Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
в! Они наши братья! Ого-го!
Покажем капиталистам, как надо с людьми обращаться! Во рту будут алмазы
искать?! Мерзавцы!
Вдруг он остановился. Страстно прозвучавший знакомый голос назвал его по
имени. Еще несколько шагов, и он все увидел: впившийся в тюремную решетку
человек пожирал его глазами и не переставая кричал:
- Октав! Октав!
- Ты?! Не может быть! Питер Мариц, мой молодой друг! Ага! Стало быть, ты
вел себя как подобает человеку, если англичане посадили тебя за решетку!
Погоди, выручим сейчас! - крикнул француз.
Но Питер Мариц не стал ждать. С удесятеренной силой он с другим
заключенным потряс решетку; железо звякнуло, посыпались обломки кирпича, и
толстые прутья полетели вниз. Питер Мариц вскочил на подоконник.
- Погоди, не прыгай! - крикнул ему Октав. - Убьешься! Ребята, лестницу
или шест сюда! Выпустим птицу из клетки...
Через минуту откуда-то появилась приставная лестница, и Питер Мариц,
скатившись по ней, кинулся, широко расставив руки, к Октаву. Они крепко
обнялись, но тотчас же француз сказал, весело хлопнув бура по плечу:
- Ну, после потолкуем, а сейчас давай тюрьму громить.
Питер Мариц рьяно взялся за работу. Из-за запертых ворот раздались
выстрелы. В толпе кто-то со стоном упал. Тотчас же выстрелы раздались и со
стороны осаждающих. Не прошло и получаса, как стража частью была перебита,
частью разбежалась, пользуясь темнотою. Заключенные выскакивали из камер и
присоединялись к рабочим. Тюрьму подожгли и она пылала во мраке, освещая
возбужденные толпы народа.
- Нет приятнее освещения, чем горящая тюрьма, - пошутил Октав, любуясь
зрелищем. - В двух словах: как ты сюда угодил?
Питер Мариц торопливо поделился с ним событиями последнего времени. Октав
одобрительно кивал головой, приговаривая то и дело: "Молодец, молодец..."
Узнав о миссии молодого бура к президенту Оранжевой республики, он сказал:
- Нужное дело, нужное дело. Я бы с тобой отправился, да видишь, какую
кашу мы здесь заварили! Ну, ты парень ловкий, авось и один справишься. И,
знаешь, вот тебе мой совет: сейчас же и отправляйся. Прямо отсюда. Бери коня
у кого-нибудь из ваших бородачей и скачи. Сейчас начнет светать, того и
гляди нагрянут войска, пойдет у нас драка, а у тебя дело неотложное.
Попадешься - тебе не сдобровать и делу ущерб. Эх, ловко мы подогнали эту
штуку: теперь англичане начнут метаться - то ли с бурами воевать, то ли
рабочих усмирять.
Он громко захохотал. Питер Мариц любовался его освещенной пламенем пожара
мощной фигурой, дышащим энергией лицом и живо представлял себе эту, фигуру
на баррикадах далекого, неведомого Парижа.
Как ни хотелось ему подольше остаться со своим другом, он понимал, что
тот прав. С помощью своего товарища по заключению раздобыв лошадь, он на
рассвете отправился в Блюмфонтен, столицу Оранжевой республики, крепко на
прощанье обняв Октава. Вскоре он был уже по ту сторону границы оранжистов, в
безопасности от английской полиции и, как-никак, среди буров, хотя и не
трансваальских. Сердце его после всего пережитого особенно свежо чувствовало
свободу, и весь он был исполнен смелых надежд и упований.
На второй день пути, еще солнце стояло высоко, он завидел вдали зеленую
столицу Оранжевой республики. Въехав в город, он сразу заметил какое-то
особенное оживление. Люди сходились кучками, обменивались двумя-тремя
словами и опять спешили куда-то. Прислушиваясь к этим уличным беседам, он
понял вскоре причину оживления: война Трансвааля с Англией началась!
