Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
ЕРИНА МАКСИМОВА
Только улыбка - ни боли, ни пота, ни слез!
Только улыбка - под аплодисментов наркоз.
Только улыбка - хоть впору висеть на кресте!
Только улыбка - как точка над фуэте!
Только улыбка - все прочее в сумрак кулис!
Только улыбка - танцуй, балерина, на "бис"!
Только улыбка - о, зритель, ее оцени!
Эту улыбку - пока не погасли огни...
x x x
Нас время построило, как старшина:
налево смотрю - грудь второго видна.
А годы несутся, все ближе ко мне
правофланговые
Нас время сдвигает, как косточки счет,
и будет мгновенье - застынет плечо,
открытое справа последним ветрам,
незащищенное
Все просто и вечно, как свет среди дня...
И слева уже подросла малышня,
и плечиком острым сдвигает меня
в правофланговые
x x x
Мне казалось, скажи ты: "Замри!" -
я замру.
Мне казалось, скажи ты: "Умри!" -
я умру.
А сегодня стою на ветру
и занудно, как ветхий гуру,
говорю, говорю, говорю...
Говорю, что уже не умру,
не приду, не уйду, не замру -
так беспечно в свободном миру
я играю в свободу - игру...
Но туман в рукава поутру
заползет, и озноб по нутру
пробежит, как похмелье в пиру
... Я тебе еще много навру,
ты скажи мне: "Замри!" -
я замру...
x x x
Прошло семь лет,
а может быть, семь бед,
а может, семь веселых каруселей
мимо тебя галопом пролетели,
а может, семь дождей и семь метелей
семь раз успели замести мой след...
А может, не случилось ничего?
А может быть, по капельке всего...
Что до того?
Теперь мне дела нет...
x x x
В темной роще кукушка
мне года ворожит,
привирает болтушка, -
столько мне не прожить!
Столько мне и не надо!
Столько мне не поднять!
Поживу, сколько в радость,
чтоб самой не устать,
чтоб друзья не устали,
чтоб остались враги,
чтоб своими глазами
видеть, как в бочаги
по весеннему лесу
утекает зима,
чтобы там, а не в кресле
день последний сломать,
как сургуч на конверте,
где отмечен мой срок,
и водой, а не смертью
ускользнуть в ручеек...
x x x
Я люблю неспешные поездки,
чай вагонный с угольным дымком.
Прадед мой, служивший на "железке",
с этим вкусом тоже был знаком.
Я люблю глухие полустанки,
где старушки - тихий наш закат -
с молоком в холодной скользкой банке
к поезду поспешно семенят
Я люблю, когда молчат соседи,
и стаканы, тонко дребезжа,
повторяют: "Едем... едем... едем..." -
по "железке" - лезвию ножа...
x x x
Япония, манишь ты неспроста:
как скрытая вуалью красота,
как чья-то тень манит из-за угла,
как женщина, что так и не пришла,
как прерванный в начале разговор,
как эдельвейс - хранитель тайны гор,
как тайнопись древнейшего листа -
Япония, манишь ты неспроста...
x x x
Бытует легенда о том, как седой каллиграф
на улице знойной, приличья и нравы поправ,
на белом халате японки свой знак начертил -
знак вечной дороги бессмертных небесных светил.
Рассеянность гения сделала белый халат
не просто халатом - ценнее он стал во сто крат,
отдельною жизнью зажил - своим счастьем, тоской,
как все, что согрето искусной и умной рукой...
Так краток, пределен и так удивительно прост
наш путь от рожденья до смерти, от солнца до звезд...
И счастье немногим - прошедшим сквозь вечный покой
твореньем бессмертным, а может быть, просто строкой!
x x x
Вы, забежав вперед, не стали ближе!..
Я улыбнулась?.. Вы тут не при чем!..
Пустой вопрос: "Когда я вас увижу?"
лишь краем оцарапал мне плечо.
