Слюна  тоненькой  струйкой
текла ему на подбородок, но Теля, кажется, не замечал этого.
   Проглотив  недожеванное  месиво,  он  сбросил  крышку  с  кастрюли  и
уставился на дымящийся борщ. Запустил  в  кастрюлю  руку  и,  обжигаясь,
принялся ловить мясо, как рыбку в аквариуме. Нащупав кусок с  косточкой,
Теля улыбнулся. Кость попалась знатная, с мозгом! Чуть слышно постанывая
и шлепая мокрым ртом, Теля наслаждался: жевал, жевал, жевал...  Внезапно
он замер и посмотрел на часы. Проглотив недожеванное мясо, вытер  жирные
руки о куртку и громко икнул. Тяжело поднявшись из-за стола,  Теля  взял
бутылку водки, сорвал с нее  "бескозырку"  и  осторожно  глотнул.  Потом
еще... Компота не было, так что приходилось запивать "горькой"...  Глаза
его замаслились. Облегченно вздохнув, он вытащил из кармана куртки рожок
с патронами.
   Не переставая икать, Теля с автоматом вошел в предбанник душевой, где
охранники и водители уже одевались.  Из  душевой  валил  густой  пар,  и
охранники были как в тумане. Тупо переводя взгляд с  одной  взъерошенной
головы на другую, Теля топтался на месте.
   - Как  думаешь,  водяру  консерваторов  нам  отдадут  или  зажмут?  -
спрашивал один охранник другого, надевая майку на потное тело.
   - Какая разница?  Все  равно  нажремся!  Только  бы  борщ  не  остыл.
Ненавижу теплый! - отвечал второй. - Эй, Теля! Ты  уже  отведал  борща?!
Скажи нам, как он?
   - Небось гаденыш с руками в кастрюлю залез! - злобно процедил  кто-то
из водителей.
   - Теле можно! - захохотал кто-то. - Пусть лазит на здоровье, лишь  бы
в кастрюлю не сморкался!
   Теля качал головой и испуганно улыбался.
   В предбаннике было восемь человек - пять охранников и  три  водителя.
Теля наконец сосчитал их. Громко икнув,  он  вскинул  автомат  и  открыл
огонь, краем глаза глядя на прыгающую  в  руках  рыбину...  Охранники  и
водители бросились на  пол,  пытаясь  спрятаться  от  пуль.  Теля  пошел
вперед, по-бухгалтерски точно выполняя порученное ему дело.
   Все восемь не двигаясь лежали на  полу,  но  Теля  на  всякий  случай
поставил новый рожок и  повторил  "упражнение".  Закончив  стрельбу,  он
бросился в столовую, схватил открытую бутылку волки и жадно глотнул.
   Ему впервые понравилась водка!
   Он еще немного порылся в борще,  вяло  цепляя  пальцами  куски  мяса.
Наконец, с интересом прислушиваясь к своему набитому желудку,  зевнул  и
направился к выходу, где его поджидал Немой.  ...  Немой  принял  доклад
Тели и тут же отправился в душевую проверять. Когда  он  вернулся,  Теля
вновь сидел за столом и чавкал. Теле  было  жарко  от  сала,  чеснока  и
водки.
   - Можно я заберу эту  водку  себе?  -  спросил  он  циклопа,  вытирая
ладонью пот над губой и  на  лбу.  -  Сегодня  вечером  я  встречаюсь  с
женщиной. Мне хотелось бы ее угостить.
   Немой кивнул головой и сел напротив,  буравя  пустоглазого  охранника
кровавым оком. Ему нравился этот паренек. Несколько минут Немой  умильно
смотрел на пыхтящего и чавкающего Телю. Наконец тот наелся  и  отвалился
от стола. Немой подошел к нему, положил ладонь на его влажный затылок  и
указал на дверь в душевую, напоминая, что там нужно прибрать.
   Доверчиво улыбнувшись циклопу, охранник направился в  душевую.  Немой
пошел следом. Подойдя к Теле сзади, он вытащил пистолет.
