ротивника по лицу или по шее.
   - На  память,  -  Варшава  авторитетно  протянул  сталь  мальчишке  и
добавил:
   - Необходимая порой вещица.  Учись  тупой  мойкой.  В  лихую  минутку
стеганешь гада.
   Ватага только ахнула.
   Варшава упругими шагами шел к "шкапинским" - внутренне он все уже для
себя решил - кураж победил чутье, и победа эта подарит вору  новые  пять
лет лагерей. Но он этого еще не знал  и  шел  упруго  и  чуть  картинно,
лопатками  чувствуя  восхищенный  взгляд  мальчика.  Сероглазого   звали
Артуром Тульским, и он был действительно счастлив. А рядом стояли Гога и
Докука (в миру обычные школьники - Бычков и Лукша) и добавляли  в  бочку
счастья свою боязнь попросить  подержаться  за  подарок.  У  всех  троих
судьбы сложатся по-разному, но странное дело эта сцена,  как  вор  дарит
лезвие бритвы, врежется в память каждого навсегда  -  как  что-то  очень
важное и настоящее.
 
   Начальнику УЩ-249/12
   Майору внутренней службы
   Шатило М.Т.
 
Рапорт 
 
   Довожу до Вашего сведения, что 7 ноября 1989 года ос. Лукша  Анатолий
Евграфович (Докука), 1956  г.р.,  отбывающий  наказание  по  ст.144-3  и
помещенный в ПКТ за злостные нарушения режима  содержания,  вскрыл  себе
вены неустановленным режущим предметом.
   После чего напустил в миску кровь из  вскрытой  вены,  накрошил  туда
хлеб и съел эту "тюрю".
   Самоистязание было прервано только при вызове наряда ДПНК.
   Ос. Лукше была оказана медицинская помощь  в  21.45  силами  санитара
санчасти ос. Ольшанского.
   Вследствие оказания неповиновения  ос.  Лукшой  законным  требованиям
представителей администрации к нему были применены спецсредства.  Считаю
целесообразным  доложить,  что  вышеуказанные  действия  ос.  Лукши   не
продиктованы прагматической целью - попасть в больницу.  По  оперданным,
ос. Лукша стойко придерживается воровских  традиций,  и  его  выходка  с
поеданием  собственной  плоти  -  лишь  способ  устрашить  администрацию
учреждения.
   Ос. Лукша в беседах с оперативными сотрудниками неоднократно заявлял,
что работать он категорически отказывается и на "красной зоне  долго  не
засидится".
   Среди осужденных, не вставших на путь исправления, ос. Лукша является
неформальным лидером, всячески мешает работе воспитательного и режимного
отделов колонии.
   Исходя из вышеизложенного, полагал бы поставить  вопрос  перед  судом
г.Ивделя об  изменении  режима  содержания  ос.  Лукше  с  этапированием
последнего в учреждение тюремного типа г. Соликамска.
 
   Ст.оперуполномоченный УЧ-249/12
   Ст.лейтенант вн.службы
   Луценко В.В.
 
   Газета "Советская Латвия" от 21 августа 1980 года.
 
"Как были спасены советские моряки" 
 
   ...В минувшую пятницу на энской  погранзаставе  произошел  случай,  о
котором сообщила наша газета. Отважные пограничники  спасли  в  открытом
море восемь советских моряков. Наш корреспондент встретился с  отважными
пограничниками. Они рассказали о том, как все произошло.
   - Мы несли вахту в море, - начал свой рассказ капитан-лейтенант Борис
Петрович Михеев. - ...Прозвучал сигнал  тревоги,  и  мы,  изменив  курс,
направились к месту, указанному в радиограмме... на  волнах  вверх  дном
плавала   баржа...   аварийная   команда   во    главе    с    инженером
капитан-лейтенантом Синицей немедленно начала спасательные работы.
 