Но отдавая дань словесной моде,
отвечу не всерьез и не шутя:
- А это, друг ненужный, по погоде!
Увидимся на краешке дождя!..
... Лукавит дождик - ласковая сводня,
на мокрые полоски делит сквер...
Что это значит? Встретимся сегодня?
А может, после дождика в четверг!..
x x x
С рожденья бесхозные псы,
на свалках царящие вольно,
нет лужи - полижут росы
и малостью этой довольны.
Хозяина нет - не беда,
любому хвостом повиляют.
Нет друга - не будет вреда,
ведь кто не имел - не теряет.
Такого хоть Шарик, хоть Рекс
окликни - несется покорно...
Ах, этот помоечный плебс,
взращенный в почтении к корму!
Но ближе мне в тысячу раз
не те, что ветшают в безболье,
а те, что за ласку на час
на лапы давить не позволят,
что верно хранят имена,
пройдя сквозь фавор и измену,
и стойко - во все времена -
не ищут хозяевам смену
Их можно поймать, привязать,
заставить взбеситься со скуки,
но их не заставишь лизать
чужие, случайные руки...
x x x
Опять крылом взметнулся парус,
опять все сказаны слова,
и вымпела веселый гарус
опять ласкает синева...
Отжатый линией прибоя,
ты даже в мыслях не со мной:
азартно ждешь начала боя,
а я прошу быть легким бой!..
Я постою еще немного
и посмотрю на хрупкий след -
твоя любовь, твоя дорога,
а мне туда дороги нет!
Мы в духе времени, ты видишь,
но все же чуть тревожно мне:
твои дела - дела твои лишь.
Мои дела - мои вполне...
Мне не смешно, но рот смеется -
в дороге горечь не нужна,
и я желаю, как ведется,
семь футов под килем до дна!
Тебе гадает ветер свежий,
как в сказке о Златом Руне...
Да поведет тебя надежда!
... А что ты пожелаешь мне?..
x x x
Не толкуй мне о причинах:
было то, мол, стало - это!..
Брось, разгладь на лбу морщины -
я сама найду ответы.
Просто два ручья не слились -
расплескались у излуки...
Просто мы поторопились
протянуть друг другу руки...
ЖЕМЧУЖНАЯ ЛЕГЕНДА
Уронила луна слезу,
на небесном катясь возу,
в полнолуние
Подобрал ту слезу рыбак,
только в доме его и так
слез достаточно
Бросил в море - волна в накат:
- Не хочу день и ночь подряд
я слезу точить!
Собрался весь морской народ
и решили в подводный грот
слезку выбросить
Лишь моллюск, не страшась грозы,
в нежных створках овал слезы
приголубливал
И пока шумел сыр да бор,
и пока гудел приговор -
хлопнул створками...
С той поры голубым ключом
отпирает луна их дом
в полнолуние...
x x x
Фальшивя, будто ржавая струна,
мне говорил: "Не слишком ты нужна!
Подумаешь, награда из наград!"
Я улыбалась - зелен виноград!
Слова - колючки и влюбленный взгляд!..
Сказал бы, что ты сам себе не рад.
Но ты молчанья сеял мелкий град,
и я молчала - зелен виноград.
И вдруг - ушла. Да так легко ушла,
не слушая, хвала или хула
толкнет вперед иль позовет назад...
Что возвращаться? Зелен виноград...
x x x
Ночь на этой стороне Земли...
Даже днем ночная мгла и сырость...
Наблюдаю в дырочку от сыра
Ночь на этой стороне Земли
В ночь на этой стороне Земли...
Мыши прогрызают что попало,
А листва свернулась и опала
В ночь на этой стороне Земли
Далеко за "Орбитом" орбит
Буйство трав и запахов, и звуков...
Может быть, сумеют наши внуки
Улизнуть за "Орбиты" орбит?
Пульс, слабея, катится в нули...
