естно - когда это кончится? Чтобы  мне  приготовиться.  Или...
Ладно, коли уж пошла полная откровенность... Нельзя ли  сделать  так,  чтобы
все осталось по-старому? Как теперь? Тебе что, этого не хочется? Думаешь,  я
не видела, как ты на мать смотришь? И как она цветет?
   "Бог ты мой, как она должна Пашку ненавидеть", - подумал Петр растерянно.
И сказал:
   - Интересно, ты сама-то понимаешь, какой в  твоем  предложении  потаенный
смысл?
   - Понимаю, - выпалила она, ни секунды не промедлив.
   - М-да...
   - Что - "м-да"? - спросила она яростным шепотом.  -  Что  я  его,  козла,
ненавижу? А ты фотографии просматривал, прежде чем мне отдать?
   - Я и пленку видел, - признался он.
   - Тем более. Поставь себя на мое место, а? Ты бы его любил?
   - Я бы его пристукнул, - признался Петр.
   - Так то - ты. А я не умею, у меня не получится. Да и неизвестно, где  он
спрятался... Слушай, - сказала она с мольбой.  -  Неужели  тебе  не  хочется
насовсем? Насовсем им остаться?
   - Самое смешное, хочется, - признался Петр.  -  Не  ради  денег  и  всего
прочего.
   - Ради матери?
   - Догадлива ты не по летам, дите мое...
   - Потому и догадлива, что давно не  дите,  -  отрезала  Надя.  -  Научили
жизни... Ну, так чего ж ты медлишь? Пристукни его к чертовой матери - и  все
будет отлично.
   - Легко сказать...
   - Слушай, кто ты все-таки?
   - Брат-близнец, - подумав, решился он.
   - Серьезно? - глаза у нее поневоле округлились. -  А  вообще,  тогда  все
понятно... Полковник?
   - Подполковник.
   - Ну да. Он давненько как-то говорил, что брат у него офицер,  но  насчет
близнеца ни словечком не помянул... Вообще на моей памяти  он  тебя  поминал
всего-то раза два... - Надя воззрилась на него с нескрываемым  любопытством.
- Теперь-то понятно... И я, дура, так разоткровенничалась... Если ты  родной
брат, не сможешь...
   - Зато он, кажется, сможет, - сказал Петр угрюмо.
   - Что?!
   Он решился. Был сейчас настолько одинок, что любой сподвижник,  даже  эта
соплюшка, стоил целой армии. А учитывая, что девчонка люто Пашку ненавидела,
мало того, жаждала, чтобы все осталось по-старому, - быть может, и не  столь
уж никчемное приобретение?
   Он рассказывал негромко, профессионально  отсекая  лишнее,  малозначащее,
ненужное в данный момент - голая суть, сначала факты, потом его версии,  его
наблюдения, его выводы. Надя слушала, не сводя  с  него  глаз,  по-взрослому
печальных. Он развел руками:
   - Ну вот и все, если вкратце... Что думаешь? Ты его получше знаешь...
   - Он нас убьет. Всех. Это такая сволочь... что  он,  что  Митька  Елагин.
Вполне в его стиле - подставить тебя вместо... а самому махнуть  за  границу
под видом грека.
   - Ты не в курсе, мать что-нибудь подписывала? Ну, знаешь, такое случается
- часть акций или другого имущества регистрируют на имя жены, чтобы...
   - Да прекрасно я поняла, - досадливо  махнула  рукой  Надя.  -  Два  года
назад, когда была перерегистрация предприятий. Я плохо помню детали, мне  их
и не объясняли, но, в общем, она практически совладелец.  Полноправный.  Что
ты нахмурился? Это для нее... хуже?
   - Гораздо, - сказал он честно. - Значит, класть будут не меня  одного,  а
всех... Трех.
   - Так что же ты сидишь?!
   - Потому что бессмысленно куда-то бежать, махая руками, - сказал Петр.  -
К тебе можно относиться серьезно, как ко взрослой?
