Однако, как не без резона замечает сам Башляр, философия вряд ли знает прогресс и поэтому всякие фиксированные "перспективы", хотя, пожалуй, и неизбежны в конкретных исследованиях, но в то же время достаточно условны, особенно когда выходят за их пределы.
Та позиция, исходя из которой мы оценивали в нашей работе творчество Башляра-эпистемолога, можно назвать социокультурной историей знания или исторической социокультурной гносеологией*. Эта позиция действительно близка той, которую в своей концепции власти-знания развивал Фуко, сам во многом унаследовавший принципы исторической эпистемологии Башляра [9, 85, 86]. В соответствии с подходом Фуко анонимность социальных практик, в том числе дискурсивных, и цивилизационных стратегий, в них реализуемых, становится своего рода фундаментальной "микрофизикой", стоящей за теми эпистемологическими "макроявлениями", которые рассматриваются в исторической эпистемологии Башляра. В плане такого подхода всякая отсылка к личности, к субъекту, к его сознанию превращается в своего рода методологическое "табу". Отсюда становится понятен тот критицизм, который автор направлял на психологизм Башляра, солидаризируясь с его структуралистскими критиками. Однако возможен и иной, даже противоположный по своей интенции подход, принимающий во внимание возможности, оставшиеся в тени у Башляра-эпистемолога. Речь идет о крупномасштабной мировоззренческой и философской переориентации, оправданной, в частности, и тем, что в творчестве Башляра можно отыскать указания на совсем иную, чем сциентизм, установку**. Мы имеем в виду прежде всего тот глухо выраженный в некоторых эстетических эссе Башляра своего рода персонализм, который идет "поперек" его же собственным интенциям как эпистемолога. Для философствующих с помощью молота радикалов от философии этот подтекст покажется непоследовательностью и мелочью, которой следует пренебречь. Нам, однако, важно понять саму возможность иной интерпретации Башляра, разомкнув при этом наше собственное мышление. При этом мы выходим на понимание того, что для мысли Башляра характерны не только те ограничения или пределы, которые можно обозначить, как пределы "снизу", но и пределы "сверху". Первые из них отмечались всеми теми, кто так или иначе следовал за традицией "школы подозрения" (слова Рикёра), т.е. традиции Маркса - Ницше - Фрейда. Именно с этой традицией считались и мы в наших оценках исторической эпистемологии. Но теперь пришел момент определить возможность иного подхода, дающего совсем другое мерило для оценки творчества Башляра.
Как мы уже отметили во Введении, Башляр упорно избегает метафизические, космологические, этические и, тем более, теологические проблемы. В его эпистемологических работах мы не видим выхода на метафизический уровень анализа, где действуют понятия (хотя бы в виде интенций) о Целом, об абсолюте, о вечности... Поэтому мы можем констатировать, что горизонт мысли Башляра-эпистемолога ограничен не только, так сказать, "снизу" (что не раз отмечалось его критиками структуралистского направления, например, представителями школы Альтюссера, и что было подчеркнуто и в нашей работе), но и "сверху". И эта ограниченность, пожалуй, еще существеннее первой. На нее среди немногих ее отметивших указал Пуарье: "Башляр не чувствует себя, - говорит он, - укоренным в трансценденции (au-dela)... Вселенная Башляра остается эпистемологически замкнутой" [108, с. 37].
Эту экранированность "открытого рационализма" от "неба" однако вряд ли можно безоговорочно отнести ко всему творчеству Башляра, знавшего и свои "звездные" часы, или точнее, мгновения. Можно предположить, что за отмеченными нами в критическом ключе психологизмом и морализаторством философа стояло, правда, в некоторой метафизической тени, изгнанное из структуралистской философии, провозгласившей "смерть человека" [41, с. 486-487], понятие личности. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать его эссе "Мгновение поэтическое и мгновение метафизическое", впервые опубликованное в 1939 г. [3, с. 352-353]. Здесь говорится о том, что помимо обычного, "горизонтального" времени существует еще и своего рода "вертикальное время", время "формы и личности", в котором движутся как нравственная жизнь, так и поэзия. Но наука, по-видимому, движется в горизонтальном времени, времени причин и следствий, времени объективации, где личность, если и творит формы, то лишь для того, чтобы, создав их, тут же и оставить. И если Башляр понимает нравственность и поэзию как измерения вертикального времени, времени личности и свободы, то подойти к науке с аналогичным пониманием можно как раз в том случае, если рассматривать ее как своеобразную личную аскезу, как самоотказ личности ради объективации, принимающей здесь функцию истины. В поэзии форма и личность свободно отождествляются. Как говорит Башляр, "форма есть личность, а личность - форма" [там же, с. 352]. Но в науке отождествление такого типа уже невозможно, и личность обретает себя не в научной форме как таковой, а в переходе таких форм, т.е. в том самом динамизме разума ("мобилизме"), пророком которого и выступил в своей эпистемологии Башляр. Эти рассуждения показывают, что и эпистемологический "мобилизм" можно себе представить связанным с интуицией личности, пусть и оставшейся затененной.
