пьем такую гадость,
и она предпочитает только водку и "DRY GIN" (вот для нас была-то радость),
Гриша Тимофеев тут же водку всем налил в бокалы (жаль, что не было Бакала,
его личность пропадала, а потом и ночевала, как потом сама сказала, у свей
родной бабуси, то есть в ... общежитии). Первый тост сказала Таня (да,
большое ей спасибо за салат ее мамаши (маме - тоже благодарность), у меня
о нем остались светлые воспоминанья и... огромная кастрюля (алюминиевая)):
"Я за именинника предлагаю стоя выпить (как его зовут? Виталий?).
Уважаемый Виталий"... Этот тост был, скажем мягко, встречен дико нежным
смехом. Интересное созданье, оно до сих пор считает (подкупающе наивно),
если вечер с алкоголем, если музыка и шпроты, если девушки и парни,
значит, - это общий праздник (День Победы или, скажем, День Советских
Конституций), ну а если же не праздник, значит, - это день рожденья, ну, а
если день рожденья, если я всех приглашаю, если у меня в квартире, значит,
именинник - я...
   Кстати, Таня и Елена пили "Рислинг" и "Байкал", остальные - только
водку и, естественно "DRY GIN". Выпив все, что только было, не оставив
совершенно ровным счетом ничего, мы решили, что пора нам приступить и к
развлеченьям, то есть, к модерновым танцам, и к такому, что быть может,
еще все же может быть...
   Танцевали и балдели в совершенной темноте мы под прекрасный
рок-ансамбль, изрыгающий с кассеты суперпопулярный шлягер "Everybody,
everywhere...", и, естественно, друг друга мы не видели, частично ощущая
что-то рядом где-то как-то кое-как. Но очнувшись оттого мы, что нас стало
вроде меньше, нам чего-то не хватало, очевидно, явно женщин, и как после
оказалось, двух прекрасных химиянок, то есть, Оли и Светланы, с нами вдруг
не оказалось. Нашу комнату покинув, мы обследовали кухню, ванную и
коридор, туалет, бачок в котором почему-то был разобран, но следов на нем
однако никаких мы не нашли. Но, зато мы увидали, что сапожки наших "вимен"
в коридоре "вместе спали", и отсюда ясно видно, что дышать пойти прохладой
эти кроткие созданья даже при большом желанье абсолютно не могли.
Размышляя так логично, я, Григорий и Григорий выскочили на площадку, ну, а
так как обитали на втором мы этаже, то решили не спускаться, а, являясь
молодыми и читающими прессу, мы, под ярким впечатленьем и под тусклым
освещеньем, вдохновенно дерзновенно двинулись вперед, наверх... Очутившись
на девятом, на последнем этаже, потеряв чуть раньше, Гришу, одного из
двух, который гитарист и "гетерист", мы увидели такое, отчего пришли в
экстаз и, возбужденно возбуждаясь, возбудились до того, что порвалась
часть одежды у меня и у него.
   На холодной на площадке pretty charming woman - Оля, просто pretty
woman - Света, во капроновых чулочках производства СФРЮ извивались,
изливались диким, но приятно тихим криком, но он был как шепот, было в нем
такое что-то, что заставило нас с Гришей (с тем, который принес водку)
опьянеть до помутненья, до сознанья, просветленья стало вовсе далеко. Это
плавное движенье, это "чудное мгновенье", "мимолетное виденье", наше с
Гришей возбужденье невозможно осуждать, ибо что же как не это еще может
возбуждать (?!), но не будем обсуждать...
   Оля с Светой танцевали, видно, "танец живота", танцевали в стиле
"WESTERN" под "Последние известья", и в которых сообщалось далеко уже не
первый (и не (дай нам Бог!)последний) раз о том, что Ближний Дальний стал
нам дорогим и близким, путь наш верный, хоть и склизкий, знайте, будет все
отлично, поздравляем всех и лично...

   Захотелось нам "Столичной", мы сказал: "Неприлично! Все-таки явились
в гости!..." А они в ответ нам: "Бросьте!... Лучше потанцуем вместе...
Вместе, но сюда... не... лезьте!.."
   Мы недолго наслаждались упоительной картиной, так как Оля и Светлана
стали слушать сообщенье нашего Гидрометцентра, и, воспользовавшись этим,
мы схватили их за то, что можно было ухватиться, и в тяжелом положенье при
большом сопротивленье (С Олей - я, со Светой- Гриша) мы спускаться стали
вниз...
   Гриша ("ЫБА") неподвижно, как известная скульптура, все сидел, сопя
чуть слышно, на ступеньке возле урны. Впечатление такое, будто спал он
наяву, в относительном покое, "Яву" мучая во рту. Наша шумная четверка
аккуратно пролетела над безжизненным над телом, над аморфным гетеристом,
напевающего Листа (пятую симфонию для оркестра и для скрипки). Захотелося
нам рыбки: скумбрию, сардины, шпроты, и оставили мы "ЫБКу" в состоянии
блевоты...
   Игорь Первый прыгал с Таней под мелодию Джеймс Ласта, почему-то на
диване, что конечно же, напрасно, и не слишком современно... Своевременно
заметил я, что в девушке Елене так, слегка, но тем неменье, совершилась
перемена. Кто-то девушку обидел, кто-то взял ее за что-то, Лена позвонила
маме, сообщив, что будет дома в десять, ровно через час. Я спросил ее:
"Елена, Боже мой, что же случилось? Вы скажите, покажите, кто посмел
обидеть Вас?" Лена тихо прошептала: "Я не знала, я не знала, что у Вас
такое будет, я пойду домой, пожалуй, мне нельзя здесь оставаться, у меня
больная мама, мама будет волноваться. Вы, Виталий, извините, что я рано
ухожу, но к компании, простите, Вашей я не подхожу".