   - А ты как думаешь?  -  огрызнулась  она.  -  Если  меня  хотят  ухлопать
всерьез, как по-твоему, серьезно я хочу это сорвать или нет?
   - Пожалуй что, серьезно, - сказал он задумчиво. -  Я,  собственно,  не  о
том... Молчать сумеешь?
   - А до сих пор я что, по-твоему, делала? - хмыкнула девчонка, взглянув на
него, честное слово, с видом извечного женского  превосходства.  -  На  всех
углах о своих догадках болтала?
   - Да нет, - признался Петр. - Вот что... У  меня  сложилось  впечатление,
что квартира, где ты... где тебя снимали на видео - в этом же доме?
   - Ага, - сумрачно поддакнула Надя. - Двадцать четвертая. Он уж  давненько
купил...
   - Елагин там живет?
   - Иногда. А так - никто. Там у  них...  -  она  горько  покривила  пухлые
губки. - Киностудия и все такое прочее. Зачем тебе?
   - Затем, что кое-что я уже просчитал и план у меня есть,  -  сказал  Петр
раздумчиво. - А эта квартирка, похоже, свою  роль  в  их  плане  определенно
сыграет. Слушай внимательно...

   Глава вторая
   МИЛЛИОН - ЦИФРА КРУГЛАЯ...
   Откинувшись на спинку кресла в роскошном кабинете,  он  в  последний  раз
прокрутил все в голове.  Как  и  следовало  ожидать,  собственный  план  при
трезвом размышлении смотрелся авантюрой чистейшей воды - да и  был  таковой.
Вот только ничего другого он был решительно не в  состоянии  предпринять.  И
потом, в истории человечества авантюры  неисчислимое  число  раз  проходили,
проскакивали, увенчивались успехом. Авантюра - это то,  что  провалилось,  а
вот при успехе - и не авантюра вовсе...
   Немного успокоив себя захватанными истинами,  встал,  вышел  из  кабинета
спокойной деловой походочкой и направился прямиком  к  Земцову.  Какового  и
обнаружил за столом - кажется, не в самом худшем расположении духа.
   - Ну, как успехи на ниве безопасности? - спросил Петр, усаживаясь.  -  Не
похоже, чтобы вы были особенно удручены...
   - То же и о вас можно сказать, - отозвался Земцов. Приходилось рисковать.
Если Земцов в игре - моментально стукнет кому  следует  о  просьбе,  которая
сейчас  последует,  а  там  если  и  не  всполошатся,  то  неладное   почуют
обязательно, смекнут что-то, начнут следить,  поменяют  планы.  Однако  весь
предшествующий  опыт  Петра  говорил  за  то,  что  Андропыч  ни  о  чем  не
подозревает. В такие игры не  следует  втягивать  хороших  профессионалов  -
они-то как раз быстренько сообразят, что  вокруг  одного-единственного  коня
Боливара рано или поздно начнется суета с пальбой и поножовщиной...
   - Не будем тяпуть кота за хвост, Андропыч, - сказал Петр. -  Мне  кое-что
нужно, причем немедленно. Для вас это пустячок.
   - А конкретно, Павел Иванович?
   - Два микрофона, потайные "липучки", я их видел в  прошлый  раз  в  вашем
хозяйстве.  С  соответствующими  приемничками.  Радиус  приема  -  не  менее
пятидесяти метров, а лучше - более. Это первое. Второе.  -  Петр  подошел  к
окну и указал на противоположную сторону улицы. -  Максимум  через  четверть
часа во дворе вон того дома должна стоять машина, не обязательно  роскошная,
лучше даже, если это  будет  обычная  "Жига",  но  надежная.  Ключи  -  мне.
Выполнить и забыть.
   - С первым - проще... - задумчиво сказал Земцов. - А вот  второе...  Нет,
несложнее... Но вы ведь, насколько я ухватываю, сами намерены  этой  машиной
воспользоваться?
   - Угадали.
