и" - там  его даже  защищают.  Далее,  несмотря  на  то,  что в "Государстве" достоинства и недостатки эгалитаризма серьезно не обсуждаются, Платон не перестал считать его менее влиятельным: ведь само "Государство" свидетельствует о его популярности. В "Государстве" содержится намек на широко известное демократическое представление о справедливости, однако о нем говорится только с презрением, и все, что мы о нем слышим, - это несколько насмешек и колкостей14, хорошо согласующихся с оскорбительными нападками на афинскую демократию, причем приведенных в тех местах диалога, где справедливость вовсе не обсуждается. Итак, не может быть,  чтобы Платон не заметил эгалитаристскую теорию справедливости. Также невероятно, что он не счел нужным обсудить влиятельную теорию, диаметрально противоположную его собственной. Тот факт, что в "Государстве" Платон
  
132
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ПЛАТОНА

ГЛАВА 6. ТОТАЛИТАРИСТСКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ	133

 

ограничивается лишь несколькими шутливыми замечаниями на эту тему (очевидно, ему они очень нравились, поэтому он их не вычеркнул15), можно объяснить лишь сознательным отказом от такого обсуждения. Поэтому мне непонятно, как попытка Платона убедить своих читателей в том, что он исследовал все важные теории, согласуется с требованиями интеллектуальной честности. Хотя следует добавить, что это его упущение, несомненно, является следствием глубокой преданности делу, которое он твердо считал благим.
    Чтобы в полной мере оценить, к чему приводило глухое молчание Платона по этому вопросу, следует прежде всего уяснить, что эгалитарное движение, каким его знал Платон, представляло собой все, что он ненавидел, и что его собственная теория, разработанная в "Государстве" и более поздних работах, была в значительной степени ответом на мощный вызов нового эгалитаризма и гуманизма. Чтобы показать это, я рассмотрю основные принципы гуманистического движения и противопоставлю их соответствующим принципам платоновского тоталитаризма.
	Гуманистическая теория справедливости выдвигает три
У основных требования или предложения (proposals), а имен
но: (а) собственно принцип эгалитаризма, т. е. предложение
устранить "естественные" привилегии, (b) общий принцип
индивидуализма и (с) принцип, в соответствии с которым
задача и цель государства - защитить свободу своих граж
дан. Каждому из этих политических требований, или пред
ложений, соответствует прямо противоположный принцип
платонизма, а именно: (а1) принцип естественных привиле
гий, (b1) общий принцип холизма или коллективизма и
(с1) принцип, в соответствии с которым задача и цель инди
вида - сохранить и усилить стабильность государства. Я
рассмотрю эти три требования и соответствующие им плато
новские принципы по очереди, посвятив каждому из них по
разделу (разделы IV, V и VI).
IV
  Собственно эгалитаризм - это требование, чтобы к  гражданам государства относились непредвзято. На тех, кто дает гражданам законы, не должны влиять такие вещи, как рождение, родственные связи и богатство граждан данного государства. Иначе говоря, закон не признает каких бы то ни было "естественных" привилегий, хотя граждане могут наделить определенными привилегиями тех, кому они доверяют.
   