Капландский генерал-губернатор сэр Геркулес Робинсон отклонил ультиматум
бурского правительства, а губернатор Наталя и Трансвааля генерал Колли начал
спешно укреплять гарнизоны трансваальских фортов. Тогда правительство буров
объявило англичанам войну и немедленно открыло военные действия. О первом
значительном столкновении и шли теперь оживленные толки на улицах
Блюмфонтена.
Сообщалось: 20 декабря буры атаковали отряд английской пехоты,
направлявшийся под командой подполковника Анструтера из Люденбурга в
Преторию. Подполковник отверг предложение, сделанное бурами, вернуть отряд в
Люденбург. Буры предупредили, что ввиду объявления войны они силою принудят
отряд вернуться восвояси. Командир отряда принял вызов, и стычка началась.
Буры быстро охватили с трех сторон англичан и сразу же перестреляли всех
офицеров исто двадцать солдат. Оставшиеся в живых двести шестьдесят человек
поспешили сдаться. Тотчас же после этого началось восстание по всей стране,
а гарнизоны Претории и Почефстрома оказались блокированы в своих фортах.
Услышав об этих событиях, Питер Мариц решил немедля отправиться к
президенту. Иоганн Бранд тотчас принял его. Это был человек преклонного
возраста, С длинной седой бородой, с умными глазами и с выражением хитрой
настороженности на лице. Внимательно и терпеливо выслушав молодого бура,
который обстоятельно передал, с каким поручением направил его Крюгер и что
произошло с ним в дороге, Бранд спокойно сказал:
- Вот что, голубчик. Вы там воюете, но у нас здесь мир. Так и знай. И
единственное, что я мог бы сделать, это лично тебе помочь некоторой суммой,
чтобы ты мог вернуться домой, И только.
Питер Мариц был поражен.
- Господин президент! - воскликнул он, всеми силами стараясь сдержаться.
- Я слишком молод, чтобы надеяться вас переубедить, но все же я должен
сказать, что мы, трансваальцы, смотрим на эту войну, как на общее дело всех
буров, и у нас там верят в сочувствие и братскую помощь оранжистов, иначе
президент Крюгер не послал бы меня к вам...
- Нет, мой милый, об этом мы оставим толковать. Но если ты лично лишился
средств при постигших тебя передрягах, то, пожалуй, я помогу тебе. Давай мы
на этом закончим.
Питер Мариц вспыхнул и вознамерился уже уходить, отказавшись от
снисходительной помощи президента, как увидел в окно подъехавший экипаж, из
которого вышел министр финансов трансваальского правительства буров Сварт,
направляясь к крыльцу дома. Они знали друг друга,
- Я боюсь, господин президент, - молвил Питер Мариц с достоинством, - что
показался вам попрошайкой. Разрешите мне встретиться у вас со
статс-секретарем Свартом, который сейчас поднимается на крыльцо вашего дома.
Бранд кивнул головой. В это время Сварт уже входил в кабинет президента.
Они обменялись любезными приветствиями. При виде Питера Марица Сварт очень
удивился, но, узнав о постигших молодого бура злоключениях, горячо пожал ему
руки я, обратясь к президенту, сказал:
- Мне необходимо, господин президент, переговорить с вами о весьма важном
деле. Прошу вас разрешить присутствовать при разговоре этому молодому
человеку, оказавшему большие услуги нашей стране и обещающему еще больше
сделать для нее в будущем.
Когда Бранд согласился, Сварт продолжал:
- Вам, конечно, известны все обстоятельства, приведшие нас к войне с
Англией. Положение Оранжевой республики отличается от нашего только тем, что
вы имеете собственное правительство и не видите внутри страны английских
гарнизонов. Во всем остальном вы переживаете то же, что и мы. Англия
отрезала нас со всех сторон от моря, от остального мира, душит в зачатке
нашу промышленность и торговлю, обесценивает продукты, производимые нашими
земледельцами, налагает на них громадные пошлины и т. д. Тем не менее мы все
это терпеливо сносили, избегая столкновений и жертв. Но Англии и этого мало:
она решила лишить нас всякой самостоятельности. Она наводнила нашу страну
торгашами, спекулянтами, всякого рода хищниками, обирающими население, и,
наконец, в угоду всем этим темным элементам нарушила торжественный договор с
нами, объявив Трансвааль английской колонией. Вы хорошо понимаете, что вслед
за нами та же участь постигнет и Оранжевую республику, ибо Англия не
примирится с существованием в Южной Африке самостоятельного государства: с
ее точки зрения, это дурной пример для соседних народов, стонущих под игом.
