ярко
освещенный проспект и побежал по проезжей части. Нужно  было  немедленно
затеряться в толпе.
   Но толпы не было: так, отдельные пары и пешеходы. Бармин был  отлично
виден  бежавшим  за  ним   кавказцам.   Где-то   поблизости   включилась
милицейская сирена:
   "жигуленок" с мигалкой на крыше развернулся и погнался  за  Барминым.
Милиционеры опознали в Бармине разыскиваемого Шкуродером "синяка".
   Вереница  домов  оборвалась.  Бармин  бежал  вдоль  какого-то  парка.
Милицейский  автомобиль  догнал  его:  мегафон,   надрываясь,   требовал
немедленно остановиться.
   Кавказцы тоже заметно  приблизились.  Резко  свернув  вправо,  Бармин
помчался по дорожке к черневшим на фоне погасшего неба мрачным  фасадам,
напоминавшим фабричные корпуса.
   Перед корпусами высился забор.  Сирена  надрывалась  уже  в  каких-то
десяти метрах. Автомобиль ехал по пешеходной  дорожке.  А  за  деревьями
мелькали тени кавказцев, бегущих  наперерез.  Они  вот-вот  должны  были
схватить Бармина, однако кавказцам мешала милицейская машина. Встреча  с
милицией не входила в  их  планы...  С  разбегу  вцепившись  в  верхушку
бетонного забора, Бармин подтянулся на руках. Выскочивший из  автомобиля
милиционер схватил Бармина за ногу, но тот лягнул стража порядка в плечо
и, закинув тело на забор, перевалился через него.
   Смотреть вниз было некогда: Бармин больно ударился грудью и локтями о
строительный мусор и битое бутылочное стекло.
   Руки обожгло,  теплая  кровь  пропитала  рукава.  Не  останавливаясь,
Бармин заковылял к фабричным корпусам. Прожектора освещали площадь перед
цехами, и нигде не светилось ни одного окна. Ожидая, что  вот-вот  сзади
покажется погоня, он заскочил в приоткрытые ворота  цеха  и  побежал  по
железнодорожным путям в глубь огромного помещения. Здесь было  темно,  и
Бармин двигался на ощупь.  На  цементном  полу  валялись  куски  труб  и
металлических конструкций, горами была  навалена  щебенка  вперемешку  с
разбитыми ящиками.
   С улицы  все  еще  доносилась  пронзительная  милицейская  сирена.  В
помещении гулял холодный ветер.  Запах  испражнений,  кажется,  пропитал
здесь даже металл.
   Бармин искал место, где бы  затаиться.  Но  тут  позади  металлически
заскрипели ворота, и проникший в помещение свет разорвал густой мрак.
   Послышались чьи-то торопливые, дробно отдающие в потолок шаги.
   Бармин кинулся в сторону и, споткнувшись, упал. Не успел  он  поднять
головы,  как  в  лицо  ударил  ослепительный  луч.  Бармин  вздрогнул  и
заслонился рукой от света и предполагаемого удара в голову. Но удара  не
последовало.
 
Глава 8 
 
   Богданов стоял у окна, привалившись спиной к стене. Он не сводил глаз
со штрафников, которые все это время тихо переговаривались между собой.
   Тело затекло, и  он  сделал  несколько  приседаний,  чтобы  разогнать
кровь.
   Хотелось сесть на пол. Но садиться было нельзя:  Богданов  знал,  что
как только сядет, тут же заснет.
   "Только бы дождаться утра!" - думал он, слыша  за  окнами  отрывистые
голоса косых.
   Он и сам не заметил, как присел у стены. Ему казалось, что глаза  его
открыты и ничего в комнате не изменилось, когда он вдруг почувствовал на
лице чье-то горячее дыхание. Мозг  обожгла  догадка:  майор  понял,  что
заснул.
