это все и понял, что их мысли далеки уже от святых, преданных смерти, он тут же, немедленно взял десять мужей, о которых знал, что они христиане, и, прибыв на место, нашел все [тела] в сохранности. И так как он все еще был в сомнении относительно тех палачей, то святых переместили оттуда в другое место, на расстояние примерно двух парасангов. И когда [хужик и пришедшие с ним] обрели спокойствие, они очистили и прибрали кости блаженных, перенесли в стан и припрятали. И понемногу сообщили сначала армянскому отряду, а затем и многим [прочим] христианам, которые были в войске. И первый плод дарственный поднесли скованным нахарарам137. И сразу вслед за этим они освободились от своих оков, и угроза смерти их миновала. И в страну Армянскую были отправлены грамоты о прощении.
     Этот блаженный хужик, который удостоился втайне быть служителем святых, об этом было рассказано, [что случилось] от их смерти и до сих пор, - поведал нам вновь о судебном приговоре, обо всем по порядку, о мучительном волочении [по земле], допросе и испытании, учиненном судьями, об ответах каждого святого и о кончине их, и об ужасе, который напал на стражей, и отчаянии, охватившем трех нахараров при расследовании, и об укладке святых костей [мучеников], причем не беспорядочной, а сгребая в одно место, [кости] каждого из них он по отдельности собрал [315] в шести ларцах, выяснил имя каждого и на ларцах обозначил. И железные оковы положил при костях каждого, хотя палачи их разбросали. Он также положил и одежды в каждый ларец.
     И скончались эти шестеро святых желанной смертью своею в день двадцать пятый месяца Хротиц138, в великой пустыне в стране Апар в округе города Нюшапух.
      
ДАЛЕЕ ОБ ИСПОВЕДНИКАХ, УЧЕНИКАХ [СВЯТЫХ ИЕРЕЕВ]
     А ученики сих блаженных пребывали в узах внутри города. И вот, пришел какой-то старший палач и вывел их прочь из города. Из этого же города он вывел сирийских христиан, пять мужей, ибо и они пребывали в узах ради имени Христова. Допросил их словами, и они не согласились поклоняться солнцу. Мучил их палками, и они еще более утвердились в той же мысли. Отрезал им носы и уши и приказал отвести в Сирию, чтобы пребывали они в царском мшакстве. Отправлялись они с большой охотой, так, словно получили от царя великие дары.
     Итак, тот же главный палач явился к ученикам святых, преданных смерти, выбрал двоих из них, наиболее скромных, отвел в сторону от других и говорит им: "Как ваши имена?"
     Один из них дал ответ и сказал: "От родителей меня зовут Хорэн, а его Абрахам, а по чину благодатному мы рабы Христовы и ученики блаженных, которых вы убили".
     Дал ответ глава палачей и говорит им: "А теперь чем вы занимаетесь и кто вообще привел вас сюда?"
     На это дал ответ Абрахам и говорит ему: "Это следовало вам узнать от наставников наших, ибо то были не какие-либо ничтожества, но владели отцовским имуществом в подобающем количестве, подобно же [имели] и служителей, как таких, как мы, так и получше нас. С теми, кто нас воспитал и обучил, с ними мы и пришли. Посему имеем мы веление от наших богоданных законов [317] любить их, как святых родителей, и служить им, как духовным владыкам".
     Разгневался старший палач и говорит: "Говоришь, словно неразумный и дерзкий упрямец. Пока вы в мире пребывали в [своей] стране, это было хорошо. Но когда те стали преступниками, [повредив] царским делам, и оказались повинными смерти за свои деяния, вам не следовало вовсе приближаться к ним. Разве вы не видели в большом этом войске: когда кто-либо из начальствующих впадет в опалу царскую, он надевает одежды скорби и отделенно, отлученно сидит одиноко в стороне, и никто не осмеливается подойти к нему близко. А ты говоришь с гордостью, словно ученик невинного!"