   - Интересно, как вы незамеченным покинете здание?
   - Придумаю что-нибудь, - сказал Петр. Земцов вскинул на него глаза, кисло
усмехнулся:
   - Значит, все-таки это были не байки? О вашем личном подземном ходе?
   - Андропыч... - поморщился Петр. -  Вы  же  профессионал.  Есть  вещи,  о
которых должен знать один. Не более того.
   - Это опасно.
   - Почему? Никто и предполагать не может.  Разве  что  ваш  кабинет  набит
"клопами".
   - Ничего подобного.
   - Вот видите, - сказал  Петр.  -  Это  не  просьба.  Это  прямой  приказ.
Который, как известно, не обсуждается. Что до покушений - вы  мне  поверите,
если я скажу,  что  уверен  на  сто  двадцать  процентов:  больше  этого  не
повторится?
   - Знаете, Павел Иванович, есть два  вида  уверенности,  -  сказал  Земцов
дипломатично. - Когда мы в чем-то свято уверены и когда наша  уверенность  и
есть истина.
   - Имеет место быть как раз второе. Земцов недоверчиво спросил:
   - Значит, все же развели?
   - Развел. Раз и навсегда. Извините,  что  я  вас  не  вмешивал,  но,  как
показало последующее, именно эта тактика себя и оправдала.
   - Павел Иванович, я иногда ломаю  голову,  отчего  не  написать  в  конце
концов прошение об отставке...
   Действуя сугубо по наитию, Петр сказал:
   - Андропыч, а разве я вас никогда не предупреждал, что иные вопросы  буду
решать исключительно своими силами? В самом деле, не предупреждал? Точно?
   - Предупреждали, - сознался Земцов.
   - Вот видите... - развел руками Петр.
   - Иногда у меня появляется идиотская мысль...
   - Что перед вами - другой человек? - подхватил Петр  догадливо,  улыбаясь
так, чтобы шеф службы безопасности сам,  без  подталкиваний,  проникся  всей
нелепостью этой идеи. - А интересно, откуда бы другой взялся? И кто  бы  его
на мое место пустил?
   - Я и сам понимаю, что такие мысли - сущее идиотство, - сознался Земцов с
виноватой улыбкой, крайне  порадовавшей  Петра.  -  Но  вот  остается  такое
дурацкое впечатление...
   - Поговорите с психологами, снимут в два счета, - нагло заявил Петр. -  Я
тут подчитал кое-что... Оказывается,  история  медицины  прямо-таки  пестрит
случаями самых удивительных  трансформаций,  происходивших  с  людьми  после
хорошего удара по башке. В больнице нечего было делать, и я подолгу болтал с
доктором. Был даже случай, когда в одном человеке  умещались  две  личности.
Две  сугубых  индивидуальности,  причем  ни  одна  о   наличии   другой   не
подозревала. По четным, скажем,  числам  человек  -  портной  Антуан,  а  по
нечетным - нотариус, а то и вовсе граф...
   - Читал и я что-то такое...
   - Так вот, доктор мне говорил, что это  вовсе  не  утки,  -  сказал  Петр
авторитетно. - Представляете, как вы намаялись бы со мной, прорежься во  мне
после аварии два этаких вот субъекта?
   - Господи спаси...
   - Вот именно. Давайте микрофоны и в темпе распорядитесь насчет машины.
   Вернувшись в кабинет  с  ключами  и  парочкой  маленьких  транзисторов  в
кармане - самые обычные приемники, продаются во  многих  магазинах,  -  Петр
опробовал микрофончики и остался доволен. Велел Жанне вызвать Косарева.
   Когда тот пришел, декорации смотрелись безукоризненно: Петр  восседал  за
столом без пиджака, с распущенным  узлом  галстука,  перед  ним  на  подносе
стояла бутылка и бокал с остатками коньяка на  донышке,  и  разило  от  него
соответственно.