   Очнувшись, он увидел перед собой круглое лицо идиота. Тот уже  держал
его за плечи. Богданов хотел отбросить в сторону ушкуйника, но тот вдруг
ударил майора в переносицу головой. Во  рту  у  Богданова  стало  кисло,
стены искривились, потолок повалился куда-то вбок, а те, что  стояли  за
спиной идиота, вдруг надвинулись  на  него.  Кто-то  сильно  сдавил  ему
горло. Перед тем как потерять сознание, майор увидел, что у  обступивших
его людей вместо лиц оскаленные  звериные  морды...  Богданова  били  по
щекам, пытаясь привести в чувство. Майор открыл глаза.
   Штрафники были построены в две шеренги. Какой-то человек в  новенькой
фуфайке проводил перекличку. У входа стояли трое охранников. Богданов  с
помощью корейцев поднялся на ноги. Его  мутило,  сильно  болела  голова,
лицо и майка были залиты кровью.
   - Юрий  Чен!  -  услышал  майор,  мучительно  вспоминая,  что  должен
сделать. - Где Чен?
   Майор нетвердо шагнул вперед, едва не упав.
   - Ну что с вами делать, морды  уголовные?!  -  усмехнулся  проводящий
перекличку. - Уже успели кровь друг другу пустить! Становись в строй!
   - Это не Чен! - сказал кто-то из шеренги штрафников. - Чен умер.  Это
русский! Богданов! Он обманул! Нарушение режима!
   Богданов замер: штрафникам не удалось убить его, и тогда  они  решили
его сдать.
   - А по мне хоть негр!  -  хохотнул  человек  в  фуфайке  и  продолжил
перекличку...
 
Глава 9 
 
   - По твою душу перезвон? - спросил Бармина державший фонарик человек.
   - Гонят, как волка между флажков! - Бармин оценил обстановку: человек
с фонариком мог сейчас делать с ним что угодно. - Сдашь меня?
   - Украл что-нибудь или беглый?
   - Отстал от поезда, - прошептал Бармин, вслушиваясь в  приближающиеся
шаги.
   - Дай мне уйти! Там люди в фуражках и  еще  черные.  Они  мне  голову
отрежут!
   - Пошли со мной, - сказал вполголоса человек и подал Бармину руку.
   Бармин встал и направился вслед  за  угадываемой  в  темноте  высокой
сутулой фигурой. Человек открыл какую-то  дверь  и,  втянув  Бармина  за
собой, звякнул задвижкой.
   - Тебе туда! - сказал он Бармину, указывая лучом. - Выйдешь на  двор,
иди прямо, там дыра в заборе. Дальше через лес к шоссе... Развернувшись,
он пошел по коридору в противоположную сторону.
   - Спасибо. Выручил! - крикнул ему вслед Бармин.  -  Теперь  рвану  из
вашего сраного города без оглядки! Жаль, нет со мной моего "Фердинанда"!
А какая кобылка была! На пятьсот лошадок!
   Сутулый замедлил шаг и остановился.
   - Ты водитель? - спросил он.
   - Основная специальность! - ответил Бармин и осекся.
   - Пойдем со мной... Бармин опустил голову. Кто его тянул за язык?!
   Не говоря ни слова, они шли темными захламленными коридорами. Сутулый
освещал путь фонариком. Перед деревянной дверью в конце  узкого  тупичка
сутулый наклонился и, с трудом отодвинув  чугунный  радиатор,  приоткрыл
дверь ровно настолько, чтобы в нее можно  было  просунуться.  За  дверью
оказалась лестница.
   Переступая через строительный  мусор,  они  спустились  в  просторное
помещение.
   Сутулый принялся  разгребать  ногами  куски  штукатурки.  Наконец  он
отыскал на полу кольцо  и  потянул  за  него.  С  тяжелым  металлическим
скрипом от пола отделилась крышка люка.  Посветив  на  Бармина,  сутулый
сухо сказал:
   - Прыгай.
   Бармин опасливо посмотрел на  сутулого,  лица  которого  нельзя  было
разглядеть в полумраке.
