?
     - Угу, - выдавил из себя Виктор. Сколько с меня?
     - Это смотря чем платить будете.
     - Ну, деньгами, наверое.
     - Что я  с  ними делать буду, - возмутился киоскер, - есть? Или носить?
Вы мне что-нибудь посущественнее пожалуйста.
     - Картошку. Можно?
     - Картошку давай.  Половину.  Виктор  достал  картофелину из  лукошка и
повертел, соображая, как бы ее можно отполовинить.
     - Вот тут... - начал было неуверенно он
     - Ладно,  сакзал киоскер  давай целую.  На  тебе  за  это еще "  подвиг
разведчика". Наслаждайся. Киоскер огляделся и сунул картошку под прилавок..
     - Я все-таки думаю что разведчик наш был, - добавил он.
     -  Спасибо,  -  обалдело  сказал  Виктор,  глядя  на  желтые  листки  с
порядочной, обгорелой дырой.
     - На  здоровье,  - ответил киоскер и  снова углубился в чтени е прессы.
Виктор отошел,  переваривая только что происшедшее. Затем он вернулся снова.
Киоскер уже погрузился в газетные сообщения.:
     - Извините, - сказал Виктор.
     - М- да, - оторвался еще раз от чтения киоскер.
     - Вы не подскажете, как мне найти Гука?
     - Гука? Не  подскажу. Пойми меня правильно,  народу много вокруг, ходят
встречные - поперечные.
     - Ну, я тут ему картошечки собрал.
     - Давай ее  сюда, я передам,  он  частенько  за "Литературной  газетой"
приходит.
     - За чем?
     - З а Л и т е р а т у р н о й г а з е  т о й, - медленно с расстановкой
проговорил  киоскер  вимательно  глядя на Виктора,  чтобы  понять доходит ли
смысл  слов  до Виктора.,  - стихи почитать  любит. Виктор  промычал что-то,
потом перевел взгляд на лукошко, снял его с руки и поставил на прилавок.
     - От кого, сказать, картошечка? - спросил киоскер пряча лукошко вниз.
     - М. - м, от Виктора.
     - Хорошо, передадим. Можете не сомневаться. Виктор как  во сне медленно
отошел от киоска. Потом повернулся, вспомив, что забыл попрощаться и сказал:
     - До свидания..
     - До свиданья, - сказал киоскер, снова углубившись  в газету.  Виктор в
растерянности побрел обратно.


     Виктор  засыпал. В  тот  вечер он  лег поздно. Помогал бабушке рисовать
транспоранты  для  предстоящей  демострации.  Он погружался в сон,  а  перед
глазами проплывали надписи на красном кумаче: "Пенсионеры - цвет общества".,
"Укрепим  буржуями  ряды наших  рудокопов! " и "Правительство-шпион Запада".
Сквозь  сон  он слышал как бабушка  убрала лозунги  за  печь, что-то сказала
насчет  скорого будущего всех буржуев и, пару раз охнув, легла  в кровать  в
соседней  комнате. Свет там погорел еще  с полчаса, но скоро погас и он. Дом
погрузился во мрак. Старинные  часы,  которые бабушка получила  еще в первой
битве за урожай, собрав хлеба на сколько-то больше, чем тот кто собрал хлеба
боьше  всего  в соседнем колхозе, прокуковали полночь.  Проснулся Виктор  от
какого-то цыканья. Цыканье  было  негромким, но равомерным  и  сон прогоняло
положительно.  Через  минуту он  пробудился  окончательно  и  открыл  глаза.
Посреди комнаты стоял Гук и цыкал. Сон с Виктора сняло  как рукой.  Он сел в
постели.
     - Привет!
     -  Вот твое  лукошко, -  сказал Гук,  и поставил корзину  на пол, - еще
пригодится. Он поглядел на Виктора.
     - Хочешь пойти со мной в лес?
     - Еще бы! - ответил Виктор. - А чего делать?