   Блокировав дверной замок, Петр встал  из-за  стола,  слегка  пошатываясь,
подошел к заму, поймал его за рукав и, не слушая робких возражений,  потянул
к столу:
   - Нет уж, Фомич, или ты вмажешь, или я кровно обижусь...
   Он старался не переиграть, соблюдать меру. Фомич, проглотивший спектакль,
покорно принял бокал, выпил и уставился с неподдельной тревогой:
   - Павел Иванович, что это на вас нашло?
   - Расслабиться решил душою, друг  мой,  -  признался  Петр.  -  Как  ныне
выражается молодое поколение - оттянуться. Подключайтесь, голуба, а?  Только
чур - телочку сам себе искать будешь, я-то Жанку вызову...
   - Вы серьезно?
   - Абсолютно! - заявил Петр с пьяной  целеустремленностью.  -  Ты  у  меня
сейчас вмажешь как следует, потом телушек поваляем...
   - Я вас прежде никогда таким...
   - Имею я право расслабиться? - грозно-обиженно вопросил Петр. - Дела идут
нормально, спектакль я вам откатал по полной  программе,  что  же,  не  имею
права, коли делать нечего?
   - Имеете, конечно, имеете... Это у вас надолго?
   - Фомич, я ж не алкоголик. Запоями не страдаю. Выпью свое ведро - и стоп!
Ну?
   - Павел Иванович, извините великодушно, но у меня, в отличие от вас,  дел
сегодня невпроворот...
   - Вот и давай поговорим о делах, - сказал Петр с многообещающей  улыбкой.
- Конкретно, о финансах, - он с размаху выплеснул в рот  коньяк,  первую  за
сегодня дозу, которой предстояло остаться и единственной. -  О  денежках,  о
бабках, о башлях... Имеешь такие полномочия?
   - Я не вполне понимаю...
   - Сейчас поймешь, - пообещал Петр, подошел к нему, небрежно  притянул  за
лацкан пиджака и зашептал в ухо: -  Хорошую  вы  со  мной  сыграли  шуточку,
деловые... Поманили пальчиком, пообещали пятьдесят штук...
   - Почему - пообещали? Ровно столько и получите...
   - Ах ты, жук лысый!  -  ласково  сказал  Петр,  дыша  спиртным  и  смачно
пошлепывая Фомича по лысине. - Видишь ли, золотко, когда мы  договаривались,
суммочка эта казалась прямо-таки ослепительной. Но вот потершись среди  вас,
я, уж извини, кое-чего нахватался. Разъяснили насчет процента со сделок. Вы,
голуби, получите сто пятьдесят  миллионов  баксов,  плюс  то,  что  лежит  в
"уазике", а от  бедного  подполковничка  в  отставке  отделаетесь  полсотней
кусков?! Неаккуратно...
   - Так сколько же вы хотите?
   - Вот это уже похоже на  деловые  торги,  -  сказал  Петр,  ухмыляясь.  -
Пятьдесят тысяч - совершенно некруглая сумма... Миллион.
   - Чего?! - по-бабьи взвизгнул Фомич.
   -  Долларов,  -  безмятежно  сказал  Петр.  -  Это  выходит  даже  меньше
одного-разъединственного процента. Если разделить... сто пятьдесят  на  сто,
плюс...
   - Простите, но ведь  это  -  инвестиции.  А  не  куча  наличных,  которые
вульгарно распихают по карманам!
   "Да-а?" - мысленно ухмыльнулся Петр и сказал вслух:
   - А мне, пардон, по барабану. Не смотрите на меня  зверем.  Раз  в  жизни
подвернулся шанс заработать как  следует  на  всю  оставшуюся  жизнь...  Это
бизнес, нет?
   - Это нахальство! - взвился Фомич.
   - Да-а? - осклабился Петр. - Ну, как хотите, я не настаиваю, в  принципе.
Вот только может случиться так, что я в следующий раз,  когда  придет  время
подписывать очередные эпохальные соглашения, окажусь вдрызг пьяным, так  что
выйдет полная конфузия... Могу подписать, а могу, простите великодушно, и не
подмахивать. У вас что, дублер для меня имеется?
