едобрым  взглядом.-
Слоняются по лесу, словно грибы собирают. И зто у них называется службой...
   Гораздо больше  дядюшке  Бенцу  нравилась  иностранная  пара,  приехавшая
накануне на роскошном  черном  "кадиллаке".  Молодые  люди  рассказали,  что
совершают  сва-дебное  путешествие  по  Европе,   и   попросили   разрешения
остановиться на недельку-другую...
   - Замечательные у вас места! - весело щебетала хорошенькая иностранка.  -
Дивные! Мой муж - колоссальный любитель природы. Он  с  утра  до  вечера  не
расстается со мной и с фотоаппаратом...
   Дядюшка Бенц  не  успел  и  рта  раскрыть,  как  женщина,  обворожительно
улыбаясь, сунула ему бутылку доброго шнапса.
   - Это в честь знакомства!
   Бутылку  сразу  же  распили,  и  у  владельца  колонки   с   симпатичными
иностранцами, устроившимися в алюминиевом домике  на  колесах,  установились
милейшие отношения.
   Весь день Гарри бродил с  фотоаппаратом  по  лесу.  Его  жена  сидела  на
крылечке домика, листала журналы и  болтала  со  стариком.  Днем  Ли  решила
вздремнуть, а дядюшка Бенц забрался на цистерну и принялся откручивать гайки
на фланце. Их была добрая сотня, если не больше. Но старик, твердо  решивший
посмотреть, что делается внутри этой бочки, терпеливо  возился  с  разводным
ключом...
   Наскоро  позавтракав  сухим  пайком,  солдаты  снова  построились   и   в
сопровождении крикливого лейтенанта двинулись в  лес.  Вскоре  проснулись  и
иностранцы. Первой из домика на колесах выпорхнула Ли.  В  полосатой  ночной
пижаме она примостилась  с  зеркальцем  на  ступеньке  "каравана"  и  начала
приводить себя в порядок. Затем вышел заспанный Гарри с фотоаппаратом.
   - Доброе утро! - приветливо сказал  старик.-  Ну  как,  детки,спалось  на
воздухе?
   - Отлично! -  Гарри  растянул  рот  в  улыбке.-  Воздух  у  вас,  папаша,
целебный!
   - Замечательный воздух,- обрадованно  согласился  дядюшка  Бенц.-  Только
чуть бензином попахивает. Но бензин нынче в цене - по две  монеты  за  литр.
Так что не каждый может себе позволить даже нюхать...
   - Пора! - приказал политический советник, сидевший с  биноклем  в  кузове
мебельного фургона.
   Радист, торчавший у него за спиной, мгновенно повторил в микрофон:
   - Пора!
   Тотчас за поворотом шоссе взвыл мощный мотор. Водитель мебельного фургона
торопливо принялся вытаскивать из-под машины домкрат.
   Минут через двадцать  из  леса,  в  котором  недавно  скры-лисъ  солдаты,
натужно завывая, медленно выполз грузный тягач. Выдыхая густую струю  сизого
дыма, он осторожно волочил за собой длинную неуклюжую платформу с песком. На
песке  лежал  какой-то  большой  продолговатый  предмет,  заботливо  укрытый
зеленым брезентом.
   Тягач неторопливо проследовал мимо колонки и выкатил на шоссе. Здесь  его
уже ожидала суетливая, вовсю стрекотавшая стайка военных мотоциклистов.
   Как  только  Гарри  увидел  тягач,  торжественно  проследовавший  в  двух
десятках шагов, он начал лихорадочно щелкать фотоаппаратом.
   - Собирай тряпки! - крикнул Пулькин своей спутнице и, бросив  фотоаппарат
в вагончик, побежал к "кадиллаку", дремавшему у обочины...
   Дядюшка Бенц соображал очень  медленно.  Пока  он  раздумывал,  по  какой
дороге этакий обоз  пробрался  в  лес,  иностранцев  и  след  простыл.  Бенц
изумленно хлопал глазами, разглядывая обрывки журналов и примятую  траву  на
том месте, где только что стоял металлический фургончик...
   Тягач медленно двинулся по  шоссе.  Мотоциклисты,  сле-довавшие  впереди,
задерживали встречные  автомобили,  заставляя  сворачивать  их  на  обочину.
Позади, на приличном расстоянии от платформы, плелся черный  "кадиллак".  За
ним, завершая процессию, ехал  мебельный  фургон.  Политический  советник  с
довольным видом подпрыгивал на жестком сиденье. Операция под шифром  "Тыква"
удалась на славу.