Единственный выход из отчаянного положения - противопоставить насилию силу,
ибо меры убеждения исчерпаны и оказались безрезультатны. Жребий брошен, мы
начали войну и теперь просим братскую республику: поддержите нас! Пусть пока
даже не оружием, а лишь провозглашением солидарности с нами. Для Англии это
послужило бы предупредительным сигналом и, возможно, удержало бы ее от
намерения сломить нас силой оружия. Был бы найден какой-нибудь выход,
какой-нибудь компромисс. И это шло бы навстречу несомненному сочувствию
населения Оранжевой республики к нам, трансваальским бурам.
Бранд слушал эту горячую речь, склонив набок голову и глядя мимо своего
собеседника. Затем он заговорил вкрадчивым голосом:
- Господин статс-секретарь, сочувствие нашей республики, конечно, всецело
на вашей стороне, но следует ли нам провозглашать солидарность с вами - это
еще вопрос. Англия может увидеть в таком акте присоединение наше к войне, со
всеми последствиями, отсюда вытекающими. А между тем вы знаете, что
традиционная политика нашей республики - это не рисковать. Мы окружены
английскими владениями еще теснее, чем Трансвааль, и в случае войны
английские войска могут вторгнуться к нам сразу с трех сторон. Успех же в
войне с такой могущественной страной, как Англия, весьма сомнителен. Сейчас,
правда, их армия здесь малочисленна, но что мы будем делать, когда через
полтора месяца англичане сосредоточат здесь армию в двадцать тысяч человек?
- Это не совсем так, любезный господин президент, - возразил Сварт. -
Вам, вероятно, известно, что Англия жалеет теперь, что воевала с Сетевайо:
потери не окупили приобретений. Ну, а с нами ей будет потруднее справиться,
чем с Сетевайо. Разумеется, если Англия напряжет все свои силы, она нас
раздавит, но пойдет ли она на это - вот вопрос. Если мы с первых же шагов
дадим ей почувствовать, с каким врагом она связывается, то мы очень и очень
надеемся, что английское правительство предпочтет принять почетные условия
мира, которые мы ей предлагаем, чем рисковать большими жертвами. Кстати, в
Лондоне теперь произошла смена министерства, а новый премьер, Гладстон,
является сторонником более мирной политики, нежели его предшественник. Мы
верим, что в самой справедливости нашего дела уже заключается огромная сила.
- Это, пожалуй, верно, что Гладстон предпочтет мир продолжительной и
обширной войне, но все же мы не можем согласиться на поспешное выступление.
Мы не отказываемся от союза с Трансваалем, нет; но нам необходимо
всесторонне обсудить это дело. Уверяю вас, господин статс-секретарь, что мы,
члены правительства Оранжевой республики, весьма и весьма внимательно
отнесемся к вашему предложению, - закончил Бранд беседу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Война. Захват английского караула
- Не нравится мне политика этого старика, - молвил Сварт, сходя с крыльца
президентского дома. - Боюсь, что он будет выжидать, на чью сторону
склонится военное счастье, чтобы затем сторговаться с победителем Как видно
по всему, нам остается положиться на самих себя. Ну, не будем терять
времени. Садись ко мне в экипаж; надобно поскорее добраться до Почефстрома,
а затем и до Претории.
Почефстром стал неузнаваем за короткое время.