Этот эгалитаристский принцип прекрасно сформулировал Перикл за несколько лет до рождения Платона в речи, сохраненной для нас Фукидидом16. Более полно мы процитируем ее в главе 10, но два предложения следует привести сейчас: "Законы наши, - говорит Перикл, - в частных делах всем дают нам равные возможности. Уважением у нас каждый пользуется по заслугам, и ни поддержка приверженцев не приносит больше успеха, чем собственная доблесть, ни скромность звания не мешает бедняку оказать услугу государству..." Эти фразы выражают некоторые фундаментальные цели великого движения за равноправие, которое, как мы видели, не избегало даже критики рабства. В век Перикла это движение было представлено Еврипидом, Антифонтом и Гиппием (их мы цитировали в предыдущей главе), а также Геродотом17. Платоновское поколение представлено Алкидамом и Ликофроном, которых мы также цитировали ранее. Еще одним сторонником эгалитаризма был Антисфен, один из ближайших друзей Сократа.
    Платоновский принцип справедливости прямо противоположен всему этому. Он требовал естественных привилегий естественным лидерам. Но как же он опровергал принцип эгалитаризма? И как же он утверждал свои собственные требования?
   Из главы 5 мы помним, что некоторые хорошо известные эгалитаристские требования выражены с помощью впечатляющего, но внушающего сомнения языка "естественных прав" и что некоторые представители эгалитаризма защищали выдвигаемые ими требования, указывая на "естественное", т. е. биологическое равенство людей. Мы показали неуместность этого аргумента: действительно, в некоторых важных отношениях люди равны, в других - неравны, причем из этого, как и из любого другого факта нельзя вывести нормативные требования. Следует также заметить, что не все эгалитаристы прибегали к этому натуралистическому доводу - так, Перикл, например, даже не намекнул на него18.
   Платон быстро понял, что натурализм - слабое место в эгалитаристском учении, и извлек из этой слабости максимальную выгоду. Сказать людям, что они равны - значит затронуть их чувства. Однако это обращение к чувству - ничто по сравнению с тем, что человек испытывает, когда пропаганда внушает ему, что он превосходит других, а другие ему подчинены. Верно ли, что вы по природе равны вашим слугам, рабам, чернорабочему, который ничуть не лучше животного? Какой смешной вопрос! По-видимому, Платон первым оценил возможности такой реакции и к утверждению
    
134
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ПЛАТОНА
о естественном равенстве стал относиться с презрением и насмешкой. Вот почему он так старался приписать натуралистические доводы даже тем из своих противников, кто их не использовал. Пародируя, например, речь Перикла в "Менек-сене", он настаивает на взаимосвязи утверждений о равенстве перед законом и естественном равенстве: "В основе такого общественного устройства лежит равенство по рождению, - иронизирует он. - Мы же и все наши люди, будучи братьями, детьми одной матери, не признаем отношений господства и рабства между собою; равенство происхождения заставляет нас стремиться к равным правам для всех, основанным на законе..."19.
    Позже, в "Законах", Платон резюмирует свой ответ эгалитаристам в следующем утверждении: "Для неравных равное стало бы неравным"20. Аристотель же развил это понимание так: "Справедливость, как кажется, есть равенство, и так оно и есть, но только не для всех, а для равных; и неравенство также представляется справедливостью, и так и есть на самом деле, но опять-таки не для всех, а лишь для неравных". Это утверждение фиксирует обычное обвинение, предъявляемое эгалитаризму, - обвинение, состоящее в том, что равенство было бы превосходным, если бы только люди были равны, однако оно, очевидно, невозможно, так как они не равны, а потому и не могут быть уравнены. Это реалистическое, на первый взгляд, обвинение в действительности совершенно нереалистично, так как политические привилегии никогда не основываются на природных качественных различиях. Возможно, поэтому Платон не слишком верил в это возражение, работая над "Государством", так как использует его лишь однажды, когда, глумясь над демократией, он говорит, что она "уравнивает равных и неравных"21. В остальных случаях он предпочитает не спорить с эгалитаризмом, а просто о нем забыть.
    Резюмируя, можно сказать, что Платон никогда не преуменьшал значения эгалитаристской теории, которую поддерживали такие люди, как Перикл, однако в "Государстве" он ее совершенно не затронул - его нападки на эту теорию не были прямыми и открытыми.
    Как же Платон пытался утвердить свой собственный антиэгалитаризм, свой принцип естественной привилегии? В "Государстве" он предложил три разных довода, однако два из них вряд ли могут считаться серьезными аргументами. Первый22 - это вызывающее удивление замечание о том, что поскольку уже рассмотрены три добродетели государства, то оставшаяся, четвертая, т. е. "заниматься каждому своим де-