   Под воду пошел матрос Георгий Бычков - отличник боевой и политической
подготовки, заканчивающий в этом году службу в погранвойсках.  Одетый  в
легкий водолазный костюм, он уже был наготове  и  быстро  спустился  под
воду. По веревке, привязанной к кубрику инженером Синицей, Бычков быстро
добрался до цели. Так как женщина  по-прежнему  не  хотела  выходить  из
кубрика, он снял с, себя кислородную маску и предложил  ей.  Лишь  после
этого она согласилась следовать за ним и вскоре всплыла на  поверхность.
Это была 24-летняя Валентина Портукиде, мать трехлетней девочки.
   На   рассвете   вблизи   потерпевших   аварию   проходил    транспорт
"Кап-Валенте", принадлежащий ФРГ...
   - Как могли они  не  заметить  баржи?  -  удивляется  матрос  Георгий
Бычков...
   - Очевидно моряки этого транспорта не считали себя обязанными  помочь
людям, попавшим в беду. Бессовестно это!
   Мы полностью согласны с Георгием.
 
*** 
 
   ...Варшава не оглядываясь уходил со  "шкапинскими"  в  подворотню,  а
Артур заворожено смотрел ему вслед, крепко стискивая в кулаке подарок  и
не замечая того, что порезался.
   Артуру очень хотелось, чтобы  Варшава  оглянулся,  но  уже  тогда,  в
десять  лет,  он  если  не  понимал,  то   чувствовал:   уходя,   нельзя
оборачиваться...
 
Токарев 
Октябрь 1976 г. 
Ленинград, В.О., 15-я линия. 
 
   ...После того как  родители  развелись,  Артем  Токарев  ни  разу  не
пожалел, что остался с отцом в коммуналке, а  не  с  мамой  в  отдельной
двухкомнатной квартире. Нет, маму он, конечно, любил, но  с  отцом  было
интереснее. Интереснее и уютней... И потом - мать все время  говорила  с
ним, как с ребенком, а с отцом Артем  чувствовал  себя  почти  взрослым.
После развода Василий Токарев обнял сына за плечи, посмотрел в  глаза  и
серьезно сказал:
   - Ну что, Темка, - вдвоем не соскучимся? Мы - мужики,  нам  легче,  а
мама - она еще молодая, ей жизнь  устраивать  надо...  Чего  под  ногами
путаться...
   Одиннадцатилетний  Артем  понял  все  по-взрослому  и  быстро  привык
видеться с матерью раз в неделю-две. Навещая мать, он  почему-то  всегда
чувствовал себя в ее квартире, как в музее, -  хотя  мебель  там  стояла
современная "гэдээровская", а кухня - чешская.  В  их  с  отцом  комнате
дышалось намного легче, и этой легкости дыхания никак не  мешал  крепкий
сталинский  стол,  дореволюционный  диван  и  вовсе  старинное  истертое
кресло, в которое не запрещалось прыгать даже с монстрообразного шкафа.
   Впрочем, детские игры в индейцев и буденовцев Артему надоели быстро -
гораздо  интереснее  была  работа  отца,  старшего   оперуполномоченного
уголовного  розыска.  По  работе  своей  Василий  Токарев  сыну   ничего
специально не объяснял, но присматриваться не препятствовал и никогда не
говорил фраз типа: "Ты еще маленький, тебе еще рано об этом знать", - на
крайний  случай  обходился   шутками,   никак   не   давившими   детское
самолюбие...
   Артему было хорошо. Он с интересом рассматривал истрепанный альбом со
старыми фотографиями, который принес с работы отец.
   Токарев-старший присутствовал  тут  же  -  вместе  со  своим  другом,
напарником  и  совладельцем   общей   уборной   в   коммуналке   Андреем
Богуславским, который только в отделе кадров числился старше  Василия  -
по  должности  и  званию.  Мужчины  выпивали  -  повод   был   законный,
Богуславскому сняли предыдущее взыскание и тут же - с интервалом в сутки
- объявили новое. Артем еще не научился до конца понимать, почему отец и
Андрей Дмитриевич на выговоры всегда реагировали добрее и  веселее,  чем
на благодарности и награды.  Может  быть,  потому,  что  взысканий  было
больше?
 