   - Клюнул! - обрадованно повторял советник. Он даже захлопал в  ладоши  от
удовольствия, когда "кадиллак", проводив тягач до ворот ближайшего  военного
лагеря, развернулся и на бешеной скорости, едва не столкнувшись с  фургоном,
умчался в столицу.
   - Вызвать вертолеты! - приказал советник радисту. Тот снова схватился  за
микрофон.
   Поиски "Аиды" продолжались. Солдаты оцепили весь лес. Над ними  закружили
вертолеты.
   А дядюшка Бенц, не обращая внимания на шум и суматоху, поднявшуюся вокруг
его колонки, снова полез на железную бочку. Он был очень  огорчен  внезапным
исчезновением симпатичных  иностранцев.  Покряхтев,  старик  снова  принялся
откручивать гайки. Их оставалось на фланце еще не меньше десятка...

   9
   Почти целый час Гарри испытывал непривычные ему  угрызения  совести:  все
эти дни он крыл разведчиков всеми бранными словами, которые знал.  А  Джо  и
Джон оказались на редкость порядочными ребятами. В обмен на первое донесение
посла-сержанта о местонахождении "Аиды" они прислали обещанный чек на десять
тысяч и пухлый пакет с инструкциями.
   Бумаги Пулькин читать не стал. Он растерянно  вертел  чек  и  думал,  как
лучше разместить капитал. Но у Ли был твердый  характер,  и  Гарри  пришлось
выкатывать из гаража черный "кадиллак".  Через  час  с  небольшим  Ли  стала
обладательницей роскошной норковой шубки...
   - Пять тысяч кошке под хвост! - сердито сказал посол, пощупав нежный мех.
Гарри не хотел признаться даже себе самому, что уважительная шумиха в модном
мага-зине,   откровенно   завистливые   и   восторженные   взгляды   мужчин,
останавливавшихся при  виде  Ли,  две-три  фотовспышки  бродячих  репортеров
привели его в хорошее настроение.
   "Все-таки послом  быть  много  лучше,  чем  служить  у  атташе,-  подумал
Гарри.-- Почета больше, забот меньше", Но вслух он сказал другое:
   - Ли, если с кем-нибудь спутаешься - спущу шкуру вместе с шубой...
   - Дурачок, я же тебя люблю,-  заверила  Ли  и  в  доказательство  тут  же
выкинула еще пятьсот монет на запонки с блестящими камешками.
   Запонки Гарри понравились, но на всякий случай разговор о любви он  решил
не продолжать: в кармане остава-лось всего лишь четыре с половиной тысячи.
   Вечером  в  постели  молодые  люди  приступили  к  изучению   инструкций,
полученных из-за океана. Отпечатанные на плотной вощеной бумаге,  украшенные
разноцветными грифами "секретно", "строго секретно", "совершенно  секретно",
"невероятно секретно", они внушали уважение.
   Просмотрев бумаги, Ли приподнялась на локте и вни-мательно посмотрела  на
Гарри, Посол-сержант безмятежно сопел, рассматривая потолок.
   - Ты что? - спросил он, почувствовав взгляд девушки.
   - Здесь есть красивая грамота о тебе. Ее подписал сам президент!  Я  тебя
обожаю! И каждый месяц ты теперь будешь получать по пять тысяч!..
   - Что! - Гарри уселся, скинув одеяло.- Ты что - обалдела? Пять тысяч!
   - И еще три на представительство! На банкеты, приемы, ужины!
   - Они с ума сошли! - заволновался посол.- Я же  не  идиот,  чтоб  швырять
такие деньги на выпивку!..
   - Гарри, в таких делах нельзя быть мелочным,- рассердилась Ли.- Это  тебе
не торговля мылом. Это политика! Ты знаешь, что такое политика?
   - Никто не знает, что такое политика...
   - Возможно! Но все-таки политика - это тебе не мыло!
   - Я торговал оптом, а не в розницу!
   - Не имеет значения! Вот слушай, тут  написано,  что  ты  должен  делать:
"...Высоко нести достоинство самой могущественной державы мира, представлять
идеалы свободы и демократии, являться образцом гражданина..."
   - За пять тысяч можно быть образцом,- согласился Гарри.- Но все-таки  что
они от меня хотят?
   Ли принялась шелестеть бумагами. Через некоторое время она сказала:
   - Прежде всего, они требуют, чтобы нам вернули "Аиду". Эта штука является
основной государственной тайной. Она - база нашего могущества...
   - Какого же черта они швыряют где попало эту  базу!  -  Гарри  по-турецки
уселся на кровати и уставился на Ли.