     -  Слушать дрозда. Да и вообще, -  добавил он после паузы, - посмотреть
Виктор  наспех  оделся в  майку брюки и рубашку.  Затем  подумал  и  добавил
свитер. На улице было свежо. Гук молча следил за Виктором.
     - Фонарик брать? - спросил Виктор, одевшись.
     - А это что? - сросил Гук в ответ.
     Виктор  нырнул  на  кухню  и  принес продолговатый  железный  китайский
фонарик на двух батарейках.
     -  Вот, - сказал Виктор и  включил  лампочку.  Гук  моментально  исчез,
слившись с тенью печки.
     - Извиняюсь, - сказал Виктор и выключил фонарь.
     - Гук осторожно вышел из-за печки.
     - Ну как, берем? - спросил Виктор.
     - Ты им весь лес перепугаешь.
     - Так я же ничего не увижу.
     - Ничего, пойдем по слуху, как все нормальные люди.
     - И ногу сломаю, как все нормальные люди.
     - А это как тебе болше нравится, - сказал Гук.  На это  Виктор не нашел
что ответить.
     Чернота благоухала ночными цветами. Легкий ветерок шевелил в свете Луны
листья  и  травы на лугах.  Ветер доносил чей-то  отдаленый  смех,  звучание
музыки и  топот маленьких ног. Виктор и  Гук  шли по узенькой тропинке.  Над
головой  сияла  Большая  Медведица.  Лес  вставал  черным контуром  на  фоне
чернильно-сливового неба со звездной россыпью у горизонта.  Гук уверенно шел
вперед. Виктор старался следовать точно за ним, что  бы  не попасть ногой  в
какую- нибудь колдобину. Вскоре Большая Медведица у них над головой исчезла.
Они вошли в  лес. Деревья вставали вокруг  темными колоннами. Если  снаружи,
хоть что-то можно  было разглядеть  с помощью лунного света,  то  здесь была
сплошная тьма.  Виктор прижался теснее  к Гуку, который двигался  не сбавляя
скорости. Виктор  уже пару раз  получил ветками по лицу и теперь старался  в
точности повторять все движения  своего  проводника, очертания  которого еле
различал в метре от себя. Скоро стало светлее. В черноте леса заиграли сине,
зеленые  искорки,  по  мере  приближения  становясь  все  ярче  и ярче.  Они
вспыхивали на листьях и  стволах деревьев,  кружили вокруг, то  потухая,  то
загораясь вновь, словно новогодние блестки.  Постепенно весь лес, заполнился
ими,.  Он  утопал  в  мягком  сиянии,.  Свод  леса  таинственно  отсвечивал,
преливаясь и  меняясь,  словно  нависал  над  морем  освещенным луной..  Все
преобразилось, теперь Виктору казалось, что  они переходят  из залы в  залу,
какого-то  неведомого,  волшебного  дворца.  Они  прошли  поляну  с сияющими
колокольчиками   и   мерцающей   травой,  над  которой  вспыхивали  и  гасли
двигающиеся   огоньки.   Поляну  пересекал  холодный  ручей,  приносящий  из
неведомых глубин темного  леса и уносящий туда  вновь свои серябряно-золотые
воды. Гук и Виктор приостановились, чтобы перейти ручей по скользким камням,
вокруг которых  весело  плясали  искристые  бурунчики  и  тут до них  доесся
странный  звук похожитй  не то на вой, не то на чмоканье грустного  болота..
Гук, который уже было поставил ногу на поверхность блестящего камня  замер и
навострил уши.