   Начальнику Управления кадров
   ГУВД Леноблгорисполкомов
   Полковнику милиции Матюшину А.Т.
 
Рапорт 
 
   Довожу до Вашего  сведения,  что  1.10.1976  года  через  заместителя
начальника  7   отдела   УУР   Богуславского   мною   был   вызван   ст.
оперуполномоченный  7  отдела  уур  капитан  милиции  Лавров  Е.В.   для
проведения съемок его на доску почета ГУВД согласно Вашему  распоряжению
от 26.09.1976 года.
   В разговоре со мной начальник 7 отдела УУР Богуславский  заявил,  что
"постарается найти Лаврова и убедить его в необходимости участия в столь
важном для работы карманного отдела  мероприятии",  (привожу  дословно).
Тон Богуславского  был  явно  издевательский.  Также  тов.  Богуславский
заявил о невозможности прихода Лаврова в парадной форме в связи с полным
отсутствием таковой.
   2.10.1976 года оперуполномоченный Лавров не явился в указанное время,
чем не исполнил Ваше указание.
   5.10.1976 года около 20.00 сотрудник Лавров случайно  увидел  меня  в
ресторане  "Корюшка",  где  я  с  коллегами  по  работе  отмечал  юбилей
уголовного розыска.  Я,  поздравив  его,  сделал  замечание  о  халатном
отношении к обязанностям офицера милиции.  Сотрудник  Лавров  театрально
подошел к нашему столику, самолично налил себе рюмку водки, выпил ее  со
словами: "За  здоровье  Вашего  превосходительства!  Ротмистр  Лавров!".
После чего взял со стола бутылку коньяка и удалился. На наше  возмущение
он по-хамски ответил: "Кыш!". При этом сотрудник  Лавров  еле  стоял  на
ногах.
   Прошу Вас принять меры к оперуполномоченному 7 отдела УУР Лаврову  за
оскорбительное поведение по отношению к старшему по званию и  должности,
а  также  к  заместителю  начальника  7  отдела  УУР  Богуславскому   за
попустительскую политику в отношении подчиненного ему личного состава.
 
   Зам.начальника
   2 отдела УК ГУВД ЛО
   Майор милиции
   Чуриков Д.С.
   6.10.1976 года
 