   Теля повернул к  циклопу  раскрасневшееся  лицо,  увидел  пистолет  и
растерянно улыбнулся. Немой вздохнул и выстрелил... Через двадцать минут
все девять были сложены штабелем и накрыты сырым  брезентом.  Оставалось
только заколотить двери казармы и опечатать их.
   Тяжело дыша, циклоп сел за стол. Теперь можно было и поужинать.
   Неторопливо налив полный стакан водки, он поднес его ко рту, но потом
поставил на место. Рядом стояла кастрюля с борщом. Наполнив тарелку,  он
снова взял в руку стакан и уже собрался залпом  выпить  его,  как  вдруг
замер. Его тонкие губы задрожали:  в  тарелке  среди  капусты  и  свеклы
болтался здоровенный таракан, усы которого в  желтоватой  оболочке  жира
вылезали на край тарелки.
   Циклоп бросил ложку и мучительно заикал.
   Немого стошнило. Проклятый таракан лишил его аппетита.
 
Глава 33 
 
   Бармин очнулся на мерзлой земле, со связанными руками.  Кто-то  пихал
его сапогами под ребра.
   Вместо черного неба, проткнутого  скупыми  звездами,  над  ним  навис
сырой каменный свод. Метрах в двадцати виднелась серая полоска неба  над
горбами сопок. Это был туннель Уклона. Хорошо еще,  что  они  находились
все это время в туннеле, где не было ледяного ветра и можно было  как-то
удержать тепло.
   Рядом лежал подполковник с испачканным в крови лицом и,  кажется,  не
дышал.
   У Бармина слипались глаза. Он замерзал, время  от  времени  впадая  в
забытье.
   Кто-то тряс его,  был  по  щекам,  наконец,  звал.  Бармин  решил  не
откликаться.
   Какой смысл? Сейчас ему хотелось, чтобы эти люди  дали  ему  спокойно
заснуть.
   Заснуть и навсегда уплыть к звездам.
   В нескольких метрах от них горел костерок, сотворенный в трехлитровой
консервной банке из солярки и обрывков тряпья. У костерка стояли двое  и
вполголоса разговаривали, держа в руках кружки.
   - Да что с ними возиться! - слышал Бармин приглушенный  голос.  -  По
пуле на брата, и в снег их!
   - Нельзя! Их десять должно быть?
   - Было десять!
   - Не важно. Сначала допросим этих, узнаем,  где  остальные,  а  потом
уж... Меховые рукавицы Бармина пропали: он не чувствовал пальцев рук.
   - Тогда начнем? - спросил один из стоявших у огня.
   - Дай им для начала в себя прийти. Или ты умеешь говорить с трупами?
   Бармина и подполковника привели в чувство  энергичными  ударами  ног.
Затем им дали выпить водки Оба молчали,  исподлобья  глядя  на  людей  в
маскировочных халатах.
   - Вы кто?
   - Охотники, - ответил подполковник.
   - Ясно... Где остальные? Вас десять должно быть.
   - Остальные погибли, когда вертолет упал. Мы шли наугад, хотели выйти
на какое-нибудь зимовье.
   - Шли, шли и вышли как  раз  там,  где  вас  ждали!  -  издевательски
улыбнулся тот, кто вел допрос. - На кого охотиться-то собирались?
   - На медведя.
   - О! Это, ребята, запрещено законом. Пять лет тюрьмы! Слыхали? Ладно,
чую, правды вы нам  не  скажете.  Кстати,  среди  вас  есть  местный,  с
Объекта. Может, это ты? Или ты, беззубый?
   - Нет, мы сибирские. Я же  говорю  -  охотники!  -  Подполковник  был
абсолютно спокоен.
   - А что ж ты, охотник, нашего человека завалил? Сам говоришь, к людям
шел!
   - Так он нашего товарища... - Да, с ним мы  перестарались.  Живой  он
там, Петро?