     - Это слева, - сказал он и поверул к источнику звука. Гук шел осторожно
скрываясь за  невысокими  синеватыми  кустиками,  обрамляющими берега ручья,
поминутно потягивая носом и пытаясь вновь уловить направление звука. Виктора
едва  поспевающего  за гуком больно хлестнула  по  лицу  какая-то  встречная
камышина,  а  нога угодила  в трясинку,  возможно  одну-единстенную  на всей
поляне и ботинок набрал грязной воды до краев. Ноги у Виктора корячились, он
размахивал  локтями  и  старался не упасть. А силуэт Гука между  тем,  несся
вперед ровно и плавно, словно вовсе не касаясь земли. Через минуту они вышли
к  зияющему провалу  у берега. Кусты по  краю ямы  были примяты и лежали  по
направлению  от  провала,  словно  кто-то наступил  в  нее  огромной  ногой.
Нпряженно и осторожно ступая на самых  кончиках лап, Гук подобрался  к яме и
заглянул в нее, только глазами, вытянув шею как можно дальше.
     - Это тут, - наконец сказал он.
     - Ауа-а! - леденящее душу донеслось из глубин дыры. Земля глушила звук,
но все равно он пробирал до мозга костей своею непостижимой трагичностью.
     - Ау-а! У-у-у!
     Гук принюхался.
     - Храпатун, это ты? - вдруг спросил он.
     - Я-а-а-а! - разлилось оттуда так, что  Викто, чуть не прыгнул обратнол
в кусты.
     - Ты почему здесь?
     - Повали-и-и-ился! А-а-а1
     - Ты что здесь, первый раз ходишь что-ли, - не знаешь, что тут яма?
     - Знаю-ю-у-у-у! Я же бежал!
     - Ты что, сума сошел, здесь бегать. Так и шею свернуть не долго.
     -  А  мне  бежать было больше  некуда,  я  же от Грымзы бежа-ал, вот  и
провали-и-ился-а-а-а! И голос из ямы зарыдал.
     - От Грымзы! - вскрикнул Гук, - Грымза здесь! Чего же ты молчал!!!
     - Я не молча-а-ал!!! Я пла-а-а-кал!
     - Так, - сказал Гук, - бежишь за мной, очень быстро. Старайся наступать
в мои следы. Понял? Виктор ничего не ответил, он почти не видел самого Гука,
поэтому про следы  просто промолчал. Гук спустился к ручью и, по щиколотку в
воде переправился на тот берег. Один ботинок  у Виктора был уже с водой, так
что терять было уже почти нечего. Холодная вода закружилась  вокруг его ног.
Штанина прилипла  мокрой  тряпкой.  Гук  на  секунду,  оглянулся  на  силуэт
Виктора, машущий руками в холодном свете ручья и припустил через лес. Теперь
Виктор уже не мог уклоняться от ветвей и еловых лап из опасения поерять Гука
из виду. ЕгПод ногами попадались бревна и грибы, из-за чего он несколько раз
чуть не упал,. Скоро они вылетели на  знакомую поляну,  где  накануне Виктор
покупал журнал.. Гук уже тарабанил в закрытое окно лавки
     - Хмырь, хмырь, вствавай!
     -  Совсем  уже сума сошел, со своей "Литературной Газетой", - донеслось
изнутри. И ночью от тебя покоя нет!.
     - Я тебе дам покой, - рассверепел Гук, - вставай Грымза здесь!
     - Что? - донеслось изнутри, - Грымза?
     Хмырь выскочил из лавки кутаясь  в  одеяло. В руке  он держал, какую-то
штуку,  похожую  на рог  коровы. Ежась  и оступаясь  он  залез по  березовой
лесенке на крышу лавки. Протер одеялом  узкий  край  рупора. Пжевал губами и
приставил его ко рту. Высокие звуки понеслись к самым  дальним уголкам леса.
Что  тут началось! На поляне  появились самые  невероятные, самые  жуткие  и
смешные существа, которых только  можно было себе представить, все вплоть до
фей и  корявых леших, вылезших из старых сырых нор. Здесь были белки, волки,
зайцы, тащившие зачем-то огромное бревно, отряд ежей и еще многие-многие.
     - Слушайте  все! - крикнул  Гук,  -  у нас  снова появилась  Грымза! По
поляне разошлось взволнованное шевеление.