   И   Токарев-старший,   и   Богуславский,   испытывая    наркотическую
зависимость от работы, патологически  не  желали  правильно  выстраивать
карьеру и отношения с начальством. Оба, не  разговаривая  много  на  эту
тему, полагали, что есть в жизни вещи намного более значимые. Постепенно
Артем учился - нет, не понимать, а скорее чувствовать, - что они имели в
виду.
   ...Однажды  Богуславский  притащил   откуда-то   протоколы   допросов
одиннадцати   сотрудников   Ленинградского    НКВД,    арестованных    и
расстрелянных в  1936-м  за  отказ  выполнять  секретное  предписание  о
возможности применения мер физического  воздействия  к  подследственным.
Почти целую ночь Богуславский и Токарев читали  вслух  эти  протоколы  и
пили "во помин", не чокаясь.
   Артему эта ночь дала больше, чем год уроков истории в школе...
   Артем вынул из альбома одну фотографию с надломом и щелкнул  ею,  как
игральной картой, по необъятному ореховому столу:
   - Отец... А почему у них лица такие... землистые и непримиримые?
   Токарев-старший встрепенулся, оторвался от рюмки,  в  которой  что-то
разглядывал, и улыбнулся сыну:
   - Нет, просто снимки три на четыре,  шесть  на  восемь  -  это  ж  на
туаменты. Знал бы  ты,  как  эти  строгие  человеки  любили  жизнь,  как
чудили...
   - Чудили ли? - ухмыльнулся Богуславский. - Эти-то вот?
   - Але, дети на проводе, - попытался отодвинуть тему Токарев.
   - Где дети?!! - поперхнулся последними  недопитыми  десятью  граммами
Богуславский. - Нет, а где дети-то?!! Вот это? Это уже не дети, это  уже
нормальные сволочи... Вась, ты б лучше рассказал наследнику, как  надысь
с лавсаном материю у жулья подмели...
   - Уймись ты, - добродушно налег на плечо друга Василий Павлович.
   - Батя, колись! - Артем возликовал и, поддев край отцовского пиджака,
игриво перещупывая пальцами  материал,  приготовился  слушать  очередную
историю, совсем не похожую на "следствие ведут знатоки".
   Отец отмахнулся, но Артем наседал:
   - Дядя Андрей! - попросил. - Подмогни!
   - Отставить! - прихлопнул ладонью по столу Токарев-старший.
   - Сгоняй-ка лучше... Да найди слезу, не как в прошлый раз - аж волосы
потом болели. "Бэхи" - черти, только параграфы штампуют по кельям, а то,
что народ левой водкой травят - им до фонаря!
   Артем вздохнул - но с  ироничным  достоинством  -  и  "подорвался"  в
магазин. Съезжая по перилам (самое главное было - до  первого  этажа  не
коснуться ни разу ногой ступенек), он  декламировал,  словно  пионерскую
речевку выкрикивал:
 
   - Впереди идет ОУР - вечно пьян и вечно хмур.
   Следом движется ГАИ - всюду пьют не на свои.
   Позади - БХСС, мягко спит и сыто ест.
   А в конце - участковый уполномоченный - всеми...
 
   Артем  прервался,  налетев  на  трещину  в  перилах.  Проверил  -  не
порвались ли штаны, потер задницу и со злостью рявкнул-договорил:
   - ...Задроченный.
   В магазин Артем бежал со всех ног, переживая, что без  него  взрослые
начнут говорить про "самое интересное"...
   А взрослые, пользуясь его отсутствием, заговорили как раз о нем:
   - Слышь, Палыч, а Тема у тебя - успевай только раненых оттаскивать, -
убежденно качал головой Богуславский.
   - Да вижу, - с чуть деланной досадой  согласился  Токарев.  -  Харей,
конечно, не показываю, но... Дерзости природной - через край...  Ну,  да
это годы поправят.
   - Или вправят, - невесело усмехнулся Богуславский. - Тут либо одно  -
либо все остальное.
   Помолчали.  Потом  Токарев-старший  вздохнул  и  попытался  перевести
разговор на другой уровень.
   - Знаешь, я иногда жалею, что когда Темка работать начнет, такие, как
Женя-физик, Кое-как и Варшава - останутся, конечно, на линиях, но...  Но
в то же время их как бы уже и не будет.
   - Не понял, но  тему  поддержать  попробую,  -  Богуславский  насупил
брови, поразмышлял  несколько  секунд,  "догнал"  и  обиделся  за  своих
"крестников":
   - Ишь, любимчики у него! А Шкварка,  а  Бултых?!.  А...  а  Губоню  -
запамятовал?! Да Губоню в Сочи два  поста  наружки  с  четырьмя  операми
водили... Результат: пара срезанных кошельков! В  оконцовке  -  хрен  да
лука мешок! Губоня за один перегон по два раза в сумки нырял!
   Токарев странно покосился на друга и взял его за плечо:
   - Да брось ты, Анд рюха... Успокойся... Ты, ты его взял...
   - Да я не о том, - отмахнулся Богуславский и замолчал,  давя  в  себе
вроде бы давно уже перегоревшую обиду.
   Сгустившуюся над столом горечь легко разогнал своим появлением Артем,
принесший пару бутылок "Столичной". С сомнением посмотрев на старших, он
с видимой неохотой выставил добычу на стол:
   - Ежели этого не хватит - тогда не то что  волосы  потом  -  и  ногти
заболят.
   - И без сопливых склизко, - Токарев-старший  не  упустил  возможность
добродушно щелкнуть сына по носу. - Сбегал - и уже герой? Не по  шерстке
провели - так уже и взрослых строить? Ты характер-то  попридержи,  перед
людьми неловко - что подумают-то...
   -  Ничего-ничего,  -  великодушно  прощая  Артему   лишь   намек   на
раздражение, махнул рукой Богуславский (словно поп  из  старого  кино  -
грехи отпустил). - Я тоже начинал с "разрешите  бегом?")  -  и  тоже  не
всегда с радостью. Потом оценил. Для самого Черняховского  бегал...  Это
тебе, брат, не кот чихнул.
   - А кто это? - спросил Артем, залезая с ногами  в  старинное  кресло.
Щеку он подпер ладонью - чтобы слушать было удобнее.
   - Черняховский? У-у, брат... Он - такая глыбища. Еще в  НКВД  начинал
работать. Гениальный мужик. Ге-ни-аль-ный.  Расскажу  потом  как-нибудь.
Про него по трезвости рассказывать надо. Вот у кого тебе  поучиться  бы,
отец Артээмий.
 