   - Мертвяк! - бодро ответил Петро, стоявший за спиной допрашивающего.
   - Где упал вертолет?
   - Почти сутки шли. Надо прикинуть... - Ну, это не проблема.  Прилетит
вертак с начальством, поищет. Мы ведь  знаем,  откуда  вы  летели.  Нам,
мужички, все известно! Ладно, кончай базар! Раз уж вам  так  повезло,  -
допрашивающий оглянулся и подмигнул Петро, - и вы попали к нам в  гости,
то не будем терять времени, поохотимся. Вы  ж  хотели  поохотиться?!  Ну
вот, и мы это любим! Только охота у нас особая. Как ты,  Петро,  на  это
смотришь?! Разомнем кости,  а  заодно  помянем  Березу.  Вот  великий-то
выдумщик был!
   Подполковник повернул к Бармину голову и  вопросительно  взглянул  на
него.
   Бармин кивнул: да, он  рассказывал  Борису  Алексеевичу  об  "охотах"
своего шефа.
   Но тогда подполковник не очень-то верил, а теперь... И все  же  Борис
Алексеевич оставался спокоен: он словно был уверен в том, что и на  этот
раз выйдет сухим из воды.
   "Дичь" должна была  выбраться  из  низины,  где  находился  Уклон,  и
подняться на вершину сопки.  На  это  у  Бармина  и  подполковника  было
двадцать минут. Через двадцать минут люди в маскировочных халатах начнут
стрельбу... Бармин понимал, что  ни  двадцать,  ни  сорок  минут  их  не
спасут, но подполковник удовлетворенно кивал головой и под конец спросил
допрашивающего, что будет с ними, если они все же доберутся до  вершины,
счастливо избежав пули?
   - Вряд ли! - усмехнулся тот.  -  Но  если  вам  повезет,  сдадим  вас
начальству.
   - Но лучше б вам сразу отмучиться! - захохотал  Петро,  держащий  под
мышкой короткоствольный автомат подполковника.
 
*** 
 
   Бармину показалось, что стрелки его часов перемещаются вдвое  быстрее
обычного. Прошла уже половина выделенного  времени,  а  им  все  еще  не
удалось достичь подножия сопки.
   Стрелки в маскхалатах наблюдали за их перемещениями и грели  руки.  У
них были винтовки с оптикой, и они держали в перекрестьях нелепые фигуры
бегущих.
   Поднялся ветер, небо сделалось  грязно-серым.  Низкие  тучи  тяжелыми
сырыми клочьями полетели над сопками, неся в себе ледяную влагу.  Мелкие
колючие снежинки густо зарились в воздухе.
   - Бармин, живее! - кричал, скаля зубы, подполковник.  -  Держим  курс
вон на того парня! Думаю, он неважно стреляет!
   Борис Алексеевич еще и шутил перед смертью.
   - Но у него, кажется, автомат!  -  в  отчаянии  воскликнул  Бармин  и
остановился.
   Бежать дальше не  имело  смысла.  Удаляясь  от  одних  стрелков,  они
приближались к другим.
   -  Но-но,  без  истерик!  -  прикрикнул  подполковник   на   Бармина,
подталкивая его в спину. - Вперед!
   - Зачем вам это надо? - Бармин не двигался с места.
   - Для куража! И потом, мне не  хочется  быть  зайцем  в  тире.  Пусть
стреляют по бегущему кабану! - ответил подполковник.
   - Я предупреждал вас, - кричал ему вслед Бармин, - что живыми  отсюда
не выбраться. Мало вам было одного слитка? Теперь вы потеряли все!
   - Ну, жизнь  у  меня  пока  еще  имеется,  Бармин,  -  говорил  Борис
Алексеевич, не сводя глаз со стрелка метрах в ста пятидесяти от них, - а
в остальном вы правы! А вот если мы возьмем метров на  пятьдесят  левей,
этот парень с автоматом окажется как раз на одной линии  с  нами  и  вон
теми двумя стрелками. Понимаете?