     -  Кто ее  найдет первый,  пусть немедленно сообщит на главную  поляну.
Часть  народа  с  поляны  тут-же  исчезла.  Вторая,  по-видимому   не  самая
торопливая, а может просто не любившая погонь за грымзами, осталась у лавки,
оживленно обсуждая последние события и где и как лучше ловить Грымз.
     - Стой здесь- скомандовал Гук Виктору и мгновенно исчез.
     -  Виктор  с интересом  смотрел как  какой-то  молодой  заяц доказывал,
старой  ежихе, что Грымзу лучше изводить сырой  крапивой. Вдруг рядом возник
Гук. В руке он держал ветку сельдерея.
     -  Лучшее средство от  Грымзы,  - сказал он. -  Держи.  Тут две  ночных
синички  принесли  сообщение,  что  Грымзу  обнаружили  на окраине  леса,  у
плотины, где Грымза, по-видимому с голоду, напала на поселение лягушек. Все,
затаив дыхание, ждали последних известий.
     -  Грымзу  нашли  у  плотины!  - выкрикнул  Хмырь. Весь  лес, казалось,
мгновенно  взорвался!  Все  похватали  кто-что мог.  Группа зайцев  вытащила
откуда-то огромное бревно, белки похватали метелки из полыни, волки, молодые
березовые  палки. У многих оказались в руках  пучки  сельдерея  и вся толпа,
крича и вопя,  бросилась к плотине. Не  уклонился никто! Даже последняя мышь
сочла  нужным принять участие в погоне за  Гымзой.  Ведь  от нее доставалось
решительно всем. Какой-то  старый барсук пребольно хватил Виктора  по спине,
вскидывая с  эханьем  осиновую  рогатину  на плечо.  Между  его ног муравьи,
тащили тлю, которой  намеревалисьобстреливать  врага.  Видимо от Грымзы всем
крепко доставалось. Лес сотрясался от  дикого крика и  топота множества ног.
Огромная  вооруженная  до зубов  меховая  лавина  вылилась на  берег  ручья,
который  на  этом  конце  леса  был  значительно  больше  и  остановилась  в
недоумении.  Вожделенной Грымзы  не  было. У  берега  стоял хмурый  бобер  с
осиновой дубиной в лапах. Он сердито осмотрел прибывших.
     - Чего шумите?
     - Где Грымза?! - дико вытаращив глаза прохрипел Хмырь.
     - Убежала ваша Грымза, - сказал бобр и внимательно посмотрел  на  прядь
полосатых серых волосков в своей лапы и сдул их в ручей. Волоски покружились
и скрылись затерялись среди отражений растений и мерцания воды.
     -  Даже  треснуть толком не успел.  На ту сторону ушла. Э-эх. Он махнкл
рукой, вззвалаил  дубину  на  плечо и  ушел  домой. Все  ошарашенно опустили
оружие. Еще растерянно потолклись у ручья и, тихо переговариваясь, разошлись
по лесу. От ручья Виктор с Гуком брели вдвоем.
     - Грымза ушла. Это плохо.
     - Чего ж плохо, - удивился Виктор Радоваться надо.
     - Интересно, - остановился Гук, - а ты думаешь она кушать захочет,
     - - Ну наверное захочет.
     - А захочет кушать куда пойдет,
     - - Ну, в магазин, конечно нет.
     - - Молодец, делаешь успехи., Так кда,
     - - Может в село, а может?
     - - Правильно.
     - И что ты думаешь она ест?
     - Ну, наверное не ягоды, Да,
     - - Молодец, зверски  соображаешь. Вот тебе на всякий случай сельдерей.
Тут Виктор окнчательно понял что может съесть Грымза.
     -  А, а, - заикнулся Виктор,  -  это поможет,  с сомнением рассматривая
жидкую зеленую веточку.
     - Если свежая, - сказал Гук, - а так нет. Луна стояла прмо над лесом ее
свет, пробиваясь листву, причудливой мозаикой ложился на серебристую  траву.