   - Кто бы знал, как я ненавижу эту подземную беготню! - воскликнул он.
   Сутулый молчал. Похоже, он не слышал Бармина.
   Бармин спрыгнул вниз, вслед за ним глухо ударил  ногами  о  цементный
пол сутулый и тут же стал устанавливать крышку на  место.  Согнувшись  в
три погибели, они протиснулись в довольно просторную, тускло  освещенную
комнату без окон.
   Посредине стоял убогий стол с керосиновой лампой. За столом на  ящике
сидел молодой человек и протирал тряпочкой части разобранного пистолета.
Увидев Бармина, молодой человек удивленно открыл рот и встал.
   - Вот. Спасался от закона, -  сказал  сутулый,  появляясь  в  комнате
из-за спины Бармина.
   - Что умеешь? - молодой человек улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.
   - Он водитель! - опередил Бармина сутулый.
   - Ого! А ведь это судьба! - молодой  весело  посмотрел  на  сутулого,
который склонился над матрасом, где  под  грудой  тряпья  кто-то  лежал,
свернувшись калачиком.
   Сутулый подошел к столу и уставился на Бармина.
   - Куда путь держишь? - спросил он устало.
   - Ехал в столицу, отстал от поезда. Ни денег, ни документов... Мне бы
поскорей убраться отсюда, - заговорил Бармин, - здешняя земля у меня под
ногами уже второй день горит. От чего ушел, к тому и пришел... - Обычная
история! - усмехнулся молодой.
   Бармин смотрел на сутулого: он его  уже  где-то  видел.  Определенно,
сутулый был знаком Бармину: эти складки у губ и... страдальческие глаза.
   "Да ведь это  он!"  -  вдруг  осенило  Бармина:  он  узнал  "опасного
преступника" с доски объявлений.
   - Как тебя зовут, друг? - спросил молодой.
   - А это важно? Называйте меня... Алексеем  Ивановичем...  -  Пора!  -
произнес сутулый, глядя на часы. - Собирай пушку, - кинул он молодому  и
обернулся к Бармину. - Пойдешь  с  нами.  Нам  водитель  нужен.  Кстати,
заработаешь. Сделаешь дело - поможем тебе отсюда убраться.
   Бармин угрюмо посмотрел на сутулого, сунувшего пистолет  за  пояс,  и
тяжело вздохнул.
   - Это судьба, - нараспев произнес он и сел на ящик.
   - Не вздыхай, Иваныч! - молодой хлопнул Бармина по плечу.  -  У  тебя
выхода нет: или с нами, или... - Он развел руками и улыбнулся.
   Бармин снова вздохнул.
   Сутулый подошел к лежащему на матрасе человеку, склонился над  ним  и
чуть слышно произнес:
   - Не скучай, мы скоро вернемся.
   После этого сутулый поцеловал  лежащего  в  лоб  и  поправил  на  нем
тряпичную гору.
 
Глава 10 
 
   Их вывели  на  двор.  Солнце  низко  стояло  над  тундрой.  Недвижный
холодный воздух с каждым вздохом, как живая  вода,  вливался  в  легкие,
возвращая майора к жизни. Смерть  была  уже  не  реальна.  Жизнь,  жизнь
властно стучала ему в виски.
   Он растерянно слушал человека в фуфайке и не  верил  своим  ушам:  их
сейчас погонят к океану вслед  за  колонной,  вышедшей  с  Объекта  рано
утром.
   Но почему? Ведь они - штрафники, те, кого еще неделю  назад  запросто
могли забить до смерти или расстрелять и которым, казалось,  не  суждено
подняться из ада... Блюм приказал отправить на  Материк  всех  желающих.
Во-первых,  разведанные   рудные   тела   были   выбраны   подчистую   и
металлургический комбинат третьи сутки не выдавал ни грамма  "продукта".