     На это дал ответ Хорэн: "И ваш порядок праведен и наш не лжив. Если нахарар провинится, ему надлежит быть покорным тому, от кого он получил почести, ведь кроме почета он еще и великие дары принял. И тот, кто поступает иначе, наталкивается на неблагоприятные последствия. Так вот, если бы наши наставники провинились перед Богом или согрешили в чем перед царем, мы поступили бы по отношению к ним подобным же образом: не подошли бы к ним в [нашей] стране и не последовали бы за ними сюда, в чужую страну. Но поскольку по отношению к обеим сторонам они жили в праведности, и вы зря и безвинно убиваете их, - мы еще более станем служить святым костям их!"
     Говорит ему глава палачей: "Я уже раньше сказал, что ты совершенно неисправим. Вот и стало явно, что во всех их вредных деяниях и вы замешаны".
     Абрахам спрашивает: "В каких вредных деяниях?"
     Глава палачей говорит: "Во-первых, в смерти могов, а затем - во всех других".
     Абрахам говорит: "Это [исходит] не только от нас, но соответствует и вашим законам. Когда цари дают вам повеление, и вы действуете через ваших служителей".
     Глава палачей говорит: "Клянусь богом Михром, ты еще дерзостнее говоришь, чем твои наставники. Ясно, вы еще более зловредны, [чем они]. Итак, вам не спастись от смерти, кроме как если поклонитесь солнцу и исполните волю законов наших!" [318]
     Хорэн говорит: "Доселе ты злословил, как человек, а теперь лаешь, как негодная собака. Если бы у солнца были уши, ты бы велел и его бранить. Но оно по природе лишено чувств, и ты в своей злобе еще более бесчувствен, чем оно. В чем ты видел, что мы хуже наших отцов? Не хотите ли вы испытать нас словами? Открыто сравни твою злобу и нашу доброту, и окажется посрамленным отец твой сатана - не только нами, более совершенными, но и теми, что кажутся тебе незначительными: и тот нанесет ужасные раны твоей душе и телу!"
     Когда глава палачей услышал это, он страшно разгневался на них. Повелел волочить еще более, чем прежних [жертв], и их так ужасно волочили, что многим показалось - они умерли.
     А когда прошло три часа, снова начали говорить оба и сказали: "Незначительным нам кажется это поношение и за ничто считаем телесные боли по сравнению с великой любовью божьей, в которой скончались отцы наши духовные. Так не медли и не останавливайся, но то, что ты им содеял, то же соверши и с нами. Если их дела кажутся тебе злейшими, то сосчитайте наши вдвойне. Ибо они словами приказывали, а мы делом исполнили их повеление".
     Тогда тот еще более разъярился против них и приказал до смерти бить их палками. И на каждом из них сменилось по шесть мужей из палачей. И когда уже они, упав на землю, лежали полумертвые, приказал, чтобы обоим коротко отрезали уши. И так срезали, как будто и не было их на месте. Очнулись, как от сна, от ужасных побоев, начали просить с мольбою и говорить: "Молим тебя, доблестный воин царский, или прикончи нас, как отцов наших, смертию, или твори свою кару по образцу последних. Ибо уши наши выздоровели [и приобрели] небесную неуязвимость, а обоняние при этих мучениях все еще на месте. Не делай нас одаренными небесной благодатью лишь наполовину. Очистил ты тела наши волочением и уши наши отрезанием, очисти и носы наши усекновением, ибо насколько ты безобразишь нас в земном [облике], настолько украшаешь в небесном!"
     Дал ответ приниженно старший палач и говорит: "Боюсь, если, пребывая около вас, я еще помедлю, вы обратите меня в ученика [319] вашего упорного заблуждения. Ибо теперь я выдам намерения царские в отношении вас. До сих пор было поведено о вашем наказании, и сверх этой кары - идти вам в Сирию и быть вам царскими мшаками, чтобы кто на вас ни взглянул, уже не упирался в этом заблуждении против веления царского".
     Говорят ему блаженные: "Ты нашу землю оставил полувозделанной, мы на царской земле не сможем трудиться нашими полутелами"139.
     Когда глава палачей услыхал это, он начал умолять воинов, которые их уводили, и говорил: "Только бы отсюда вы их забрали и ушли, а достигнув Сирии, пусть бродят там, где пожелают".