Виктор  думал  о Грымзе. Еще о сельдерее и  о том  насколько  он  может быть
свежим. Влажные ботинки Виктра сбивали с невысокой травы крупные капли росы.
     - А куда мы идем? - вдруг спросил он.
     - Как куда? - удивился Гук.. - Дрозда слушать конечно.
     - А! - кивнул Виктор.
     Гук некоторое время шел молча. Явно о чем-то думал.
     -  Ты  меня  извини,  -  наконец  сказал  он,  -  но  как  ты  с  такой
наблюдательностью еще живой?
     - Как так? - удивился Виктор.
     - Ну вот что ты ешь?
     - Ну, кашу манную, варенники, суп.
     - А как ты этот суп находишь? Нюхать не умеешь, видишь как слепой крот,
передвигаешься... - он остановился  и поглядел назад. Виктор тоже обернулся.
За  ним тянулась  глубокая темная линия вытоптанной тавы.  Свисали поломаные
ветки  деревьев. За  Гуком  лес смыкался  невридимый,  не  сохраняя  никаких
следов.
     - Я конечно не индеец... - начал было Виктор.
     - Честно говоря, я тоже, - абсолютно серьезно сказал Гук.
     - Но ведь я же не в лесу живу, - оправдывался Виктор.
     - Ну и что?
     -  Как ну и что? - удивился Виктор. - Зачем мне заметать следы, если  я
иду в школу? А что там у вас врагов нету?
     - Ну почему, завуч у нас вредный.
     - А как он тебя находит?
     - Он? По телефону.
     -  Вот видишь. Если б ты не оставил ему  телефона и был повнимательнее,
он бы тебя не нашел.
     - Ничего, нашел бы по адресу.
     - И адреса не надо было оставлять. Элементарных вещей не знаешь.
     - Или через милицию.
     - А что это?
     - Ну как  тебе сказать. Если дорогу в непооженом месте перешел или взял
у кого-нибудь что-нибудь без спроса, то она тебя накажет.
     - А она сильно мучает?
     - Иногда, гворят, сильно.
     - М-м,  -  задумался  Гук,  -  это мы  совестью  называем. Если  что-то
нехорошо сделаешь, она потом насмерть замучить может.
     - Ну-у это не совсем то, но вообще...
     Они еще побрели молча. Где-то звучал оркестр кузнечиков.
     - Интересно,  - сказал  Гук, - а у  Грымзы есть  совесть?. Виктор пожал
плечами.
     - Наверное есть, - продолжал Гук, - но она ее не  чувствует. Как бывает
когда ногу отсидишь, знаешь? Виктор кивнул.
     - Значит она, что, совесть отсидела?
     - Вроде того, - согласился Гук.
     Хор кузнечиков стал громче. Деревья расступились и Виктор с Гуком вышли
на  поляну, окруженную  со  всех  сторон жасмином. На  холмике, впереди,  на
инструментахиграл сводный оркестр  кузнечиков и сверчков. На нависающих  над
холмом ветвях расселись светлячки, освещая  пространство  вокруг холмика. На
бревнах  лежащих поперек  поляны  расселась  разнообразная лесная  публика.,
часть которой  Виктор видел при  походе  на Грымзу.  Виктор с  Гуком уселись
среди группы веселых усатых водяных опутаных тиной и белыми речными цветами.