А во-вторых, ночью к Илье Борисовичу ходили представители  строителей  и
шахтеров,  остававшихся  здесь  до  прибытия   следующего   судна.   Они
требовали, чтобы и их отправили вместе с первой  партией  счастливчиков.
Они были согласны не получать  здесь  аванса  и  терпеть  тесноту  целых
восемь суток плавания... Они уговорили  Блюма.  Уже  утром  вспомнили  о
штрафниках, которые отлеживались в бараке. Блюм приказал отправлять и их
тоже, если, конечно, они пожелают тащиться пешком до побережья... ***
 
   Через    полчаса    колонна     штрафников     миновала     последний
контрольно-пропускной пункт Промзоны  и  вышла  за  пределы  Объекта.  С
горизонта исчезли остроугольные крыши наблюдательных  вышек,  гигантские
черные  трубы,  окутанные  дымами.  Справа  и  слева  потянулись  сопки,
покрытые разноцветным ковром мха и карликовых кустарников.
   Колонна  пересекала  русла  ручьев  и  рек,  взбираясь  на  склоны  и
спускаясь в распадки. Порой над сопками пролетали утки. Чайки, вися  над
колонной против  солнца,  протяжно  и  тревожно  кричали  опьяневшим  от
счастья людям.
   В колонне шли все, даже те, кто еще вчера не вставал.  Свобода  вновь
делала из этого бесчувственного зверья людей, слой за слоем снимая с  их
душ грубую  коросту.  Свобода  удваивала  их  силы,  но  одновременно  и
притупляла чувство реальности.
   Позади колонны лениво полз вездеход, неся на броне троих  вооруженных
охранников. Нет, провожатые рабам были не нужны. Они и без этого  конвоя
гораздо раньше срока должны были дойти до океана. У каждого из них был с
собой рудный мешок с сухим пайком. Но есть не хотелось. Хотелось бежать,
лететь к океану.
   Майор шел последним, положив на плечо руку корейца, исходящего мелким
потом.  Кореец,  похоже,  был  серьезно  болен.  Возможно,  и  он   тоже
участвовал в заговоре против Богданова, но майор не  помнил  зла...  Они
шли уже пятнадцать часов.
   Штрафники отказывались от привала, боясь,  что  не  догонят  основную
колонну и судно уйдет к Материку без них. Богданов отстал от  колонны  и
шел вровень с  вездеходом,  неся  на  плечах  бредящего  корейца.  Майор
выбивался из сил, но не желал бросать человека.
   Сопровождающие, посмеиваясь, поглядывали на  майора,  гадая,  сколько
еще протянет этот упрямец с "пассажиром" на шее. Богданов ни  о  чем  не
просил охранников, и это их и веселило, и раздражало.
   - Эй, парень! - крикнул охранник  Богданову.  -  Что  героя  из  себя
корчишь?
   Брось ты эту падаль!
   Охранники засмеялись. Не реагируя на насмешки,  Богданов  упорно  шел
вперед.
   Он давно выбросил свой мешок с  сухим  пайком.  Этот  кореец  на  его
плечах становился все тяжелее. Теперь он был словно налит свинцом.
   Особенно тяжело Богданову давались подъемы,  когда  сердце  трепетало
где-то под горлом, а на лбу и шее вздувались синие жилы. Он  уже  и  сам
был не рад, что взвалил на себя этого парня.  Но  все  произошло  как-то
само собой, по привычке, а майор не привык идти на попятный.
   Кто-то сдернул с его плеча корейца. Тяжело дыша, Богданов обернулся.
   Охранники легко, как старое пальто, бросили доходягу на броню.
   - Ну, что стоишь? Залезай к нам. Немного прокатишься!
   - Нет, - мотнул головой майор. - Сам пойду.
   - Садись, милый, не ломайся! А то ведь нам придется  тащить  тебя  на
веревке! Или пристрелить... - А какая вам разница, дойду я или нет? Блюм
дал вольную, и теперь я, может, в тундре остаться желаю?