По сути дела, именно отношением к этой интуиции определяется и отношение к тому, что в нашей работе выступило как психологизм концепции Башляра. Нам представляется, что продуктивное "поле" философской мысли немыслимо без антиномического напряжения между такими, в частности, полюсами как, с одной стороны, принцип личности, а, с другой, принцип интерсубъективности, представленной в исторических формах социальности и культуры, в мире общественных институтов и практик. И хотя мы оценивали взгляды Башляра по мерилу достаточно сильной редукционистской программы исторической социокультурной гносеологии, однако в Заключении мы не можем не отметить значимость и персоналистской установки и всего связанного с нею подхода "сверху", о чем мы только что сказали. В этой ситуации речь не может идти ни о необходимости выбора, ни о необходимости синтеза. "Абсолютный выбор", как и "идеальный синтез" представляются нам равно невозможными там, где двуполюсность философской мысли принципиально неустранима, не редуцируема. И уже поэтому трудно, если возможно вообще, говорить о прогрессе в философии.
Такую "географию" пространства философской мысли можно себе представить как неустранимую двуобразность истины. Во-первых, истина выступает как объективация мира и человека. И именно на таком ее представлении делает упор Башляр в своей эпистемологии. Истина в таком подходе определяется как процесс объективации, нацеленный на получение объективного знания, содержание которого можно описать как "устойчивые отношения между вещами, получаемые в качестве знания стандартными приемами... и позволяющие контролировать поведение вещей и людей" [11, с. 37]. В истине как объективном знании, таким образом, раскрывается как бы "холодная арматура" существования, высматриваемая, просматриваемая и подсматриваемая "снизу".
Но истина, во-вторых, может схватываться и "сверху". Это - образ истины как истины духовной, определяющий ее как дух и свободу, недоступные для объективации и тем самым для исчерпывающего технического контроля, но доступные для живой самосознающей личности. "Такое значение истины предполагает длительную традицию духовной культуры и ею поддерживается, питая творчество... Если истину в первом значении можно определить как объективное знание о части, то во втором значении ее надо определить как субъективное знание о целом" [там же, с. 38]. В истории культуры, частью которой является история науки, эти значения истины нередко вступают между собой в спор (например, столкновение детерминизма и индетерминизма). Ареной такого спора может быть и одна личность, один мыслитель. Поэтому и неудивительны те дискуссии, та критика и те перемены точек зрения, которые сопровождают интерпретацию текстов таких мыслителей, как Башляр, у которого оба эти значения, пусть и асимметрично, представлены в остром натяжении спора, пускай и подспудного. Но где-то взгляд "снизу" и взгляд "сверху", видимо, сходятся, но, как и параллельные прямые, уже за горизонтом видимого нами, за окоемом нашего обыденного мира (или, скорее, именно в нем, но свободном от всяких его моноистолкований). Где-то там, за этим трудно достижимым рубежом, объективное знание и субъективная форма совпадают, как совпадают "день" и "ночь", воображение и рациональность, горизонталь и вертикаль, наука и нравственность. Культура не может не двигаться сразу по этим параллельным "рельсам", удерживая тем самым свое собственное продуцирующее ее напряжение. И поэтому мы, как бы попеременно, то встаем на точку зрения научности и объективности, подсвечивая "снизу" скрытые предпосылки наших убеждений, то, напротив, подчеркиваем первостепенную важность высвечивания ситуации "сверху", внося в объективированный овеществленный мир интуицию Целого, схватывающую присутствие объемлющего смысла, апеллируя при этом не столько к отвлеченному уму, сколько к самой личности и ее сердцу.
Эту всегда напряженную двуполюсность живой личности знал и Башляр и этим мерцающим в его творчестве светом Целого он нам всем и дорог как мыслитель.