   Какое-то время Косарев привыкал к  неожиданно  полученному  удару.  Потом
чуть ли не взвыл:
   - Вам-то за что?
   - А куда вы  без  меня?  -  цинично  спросил  Петр.  -  Чегой-то  вы  так
побледнемши? Чегой-то вы на пол упамши? Думали,  я  совсем  дурак?  Нет  уж,
нахватался и просветился, вашими, между прочим,  трудами.  Чегой-то  на  пол
упамши?
   - На какой пол?
   - Это я фигурально, - сказал Петр. - В  общем,  вот  вам  мое  твердое  и
единственное решение.  Миллион  баксов.  Вы  давеча  совершенно  справедливо
подметили, что  с  двадцатью  лимонами  краденой  зелени  я  ни  за  что  не
справлюсь. Не спорю. Вам виднее. Но с одним-то лимоном, честно заработанным,
управиться, сдается мне, смогу... Я вас не тороплю, голуба, ножик к горлу не
приставляю, не вы ж решаете, а? Посоветуйтесь, а главное, сумейте втолковать
ему, что я от этой идеи ни за что не отступлюсь. Усекли?
   Когда за ошарашенным Фомичом закрылась дверь, Петр  ухмыльнулся  вслед  -
крохотный микрофончик надежно прилип к лацкану лысого, с  изнанки,  в  таком
месте, где случайно его не обнаружишь. Не теряя времени, включил транзистор,
настроенный на определенную частоту. И всего тридцатью секундами  позже  уже
слушал, оскалясь, как Фомич  орет  в  мобильник,  сообщая  о  непредвиденных
осложнениях и требуя незамедлительной личной встречи.
   Едва сообразив по репликам  Фомича,  что  Пашка  на  немедленную  встречу
согласился, выскочил из кабинета и в темпе добрался до "спецотдела".  Влетел
в подземный ход, припустил по нему. Вовремя - когда  он  закрывал  за  собой
дверь в квартиру, сзади послышались торопливые шаги.
   Выскочив из подъезда, огляделся в поисках машины с тем номером, о котором
предупредил Земцов. Ага, вот она, белая "девяточка".  И  "Запорожец"  Фомича
неподалеку...
   Прыгнул на сиденье, сполз так, что голова была на уровне  верхней  кромки
дверцы. Фомич, правда, не озаботился глазеньем  по  сторонам  -  как  бомба,
влетел в свой ублюдочный автомобиль...
   Правда, хотя и находился в растрепанных чувствах, не забывал проверяться,
в точности как  в  прошлый  раз.  Однако  Петр  принял  свои  меры,  избегая
обнаружения.
   Оказавшись во дворе - совсем не там, куда  в  прошлый  раз  привозил  его
Косарев, у Пашки, надо полагать, не одна хаза, -  выбрал  удобное  местечко.
откинулся на сиденье  и  с  удовольствием  слушал,  как  расстроенный  Фомич
живописует их разговор. Лысый так и кипел от возмущения, словно Петр залез в
его  собственный  карман  и  потребовал  денежек,  отложенных  на  спокойную
старость.
   - Все? - послышался спокойный Пашкин голос.
   - А что, мало? - огрызнулся Фомич. - Это ж ни в какие ворота...
   - Почему? - раздался  голос  Елагина  (о,  и  Митенька  там!).  -  Вполне
естественные, я бы сказал,  желания.  Наш  манекенчик  малость  пообтерся  и
смекнул, что продешевил. Знаете, господа, я ему даже аплодирую. Я-то  думал,
он полный сапог, а у него вполне умные мысли рождаются...
   - Ну, позволь!
   - Нет, ну не глупая же мысль?! Вот откажись он от миллиона баксов  -  это
как раз было бы глупо, - Хохотнул Елагин. - А когда миллион  требуют  -  это
вполне умно.
   - Пожалуй что, - поддакнул Пашка.