   - Мы мясо по списку должны на берег доставить, а там хоть  в  тундру,
хоть на Луну. Наша служба только до причала!
 
Глава 11 
 
   Бармин поднялся по железной лесенке и вылез из  колодца  бомбоубежища
на заросший кустарником склон. Следом вылез сутулый.  Молодой  уже  ждал
их.
   Сутулый в черном пальто, с шелковым шарфом на горле  выглядел  важным
господином. На голове у него была шляпа. Молодой прятал руки в  карманах
замшевой куртки. Зато Бармин смахивал на бродягу.
   - Иди поймай мотор! - сказал сутулый Бармину. - Дима,  дай  ему  свою
куртку.
   Только не надо от нас бегать, ладно? - он выразительно  посмотрел  на
Бармина и опустил глаза себе на живот: где-то там, за  поясом,  покоился
пистолет. - Вот деньги. Сразу все зарядишь шефу, чтоб не ломался. Он  не
откажется. Скажешь, в центр!
   Поменявшись с Димой куртками, Бармин пошел к  освещенному  проспекту,
чувствуя на спине взгляд сутулого.
   Он догадывался, с кем имеет дело. Но что именно задумали эти люди?
   Ограбление? Возможно. Но возможно и...  Бармин  подумал  о  том,  что
ничто в его жизни так и не изменилось. За тысячи километров  от  Объекта
он снова попал в зверинец, где людская жизнь ничего не стоила. Казалось,
раковая опухоль злобы разрослась на всю шестую часть Земли,  сделав  мир
невыносимым для живой души. Бармин разучился убивать,  и,  значит,  даже
малого места ему в этом мире не осталось... Автомобиль притормозил около
Бармина. Таксист недоверчиво посмотрел на дешевого клиента и  сморщился.
Он включил передачу, чтобы уехать, но Бармин вытащил из  кармана  деньги
и, разложив купюры веером, приклеил их к боковому стеклу. Глаза таксиста
пробежали по купюрам  и  слегка  округлились.  Таксист  поспешно  открыл
дверь.
   - В центр. И осторожней, пожалуйста! - сказал Бармин, садясь рядом  с
водителем. Сутулый с Димой молча сели сзади.
   - Куда именно? - таксист занервничал, пытаясь в зеркало поймать глаза
сидевших сзади клиентов.
   - Прямо! - сказал Дима.
   - Как прямо? - удивился шофер. - Центр в другой стороне!
   - Ну так поменяйся с соседом местами и веди себя тихо! - сутулый  для
убедительности приставил пистолет к уху таксиста.
   - Так и знал! - по-бабьи воскликнул таксист и испуганно посмотрел  на
Бармина. - Ребята, я ничего не видел и не слышал. Хотите, выйду?
   - Выйдешь, но позже. Гони, Иваныч! У нас времени в обрез!..
   Минут через двадцать они остановились среди леса.
   - Выходи! - коротко сказал водителю сутулый.
   - Ребята, а может, не надо? Я правда ничего  не  видел!  -  взмолился
водитель.
   - Выходи, выходи. Не бойся. Разомнешься на свежем воздухе. Только  не
ходи в ментовку, не надо! - сказал Дима  и,  пересев  на  освободившееся
впереди место, закрыл дверь.
   Оставив таксиста на обочине проселочной дороги, "Волга"  помчалась  в
город.
   Сидевший за рулем Бармин был рад, что таксиста не тронули.
   - Иваныч, будешь слушать мои команды, -  миролюбиво  улыбаясь,  начал
Дима. - Поедем шхерами, так надежней... Они крутились  где-то  в  центре
города.
   - Куда дальше-то? - спросил Бармин.
   - Приехали. Видишь лампочки? Ресторан "Континент".
   Около ресторана были припаркованы дорогие иномарки.
   - Давай к этим, - Дима весело посмотрел на  Бармина  и  подмигнул.  -
Только ползком!