Библиография
   1.   Александров А.Д. Философское содержание и значение теории относительности // Философские проблемы современного естествознания. М., 1958. С. 93-136.
   2.   Балашова Т.В. Научно-поэтическая революция Гастона Башляра // Вопр.философии. 1972. № 9, С. 140-146.
   3.   Башляр Г. Новый рационализм. М.: Прогресс, 1987.
   4.   Борн М. Действительно ли классическая механика детерминистична? // Борн М. Физика в жизни моего поколения. М., 1963. С. 285-293.
   5.   Бурбаки Н. Теория множеств. М.: Мир, 1965.
   6.   Варшавский В.С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1956.
   7.   Вигнер Е. Этюды о симметрии. М., Мир, 1971.
   8.   Визгин В.П. Герметическая традиция и генезис науки // ВИЕТ, 1985. № 1. С. 56-63.
   9.   Визгин В.П. Генеалогия знания Мишеля Фуко // Исследовательские программы в современной науке. Новосибирск, 1987. С. 267-284.
10.   Визгин В.П. Образ истории науки в трудах Жоржа Кангилема // Современные историко-научные исследования (Франция). М., 1987. С. 104-140.
11.   Визгин В.П. Истина и ценность // Ценностные аспекты развития науки. М.: Наука, 1990. С. 36-51.
12.   Визгин В.П. Традиции и инновации (взгляд историка науки) // Традиции и революции. М., 1991. С. 187-203.
13.   Воронцов-Вельяминов Б.А. Лаплас. М., Наука, 1985.
14.   Джеммер М. Эволюция понятий квантовой механики. М.: Наука, 1985.
15.   Джуа М. История химии. М.: Прогресс, 1966.
16.   Дюгем П. Физическая теория. Ее цель и строение. Спб., 1910.
17.   Зотов А.Ф. Гастон Башляр и методология науки XX века // Вопр. философии, 1973. № 3. С. 137-145.
18.   Зотов А.Ф. "Прикладной рационализм" Гастона Башляра // Проблемы и противоречия буржуазной философии 60-70-х гг. М., 1980.
19.   Зотов А.Ф. Концепция науки и ее развития в философии Гастона Башляра // В поисках теории развития науки. М., 1982.
20.   Зотов А.Ф., Воронцова Ю.В. Современная буржуазная методология науки. М.: Изд. МГУ, 1983.
21.   Зотов А.Ф. Предисловие // Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987. С. 5-27.
22.   Кассирер Э. Познание и действительность. Спб., 1912.
23.   Кассирер Э. Теория относительности Эйнштейна. П., 1922.
24.   Клайн М. Математика. Утрата определенности. М.: Мир, 1984.
25.   Клейн Ф. Элементарная математика с точки зрения высшей. Т. 1. М.;Л.: ОНТИ, 1935.
26.   Кудрявцев П.С. Курс истории физики. М.: Изд. МГУ, 1974.
27.   Кузнецов В.И. Диалектика развития химии. М.: Наука, 1973.
28.   Кузнецов В.Н. Французская буржуазная философия. М.: Изд. МГУ, 1970.
29.   Курнаков Н.С. Введение в физико-химический анализ. М.;Л, 1940.
30.   Менделеев Д.И. Основы химии. (Изд. VI), Спб., 1895.
31.   Нуржанов Б.Г. Принципы "диалектической методологии" неорационализма и научное познание // Принципы материалистической диалектики. Алма-Ата, 1980. С. 147-159.
32.   Пастернак Б. Избранное. Т. 1. М., 1985.
33.   Пригожин И. От существующего к возникающему. М.: Наука, 1985.
34.   Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопр.философии. 1989. № 8.
35.   Пригожин И. Философия нестабильности // Вопр. философии. 1991. № 6.
36.   Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: Прогресс, 1986.
37.   Соловьев В.С. Тайна прогресса // Соловьев В.С. Соч. В 2-х т. Т. 2. М., 1989. С. 619-621.
38.   Субъект - Объект - Проект. (Круглый стол) // Вопр.философии. 1985.
39.   Федорюк Г.М. Французский неорационализм: Крит. очерк. Ростов: Изд. РГУ. 1983.
40.   Филиппов Л.И. Проблема воображения в работах Гастона Башляра // Вопр.философии, 1972. № 3. C. 156-164.