   - Так вы что?! - негодующе взвыл Косарев. - Платить намерены?
   - Фомич, - мягко сказал Пашка. - Уж  извини,  но  ты  в  последнее  время
что-то поглупел... Опять с Милкой нелады?
   - Да причем тут Милка!
   - Не в ней дело... Фомич, я тебя не узнаю. Истерику  поднял,  сорвался  с
фирмы... Какого хрена?
   - Но он  же  сказал,  что  может  не  подписать...  Послышался  деланный,
демонстративный вздох Пашки:
   -  Фомич...  Честно,  глупеешь.  Он,  изволите  ли   видеть,   потребовал
миллион... Кто тебе мешал пообещать? Тихо и  спокойно?  От  моего  имени?  А
ты...
   - Как он сказал, говоришь? -  вклинился  Елагин.  -  "На  всю  оставшуюся
жизнь"? Фомич, ты что, запамятовал,  сколько  у  него  осталось  этой  самой
жизни? С гулькин хрен... Или ты собрался его после  завершения  операции  на
белом свете оставить? Денежки отслюнить, водкой напоить, с Милкой в  постель
положить?
   "Ну, спасибо, Митенька, - подумал Петр, зло кривя рот. - Объяснил все без
недомолвок, чтобы никаких  иллюзий  не  оставалось.  Спасибо,  золотой  мой,
бриллиантовый..."
   - Извините, - послышался смущенный, вялый голос Косарева.  -  И  в  самом
деле недодумал. Нервы... не железные ведь. Что будем делать?
   - Жопу заголять и бегать,  -  хохотнул  Пашка.  -  Возвращайся  в  темпе,
пообещай миллион, пообещай луну с неба... Хоть собственную задницу. Лишь  бы
он больше ни разу не взбрыкнул. Пусть питает любые иллюзии.  Твоя  задача  -
сделать так, чтобы он до самого конца оставался  спокоен,  весел  и  доволен
жизнью. И боже тебя упаси на доверенном тебе фронте  работ  хоть  в  малости
напортачить... Ну давай, финансовый мой, в темпе поспешай!
   Вскоре Фомич вышел из подъезда, утирая платком  лысину,  сел  за  руль  и
выехал со двора, от расстройства чувств едва не столкнувшись  со  въезжавшим
"Москвичом". Водитель "Москвича" высунулся в окно и высказал все, что думает
о  "Запорожцах"  вообще  и  этом,  конкретном,  в  частности.  Страдальчески
улыбнувшись, Фомич развел руками, свернул на магистраль и скрылся из виду.
   Петр по-прежнему  держал  возле  уха  приемничек  -  Фомич  выскочил  без
пиджака. Видимо, снял его там,  повесил  куда-нибудь  на  стул,  а  потом  в
крайней растрепанности чувств и не вспомнил. Тем лучше, послушаем  еще,  что
они там интересного скажут, оставшись наедине...
   - Интересные дела, - задумчиво сказал Пашка.
   - Меня это почему-то ничуть не волнует, шеф...
   - Да меня тоже. Просто не думал  я,  что  этот  пентюх  настолько  быстро
проникнется сутью рыночных отношений...
   - А чего вы хотите? Ваша копия, как-никак.
   - Вообще да... Меня другое волнует. "Уазик". Прекрасно знаю,  что  к  нам
следок ни за что не поведет, что никому чужому ромалы его не отдадут, и  все
равно... Триста кило денег, Митяй, - это тебе  не  макулатура.  Представляю,
как эта развалина там стоит - душа не  на  месте...  Знаешь  что?  Нажраться
охота. До соплей, до паданья  мордой  в  гравий,  до  поросячьего  визга.  У
Фомича, изволите ли видеть, нервы... А у меня? Ох, я потом и надерусь...  Не
буду терпеть до Кипра.
   - Понимаю, шеф. Побуждения аналогичные...  У  меня  тут  мысля  родилась.
Помните, я предлагал  назва