Сыра нет... Но в дырочку от сыра
Тоже видно, как темно и сыро
Жить на этой стороне земли
ОКТЯБРЬ, 1993
Опять толкают сирых к дележу:
вороне Бог не шлет - все это сказки!
Так много в патронташах алой краски,
что я палитру под замком держу.
Унять дрожь рук, хватаясь за древко,
или гвоздем пришпилить руки к древу?
А думалось: так мирно в доме Девы,
из Млечной соски льющей молоко...
...Раскрыли астры острые лучи,
и горек запах осени и тлена...
Потомки ада - жертвы, палачи -
мы прокляты до пятого колена...
x x x
Не полагаю, не сужу,
дискуссий не веду:
я просто Родине служу -
иду на поводу.
Писатель лжет, политик врет,
в желудке - холодок,
но я терплю, хоть шею трет
короткий поводок.
Я знаю: рядом - ничего,
а в сторону - ни-ни!
Хозяйку счастья моего
ты, Боже сохрани!
Наш вид привычен и знаком,
идем нога к руке:
хозяйка с длинным языком
и я - на поводке!
x x x
Отвернулся Господь от меня,
не дал
тех стихов, за которыми лишь
небо,
и за то, что ложилась судьба
решкой,
отвернулся Господь от меня
грешной...
Но поскольку земной наделил
речью,
все равно перед ним я в долгу
вечном...
x x x
Империя втянулась в берега -
Окончены великие походы,
И воины спроважены на воды,
А лошади - в альпийские луга
Пал Император - деспот и тиран,
В провинциях орудуют шакалы...
А стольких вин из самых разных стран
Империя вовеки не алкала!
И отупев от кликов и речей,
И нахлебавшись вдоволь братской розни,
Горластый раб, что нынче стал ничей,
Уже мечтает о хозяйской розге
x x x
Дует ветер по имени "ТЫ"...
Дует так, что теряют кусты,
будто птицы, свое оперенье.
Улетают сердечки сирени
Острым клином в чужие края...
Их не в силах догнать цеппелины...
В доме плачет протяжно и длинно
глупый ветер по имени "Я"...
x x x
Левее левого окна,
левее тополя
летит легчайшая луна -
ледком подтопленным.
Летит, как будто все под ней
ничтожней волоса,
как будто в сутках нету дней,
а в мире - голоса,
и лепет тополя в ночи
Ее Высочеству
не слышен,
только и причин -
лететь, раз хочется
над степью, чашами воды,
над леса стрелками -
наивным зеркалом звезды,
осколком зеркала...
x x x
Не тюрьма - так сума,
Не сума - так тюрьма...
Говорят, это лучше,
чем съехать с ума...
Говорят, это лучше,
но грань так зыбка:
от "сумы" до "с ума" -
лишь нюанс языка...
x x x
Сто тысяч лет с неведомых планет
летят на землю сборщики налогов -
не ангелы, рассеивая свет,
но мытари, отыскивая след,
Божественного промысла - в убогом...
...И день, и ночь, и сотни тысяч дней
они летят, а жатва все скудней...
ПОЭЗИЯ
Ни ласки, ни слова,
ни звука земного -
корежься, как должно,
одна - среди ночи,
одна - среди тлена,
одна - во Вселенной...
Наложница -
не-осторожная птица!
На ложном пути ли?
На чистой странице?
И наверно - только
в конце многоточье...
На верном, как пес дворовой
одиночье...
Не - женщина -
пола какого часть речи?
Неявно - праслово,
неточно - предтеча...
Меж жизнью и смертью
теченье глагола -
нагольная правда
на теле не голом...
x x x
Сочится кровь из треснувшей губы,
такое время, что не до улыбок.
И лозунги по-прежнему грубы
для золотых и просто мелких рыбок.
Лелеять этих, нежных, что за прок?
Чуть дунешь - оперение погасло...
В говядине - питательный белок.
В подсолнухах - растительное масло.
...Зачем кормить пугливых ярких дур,
приобретенных оптом за пол-литра,
останками земных литератур
и радостью шемякинской палитры?