_____ГЛАВА 6. ТОТАЛИТАРИСТСКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ	135
лом", должна быть названа "справедливостью". Я не хотел бы верить в то, что это рассуждение приведено как довод, однако, по-видимому,   это  так,   ведь   "Сократ",   главный  участник описываемой Платоном беседы,  предпосылает ему вопрос: "Знаешь, почему я. так заключаю?". Второй аргумент интереснее, так как с его помощью Платон пытается показать, что его антиэгалитаризм может быть выведен из обычного (т. е. эгалитаристского) взгляда на справедливость как беспристрастность. Я процитирую этот фрагмент целиком. Замечая, что правители города будут одновременно его судьями, Сократ говорит23: "А при судебном разбирательстве разве усилия их будут направлены больше на что-нибудь иное, а не на то, чтобы никто не захватывал чужого и не лишался своего?" - "Нет,  - отвечает его собеседник Главкон,  - именно на это". - "Потому что это справедливо?" - "Да". - "Значит, и на этом примере можно убедиться,  что справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое". Таким образом утверждается, что, в соответствии с нашими обычными представлениями о справедливости, "иметь и исполнять свое" является принципом справедливого суда. Здесь на смену второму аргументу приходит третий (который мы рассмотрим позже), приводящий к выводу, что справедливость состоит в сохранении своего собственного места (или своего собственного занятия), причем это место (или занятие) класса или касты данного человека.
   Единственная цель этого второго аргумента состоит в том, чтобы внушить читателю, что "справедливость" в обыденном понимании требует, чтобы мы держались своего места, так как нам следует всегда удерживать то, что нам принадлежит. Иначе говоря, Платон желает, чтобы читатели построили следующее умозаключение: "Справедливо удерживать и использовать то, что тебе принадлежит. Мое место (или мое занятие) принадлежит мне. Поэтому будет справедливо, если я буду удерживать свое место (или заниматься своим делом)". Этот аргумент так же безупречен, как и следующий: "Справедливо, что некто удерживает и исполняет то, что ему принадлежит. План похищения твоих денег - мой собственный. Поэтому будет справедливо, если я буду придерживаться этого плана и постараюсь его выполнить, т. е. украсть твои деньги". Ясно, что вывод, которого ждет от нас Платон, - это всего лишь грубое извращение значения слов "чей-то собственный". (Ведь реальная проблема в том и состоит, требует ли справедливость, чтобы все, что в каком-то смысле "наше собственное", например, "наш собственный" класс, рассматривалось не просто как наше владение, а как наше неотчуж-
   
136
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ПЛАТОНА

ГЛАВА 6. ТОТАЛИТАРИСТСКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ	137

 

даемое владение. Однако и сам Платон не верит в этот принцип, поскольку в таком случае было бы невозможно перейти к коммунизму. Кстати, как насчет удерживания при себе собственных детей?) Этим незатейливым фокусом Платон добивается того, что Дж. Адам называет "соединением собственного платоновского взгляда на справедливость с общепринятым... значением этого слова". Вот как величайший философ всех времен пытается нас убедить, что он открыл истинную природу справедливости.
    Третий и последний из предлагаемых Платоном аргументов более серьезен и предполагает обращение к принципу холизма, или коллективизма. Этот довод связан с принципом, в соответствии с которым целью индивидуума является сохранение стабильности государства, поэтому мы его рассмотрим позже - в разделах V и VI настоящей главы.
    Однако прежде, чем перейти к этому анализу, я хотел бы привлечь внимание к "предисловию", которое Платон помещает перед описанием исследуемого нами "открытия". Его следует рассмотреть в свете уже сделанных нами наблюдений. С этой точки зрения "длинное предисловие", как называет его сам Платон, оказывается нечем иным, как попыткой подготовить читателя к "открытию справедливости", заставив его поверить в то, что перед ним доказательство, в то время как в действительности критические способности читателя пытаются усыпить с помощью специально для этого изобретенных драматических эффектов.
    Открыв, что мудрость - это собственная добродетель стражей, а храбрость - помощников, Сократ объявляет о своем намерении совершить еще одно, последнее усилие и открыть справедливость. "Остается рассмотреть24, - говорит он, - еще два свойства нашего государства: рассудительность и то, ради чего и предпринято все наше исследование, - справедливость". - "Да, конечно", - отвечает Главкон. Сократ предлагает "больше не возиться с рассудительностью", однако Главкон возражает, и Сократ сдается, говоря, что отказываться от ее обсуждения было бы ошибкой. Этот небольшой спор готовит читателя к новому определению справедливости, заставляет его предположить, что Сократ располагает средствами для этого "открытия", и убеждает его поверить в то, что Главкон внимательно следит за тем, чтобы платоновские рассуждения соответствовали интеллектуальной честности, и поэтому самому читателю нет нужды за этим следить25.
    Затем Сократ анализирует умеренность, которая, как удается выяснить, является единственной собственной добро-