   Эти ребята могут друг друга перестрелять!
   Подполковник уже карабкался по склону, не сводя глаз  с  автоматчика,
который  начал  потихоньку  пятиться  от  него.  Подполковник   старался
держаться на одной линии между ним и остальными стрелками.
   До назначенного  срока  оставалось  около  трех  минут,  и  парень  с
автоматом, глядя на приближающуюся "дичь", заметно нервничал. Он до боли
сжимал в руках автомат и был готов  в  любой  момент  нажать  на  курок.
Однако стрелять раньше времени парень  не  решался.  Правила  игры  были
жесткими для всех ее участников.
   Послышался отдаленный рокот. Бармин порыскал глазами в небе и  увидел
над сопками черную точку. К ним приближался вертолет.
   Бармин посмотрел на часы и тут же упал в снег:  время  истекло.  Пуля
прожужжала совсем рядом и звякнула о сланец, подняв снежный фонтанчик.
   Тут же заработал  автомат.  Это  парень  на  склоне  пытался  срезать
подполковника, который кинулся за каменный выступ. Стрелявший мог пройти
несколько шагов в сторону и  без  труда  достать  подполковника.  Но  он
почему-то не делал этого: словно загипнотизированный, он бил в  каменный
выступ, словно надеялся  раскрошить  его  в  пыль.  Он  не  стрелял,  он
отстреливался и, главное, не обращал внимания на Бармина. В то же  время
стрелки позади них не решались  стрелять  в  подполковника,  за  плечами
которого маячил их товарищ с автоматом, Бармин лежал на снегу. Чувствуя,
что "охотники" держат его на мушке, он перекатился по снегу  в  сторону.
Раздались выстрелы: пули легли рядом.
   И тут Бармин увидел на заснеженном склоне, где автоматными  очередями
испуганный парень поднимал брызги сланца, трещину, ведущую  в  распадок.
До нее и пытался добраться подполковник, перебегая от уступа к уступу  и
ожидая, когда у парня кончатся патроны и он станет перезаряжать оружие.
   Метель мешала стрелкам: снежная крупа била в глаза, сплошной  пеленой
вилась в перекрестье оптических прицелов. Еще одна пуля  расплющилась  о
камень у головы Бармина, и он, чувствуя, как сразу кисло стало  во  рту,
вскочил на ноги и побежал.
   Что-то больно уязвило его под левую лопатку, и он упал носом в  снег.
Упал и приготовился умереть, однако сознание было ясным и боль  стихала.
Бармин вспомнил, что на нем бронежилет. Тут же перекатившись в  сторону,
он вскочил на ноги и побежал, пригнув голову, к трещине.
   Снег повалил крупными хлопьями.  Подхватываемый  порывами  ветра,  он
носился между сопками, крутил небольшие буруны.  Стрелки  на  сопках  не
могли вести прицельный огонь и бросились в погоню, спотыкаясь и  вставая
на колено, чтобы выстрелить.
   А парень с  автоматом  продолжал  крошить  каменную  глыбу.  Кажется,
только ее он и видел перед  собой.  Бармин  поднялся  в  полный  рост  и
побежал. Еще чуть, и ему удалось бы добраться до трещины.  А  там  можно
затеряться в пурге... Вертолет, завершив круг,  лег  на  обратный  курс.
Вряд ли Бармин был виден летчикам. Непогода свирепствовала вовсю.
   У Бармина появлялся шанс.
   Он скатился в трещину и побежал вперед.
   "Может, и на этот раз... " - мелькнуло в его мозгу.
   Внезапно на пути у него вырос человек с автоматом и, широко расставив
ноги, направил на него ствол.
   Откуда он взялся?
   Споткнувшись, Бармин полетел прямо под ноги стрелку... ***
 
   В низине захлопали одиночные выстрелы. Это охотники пытались завалить
подполковника. Ближе всех к скользящему по склону Борису Алексеевичу был
тот самый парень с автоматом. Он не стрелял:  кто-то  из  своих  все  же
ранил его в руку.