   ...Выдержка  из  автобиографии   Черняховского   Георгия   Ивановича,
написанной в 1983 году по просьбе сотрудников Музея милиции:
   "...родился я в голодном 1923 году  в  Калуге,  день  и  месяц  потом
уточняли, потому что вышла путаница.
   ...в 1945 году благополучно (легкое ранение) вернулся с фронта...
   ...До  войны  мечтал  поступить  на  юридический  факультет  ЛГУ  им.
А.А.Жданова. Мечту в окопах не потерял. Успешно  сдал  экзамены  в  1946
году. Как и многие - учился, работал.
   ...На третьем курсе по вульгарному доносу подонка Манова  И.Ю.  (ныне
юрист крупного предприятия "Спектр" - не могу не уточнить) был арестован
по ст.58-10 (за язык), осужден на 6 лет и отправлен в колонию.
   Восемь месяцев и двадцать четыре дня провел за решеткой. Из них почти
семь шел этапом в Нагаево  и  обратно  -  удивительно,  но  разобрались,
извинились, реабилитировали, восстановили.
   ...на бесконечных пересылках и в трюмах,  чуть  ли  не  участвовал  в
сучьей войне... иногда думалось - легче вновь от  Луги  до  Кенигсберга,
чем...
   ...В 1952 окончил университет, попросился в,  НКВД.  Снова,  к  моему
изумлению,  приняли  на  должность   оперуполномоченного   Куйбышевского
райотдела.  Еще  силен  был  закал  фронтовика,   думал:   многое   могу
исправить...
   ...В 1954 перевелся в уголовный розыск...
 