Уж как-нибудь - не каясь, но греша, -
Протянет ножки век под "тыры - пыры"...
...В созвездье Рыб уносится душа
быстрее, чем в озоновые дыры...
x x x
Пускай не вышла в "дамки" или дамы я,
кручусь, верчусь, а в общем - на нуле,
но верю: ты горишь еще, звезда моя,
и потому болтаюсь на Земле.
Творю грехи, слагаю покаяния,
"бросаю тень" на Женщину и Мать,
и руку для земного подаяния
все так же не умею подавать...
Звезда моя! Вот выдалась оказия,
и пар валит от кончика пера!..
Пока ты терпишь эти безобразия,
я знаю - уходить мне не пора!..
x x x
Вот и все: прикушена губа,
корочка отсохла и забыта...
...Съедена высокая судьба
неизменной низменностью быта...
x x x
Это не боль и не мука -
горе не стоит гроша...
Милый! Я плачу от лука,
что же меня утешать?
В той шелухе шелковистой
горечи бабьей жилье.
Может, тут дело не чисто,
только ведь дело - мое!
Спросишь: "Обида ли? Скука?"
Скажешь: "Сама не права!"
Если я плачу от лука,
не помогают слова...
МЕНШИКОВ
На этот снег - закатный, розовый -
не вам бы, братцы, косоротиться!..
Пляшите! Меншиков в - Березове,
и он оттуда не воротится...
Опало золото сусальное,
остался ряженый - не суженый...
Князьям российским стать опальными
так просто, как зевнуть за ужином.
Скоропостижное забвение,
скоропалительные проводы...
Он не вернется до Успения,
он не успеет... Да и повода
не сыщется. В домишке рубленом,
как в детстве все - чугун да братина,
Светлейший грош - как сдача с рублика,
щи, дух квасной, пирог с зайчатиной...
x x x
Запропали где-то ключи,
а больше ничего не случилось.
Чей-то кот нагадил под дверь,
а больше ничего не случилось.
Обозвали дурой в метро,
а больше ничего не случилось.
На ботинке лопнул шнурок,
и больше ничего не случилось.
За зимой явилась весна,
но больше ничего не случилось.
Без причин распухла десна,
но больше ничего не случилось.
Если можешь, цепь оборви,
назови последствий причину -
просто не случилось любви,
значит, ничего не случилось...
x x x
Повезло всаднику без головы:
ему не морочат голову соседи,
и начальство не устраивает головомоек.
Он не теряет голову от любви и горя,
у него не болит голова от забот...
И при этом, он еще и путешествует...
x x x
Гололедица облила акации
прозрачным леденцовым скафандром.
Город звенит, хрустит и боится -
дворники солят тротуары,
тротуары просаливают прохожих,
прохожие роняют соленые словечки,
которые падают отвесно
и превращаются в соль земли русской,
упакованную в серый картон,
выданную красноруким дворникам,
рассыпанную по тротуарам,
разъедающую ботинки прохожих,
которые роняют соленые словечки,
потому что
все равно скользко.
x x x
Баллистика есть точная наука.
Когда в твоих руках согнется луком
упругий стан,
и к темным небесам
закинутся грудей боеголовки,
прошу тебя:
не божьею коровкой,
но мужем выступай!
И за тобой
останется сладчайшая победа!..
"Будь же стратегом, Лебедь!" -
просит Леда,
но Он опять под властью Ганимеда,
вчерашних сплетен, сытного обеда -
и не готов вести священный бой...
x x x
Когда до сна какой-то краткий час,
бывает так: нашарю вдруг пятак,
оглаженный бессчетностью касаний,
потертый и заношенный в кармане,
для верности прищурю правый глаз
и - как влеплю в орлянку сам-на-сам!
И выиграет правая у левой
рука, но все равно не станет драться,
не скажет "Нам давно пора расстаться!",
не сложит тихий кукиш за спиной,
сообразуясь, верно, с головой -
хоть глупой - но одной.
x x x
У грека негреческий профиль - такая беда!