детелью работников. (Кстати, легко разрешить часто обсуждаемый вопрос о том, отличима ли "справедливость", по Платону, от "рассудительности". Справедливость означает оставаться на своем месте, рассудительность - знать свое место, точнее, быть им довольным. Что же еще может быть собственной добродетелью работников, набивающих свои животы подобно животным?) Определив рассудительность, Сократ вопрошает: "А оставшийся неразобранным вид... что он собой представляет? Впрочем, ясно, что это - справедливость". - "Ясно", - отвечает Главкон.
  "Теперь,  Главкон,  - говорит Сократ,  - нам нужно, словно охотникам, выстроиться вокруг этой чащи и внимательно следить, чтобы от нас не удрала справедливость, а то она ускользнет, и опять все будет неясно. Ведь она явно прячется где-то здесь: ты глади и старайся ее заметить, а если увидишь первым, укажи и мне". Главкон, как и читатель, конечно же, ни на что подобное не способен и умоляет Сократа вести его вперед. "Так следуй, помолившись, вместе со мною", - говорит Сократ. Однако даже Сократу эта тема кажется "непроходимой чащей: кругом темно и трудно хоть что-то разведать. Но все равно, - говорит он, - надо идти вперед". И вместо того, чтобы возразить: "Идти вперед с чем? С результатами нашего исследования, т. е. нашего рассуждения? Но ведь мы к нему еще не приступили. В том, что ты до сих пор говорил, не было ни крупицы смысла", Главкон, а вместе с ним и наивный читатель, смиренно отвечает: "Я так и сделаю, а ты веди меня". После этого Сократ сообщает, что в отличие от нас он "напал на след", и приходит в возбуждение. "Эй, Главкон, какая радость, - кричит он. - Пожалуй, мы напали на ее след, мне кажется, она недалеко от нас убежала!" - "Благие вести!" - отвечает Главкон. - "Однако и ротозеи же мы!" - восклицает Сократ. - "Она чуть ли не с самого начала вертится у нас под ногами, а мы на нее и не смотрим!" Сократ еще довольно долго продолжает восклицать и повторять подобные утверждения, пока его не перебивает Главкон, который, выражая чувства читателя, спрашивает его, что же он нашел. Когда же Сократ ограничивается ответом: "Мы... не сообразили, что уже тогда мы каким-то образом говорили именно о справедливости", Главкон выражает нетерпение читателя, говоря: "Слишком длинное предисловие, когда не терпится узнать". И лишь тогда Платон предлагает те два "аргумента", о которых я уже
говорил.
    Можно сказать, что последнее замечание Главкона свидетельствует о том, что Платон понимал, зачем потребова-
    