   - Ты несправедлив! - возразила ближайшая советница посла.-  Мы  всегда  в
жизни теряем не там, где хотим! Если бы мы теряли, где хотели, то всегда  бы
находили! Я, помню, раз потеряла сумочку. Ни у кого такой не  было.  Черная,
из кожи, под настоящего крокодила. А ручка пле-теная... Неделю ревела...
   - Сравнила - "Аиду" с сумочкой!
   - Кому что! Все эти бомбы, по мне, не  стоят  тюбика  губной  помады!  От
помады толк есть, а от них какой прок?..
   Пулькин не знал, какой прок от  водородных  бомб,  и  поэтому  промолчал.
Вообще с Ли было трудно спорить, Она была не лишена здравого смысла. В самом
деле, какая ему польза от бомб? А одна "Аида"  стоит,  наверное,  не  меньше
десятка составов с мылом самого лучшего качества. А десяток составов  -  это
же начало торговли во всей Европе!
   Посол потянулся, дернул шнурок выключателя, свет  в  спальне  погас.  Всю
ночь Пулькину снились железнодорожные склады, набитые мылом, зубной  пастой,
кремом-пуф и прочим ходовым товаром...
   В девять утра Гарри поехал в генеральный штаб. Поставив машину у главного
подъезда, посол направился в здание.  Едва  он  отошел  от  автомобиля,  как
солдат, охранявший вход,окликнул:
   - Здесь стоянки нет! Уберите машину.
   - Помалкивай, парень,- оборвал Гарри.- Мне можно. Я с твоим фельдмаршалом
на короткой ноге...
   Гарри важно прошел мимо опешившего часового.  В  вестибюле  его  встретил
вежливый швейцар в какой-то странной полувоенной  форме,  расшитой  золотыми
шнурами.
   - Доброе утро! - подобострастно согнулся швейцар в поклоне.
   - Привет. Я к фельдмаршалу.
   - Господин фельдмаршал приезжают в одиннадцать. У  нас  еще  никого  нет.
Слишком рано.
   - Рано? -  удивился  посол-сержант,  посмотрев  на  часы.-  Ровно  девять
десять.  Вот  лентяи!  Пора  заниматься  бизнесом,  а  они  еще  валяются  в
постелях...
   - Да, у нас старые порядки,- вежливо согласился швейцар.- Будете ожидать?
   - Буду,- ответил Гарри и уселся на диван, стоявший  в  холле.-  Скажи-ка,
старина, может, я могу решить вопрос и без фельдмаршала? Уж очень он  у  вас
надутый-Старый швейцар огляделся по сторонам. Убедившись,  что  в  холле  не
было ни души, приосанился.
   - Изложите, в чем суть. Если в моей компетенции...
   - Несколько дней назад наши ребята  случайно  кинули  на  вас  водородную
бомбу "Аида". Это у нее такое имя. Редкая штука. Стоит кучу денег...
   Гарри поднял руки, показывая, какую  кучу  денег  стоит  бомба.  Глаза  у
швейцара стали круглыми, как у совы. Но сержант, исполнявший дипломатические
обязанности, не обратил на это никакого внимания.
   - Так вот,-продолжал он,-ваши быстро прибрали ее к рукам...
   - А она что - не взорвалась? - наконец выдавил старик. Забывшись, он тоже
спустился на диван.
   - Шутник ты, я посмотрю. Если бы "Аида" подала голос, мы бы с  тобой  уже
болтали со святым Петром.
   - Бог мой! И чего вы еще хотите?
   - Как это чего? Поиграли - и хватит. Возвращайте  "Аиду".  Мне  приказано
договориться, когда и где я могу получить эту штуку.
   В мрачном холле генерального штаба, где, словно застывшая шеренга солдат,
стояли массивные колонны дикого камня, было пустынно и гулко. Где-то  далеко
в недрах штаба совсем по-домашнему выл пылесос. Наверное,  спешила  окончить
работу уборщица. У входа мерно поскрипывали ботинки часового.
   Швейцар, прищурив глаза, испытующе посмотрел на  иноземца  и,  решившись,
проговорил:
   - Меня, конечно, могут выгнать, но я так скажу... Простите меня, старика,
но вы плохо знаете наших военных. А я их повидал за полвека тыщи. Не  видать
вам вашей "Аиды" или как там ее... не видать вам, как своих ушей...
   - При чем тут уши?  -  настороженно  спросил  Гарри,  Беспечное  утреннее
настроение вдруг исчезло. Помрачневший старик в этом дурацком  раззолоченном
мундире напомнил мудрого нахохлившегося библейского царя Соломона,  которого
Пулькин видел как-то в одном из фильмов...