   - Которые?
   - "Мерседес"  и  джип.  Еще  тише...  Вот  так!  Сможешь  проехать  в
полуметре от них?
   Бармин направил "Волгу" по касательной к  иномаркам.  "Мерседес"  был
пуст, а в джипе, откинувшись на сиденье, спал водитель.
   Когда "Волга" поравнялась с джипом, сутулый прохрипел:
   - Тормози!
   Дима  проворно  сполз  на  коврик,  открыл  дверь  и   высунулся   из
автомобиля.
   Сутулый привстал, следя за  его  манипуляциями.  "Волга"  по  инерции
проползла мимо "мерседеса".
   - Готово! - сказал Дима сутулому. - Даже  если  сработает  только  на
пятьдесят процентов, им хватит. Ну, Алексей Иванович, половину суммы  ты
уже отработал! Теперь как-нибудь развернись и зайди этому "мерсу" в тыл.
Только без суеты, а то быки что-нибудь заподозрят!
   - Завалить кого-то хотите? - прервал молчание Бармин.
   - Ну, Иваныч, до тебя доходит, как до динозавра! Ты что же думал,  мы
пушкой орехи колоть будем? - нервно засмеялся Дима, и Бармин отметил про
себя, что этот парень вызывает у него невольную симпатию.
   - Кончайте базар! - прохрипел сутулый.
   В этот момент дверь с мигающими по периметру разноцветными лампочками
отворилась, и на улицу вывалилась теплая компания расхристанных господ и
молодых длинноногих женщин.
   Сутулый горячо задышал в затылок Бармину и  привстал,  вглядываясь  в
лица вышедших на улицу. Бармин съежился.
   - Ложная тревога, Владимирыч. Успокойся! Ну, хочешь, я это сделаю?  -
Дима ласково посмотрел  на  сутулого,  зябко  кутавшегося  в  просторное
пальто. - Я смогу!
   - Это не твое дело, сынок,  -  ответил  сутулый  и  вдруг  мучительно
закашлялся.
   Дверь с лампочками вновь открылась,  и  на  пороге  показался  усатый
мужчина в  смокинге  и  с  бабочкой.  Полусогнув  массивный  корпус,  он
придержал дверь, и на крыльцо вышел высокий парень в кожаной  куртке,  с
сотовым телефоном в руке.
   Озираясь  и  при  этом  деревянно  поворачиваясь  всем  корпусом,  он
направлялся к "мерседесу". За ним следовал молодой мужчина лет тридцати,
гордо несущий на  тонкой  подростковой  шее  большую  голову  с  черными
блестящими волосами,  зачесанными  назад.  Большеголовый  был  в  черном
пальто, распахнутом на груди, матово отливающем костюме и белой  рубашке
с галстуком. Он шел немного враскачку, как ходят  слишком  грузные  люди
или спортсмены. Надменно искривив  рот  и  сверкая  маслинами  глаз,  он
что-то громко говорил молоденькой спутнице - почти девочке  -  в  нелепо
коротком платье и туфлях на чудовищных каблуках, с обожанием  смотревшей
на него сбоку.
   Позади них, расслабленно выбрасывая впереди себя ноги, шагали четверо
мордатых парней.
   - Трогай, родной! - прошептал Дима и сжал плечо Бармина. - У  "мерса"
притормозишь на секунду! Все будет хорошо, парень! -  сказал  он  скорее
себе, чем Бармину.
   Сутулый опустил стекло и приготовил оружие.
   - Вот вы и  встретились,  -  произнес  Бармин,  глядя  исподлобья  на
вышедших из ресторана людей.
   Он узнал большеголового. Это был  тот  самый  благодетель,  обещавший
дать всем жителям города по корзине с едой и в  одночасье  установить  в
округе законность.
   - Давай же! - прохрипел сутулый.
   - Нет, не могу.
   -  А  ты  смоги,  милый,  дай  правосудию  свершиться!  -  Дима   так