41.   Фуко М. Слова и вещи. М.: Прогресс, 1977.
42.   Холтон Дж. Тематический анализ науки. М.: Прогресс, 1981.
43.   Шпольский Э.В. Атомная физика. Т. 1. Введение в атомную физику. М.: Высшая школа, 1984.
44.   Albury N.R. The Logic of Condillac and the Structure of chemical and biological Theory (1780-1801). Johns Hopkins University, 1972.
45.   Ancarani V.Struttura e mutamenti nelle scienze: L'epistemologia storica di Gaston Bachelard. Milano, 1981.
46.   Aron R. Notice sur la vie et les travaux de Gaston Bachelard. P., 1965.
47.   Bachelard G. Etude sur l'evolution d'un probleme de physique: La propagation thermique dans les solides. P., 1927, 2 ed. P., 1973.
48.   Bachelard G. Essai sur la connaissance approche. P., 1927.
49.   Bachelard G. La valeur inductive de la relativite. P., 1929.
50.   Bachelard G. Le pluralisme coherent de la chimie moderne. P., 1932.
51.   Bachelard G. Les intuitions atomistiques: Essai d'une classification. P., 1933.
52.   Bachelard G. Le nouvel esprit scientifique. P., 1934.
53.   Bachelard G. La dialctique de la dure. P., 1936.
54.   Bachelard G. La psychanalyse du feu. P., 1938.
55.   Bachelard G. La formation de l'esprit scientifique: Contribution a une psychanalyse de la connaissance objective. P., 1938.
56.   Bachelard G. Philosophie du non: Essai d'une philosophie du nouvel esprit scientifique. P., 1940, 2 ed. P., 1962.
57.   Bachelard G. L'air et les songes: Essai sur l'imagination du mouvement. P., 1943.
58.   Bachelard G. Le rationalisme appliqu. P., 1949.
59.   Bachelard G. L'actualit de l'histoire des sciences (1951) // Bachelard G. L'engagement rationaliste. P., 1972. P. 137-152.
60.   Bachelard G. Le matrialisme rationnel. P., 1953.
61.   Bachelard G. La vocation scientifique et l'ame humaine // L'homme devant la science. Neuchatel, 1953.
62.   Bachelard G. L'activit rationaliste de la physique contemporaine. P., 1951.
63.   Bachelard G. La potique de la reverie. P., 1960.
64.   Bachelard G. La philosophie scientifique de Lon Brunschvicg // Bachelard G. L'engagement rationaliste. P., 1972. P. 169-177.
65.   Bachelard G. La vie et l'oeuvre d'Edouard Le Roy (1870-1954) // Bachelard G. L'engagement rationaliste. P., 1972. P. 155-168.
66.   Bachelard G. Le nouvel esprit scientifique et la creation des valeurs rationnelles // Bachelard G. L'engagement rationaliste. P., 1972. P. 89-102.
67.   Bachelard G. Le surrationalisme // Bachelard G. L'engagement rationaliste. P., 1972. P. 7-14.
68.   Bachelard. Colloque de Cerisy. P., 1974.
69.   Backes J.-L. Sur le mot "continuite" // L'Arc (Bachelard), n 42, 1970. P. 69-75.
70.   Baumann L. Gaston Bachelards materialistischer Transzendentalismus. Frankfurt a/M, Bern-New York-Paris, 1987.
71.   Benda J. De quelques constants de l'esprit humain: Critique du mobilisme contemporain (Bergson, Brunschvicg, Boutroux, Le Roy, Bachelard, Rougier). P., 1950.
72.   Boerhaave H. Elements de Chymie. Trad. du latin. Vol. II, Leiden, 1752.
73.   Boudot M. Le role de l'histoire des sciences selon Duhem // Etudes philosophiques, n 4, 1967. P. 421-432.
74.   Brosse J. Portrait de Bachelard // L'Arc, n 20, 1962. P. 92-96.
75.   Canguilhem G. Dialctique et philosophie chez Gaston Bachelard // Etudes d'histoire et philosophie des sciences. P., 1968. P. 196-207.
76.   Canguilhem G. Ideologie et rationalit dans l'histore des sciences de la vie. P., 1977.
77.   Canguilhem G. L'histoire des sciences dans l'oeuvre epistemologique de Gaston Bachelard // Etudes d'histoire et de philosophie des sciences. P., 1968. P. 173-186.