   - А у меня внуку шесть лет исполнилось,  младшему...-  задумчиво  говорил
швейцар.- В войну играть любит. Только и знает - танки, бомбы... Если в руки
наших военных попала  водородная  бомба,  они  не  успокоятся,  пока  ее  не
взорвут...
   - А кто разрешит? - взволнованно сказал Пулькин.
   - А они и не  будут  спрашивать.  Они  никогда  не  спрашивали,  а  потом
подписывали капитуляции. Стратегия...

   10
   Лучшее право - сила. Это положение, известное  с  доисторических  времен,
неуклонно соблюдалось генеральным штабом  при  разработке  своих  концепций,
хотя хронологически деятельность штаба  можно  отнести  к  периоду  новейшей
истории. Так или иначе, в этом военном учреждении историю уважали.
   Историческому  отделу   были   предоставлены   удобные   апартаменты   на
привилегированном втором этаже. За  полированными  стеклами  книжных  шкафов
десятилетиями  покоились  тисненой  кожи  тома  доктрин  и   мемуаров.   Сам
командующий нередко заходил сюда, чтобы провести  ча-сок-другой  в  обществе
Мольтке и Гудериана...
   Что  касается  юридического  отдела,  то  о  нем   военные   руководители
вспоминали лишь раз в двадцать - тридцать лет, когда приходилось подписывать
капитуляции...
   Поэтому, когда командующий потребовал к себе главу  юридического  отдела,
подчиненные растерялись. После получасовых поисков на чердаке среди  пыльных
бумаг и всякого хлама  был  обнаружен  тощий  седой  лейтенант  в  полинялом
мундире, усыпанном перхотью. Выяснилось, что лейтенант носил звучную фамилию
Гинденбург и что последний раз он получил повышение в звании  еще  во  время
первой мировой войны...
   Узнав, что он кому-то  понадобился,  Гинденбург  испуганно  опустился  на
шаткий стул с поломанной спинкой. - Неужели на пенсию?  А  у  меня  еще  три
дочери не замужем...
   - Не на пенсию,  а  на  первый  этаж!  -  скомандовал  полковник,  личный
помощник фельдмаршала, и потащил дряхлого Гинденбурга с чердака.
   На лестничной площадке суетливые военные постарались очистить  юриста  от
пыли и паутины.
   - Все равно несолидно! - сожалеюще сказал полковник, оглядев юриста.
   Стащив с себя мундир, он быстро напялил его на тощего Гинденбурга.
   - Господа, скорее снимайте с себя ордена! - приказал полковник.
   Военные наскоро перекололи свои ордена на  полковничий  мундир,  и  через
несколько минут преображенного юри-ста втолкнули в кабинет фельдмаршала.
   В кабинете полыхали страсти. Красный разгневанный Гарри сидел  верхом  на
стуле напротив такого же красного фельдмаршала и, энергично разрубая  воздух
ладонью, говорил:
   - У порядочных людей так не принято! Допустим,  я  оставляю  у  вас  свой
пиджак! Прихожу за ним завтра, а вы говорите:  "Милейший,  твой  пиджак  мне
понравился, вернуть не могу!"
   Долговязый политический советник, стоявший у окна, перебил:
   - Мы говорим о  разных  вещах!  Никто  не  станет  спорить,  если  пиджак
действительно ваш. Но появление "Аиды" связано с "серебряными стрелами"! Чьи
газеты вот уже столько дней кричат о "стрелах"?
   Советник схватил со стола пачку газет и потряс ими перед носом посла.
   - Мало ли что пишут наши газеты! Что вы, не знаете наших газет!  -  Гарри
был не на шутку зол.- Я в шестой раз официально заявляю - "Аида" наша!..
   - Допустим, что ваша! - вмешался фельдмаршал.- Но почему вы  решили,  что
она в наших руках?
   Посол-сержант ждал этого вопроса. Хитро улыбнувшись, он  полез  в  карман
своего  пиджака  с  таким  видом,  будто  сейчас  оттуда   вылетит   птичка.
Фельдмаршал  и  советник  переглянулись.  Пулькин  медленно   извлек   пачку
фотографий и торжествующе положил их на краешек стола.
   - А это что такое? - спросил он, похлопывая рукой по фотографиям.
   Советник подошел, взял снимки, небрежно проглядел. На фото был запечатлен
тягач, волочивший платформу с укрытым брезентом предметом.
   - Господин посол,  можно  вас  попросить  подойти  к  окну?  -  предложил
советник.
   Пулькин послушно встал и подошел к окну. Советник  откинул  штору.  Почти
весь асфальтовый квадрат двора занимал знакомый тягач с платформой. Советник
взмахнул  платком,  и  солдаты,  окружавшие  машину,  торопливо  сдернули  с
платформы зеленый брезент. Под ним оказался обрезок толстой трубы.