     Это и есть армянские исповедники, которые с радостью приняли на себя увечья и муки. И так как они избегли святой смерти, то в скорби и печали направились по долгому пути. Не оковы на ногах и руках казались им тяжелыми, а [дума]: "Почему не оказались мы достойными сравняться с доблестными мучениками?"
     И когда доставили их в страну вавилонян, в область, которая называется Шапух140, хотя они и были под царским наказанием, но и открыто, и тайно, весьма торжественно были приняты жителями страны. Но блаженные и этим были крайне опечалены, мол, мы мало потрудились и много отдыхаем. И всегда оставались в той же скорби.
     [Придя на место], они там старались видеть священные оковы нахараров, быть служителями их телесных нужд. Сообщили об этом вельможам той страны, которые принадлежали тому же святому обету христианства. И с одобрения всех великих и малых оповестили всю страну, чтобы, [поднося им] необходимое, принять участие в судьбе святых узников на далекой чужбине.
     И так из года в год собирали, по возможностям каждого, кто - немного, а кто - много, у кого что было в запасе, драмы либо дахеканы141, собирали, укладывали и давали блаженным, чтобы доставили тем [нахарарам]. И так они пробыли служителями, пока не исполнилось десять лет этого служения.
     И так как они весьма строго содержались в жаркой стране и непрерывно странствовали через тот же Шапух, Мешов и через Кашкар и всю Сирию и Хужастан, сражаемые ужасным зноем, [то] [320] от солнечного удара умер святой Хорэн и был погребен жителями той страны вместе со святыми мучениками.
     А блаженный Абрахам пребывал непрерывно в той же добродетели и, кружа [повсюду], собирал все подношения верующих и отвозил в отдаленные места, и сам доставлял по потребностям каждого. И так продолжалось до двенадцатого года осужденных, пока не умолили его все единодушно, чтобы он согласился отправиться в страну Армянскую. Ибо когда он придет [армянам], в нем увидят [одного] из доблестных мучеников, которые скончались от меча, в нем увидят и святые оковы мученичества.
     А когда мученики, исповедники и узники через него станут видимы, - через него получит благословение вся страна, через него получат благословение и сыны их для взрастания, через него станут скромными старцы в собственной мудрости. Через него будут научаться князья их человеколюбию, через него западет жалость от Бога в сердце царя - устроять и устанавливать мирную жизнь для всей страны. Через него церкви прославятся, как доблестный и совершенный воин, через него мартирии украсятся, через него и мученики, радуясь, возликуют. Через него и поле Аварайра, заблистав, наполнится цветами - не от дожденосных туч, но от [останков] святых, проливших кровь мучеников, рассеявших и рассыпавших болезни [своих] святых костей. Когда исповедник своими многострадальными стопами пройдет по обширным бранным полям, которые по природе не что иное, как земля, когда живой мученик будет странствовать по ним, живой, пришедший к живым, - вся страна оживет вдвойне.
     "Мы знаем, - говорят, - когда увидят его все монахи страны Армянской, через него вспомнят духовные полки воителей, которые за нас, говорят, отдали себя на смерть и пролили кровь свою, принеся ее в жертву Богу. Благодаря ей будут помянуты святые иереи, которые замучены на чужбине и утишили распаленный гнев царя. Этим, быть может, вспомнят наши оковы и, творя молитвы, испросят у Бога, чтобы нам, пленным, вновь вернуться в родную страну нашу.
     Ибо очень истомились мы, не только телесно, но еще более стремясь увидеть святые наши церкви и святолюбивых священнослужителей [321] наших, которых мы в них утвердили. И если в другой раз поможет нам Бог пойти и утешить оставшихся, знаем, что и для нас откроет Бог врата милосердия своего, чтобы пойти по той же дороге, по которой [следуют] стопы сего святого".
     Когда у нахараров, наделенных благодатью Божьей, родился этот замысел, они многими уговорами привели исповедника к согласию. И так как он привык никогда не противиться благому, по прежней привычке и в этом случае он поспешил немедленно исполнить решение единодушно согласившихся во имя Божественной добродетели. Пришел и вступил в страну Армению Великую.