   Артем хмыкнул:
   - А я и так - если научусь половине вашего - генералом буду.
   Как Черняховский. Он же генерал?
   - Кто? - удивился вместо того, чтобы закусить, Богуславский.
   - Видишь ли, сын, - Токарев-старший также  проигнорировал  закуску  и
сильно втянул в себя воздух ноздрями. - Работенка наша и вышитые  звезды
- вещи почему-то не очень совместимые.
   - Генералом?! - дошло наконец и до  Андрея  Дмитриевича,  моментально
осерчавшего. - Ты, эта, помочь, винти на территорию, там раздуга-дуга.
   Выпили еще, успокаиваясь.
   Токарев-старший  закинул  руки  за  голову,  блаженно  прищурился   в
потолок, будто вспоминал что-то очень приятное:
   - Нет, даже жаль, что Варшава в лагерях. Куражу стало не хватать... И
угорел ведь по-человечьи... Помнишь, как он мне тогда в Гостином коленом
промеж ног?.. Убил бы тогда... У тебя из куртки выпорхнул  и  у  нас  же
упер ее через пару дней из отдела...
   Вот ведь... Черт - жулье вагонное!
   - Пап, да ты ведь им восхищаешься?! - подал голос из кресла  затихший
было Артем.
   Богуславский нашелся раньше Токарева и по-профессорски отрезал:
   - Своего героя надо любить, голубчик.
   Артем хмыкнул со всезнанием молодости:
   - Кто герой? Варшава-то?
   Андрей Дмитриевич покрутил головой:
   - Да не он герой... А жулик для сыщика должен быть героем, чукча!  Не
будешь  его  любить  -  как  повадки  узнаешь,  как  брать  будешь,  как
доказывать - без нахаловки? Э-эх, что говорить...
   - Да ладно, - инстинктивно встал на защиту сына Василий  Павлович.  -
Ему четырнадцать - тебе нет, дотумкает.
   - Дотумкает? Тогда переводи ему: ворвался законный вор в барак и семь
сук топором зарубил! Давай!
   - Вас, блатных, не поймешь! - Артем соскочил с кресла,  радуясь,  что
понемногу начинает говорить на этом  странном  и  таком  красивом  языке
избранных,  что  уже  чувствует  уместность  и  органичность  фраз,   их
внутренний смысл. Артем вышел  в  коридор,  неплотно  прикрыл  за  собой
дверь. Из комнаты доносились обрывки былинных  разговоров:  "...корки...
барабан... яма... по низу...".
   Подслушав,  было  трудно  понять,  о  чем  спорят  эти  два  красивых
человека.
   На кухне его встретила старушка-соседка - Дарья Ивановна Панаева, про
которую говорили, что она "еще из бывших". Как-то раз Артем  заглянул  к
ней в гости в комнату, и пока Дарь-Ванна уходила на кухню ставить чайник
- успел прочитать страничку в  старой  тетрадке,  лежавшей  открытой  на
столе. Артем почти ничего не  понял,  но  с  тех  пор  почему-то  слегка
побаивался старушку.
   Токарев-старший и Богуславский считали ее "сурьезным человеком".
 
   "Из записной книжки Панаевой.
   У русских точно по несколько жизней, раз они так легко ее  отдают  за
царство нескольких сотен мерзавцев. Может, не у русских, но у советских?
Все же у русских - куда денешь девятьсот пятый, оба семнадцатых.
   14 декабря, 1941 год - я на год старше. Вокруг головы злющий нимб.
   131  год  назад  на  Сенатской  ожиревшим  от  безделья  не   удалось
разворовать империю.
   Вошла в мир, когда уже миллионы нравственно  самых  здоровых  мужиков
резали друг  дружку  во  имя  процветания  кафешантанов  в  трех-четырех
столицах.
   В двадцать лет только обрадовалась - полоумный Николаев попал-таки  в
плебейский затылок "нашего Мироныча"!
   А-а-а - не долго... У них не поухмыляешься!
   Кажется, навечно  в  Кокчетавской  области,  пгт.Кзылту.  Доросла  до
учительницы младших классов.
   - Молоденькие казахи, почему надо обожать старого грузина?
   Дико.
   "КОКЧЕТАВПГТКЗЫЛТУ" - оно! Козлячье комиссарское арго.
 
   - Господа офицеры гуляют? - светски поинтересовалась Дарья  Ивановна.
Артем молча кивнул, стесняясь, но совсем чуть-чуть.
   - Ну что же, - старушка поправила  очки.  -  Тогда  будем  пить  чай.
Полагаю, что это надолго.
   Дарья  Ивановна   была   человеком   опытным,   на   жизнь   смотрела
трезво-философски и ошибалась редко. Не  ошиблась  она  и  в  этот  раз:
"господа