   - Что это? - негодующе спросил Пулькин.
   - Это? - политический  советник  еле  сдерживал  улыбку,-  Это,  господин
посол, труба. Мы начинаем ремонт канализации всего генерального штаба...
   Гарри молчал. Молчал и думал. Похоже было, что иногда дипломатам  не  зря
платят по пять тысяч в месяц.
   - Выходит, господа, вы бомбу еще не нашли?
   - А вы думали - мы нашли! - засмеялся советник и  с  удовольствием  потер
руки.- Как бы не так!.. - Но огорчайтесь, мой юный друг,- миролюбиво  сказал
фельдмаршал.- Мы еще найдем...
   Гарри снова замолчал. Он раздумывал, не обращая  внимания  на  откровенно
улыбавшихся военных.
   - Придется нам повторить испанский спектакль,- вдруг заявил  посол.-  Для
поисков бомбы я буду вынужден вызвать нашу авиацию,  двадцать  судов  и  две
подводные лодки.
   Военные перестали улыбаться.
   - Но у нас нет Средиземного моря,- растерянно проговорил советник.-  Ваши
подводные лодки и суда не понадобятся...
   - Заменим танками,- быстро решил Гарри.  Неожиданно  фельдмаршал  заметил
юриста, неуверенно переминавшегося у двери.  Уважительно  глянув  на  грудь,
увешанную орденами, коротко спросил:
   - Кто вы и почему?
   - Я - Гинденбург! - совсем не  по  уставу  доложил  юрист.-  Я  служу  по
юридической части...
   -  Очень  хорошо.-  Сквозь  монокль   фельдмаршал   внимательно   оглядел
вспотевшего от страха лейтенанта.- У вас, полковник, я вижу,  немало  боевых
наград. Выходит, вы знаете цену оружию. Уверен, быстро ухватите суть дела...
   Гинденбург внезапно вспомнил, что следует говорить в таких случаях.
   - Рад  стараться!  -  неловко  вскрикнул  он  и  даже  попытался  топнуть
каблучками.
   - Дорогой друг,-обратился командующий к Пуль-кину,--у меня есть  разумное
предложение. Не будем ссориться, поручим нашему юристу спокойно  подумать  о
формальностях и встретимся завтра.
   Пулькин, которому тоже надоело кричать, согласился:
   - Хорошо. Завтра я тоже приду со своим юристом. Пусть они поговорят, а мы
послушаем.
   - Вот и решили,- подытожил политический советник.
   - Еще вопрос,- продолжал Гарри.- Так вы нашли ее или не  нашли?  Вызывать
мне наших специалистов по поискам?
   Советник протестующе поднял руки:
   - Нашли, нашли! Не надо  никаких  специалистов!  Вслед  за  специалистами
приезжают репортеры! А иногда даже раньше...

   11
   Суд над майором Мизером проходил в  небольшой  комнате,  в  которой  едва
уместился судейский стол, покрытый зеленым сукном,  небольшая  трибунка  для
прокурора и адвокатский столик. Кроме того, оставалось еще немного места для
табуретки.
   Мизер сидел на этой табуретке. Справа и слева от него,  широко  расставив
ноги и заложив руки за  спину,  стояли  двое  военных  полицейских  в  белых
касках.
   Первым в комнату вошел адвокат. Толстый, с обвисшими  щеками,  маленькими
хитрыми глазками-черносливин-ками, в неопрятной застиранной мантии, выглядел
он крайне несолидно. Насвистывая какой-то легкомысленный  мотивчик,  адвокат
небрежно кивнул Мизеру, уселся за свой столик,  раскрыл  пухлый  портфель  и
достал из него яркий иллюстрированный журнал.
   Глядя в спицу  своего  защитника,  с  интересом  рассматривавшего  снимки
девиц, Мизер  думал  о  женском  непостоянстве.  Его  жена,  каким-то  чудом
узнавшая о печальной ситуации, в которой он оказался, бросила своего  нового
мужа, прислала телеграмму: "Не волнуйся, я с тобой"  -  и  наняла  адвоката.
Военное министерство поначалу категорически  воспротивилось  присутствию  на
процессе штатского, но затем,  очевидно  побоявшись  огласки,  удовлетворило
просьбу миссис Мизер. Адвокат,  подписав  три  или  четыре  обязательства  о
неразглашении военной тайны, прибыл в Чарльзстоун.
   Мизер уже вполне свыкся с мыслью о том, что ему придется закончить  бытие
на электрическом стуле, и предстоящий процесс его нисколько не занимал.  Его
больше волновали детали