Англичане исчезли с улиц города, удалившись в другие места, а частью
укрывшись в форте, осажденном бурами. Сюда, как в важный стратегический
пункт близ натальской границы, отовсюду стекались большие силы вооруженных
буров. Та же картина наблюдалась и в Претории. Здесь Питер Мариц, к великой
радости, нашел у знакомого бура своего Скакуна и отцовское ружье, о судьбе
которых он нет-нет да и тревожился. Не задерживаясь в столице, Питер Мариц
отправился дальше, в Гейдельберг - главную квартиру бурской армии, встречая
всюду по дороге вооруженных буров. Самый город и окрестности его
превратились в огромный военный лагерь, запруженный повозками. Возле них
паслись лошади и горели костры, на которых буры готовили себе походную пищу.
Питер Мариц подъехал к дому, занятому генералом Жубером. Над крышей его
развевался флаг независимой бурской республики. На крыльце заседал
немноголюдный кружок совещающихся старейшин; в центре его молодой бур увидел
и Жубера, радостно ответившего на приветствие подъехавшего всадника.
- А я уж думал, ты пропал, - сказал Жубер, крепко пожимая ему руку.
Выслушав отчет о миссии и приключениях Питера Марица, он заметил:
- Молодец, что выпутался, молодец! И как это кстати поднялись в Кимберлее
рабочие во главе с этим благородным Октавом! Пусть-ка теперь англичане
повозятся. А ты, дружок, поспел как раз вовремя. Дело вот в чем. Со стороны
Ньюкэстля на нас двигается генерал Колли. Не думаю, чтобы силы его были
очень значительны, но направление он выбрал для нас неприятное; в тот самый
угол, которым Наталь врезается в Утрехт. Намерение его ясно: освободить
осажденные гарнизоны. Шутка ли сказать: гордых англичан и самого
трансваальского губернатора мы захлопнули, как мышей в мышеловке!
Дружный смех старейшин встретил это непочтительное сравнение Жубера.
- Путь-то он выбрал прямой, но по дороге генералу Колли придется
перевалить через Драконовы горы. Так вот тут-то, между Ньюкэстлем и
Хооге-Вельтом, мы бы и хотели щелкнуть его по носу, да так, чтобы он и не
увидел территории Трансвааля. Завтра с утра выступит наш сильный отряд,
чтобы запереть все горные проходы, через которые к нам можно проникнуть.
Однако из Ньюкэстля Колли может пойти через реку Буффало, направляясь к
Ваккерстрому, но может и не переходить реки, двигаясь по ее течению. Теперь
ты поймешь, как нам важно вперед узнать, где им готовить достойную встречу.
Я и считаю, что ты самый подходящий человек для такой разведки. Бери с собой
десяток наших молодцов и завтра же на заре отправляйся в рекогносцировку.
Питер Мариц поблагодарил Жубера за доверие и, переночевав в повозке дяди
Клааса Бурмана, выступил на следующий день в Драконовы горы во главе десяти
молодых буров, сидевших на крепких лошадях и обменивавшихся бодрыми
замечаниями в предвкушении рискованных приключений. Их молодой вожак
превосходно знал местность, его мужество и сообразительность были уже много
раз испытаны, все они знали друг друга - это сплачивало небольшой отряд в
одну дружную, веселую семью.
Достигнув к вечеру реки Вааль, буры переночевали под открытым небом, а на
другой день они находились уже близ границ Наталя, нигде по дороге не
встретив англичан. Дав лошадям отдохнуть, Питер Мариц приказал товарищам
переправиться через реку Буффало и двигаться к Ньюкэстлю по левому ее
берегу, сам же с другой пятеркой отправился правым берегом по главному
тракту. Для встречи было выбрано место к северу от Ньюкэстля, у брода.
Партия Питера Марица продвигалась вперед с величайшей осторожностью, все
время имея впереди разведчика. Всюду было спокойно, встречные буры об
английских войсках ничего не слыхали. Достигнув условленного места, Питер
Мариц уже застал там и вторую партию. Выставив караул, отряд расположился на
ночевку.
Еще светать не начинало, как Питер Мариц поднял товарищей.
- Давайте-ка попробуем подъехать к самому Нью-кэстлю, - продолжал он. -
Темно, туман, время самое подходящее.