     Поспешили и немедленно вышли навстречу ему мужи и жены, великие и малые, и все множество азатов и шинаканов. Падали ниц перед святым и, простирая к нему руки, говорили: "Благословен Господь Бог в вышних, направивший к нам ангела с небес - доставить нам весть о воскресшем, чтобы унаследовали мы Царство [небесное], ибо в тебе мы видим воплощенными всех отчаявшихся с надеждой о воскресении, а скованных - в уповании на свободу от пут. В тебе мы видим и устроение страны нашей в мире. Ибо церкви наши в ликовании радуются, и через тебя святые мученики наши беспрерывно предстательствуют за нас перед Богом. Благослови нас, святой отец наш, ты - уста усопших, говори с нами с открытым благословением, дабы в душах наших мы тайно слышали благословение святых.
     Ты открыл дорогу тем, что желали вернуться в свою страну. Молим Бога, чтобы неотступно шли вслед за тобой, святым проводником. И как открыл ты закрытую дорогу в [нашу] страну, отвори и на небесах двери для молитв наших, дабы моления и от нас, грешных, достигли Бога для предстательства за этих узников. И пока пребываем мы в смертном теле, как видим мы твою божественную святость, пусть увидим и любимых наших страдальцев, [ведь] мы давно разбиты и раздавлены душой и телом. Итак, уверуем в истинную надежду - как исполнилось наше великое ожидание твоей святой любви, так и вблизи мы увидим истинных свидетелей Христовых, по поводу небесной красоты которых мы пребываем в горячем ожидании". [322]
     Но блаженный исповедник, хотя и был принят всей страной со столь великой любовью, никак не хотел приблизиться к кому-либо для удовлетворения [жизненных] телесных нужд, но избрал себе место вдали от всех многочисленных толп людей и вместе с тремя братьями кончил жизнь свою в великом подвижничестве.
     Если кто пожелает изложить это, с трудом сумеет рассказать о благочестивых делах его. Заговоришь ли о бодрствовании - словно лампада неугасимая горел он все ночи напролет. А что до умеренности в еде, считай, что он был похож на обходящихся без пищи ангелов. Говоря о скромности, среди живых не найдешь ему равного. Пожелаешь ли заговорить о бескорыстии, то, как мертвый не соблазняется имуществом, таким же точно считай и блаженного.
     Не умолкая, постоянно пребывал он в служении бесконечными молитвами, всегда беседовал с Богом в вышних. Был он солью для утративших вкус и взбадривающей шпорой для всех ленивцев. Через него была посрамлена жадность и весьма пристыжено чревоугодие. Он принес выздоровление стране нашей Армянской, и множество раненых с его помощью обрели здоровье. Был он совершенным учителем для [бывших] учителей своих и святым отцом-наставником для [бывших] отцов своих. Прислушиваясь к его славе, умудрялись невежды, а, видя его вблизи, одумывались дерзкие. Он проживал телесно в тесной келье, и слава о святости его достигла дальних и близких. Бесы, преисполнившись страха, убежали от него, спустились ангелы и поселились возле него.
     Греки через него считали блаженной страну Армянскую, и многие варвары спешили видеть его во плоти. Он был любезен возлюбленным Бога и многих из врагов истины обратил на сторону святой любви. Он стал благочестив с самых отроческих лет своих и в том же благочестии завершил жизнь свою. Как не вступил он в святой брак в мире сем, так же оказался не подвержен земным благам, исходящим от всяческих тленных предметов мира сего. И если следует высказаться открыто: как променял он телесные нужды на пользу духовных вещей, так и переместился с земли на небеса. [323]
     Имена нахараров, которые по доброй воле ради любви Христовой отдали себя в оковы царские:
из рода Сюни два брата, Бабгэн и Бакур;
из рода Арцруни Мершапух, Шавасп, и Шнгин, и Мехружан, и Паргев, и Тачат;
из рода Мамиконеан Хамазаспеан, и Хамазасп, и Артавазд, и Мушел;
из рода Камсаракан Аршавир и Тат, Вардз, Нерсех и Ашот;
из рода Аматуни Вахан, и Арандзар, и Арнак;
из рода Гнуни Атом;
из рода Димаксеан Татул и Сатой, вместе с двумя другими сотоварищами;
из рода Андзеваци Шмавон и Зуарэн и Араван;
из рода Аравелеан Папак и Вараздэн и Дат;
из рода Арцруни Апрсам;
из рода Мандакуни Сахак и Парсман;
из рода Ташраци Врэн;
из рода Рапсонеан Бабик и Йохан.