78.   Comte A. Cours de philosophie positive. Vol. I. P., 1975.
79.   Dagognet F. Brunschvicg et Bachelard // Revue de mtaphysique et de morale, n 70, 1965. P. 43-54.
80.   Dagognet F. Bachelard. P., 1965.
81.   De Broglie L. Theorie de la quantification dans la nouvelle mecanique. P., 1932.
82.   Dionogi R. Gaston Bachelard: La filosofia come ostacolo epistemologico. Padova, 1973.
83.   Einstein A., Besso M. Correspondance (1903-1955). P., 1972.
84.   Forcault M. L'archologie du savoir. P., 1969.
85.   Foucault M. Surveiller et punir: Naissance de la prison. P., 1975.
86.   Foucault M. Histoire de la sexualite. Vol. I. Volonte de savoir. P., 1976.
87.   Foucault M. Folie et deraison: L'histoire de la folie a l'age classique. P., 1961.
88.   Fourier J. Theorie analytique de la chaleur. P., 1822.
89.   Frankel E. J.B.Biot and the mathematization of experimental physics in napoleonic France // Historical Studies in the Physical Sciences, n 8, 1977. P. 33-72.
90.   Friedman R.M. The creation of a new science: Joseph Fourier's analytical theory of heat // Historical Studies in the Physical Sciences, n 8, 1977. P. 73-99.
91.   Gaukroger S.W. Bachelard and the problem of epistemological analysis // Studies in History and Philosophy of Science, n 7, 1976. P. 184-244.
92.   Ginestier P. Pour connatre la pensee de Bachelard. P., 1968.
93.   Gonseth F. Les fondements des mathematiques. P., 1926.
94.   Gonseth F. Les mathmatiques et la realite. P., 1936.
95.   Herivel H. Aspects of french theoretical physics: The XIX century // British Journal of the History of Science, n 3, 1968.
96.   Hesse M. Forces and fields. New Jersey, 1985.
97.   Ingen-housz J. Nouvelles experiences et observations sur divers objets de physique. P., 1785.
98.   Kipling R. Poems. Short stories. Moscow, 1983.
99.   Koyre A. From the closed world to the infinite universe. New York, 1957.
100.   Koyre A. Etudes d'histoire de la pensee scientifique. P., 1966.
101.   Lecourt D. Pour une critique de l'epistemologie (Bachelard - Canguilhem - Foucault). P., 1972.
102.   Lecourt D. Bachelard ou le jour et la nuit: Un essai du materialisme dialectique. P., 1974.
103.   L'homme devant la science. Neuchatel, 1953.
104.   Mc Allester E.M. Unite de pensee chez Bachelard: Valeurs et langage // Bachelard. Colloque de Cerisy. P., 1974. P. 91-110.
105.   Margolin J. Bachelard. P., 1974.
106.   Martin R. Bachelard et les mathematiques // Bachelard. Colloque de Cerisy. P., 1974. P. 46-61.
107.   Newton I. Scala graduum caloris et frigoris // Philosophical Transactions, avril 1701. P. 824-829.
108.   Poirier R. Autour de Bachelard epistemologue // Bachelard. Colloque de Cerisy. P., 1974. P. 9-37.
109.   Polizzi G.A. Scienza ed epistemologia in Francia (1900-1970). Torino, 1979.
110.   Piazza G.A. Costruzione matematica e spiegazione fisica nella filosofia di Gaston Bachelard // Epistemologia, 1982, a. 5, n 1.
111.   Quillet P. Bachelard. P., 1964.
112.   Ramnoux C. Monde et solitude ou de l'ontologie de Bachelard // Bachelard. Colloque de Cerisy. P., 1974. P. 387-403.
113.   Redondi P. Epistemologia e storia della scienza: Le svolte teoriche de Duhem a Bachelard. Milano, 1978.
114.   Richtmyer F.R. Introduction to modern physics. London, 1934.
115.   Serres M. Hermes. Vol. I. La communication. P., 1969.
116.   Serres M. La reforme et les sept peches // Bachelard. Colloque de Cerisy. P., 1974. P. 68-85.
117.   Vadee M. Gaston Bachelard ou le nouvel idealisme epistemologique. P., 1975.
118.   Voisin V. Bachelard. Bruxelles, 1967.
119.   Vinti C. L'epistemologia francesa contemporenea: Per un razionalismo aperto. Roma, 1977.

Пр