   Подполковник спешил повторить маневр Бармина. Непогода  была  ему  на
руку. И все же он не успевал добежать до спасительной  трещины.  Стрелки
перерезали ему путь и  остановились  напротив  трещины.  Выстроившись  в
линию, четверо в маскхалатах уже поднимали свои стволы.
   Подполковник знал, что у него нет шансов, и все же не останавливался:
умереть он предпочел на бегу. Вжимая голову в плечи,  он  ждал  рокового
выстрела.
   И дождался.
   Ударила короткая очередь, и...  двое  охотников  повалились  в  снег,
другие завертели головами, ища невидимого стрелка.  Подполковник  понял,
что стреляют из распадка, как раз оттуда, где скрылся Бармин.
   Робинзон шел впереди  Богданова,  бубня  под  нос  какой-то  занудный
мотив. Всю дорогу они  не  разговаривали.  Майору  с  величайшим  трудом
удалось-таки уговорить Робинзона отвести его на Объект.
   Неожиданно до них донеслось эхо выстрелов.
   - Дальше не пойду, - сказал Робинзон и  развернулся.  -  Объект  там.
Валяйте без меня, майор. Лезть под пули - не мой профиль.
   - Может, это всего лишь охота! - воскликнул Богданов.
   - Вот именно, охота! - Робинзон сердито посмотрел на майора.
   И тут Богданов  увидел  бегущих  по  тундре  людей  и  вновь  услышал
стрельбу.
   Пули поднимали фонтанчики снега под ногами у бегущих.
   Позади сердито пыхтел Робинзон, тихо ненавидя  майора.  Спасенный  им
опер толкал его под пули. Робинзон  давно  собирался  плюнуть  на  этого
упрямца и рвануть в родные пенаты, но  что-то  удерживало  его.  О,  как
Робинзон сейчас ненавидел Богданова.  Проклятый  опер  вынимал  из  него
душу!..
   - Погоди, утопленник, - сказал он, удивленно глядя на бегущего к  ним
человека. - Кажись, свои!
   Богданов выскочил навстречу бегущему. Робинзон, прятавшийся за крутым
уступом, подошел к упавшему в снег человеку и неожиданно бодро крикнул:
   - Привет, водила! Отдыхаешь?
   - Не  отдыхаю,  а  подыхаю.  А  я  думал,  Артист,  ты  уже  в  своей
филармонии! - прозвучал удивленный и одновременно радостный ответ... Все
было кончено.
   Четверо охотников лежали  в  снегу.  Тяжело  дыша,  Борис  Алексеевич
смотрел на идущих к нему двух вооруженных людей, которых догонял  что-то
весело кричавший ему Бармин. Подполковник покачал головой  и  повернулся
спиной к ветру. Раненный в руку парень - единственный оставшийся в живых
охотник -  отчаянно  карабкался  вверх  по  склону  сопки.  Подполковник
помахал ему рукой.
 
Глава 34 
 
   - Илья Борисович! - промурлыкал молодой человек в  приоткрытую  дверь
кабинета Блюма. - Тут к вам... это чудовище!
   - Кто? - Блюм поверх очков недовольно посмотрел на молодого человека.
- Какое еще чудовище?
   - Одноглазый! Мычит что-то, бумажку сует: просит принять.
   - А... Пусть войдет.
   Молодой человек исчез, а Немой застыл на пороге и уставился на Блюма.
   - Есть новости, голубчик?  -  Илья  Борисович  исподлобья  глянул  на
циклопа и невольно поежился. - Надеюсь, обнадеживающие? Понятно...  Были
какие-нибудь осложнения? Ну?
   Немой отрицательно мотнул головой.
   - Хорошо. Теперь ступайте на ТЭЦ. Там, кажется, у вас остались  дела?