     Эти тридцать пять мужей, кто из старших нахараров, а кто из младших, но все телом [воистину] нахарарские отпрыски, а по духовной доблести - все небесные граждане. И много еще других азатов - кто из царского удела, а кто из уделов тех же нахараров, сотоварищи и соратники доблестных витязей. И все они по своей воле вошли в священные оковы мучения.
     Но мы сейчас удивлены не только тем, что они по своей воле отправились и вступили в испытание, но еще больше мы изумлены, что люди изнеженные, как они, воспитанные среди снежных гор, стали жителями знойных равнин. Те, что наподобие свободной дичи бродили среди изобилующих цветами гор, были брошены в сожженную страну Востока со связанными ногами и руками. Мучимые голодом и терзаемые жаждой, во мраке днем и без света ночью, без покрывала и без ложа, подобно зверям, спали на земле девять лет и шесть месяцев. И с такой великой радостью переносили лишения, что вовсе никто не услышал из уст ропота и брани, но обильные выражения удовольствия, подобно благоденствующим, пребывающим в богопочитании людям. [324]
     И пока они были в таких лишениях, возникла мысль у царя, что от великих страданий тяготятся они горькой жизнью своею. Послал к ним великого хазарапета и [тот] сказал: "Хоть впредь подумайте о себе и не пребывайте в том же упорстве, поклонитесь солнцу и будете освобождены от злейших оков ваших, и каждый вновь обретет свою [свободную] жизнь на родине".
     Дали ответ блаженные и говорят: "Для какого испытания, ты, придя, спрашиваешь нас, и действительно ли сам царь послал тебя?" Поклялся хазарапет и говорит: "В этом нет ни слова больше или меньше, что не вышло бы из уст его!" Тогда они говорят ему: "Те, что однажды научились истине, никогда не отступят от нее, но остаются теми же, что они есть. Неужели тогда мы уперлись по какому-то неведению, а ныне лишения вразумили нас чему-то? Это не так, но в мыслях живет лишь то сожаление, что как это мы не закончили нашу жизнь с прежними [мучениками]! Но теперь мы умоляем тебя и через тебя великого царя: больше уж по этому делу не спрашивайте нас, а что вы замыслили о нас - совершите!"
     Когда великий хазарапет услыхал это, весьма похвалил в мыслях своих их твердую стойкость и после этого стал проявлять к ним расположение как к возлюбленным Божьим. И многими словами увещания склонял царя к согласию, чтобы тот освободил их от оков. Ибо хотя он и был отстранен от царского хазарапетства и во многих делах был признан вредным, [да и] сам в душе своей лелеял [мечту] о разрушении страны Армянской, почему и с великим поношением его вернули домой, - до конца своей жизни он никогда не желал злословить об этих узниках.
     А многие из блаженных, что были моложе, научились грамоте своей родной страны, и было им это пищей духовной, которою они себя ободряли и товарищей утешали. Настолько восхитились в мыслях и думах своих, что и те [из блаженных], что были постарше, смягчились, освежели, помолодели. Ибо, хотя для них времена учения прошли, но они, распевая совместно множество псалмов, духовно сливались с новооперившейся стаей отроков.
     И так возвышали святое служение, что, очарованные их сладким пением, некоторые из суровых палачей делали им послабления, [325] насколько это было в их руках безотносительно от царского веления, проявляли ко всем любовь и часто помогали им в их телесных нуждах. Особенно же потому, что через них удавались исходящие от Бога чудеса врачевания, так что в том городе, где были узники, многие из одержимых очистились. Поскольку не было у них вовсе священников, к ним обращались больные и хворые того города, и каждый получал от них выздоровление от своих болей.
     Даже и тот, кто был великим ишханом той страны, которого именовали Харевшлом Шапух и ему были поручены все подлежащие наказанию, проявлял ко всем великую заботу и любовь. Старцев из их числа воспр