   Будучи нетрезвым в доску, проводить пошел Елену (только спьяну может
низко человек так опуститься). Я шагал нетвердым шагом, по возможности, в
такт Лене, и, с естественным волненьем, думал, не случилось с "магом" моим
дома что-нибудь. Длинным мне казался путь, мы дошли до остановки, девушка
меня спросила, как доехать до "Каховки". Я понять ее пытался и, поняв,
промолвил хрипло: "Нужно на сэсссот двадцатом...", а она: "Такого нету..."
"Нету? Ах, простите, Лена, нужен Вам другой автобус, сто восемьдесят
девятый...", а она, чуть ли не плача: "Здесь такого тоже нет..." "Быть не
может, что за бред?! Нету? Посадили, значит ... Эврика! Я вспомнил, Лена,
где-то ходит здесь двухсотый, и он Вас в мгновенье ока до "Каховской"
довезет". "Вы меня простите, только здесь такого тоже нет..." Тут моча
меня пробила, то есть пот пошел со лба, Лена молча слезы лила, я себе
сказал: ТРУБА... Но тут вспомнил я про школу, про свою сорок вторую, про
родную дорогую, и про то, какие баллы я в ней часто получал, и тогда я
закричал: "Господи! Какой профан я. Лена, нам нужны "бананы"! То есть я
хотел сказать, Вам необходим автобус номер 222!" К моему большому счастью,
Лена тоже просияла, здесь такой автобус был... "Что ж, спасибо Вам,
Виталий, Вы идите, Вас там ждут..." "Нет, я Вас собственноручно на автобус
посажу..." Вот подъехал и автобус, я услышал: "До свиданья", подо мной
качался глобус, предо мной шаталось зданье, надо мной плясало небо, а в
глазах - магнитофон, я решил: неплохо мне бы наконец найти свой дом...
   Я нашел свою квартиру, я зашел в нее и вижу: Гриша Рыбников с
гитарой, рядом Тимофеев Гриша, оба Игоря и это - на диване, том, что
слева. На диване, том, что справа - Оля, Света и Татьяна, а в прокуренном
тумане, где-то там под потолком, люстра ходуном ходила, "ЫБА" песенки
вопила, Оля молча водку пила, у ней чуть спустились джинсы, у ней
расстегнулась блузка, я послал подальше принцип, я подумал, как там узко,
и голо, ля, и голо, ля, и голо, куда же я смотрел и где Никола, ля,
Никола, ля, Никола (а Чекист, то есть Никита, мирно спя, храпел в корыте,
у Шемякина у Пита, в позе древнего пиита)...
   Я забыл, что стало позже, я забыл, что было раньше, а на кухне наш
Алеша, его лучший друг - Наташа, сообща посуду мыли, почему-то детским
мылом, и нечаянно разбили: он - стакан, она - фужер, видимо, дошли уже, он
держал ее за же...лтоватое тряпье, коим вытирал посуду, кто-то бегал в
неглиже, но об этом я не буду.
   А потом, те три созданья, что лежали на диване, я в виду имею правый,
возжелали уходить, потому что те, что слева, попытались сдвинуть вместе
(ведь природа выше чести) свой диван с другим диваном, из истории известно
нам, что сдвинуть левый с правым, право, просто невозможно и тогда лишь
только можно, если правые желают, но такого не бывает. Мы закрыли дверь на
ключ, ключ лежал в моем кармане, Игорь шептался с Таней, Оля (опыту,
конечно, можно ей не занимать), очень даже эстетично и вполне
дипломатично, заявила: "С вами спать, извините, мы не будем, с нас хотя и
не убудет, мы и без того, ей-богу, вам позволили так много, что достаточно
и так..." Рыбников промолвил: "Мрак". "... Открывайте, а то мы вас
перестанем уважать..." Мы открыли, отпустили, и, конечно же, без мысли,
чтоб еще там провожать.
   Итак, все когда шло к ночи, и когда хотелось очень, мы остались
ввосьмером, белоснежка и семь гномов (жаль, что не ушел Пахомов). Леша с
другом был на кухне, и оттуда доносился легкий скрип оконной рамы, я, как
подобает хаму, заглянул, сказал: ЭКСКЛИЗ... Кто-то предложил: "Давайте,
групповой балдеж-стриптиз мы устроим. Раздевайтесь!" Долго нас просить не
надо, Гриша Тимофеев сразу обнажил себя до плавок, и, в момент большого
секса, в комнату вошла Наташа, кто-то спьяну предложил ей присоединиться к
нам, а Наташа: "Я не можу, если б не было Алеши..." Я сказал: "Причем
Алеша? Я тебя, Наташа, прошу..."

   Дальше наступил провал, утром я с кровати встал: никого в квартире
нет, может все приснилось мне? Затрезвонил телефон, я взял трубку:
"А-алло". "ХАМ! - раздался пьяный голос, - это я, Чекист, ну как там? - и
Чекист задал коронный и любимый свой вопрос: - Кто-нибудь кого-нибудь
смог... вчера... так... невзначай?"...
   Я пошел ставить чай...
   март 1979 года