- Блюм указал Немому рукой на дверь и отвернулся.  Ему  хотелось,  чтобы
циклоп поскорее вышел из кабинета...  Илья  Борисович  занялся  Немым  с
подачи Аптекаря.
   Тот расписывал  ему  незаурядные  качества  циклопа:  звериную  силу,
выносливость  и  жестокость.  Превосходный  человеческий  материал,   из
которого при желании можно было сотворить что угодно. А  Илья  Борисович
так ценил человеческий материал!
   Преодолевая брезгливость при виде этого высохшего до костей человека,
напоминавшего гигантскую саранчу, Блюм стал заходить в палату, где Немой
восстанавливался после рокового нападения собаки.
   Блюма интересовал внутренний мир этого насекомого. Уже  после  второй
встречи Илья Борисович сделал вывод, что одноглазый ему подходит. Только
теперь нужно было с ним поработать: выявить под хитиновым панцирем живые
струны и нужные заставить звучать.
   И Блюм взялся за дело. Он говорил Немому, настоящим  именем  которого
даже не интересовался, что не согласен с теми, кто  считает  одноглазого
ошибкой природы, человеческой особью,  лишенной  души  и  талантов,  что
напрасно они злословят и смеются над его  уродством!  Ведь  сами-то  они
всего лишь жалкие пигмеи и в этой жизни не заслуживают ничего,  кроме...
чего? Правильно, наказания!
   Почему? Потому что не умеют выполнять команды и не любят  дисциплины!
И еще потому, что смеются и обнимают женщин, которые должны принадлежать
только  ему,  Немому,  сильному  и   дисциплинированному,   волевому   и
безжалостному исполину!
   Слушая Илью Борисовича, Немой сверкал единственным глазом  и  выл  от
возбуждения.  А  Блюм,  посмеиваясь,  бил  в   одну   точку,   пока   из
обыкновенного надсмотрщика с  садистскими  наклонностями  и  сексуальным
вывертом не вылупился сверхчеловек  с  навязчивой  идеей  в  подкорке  и
топором под курткой.
   После окончания сеансов Блюма Аптекарь вколол циклопу пару шприцев  с
химией и выпустил его на свободу - дозревать. Возвращать  это  насекомое
на ТЭЦ было опасно, и для него подыскали другую работенку... ***
 
   Когда дверь за Немым закрылась, Илья Борисович взял телефонную трубку
и набрал номер.
   - Ну, как ты там, химик? - глухо спросил он.  -  Понятно...  Вероника
Николаевна у тебя? Конечно, рядом с этим Донским? Так и  не  отлучается?
Да-а... Вот что, Аптекарь, нужно этого парня привести в норму. Ну, чтобы
он хоть пару слов мог связать.  Сделаешь?  Зачем  это  надо?..  Вероника
отсюда никуда не поедет.
   Да, я говорил с ней, она с места не сдвинется. Так вот, я подумал:  а
что если вытащить Донского с Объекта? И пусть он сам  позовет  Веронику!
Нам с тобой она не доверяет и никогда не оставит этого парня  наедине  с
нами.  Уверен,  она  побежит  за  ним...  Вот  именно,  на  живца!   Ну,
договорились? Нашей Вероничке теперь не отвертеться. Куда Донской,  туда
и она. Ну, пусть потешится, пусть поиграется! Это  даже  неплохо:  можно
управлять ею через этого парня!.. К утру будет  в  норме?  Через  сутки?
Хорошо! Да, и накачай его чем-нибудь, чтоб выглядел пободрей!
 
*** 
 
   Вероника Николаевна вошла в палату.  Донской  тут  же  открыл  глаза.
Увидев ее,  он  слабо  улыбнулся,  хотел  что-то  сказать,  но  Вероника
Николаевна сделала тревожное лицо. Тут же в  палату  влетел  Аптекарь  в
белом халате.
   - Ну как, сестренка, клиент? В кондиции? - игриво спросил  он.  -  Не
огорчайся, т