Потомок Ахилла прохожим сует лотерею,
дрожат у причалов, как в оные годы суда,
и дико растут апельсины вдоль улиц Пирея...
А я строю горку из косточек синих маслин,
тяну потихоньку из крохотной чашечки кофе,
решая в уме с ударением: эллин - эллин?
Хоть это неважно - у грека негреческий профиль
x x x
Озабоченной мухой, бодающей тупо стекло,
деловым паучком, отрезающим мухе пути,
домработницей Тоней, уверенной, что истекло
время жизни пустых насекомых, и надо мести
паутину со стен, а нахалку прихлопнуть к окну
пожелтелой газетой, свистящей и жесткой, как кнут, -
кем я стану, когда, отбоярив земную вину,
из иных измерений меня в эту точку вернут?
Женьке
Халвою и серой пропах -
с улыбкой на странных губах,
всегдашним изгибом:
о, чья-то погибель!
И чья-то надежда и страх!..
Из почки, из точки, из споры,
из - даже не на спор - но ссоры -
осколок зеркальный
мне - каменной, скальной,
бегущей от всяких повторов,
ты выпал!
Козырная карта!
Кому?! Безголовой, азартной!
До линий руки отраженьем,
до вдоха, до века суженья!..
...О, бедные матери Спарты!
x x x
Как бисер низалась Держава
тысячу горьких лет -
бранила, хранила, держала,
любила, растила, сажала,
до судорог раздражала,
но все же была Державой
тысячу гордых лет...
x x x
Противен день, как спущенный чулок,
неряшеством дождливых серых стрелок...
Когда в порядке был бы потолок,
я на него часами бы смотрела...
Когда б не ветер, вышла б побродить
в бензиновой и прочей градской вони...
Когда бы огород не городить,
зашла бы к вам без всяких церемоний.
Без удивлений ("Раз пришла - сиди!")
вы б разобрали спутанные пряди,
поправили бы брошку на груди
и что-нибудь еще в моем наряде...
И стал бы так неважен разговор,
как правила деления для Леды
и, размыкая бублик - нудный тор, -
день обратился б в штопор Архимеда,
и красное вино из сулеи,
не иссякая, стало б литься, литься...
... Но даме из порядочной семьи
от скуки должно только удавиться!..
ПРЕКРАСНАЯ ЕЛЕНА
Ну, что тебе было, Елена,
разнять этих глупых задир?
Отправить мальчишек из плена,
открыть для любителей тир -
носить им пернатые стрелы,
дарить в промежутках "ранет"
и выбором позы умело
сводить перепалки на нет.
Такое веселое дело
сменяла на крови дела!
Не дура, а значит, хотела,
чтоб все догорело до тла...
x x x
Куриного мозга забава,
любимый в миру анекдот:
любовнику - вечная слава!
Супругу - рога и почет.
А этой, что сливочным телом
желала двоих охмурить -
усмешку, за то, что хотела
хоть что-то себе подарить!
Не Бог весть! - Но все же!
Но все же! -
Когда холодящий, как шелк,
супруг все спокойней и строже
справляет супружеский долг.
Когда, ободряясь "Столичной",
дружок доверительно ей
бормочет: "В борделе - приличней..."
Приличней.
И даже - честней.
x x x
Еще не хлам, уже не вещи...
С собой - никак. Бросать - неловко...
Хозяйка знает, сколько трещин
под этой спешной лакировкой.
Что - от прабабки, что - от деда,
что сами как-то наживали...
"Нет, с барахлом туда не едут...
да, прошлым летом побывали...
Почти задаром - с этих толик
не заживешь... но как придется..."
... Я уношу ненужный столик,
как старика - в приют сиротский...
МУЖСКАЯ ПЕСНЬ
Пустейшая из жен!
Нежнейшая!
Твой муж иным смешон:
он ге