138
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ПЛАТОНА
лось это "длинное предисловие". По-моему, это просто попытка - и как оказалось, весьма успешная - убаюкать критические способности читателя и посредством эффектных словесных фейерверков отвлечь его внимание от интеллектуальной нищеты этого мастерского фрагмента. Создается впечатление, что Платон сознавал его слабость и понимал, как ее скрыть.
    Проблема индивидуализма и коллективизма тесно связана с проблемой равенства и неравенства. Прежде чем приступить к этой теме, сделаем несколько, по-видимому, необходимых замечаний относительно терминологии.
    Согласно "Оксфордскому словарю", термин "индивидуализм" может быть использован в двух различных смыслах: как нечто противоположное (а) коллективизму и (b) альтруизму. Причем, если для выражения первого смысла существует только одно слово - "индивидуализм", то для выражения второго имеется целый ряд синонимов, например "эгоизм" или "себялюбие". Вот почему в дальнейшем я буду использовать термин "индивидуализм" исключительно в первом смысле, используя слова "эгоизм" и "себялюбие" во всех тех случаях, когда имеется в виду смысл (b). Нам может пригодиться следующая небольшая таблица:
(а) Индивидуализм противоположен (а') Коллективизму (b) Эгоизм  противоположен (b') Альтруизму
    Эти четыре термина, используемые в кодексах нормативных законов, обозначают определенные установки, требования, решения или предложения-проекты (proposals). Я полагаю, что несмотря на неизбежную нечеткость этих терминов, они могут быть проиллюстрированы на примерах и благодаря этому использованы настолько точно, насколько это необходимо для нашей цели. Начнем с коллективизма26, поскольку с этой установкой мы уже познакомились, когда обсуждали платоновский холизм. В предыдущей главе мы привели несколько фрагментов, поясняющих платоновское требование того, чтобы индивид подчинялся интересам целого, будь то вселенная, город, род, раса или любой другой коллектив. Еще раз процитируем один из них, но более полно27: "Все, что возникло, возникает ради всего в целом... бытие это возникает не ради тебя, а, наоборот, ты - ради него. Ведь любой... делает все ради целого, а не целое ради части...". Эта цитата не только иллюстрирует холизм и коллективизм, но также

_____ГЛАВА 6. ТОТАЛИТАРИСТСКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ	139
говорит о связываемой с ними огромной эмоциональной нагрузке, которую Платон хорошо осознавал (это видно из преамбулы к данному фрагменту). Коллективизм апеллирует к различным чувствам, например, к стремлению принадлежать группе или роду, а также выражает моральное требование альтруизма и отсутствия себялюбия или эгоизма. Платон полагает, что человек, который не может поступиться своими интересами ради целого, себялюбив.
   Взглянув на нашу табличку, мы поймем, что это не так. Коллективизм не противоположен эгоизму и не тождественен альтруизму или отсутствию себялюбия. Весьма распространен коллективный, или групповой, эгоизм, например, классовый (Платон прекрасно это знал28), а это достаточно ясно показывает, что коллективизм как таковой не противоположен себялюбию. Вместе с тем, антиколлективист, т. е. индивидуалист, может одновременно быть альтруистом: может оказаться, что он готов пожертвовать собой, чтобы помочь другим людям. Вероятно, лучший пример такой установки - это Ч. Диккенс. Трудно определить, что в нем сильнее - страстная ненависть к себялюбию или горячий интерес к отдельным людям со всеми их человеческими слабостями, причем эта установка соединена с антипатией не только к тому, что мы теперь называем коллективами29, но даже к подлинной преданности альтруизму, если это альтруизм по отношению к  неизвестным группам,   а  не  к  конкретным личностям. (Напомню читателю о миссис Джеллиби из "Холодного дома" - "леди, преданной общественным обязанностям".) Я думаю, эти примеры хорошо поясняют значение интересующих нас четырех терминов. Кроме того, они показывают, что каждый из терминов нашей таблицы согласуется с любым из двух терминов противоположного столбца (т. е. всего возможны четыре комбинации).
   Далее, интересно, что, согласно Платону и большинству платоников, альтруистический индивидуализм (например, Диккенса) невозможен. По Платону, единственной альтернативой коллективизму является эгоизм. Он просто ото