Вольный   наигрыш   оркестрантов  прекратился,   крупный  кузнечик  постучал
дирижерской палочкой по  пеньку  с которого  управлял оркестром  и зазвучала
красивая,  немного  грустная  мелодия. Светлячки снялись  со  своих  мест  и
поднялись в ночной  воздух над площадкой. Они кружилисьб  согласно  музыке и
сливались в удивительные  узоры,  навевавшие почему-то одновременно  тоску и
радость. Узоры то  складывались, то распадались и,  казалось, что  это часть
звезд сорвалась со своих мест и теперь  в танцах соеденялась в новые, доселе
невиданные  созвездия,  мерцая голубым,  желтым  и зеленым  светом,  который
искрами  отражался в глазах  взволнованных  зрителей. Вдруг  раздался шелест
крыльев и  на сук березы  над холмом  спустился  черный  дрозд. Музыка разом
прекратилась. Светлячки остановили  свое  движение.  Все замерло. И  тут,  в
абсолютной  тишине,  запел  дрозд.  Он пел  и  его  голос все  усиливаясь  и
усиливаясь,  летел с  жасминовой  поляны. Виктору казалось,  что он перестал
существовать.  Что он растворился в сумерках  и стал  большим,  большим. Ему
чудилось огромное  синее море, над которым  вставало солнце.  Летний  теплый
ветер. Запах  осенних листьев и река, медленно текущая в тумане. Когда дрозд
прекратил  пение и улетел,  Виктор не сразу пришел  в себя. Он все еще видел
перед собой синие отблески моря. Потом оркестр заиграл танцевальную музыку и
светлячки   закружились   в   стремительном   хороводе.   Часть   слушателей
повскакивала  и  пустилась  в  пляс.  Особенно  выделялся  один старый пень,
прыгавший и выкидывавший  коленца и сыпавший  желтой трухой. Водяные встав в
кольцо, лихо прыгали и трясли бородами  из  тины.  Вдруг на  площадку  серой
молнией метнулось что-то мохнатое и полосатое.
     - А-а-а! Грымза! - заерещал чей-то пронзительный голос. Поднялся жуткий
переполох.  Народ, никак не ожидавший вторичного появления Грымзы, хлынул во
все стороны. Два  ежа сернулись прямо посреди площадки. Третий никак не мог,
потому что был с барабаном. Голодная Грымза, не имея выбора, схватила еже за
лапу и кинулась в сторону окаменевшего от такой стремительной смены событий.
Видимо она приняла его за валун от неподвижности. В Этот решительный  момент
Виктор вспомнил  про сельдерей  и  взял  его на изготовку. Примерившись,  он
попытался хлестнуть по хищнику, но удар пришелся по старому пню, который был
глуховат и все еще продолжал  танцевать на краю поляны. Грымза, шарахнувшись
от запаха сельдерея  в  сторону, пронеслась мимо. Лесной народ никак  не мог
организовать оборону. Грымза, ослепленная светляками, боялась нырнуть в лес,
чтобы  в  темноте не  врезаться  в дерево.  Обезуммевшая, она  мееталась  по
поляне.  Еж орал. А его  барабан  весело постукивал по кочкам. Пень,  видимо
принявший стук барабана за осередную мелодию, тщетно пытался попасть в такт.
Тут над поляной  пронеслась мелодия флейты. Нагнав  Грымзу, она влетела ей в
кши и оттуда загремела "Барыня". При первых аккордах народной  песни  Грымза
встала  на  задние лапы, поставила передние на бока, сделе шаг влево,  потом
вправо и  лихо пошла отплясывать  "Барыню" под аккомпанемент  лившейся из ее
ушей музыки. Народ остолбенело смотрел на это странное представление. Грымзе
вовсе не хотелось танцевать, ей хотелось  уьежать, а еще больше плакать.  Но
подлать она  ничего не могла.  И лихо вертелась в народном танце.  Пень тоже
скакал  лошадью.  В  конце  концов Грымза  ухитрилась  подтанцевать  к  краю
площадки и упласала со страшной  скоростью  куда-то в  темные степи  и поля.
Ооткуда ей уже никогда  было не вернуться в их этот лес. Площадка постепенно
опустела.  Оживленно   обсуждая   последние  события,  водяные  и   кикиморы
позалазили в  свои  темные лужи  и болота. Остальные  разбрелись по  норам и
гнездам,  думая  о том,  что  неинтересным  сегодняшний  день уже  никак  не
назовешь и довольные ло