Сев на лошадей, буры свернули влево и стали взбираться на возвышенность,
подступающую к городу с севера. Они выбрали заброшенную пешеходную тропу,
крайне трудную для лошадей, но зато совершенно безопасную в смысле встречи с
англичанами. Когда они взобрались на крутой склон, стала заниматься заря;
туман еще плавал внизу, но вверху воздух был чист и прозрачен. Они
находились уже на вершине плато, когда на горизонте брызнули первые лучи
солнца.
- Сейчас мы должны увидеть внизу Ньюкэстль, - предупредил опытный вожак,
- только, смотрите, осторожнее, не то снизу нас заприметят.
Еще несколько шагов, и с высокого обрыва вырисовался внизу, в долине,
город со своими зданиями и садами. Открылся, как на ладони, и самый тракт из
Наталя в Трансвааль, по которому должны были двигаться английские войска.
Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в присутствии в городе
значительного количества войск: белели походные палатки, мелькали красные
мундиры, сверкало на солнце оружие. Отчетливо видно было и расположение
английских сторожевых постов, которое Питер Мариц постарался хорошенько
запомнить. Все они находились поблизости от города, и было их не так много.
Оставалось точно определить численность войск и установить, находится ли при
них генерал Колли. Пораздумав, Питер Мариц решил производить наблюдения с
того места, где он находился, а вечером попытаться приблизиться к городу. В
случае, если бы англичане двинулись еще до вечера, он имел бы возможность
определить их силы с горы и дать знать о выступлении бурским отрядам,
поджидавшим неприятеля в горных проходах. Кроме того, он наметил тут же и
путь, по которому можно было бы подойти ближе к городу.
День прошел в этих внимательных наблюдениях. Англичане оставались на
месте. Когда стемнело, Питер Мариц обратился к отряду:
- Вот что, друзья. Надо думать, что генерал Жубер для верности послал на
разведку еще один отряд из воинов постарше нас. Хорошо бы не ударить нам
перед ними лицом в грязь. Скажите, готовы ли вы пойти на рискованную штуку,
которая в случае удачи принесет большую пользу делу?
Молодые буры весело выразили свое согласие. - Так слушайте же. Вон там,
внизу у дороги, я высмотрел небольшой домик, стоящий особняком. Между ним и
лагерем все время снуют вестовые. Сдается мне, что в доме расположен караул,
наблюдающий за главным трактом. А я еще по войне англичан с зулусами знаю,
что караульная служба у них плохо поставлена. Вот и тут: на самом тракте все
время горчит только один часовой, а все остальные, вероятно, прохлаждаются в
доме. Я и хочу попытаться... Ну, да вы сами увидите, что дальше.
Питер Мариц стал спускаться с горы в долину горной речки Инканду,
впадающей в Буффало. Товарищи осторожно следовали за ним. Остановились у
самой воды, где шум и плеск Инканду заглушал топот лошадей. Здесь вожак с
одним из товарищей спешились и, взяв ружья, тихо пошли дальше, приказав
остальным дожидаться на месте.
Двое пеших буров неслышно крались к одинокому домику, держась направления
между ним и часовым на тракте. На пути им попадались огороды, сады, пришлось
перелезть через какой-то забор. Наконец они выбрались на маисовое поле.
Справа светились окна домика и доносились голоса. Разведчики уже собирались
подкрасться к часовому, как на башне Ньюкэстля часы пробили полночь и
одновременно в доме произошло какое-то движение. Они припали к земле под
кустом у дороги и увидели, что двери отворились, и оттуда вышли двое
военных. Они приблизились к часовому и обменялись с ним паролем. Как ни
напрягал Питер Мариц слух, расслышать ничего не удалось. Затем произошла
смена, и, оставив на посту нового часового, два других солдата вернулись в
дом, пройдя в каких-нибудь десяти шагах от буров.
Выждав немного, Питер Мариц с товарищем - один впереди, другой несколько
поодаль - стали тихо приближаться к часовому. Тот спокойно шагал взад и
вперед по тракту. Вдруг он остановился, как вкопанный, прислушавшись. Затем
с тревогой в голосе окликнул:
- Кто идет?
- Обход, - властным голосом ответил Питер Мариц по-английски. - Все
спокойно?
Часовой напря